В борьбе с террором в первую очередь нужно воевать с бессилием, разрушать иллюзии и утопии террористов...

Бессилие — вот источник террориз­ма. По мнению философа Хаймо Хофмайстера, если псевдополити­ки — это слабаки, зачастую развязыва­ющие войну (настоящий политик делает все, чтобы войн не было; настоящий по­литик не воюет, а обороняется и защи­щает), то террористы просто беспомощ­ные неумехи, не способные созидать. Террорист не умеет строить. Он только разрушает.

В современном мире, пережившем бесконечное количество войн, суще­ствует «игра» без правил, имя которой — террористическая война. Даже луч­ше сказать так: на теле современного мира разрастается короста террори­стической войны — не игра (играют по правилам) и не война в чистом виде, потому что террористическая война — это чистейшей воды абсурд. Тер­рористическая война — это позорный оксюморон, порожденный бессилием и злом.

В книге «Воля к войне» Хофмайстер показывает, что «Война — это некое присущее бытию проявление челове­ческой жизни, подобное эросу, работе и даже игре... Игра посредством об­разов связывает друг с другом все ос­новные феномены человеческого бы­тия... Образы надежды, которые в тер­рористической войне предвосхищают освобождение от бессилия жизни. Действия же, на которые она прово­цирует, ничуть не похожи на игровые образы. И игра, и террористическая война разворачиваются в рамках ви­димости, однако игра творится в ви­димости признаваемой... Игровой мир — это мир видимости. Но мир бесси­лия, который порождает террористи­ческую войну, — это настоящий мир».

Представим себе такую ситуацию: дети играют в песочнице; папа под­ходит к сыну, зовет его домой; ребе­нок отказывается и капризничает. Что делает родитель, который плохо зна­ком с детской психологией? Не вник­нув в ситуацию, он выходит из себя, ругается, возможно, силой пытается вытащить дитя из песочницы. Такое поведение — это поведение слабого, если, конечно, ребенок не персонаж сказки Воробьева Капризка. Выходя из себя, родитель ведет себя как псев­дополитик, он становится слабым, потому что сам кажется ребенком, ведь выйти из себя означает потерять кон­троль над собственным обладанием. Ребенок, ощутив бессилие родителя, способен ответить «террористически», т.е. абсолютно неразумно, а значит беспомощно, например, начать бро­саться песком (бросаться во всех, от отца до недавних союзников по выпе­канию песочных куличей).

Террористическая война рождает­ся из мира бессилия, но войной она не является. Террористическая война — это игра беспомощных. Именно этим объясняется тот факт, что от побед над террористами террор не стано­вится побежденным.

Важно отметить, что террор рас­считывает на идентификацию зрите­лей со страхом. Неразумному, но более сильному существу важно получить контроль над неразумностью того, кто на какой-то момент стал слабым. Как говорил в одном из интервью философ Александр Пятигорский, терроризм — это не только мышление, как уби­вать, но и думание в страхе, как быть убитым. Терроризм рассчитывает на психологию жертвы с любой стороны баррикад — как со стороны атакуемых, так и со стороны атакующих.

Настоящая война не лишена игро­вого элемента, но осуществляется она по правилам борьбы. Эти правила за­имствуются из жизни, а не из фанта­зий, как в терроре. Террористическая война не имеет смысла, «жизнь для террориста лишена предельной се­рьезности». Жизнь — ступень к новой действительности. Абсурдность терро­ризма проявляется в различиях: так, у партизана есть цель уничтожения — солдат в униформе; у террориста цель — это все вокруг. Мало того, террорист может не представлять какую-либо организацию. Террорист может быть одиночкой.

«Власть возникает там, где люди действуют сообща». Люди, не действу­ющие сообща, бессильны. Именно из этого бессилия терроризм черпает энергию. Террористы нажимают на страх, на отчаяние и другие экзистен­циальные проблемы человека.

В «Государстве» Платона есть идея о том, что в рамках греческих поли­сов (государств) война невозможна. Полис — единое целое. Войны ведутся с теми, кто чужд этому целому, яв­ляются частью по отношению к не­му. Этой частью являются не другие полисы, которые как бы составляют макроцелостность, — а те, кого греки именовали варварами. Философ Сла­вой Жижек в книге «Violence» отме­чает, что война с террором — это не столкновение цивилизаций (привет политологу Сэмюэлю Хантингтону), а столкновение цивилизации и варвар­ства. Варварство рождается из бесси­лия и незнания. В борьбе с террором в первую очередь необходимо воевать с бессилием, разрушать иллюзии и уто­пии террористов.

Конечно, не все лежит на плечах человека, в душу которого закрался страх. Важна воля политического лидера, способного воодушевить человека. Так, во время битвы римлян с вольсками консул Квинкций, заметив, что его войско ослабевает, стал призывать своих воинов собраться с силами. Никколо Макиавелли отмечает, что слова Квинкция «увеличили в воинах доблесть, испугали противника и принесли победу». Безусловно, слова о том, что люди должны собраться с силами, хорошо действуют не только на психологию солдата, но и на простого гражданского человека — отца, мать, сына и дочь, дворника, врача, менеджера, политика, чиновника и рабочего. Эти слова должны почаще звучать из уст политических лидеров. Да почему только политических лидеров? Из уст каждого, кто знает, что терроризм — это не страшно.

Источник: Журнал «РФ сегодня».