В Санкт-Петербургском государственном университете в период с 24 по 27 июня 2014 г. состоялась международная конференция «Актуальные проблемы юридической психологии. Потерпевшие и свидетели: от научных исследований к эффективной практике». Участниками ежегодного мероприятия Европейской ассоциации психологии и права (EAPL), которое впервые проводится в России, стали более 350 специалистов из 33 стран мира — эксперты в области психологии и права.

Президент EAPL Пэр Андерс Грэнхэг поблагодарил петербургский Университет за организацию конференции. «Юридическая психология — это очень актуальное направление науки. Россия обладает богатой историей психологии и права, и ученые со всего мира сегодня приехали сюда как гости. Мы привезли свои знания и идеи, которыми готовы делиться, но многому можем научиться и у российских коллег. Наша конференция — это платформа для налаживания контактов», — отметил он.

В рамках открытия, выступающие отмечали важность подобных форумов для развития практического междисциплинарного сотрудничества, инициации новых проектов и целых направлений исследований. Отмечалось и значение психологии и юриспруденции как областей знания, которые способны во многом предвосхищать социальные проблемы, возникающие в обществе. Объединение ученых, работающих в разных сферах, способствует созданию команд, которые могут откликаться на эти проблемы.

 

Детекция лжи: как выявить террористов и симулянтов

Отделять правду от лжи в словах собеседника нужно не только полицейским, но и сотрудникам антитеррористических, страховых и миграционных служб. Распознавание лжи стало одной из тем для обсуждения на конференции. Открытую лекцию прочел один из ведущих мировых экспертов по детекции лжи доктор Олдерт Фрай, а в рамках тематической секции прозвучало несколько докладов на эту тему.

О том, какие методики выявления обмана могут пригодиться и полицейским, и специалистам страховых компаний, рассказала Джеки Хиллман из Портсмутского университета (Британия), чье исследование было посвящено распознаванию обманной хромоты. Применив точечную световую технологию (систему захвата движений), ученые записали движения испытуемых на видео. При просмотре роликов сторонние наблюдатели без труда различили истинную, преувеличенную и искусственную хромоту. Дело в том, что человек, который притворяется, не знает, как ведут себя настоящие больные, и потому двигается подчеркнуто болезненно.

Другая методика — скрытое интервью — стала одной из тем лекции британского профессора Олдерта Фрая, известного российскому читателю по книгам «Детекция лжи и обмана», «Ложь. Три способа выявления». Говоря о лжи в контексте разведки, доктор Фрай пояснил, что она отличается от обмана, с которым сталкивается полиция, своей ориентацией в будущее. Террористы чаще говорят о намерениях, тогда как полицейские расследуют уже совершенные преступления.

Профессор рассказал, что подозреваемый, даже зная, что его планы еще никому не известны, будет лгать, оберегая их. Серия экспериментов, проведенных Олдертом Фраем и его коллегами, выявила, что лжецы, стараясь не раскрывать подробностей своих действий, дают короткие стереотипные ответы. Участники теста были поделены на две группы — «туристов» и «террористов». Первые охотно общались с посторонними, детально описывали происходящее и чаще говорили правду. Те же, чья легенда предполагала наличие преступных намерений, старались уклониться от разговоров и лгали в ответ на простые вопросы, не таящие подвоха.

Постоянно держа в голове свое тайное задание, «террористы» не могли сосредоточиться на подробностях окружающего. Также скупость ответов может раскрыть сообщников, добавил доктор Фрай. Коллективные интервью показывают, что говорящие правду постоянно перебивают и дополняют друг друга, тогда как лжецы долго собираются с мыслями, а начав говорить — повторяют слова партнера, чтобы не отклониться от легенды. Эта методика позволяет разоблачить пары, заключающие фиктивный брак с целью получения гражданства, а также людей, создающих алиби друг другу.

 

«Воспоминания о том, чего я не делал»

Любого человека можно принудить вспомнить то, чего не было, утверждают психологи. Выводы ученых заставят усомниться в себе даже тех, кто уверен — память его никогда не подводит. Исследования на тему ложных воспоминаний представили эксперты на Вагенааровском симпозиуме, прошедшем в рамках конференции.

Судебные психологи, исследующие проблемы памяти в следственной практике, отмечают, что для внедрения ложных воспоминаний в сознание человека не нужны специальные технологии. Натали Бракманн из Университета Маастрихта (Нидерланды) рассказала, что сделать это очень просто. Например, Вы становитесь свидетелем кражи в кафе. И если кто-то за соседним столиком скажет, что вор уехал на голубой машине, впоследствии вы повторите это, хотя вовсе не видели, какого она была цвета. Особенно уязвимы к дезинформации дети, которые также часто становятся свидетелями преступлений.

Австралийские психологи Донна Лай и Ричард Кемп доказали, что ложь влияет и на память о реально совершенных поступках. В ходе их эксперимента испытуемым предлагалось выполнить ряд действий, а затем ответить: «Я этого не делал». В результате ложь укоренялась в сознании людей, смешивая настоящие и придуманные события. Эксперты отметили, что для «производства» лжи мозгу требуются когнитивные затраты, и чем они значительнее, тем более правдоподобен результат. В итоге ложные воспоминания вытесняют истинные и человек теряет возможность повторить правду.

Насколько критичными могут быть последствия такого замещения, рассказала Джулия Шоу из Университета Бедфордшира (Британия). Зная, что прошлое поведение определяет поведение будущее, психологи задались вопросом: могут ли ложные воспоминания о криминальном поведении влиять на то, как будет вести себя человек в дальнейшем? В ходе эксперимента 40 молодым людям, выпускникам вузов, была внушена мысль о том, что они несут ответственность за преступления, совершенные ими в подростковом возрасте.

Предварительно собрав у родителей испытуемых сведения об их жизни, психологи без труда смешали истинные и ложные воспоминания. Сперва участники эксперимента отвергали ложь, но, услышав, что их родители в курсе и общались с полицией, задумывались. Погружая человека в его истинное прошлое с помощью фраз вроде «закрой глаза, вспомни себя в 14 лет, вспомни вашу ферму в Калгари, свою подружку Кристи», специалисты внедряли в него необходимые ложные факты. В результате 70% испытуемых действительно развили воспоминания о криминальных событиях, которых на самом деле не было. Ложные воспоминания такие же яркие, как настоящие, и могут иметь вполне реальные последствия, предупреждает Джулия Шоу.

 

Насилие — это болезнь, которую можно предупредить

Сегодня ученые могут выявить склонность человека к совершению физического, сексуального и любого другого насилия и таким образом его предотвратить. Об этом говорил в своей лекции судебный клинический психолог, специалист по коррекции и реабилитации правонарушителей, профессор университетов Глазго (Великобритания) и Бергена (Норвегия) Дэвид Кук. Темой доклада, с которым эксперт выступил на конференции, стало управление рисками насилия.

Один из самых известных в мире бывших заключенных Нельсон Мандела считал, что ни в одной стране нет идеальной ситуации — насилие происходит повсюду, но его можно предотвратить. «Это и есть ключевая роль судебной психологии. Однако психологи хорошо определяют лишь склонности людей к насилию, а это всего одна часть уравнения. Люди совершают насилие только в определенных ситуациях. И этот контекст мы не умеем оценивать», — рассказал Дэвид Кук.

Эксперт подчеркнул, что рассматривать нужно не только индивидуальные особенности личности, но и обстановку вокруг. Особенно актуально это для тюрем и психиатрических клиник, где риски к совершению насилия концентрированы. «Представьте, например, тюрьму. Содержание 130 плохих парней в одном помещении неизбежно вызовет насилие, поэтому нужно понять условия в этой тюрьме», — подчеркнул лектор.

Исследование, проведенное Дэвидом Куком и его коллегами, было посвящено как раз внешней среде, влияющей на склонности людей к насилию. Для анализа использовалась модель PRISM (Promoting Risk Intervention by Situational Management), сосредоточенная на факторах риска в пенитенциарном учреждении вместо факторов риска в отдельном человеке. «Насилие — это неизбежная реакция на насильственный режим. В тюрьмах, где заключенные содержатся в хороших условиях, под надзором квалифицированного персонала, и чувствуют уважение к своим правам, уровень насилия существенно ниже», — отметил эксперт.

 

Осужденные пожизненно: кто они?

Порядка 50% отбывающих пожизненное заключение были осуждены за преступления, совершенные впервые. Об этом рассказал Алексей Владимирович Кокурин, доцент Московского городского психолого-педагогического университета. Он выступил с докладом «Характеристики преступников, приговоренных к пожизненному заключению».

По словам Алексея Кокурина, к 2015 году в России будет порядка 2000 человек, отбывающих пожизненное заключение в местах лишения свободы. Это мужчины (так как в отношении женщин такой вид наказания в России не применяется) в возрасте от 20 до 50 лет, в большинстве своем — граждане РФ, имеющие среднее образование и считающие себя верующими людьми. 70% из таких заключенных не состояли в браке. Им не назначено обязательное или принудительное лечение, они не страдают психическими расстройствами, не имеют наркотической зависимости и не являются носителями ВИЧ-инфекции.

Вопреки распространенным представлениям, 50% отбывающих пожизненное заключение были осуждены за преступления, совершенные впервые. Как правило, это спонтанные преступления, совершенные под влиянием сильных эмоций, в сложных жизненных обстоятельствах. По мнению лектора, в других обстоятельствах эти люди могли не совершить преступления. Каждый пятый совершил преступление в составе организованной преступной группировки. Менее 1% из таких осужденных являются профессиональными убийцами — террористами или киллерами.

47% из всех отбывающих сейчас пожизненное заключение были приговорены к смертной казни. В СССР и России до 1996 года высшей мерой наказания являлся расстрел. Лица приговоренные к смертной казни до этого времени (приговор не приведен в исполнение), были помилованы — наказание заменили на пожизненное заключение. По словам Алексея Кокурина, такие заключенные существенно отличаются по своим психическим характеристикам от тех, кто был осужден после 1996 года. Дело в том, что дата исполнения приговора не устанавливалась и осужденные могли находиться в заключении 4–5 лет в ожидании расстрела. Безусловно, это не могло не сказаться на психике заключенных.

Свыше 60% заключенных к настоящему времени отбыли значительные сроки и вскоре смогут претендовать на условно-досрочное освобождение. По законодательству РФ даже приговоренные к пожизненному заключению имеют право на УДО после 25 лет отбывания наказания. Как отметил Алексей Кокурин, с точки зрения психологов освобождение такой категории заключенных может стать серьезной проблемой. Механизмов адаптации и сопровождения таких лиц на свободе не существует, а они, безусловно, требуются. Ведь 25 лет назад общество, ценности, деньги и даже техника очень сильно изменились. Как показала практика, таким заключенным сложно разобраться даже с телевизором с дистанционным управлением, не говоря уже о других гораздо более высокотехнологичных устройствах, которые плотно вошли в наш быт за последние 20 лет. По мнению Алексея Кокурина, решением могут стать специальные «переходные» режимные учреждения или центры, в которых таких заключенных могли бы научить пользоваться деньгами, новой техникой, сориентировать в социальной обстановке и оказать психологическое сопровождение.

 

Психологи помогают полиции выявить псевдожертв насилия

Алчность, любовь или страх побуждает женщин подавать в полицию заявления о насилии, которого не было, и можно ли верить тем, кто говорит: «Я не знаю, почему я это сделала»? Раскрытие природы ложных обвинений в изнасиловании стало основной темой обсуждения в секции «Распознавание лжи». Их исследованию посвящены три доклада, которые подготовили голландские ученые Роберт Хорселенберг, Андре де Зуттер и Питер ван Коппен.

По данным экспертов, от 3 до 41% заявлений об изнасиловании, поступающих в полицию, являются ложными. До недавнего времени их выявляли, основываясь на единственном критерии, который предложил в 1994 году профессор Канин: если жертва забирала свое заявление, оно считалось ложным. Причин для его подачи, по мнению Канина, могло быть три: чувство вины, подтверждение алиби, привлечение внимания, симпатии и сочувствия. В 2013 году профессора Макнамар и Лоуренси выявили еще одну причину — получение выгоды. Однако упомянутые специалисты не учитывали психологическое состояние псевдожертвы.

Голландские ученые провели собственное исследование заявлений, поданных с апреля 1997 по август 2011 года. Среди них было обнаружено 91 ложное обвинение, и самыми распространенными мотивами в этих случаях стали: «эмоциональная выгода» (35 случаев), «я не знаю, почему я это сделала» (12 случаев), «неизвестно» (10 случаев, когда полицейские не узнали или не зафиксировали причину). Интересно, что от женщин, которые «не знали», почему выдвинули ложные обвинения, полицейские так и не смогли добиться ответа, как ни настаивали.

Говоря о способах выявления лжи, Андре де Зуттер рассказал о созданной экспертами матрице простых вопросов на «да» и «нет». Идея в том, что женщина, которая лжет об изнасиловании, не знает, как на самом деле чувствует себя жертва такого преступления. Поэтому, отвечая на вопросы анкеты, она основывается на собственных представлениях об этом. Например, описывает насильника как грубого и жестокого человека. Однако настоящие преступники часто бывают нежны и внимательны к жертвам, предлагают проводить их домой и встретиться еще раз. Женщина, не столкнувшаяся с этим в реальности, не может даже предположить такого.

Эксперты планируют совершенствовать матрицу, чтобы в дальнейшем ее могли использовать и полицейские. Это позволит им более критично подходить к заявлениям потерпевших. Сейчас сотрудники правоохранительных органов склонны верить жертвам и тратить на них время, даже подозревая, что обвинение может быть ложным.

 

Строго на север

Как правило, правонарушители совершают преступления в северной части района своего проживания, а река и мосты становятся психологически непреодолимыми барьерами для преступников. К такому выводу пришла группа ученых из Университета Хаддерсфилда (Великобритания).

Об этом рассказал один из авторов исследования Джон Синнотт. Он выступил с докладом «Классификация психологических карт преступника: графическое представление местоположения преступлений».

Ученые проанализировали 153 преступления (речь идет о мелких преступлениях, например небольших кражах и т.п.), отметив адреса их совершения на карте Дублина. Оказалось, что 82% из них были совершены преступниками в том же районе, где они проживают. Интересно и то, что правонарушители «двигаются» на север от своего дома. «Работает фактор притяжения к дому. Плюс, как правило, преступники хорошо знают именно свой район, чувствуют себя в нем комфортно, поэтому и преступления предпочитают совершать именно в его границах», — прокомментировал Джон Синнотт. Почему при этом преступников «тянет» на север, ученым еще только предстоит объяснить. Ясно одно — что сами правонарушители неосознанно совершают преступления именно севернее от своего дома. По словам ученого, в ходе продолжительных интервью ни один преступник не только не смог объяснить такую закономерность, но даже и не осознавал ее. «Они попросту не могли понять, о чем мы их спрашиваем, и искренне не могли объяснить, почему совершали преступления именно там, где их совершали», — уточнил Синнотт.

В ходе исследования ученые пришли к еще одному любопытному выводу: река является неким физическим и психологическим барьером, пересекать который преступники не решаются. Дублин делит пополам река Лиффи. Анализ карт преступлений показал, что многие из них были совершены злоумышленниками вдоль реки, но река пересечена не была. Правонарушители неосознанно предпочитали отдаляться от дома, но не пересекать реку. Если бы они это сделали, то преступления были бы совершены географически ближе к месту проживания. Однако они этого не делали, хотя ничто не мешало перейти мост и оказаться на другом берегу реки.

Выходит, что река является не только физическим, но и психологическим препятствием. Джон Синнотт уверен, что такие «барьеры» можно использовать для предотвращения преступлений. Над тем, как это можно реализовать, ученым еще предстоит подумать.

 

По материалам пресс-службы СПбГУ