Взятки чинушам, холуйство и пресмыкательство перед начальниками, бытовая ложь, самодовольное глумление над слабыми и подчиненными, хроническая меркантильность — строя отношения на подобных принципах, общество подвергается ежедневной коррозии, наивно полагая, что грехи ему спишут и за них не придется отвечать. Чересчур много себе прощая, мы делаем невыносимой собственную жизнь.

КАРМАННЫЕ ИДЕАЛЫ

«Поскользнулся. Упал. Закрытый перелом. Очнулся — гипс» — помните спасительный, зазубренный, как пионерская клятва, оправдательный лепет Семена Семеновича Горбункова из растасканной на цитаты «Бриллиантовой руки»? Помните, как он упал на улице города Баку, декорированной изобретательными советскими кинематографистами под развратные стамбульские трущобы, и при помощи двух криминальных типов южной наружности за несколько минут из благонамеренного советского обывателя превратился в матерого контрабандиста? «Черт побери!»

На кой ляд было ввозить из-за границы в СССР ювелирные украшения? Ну, это еще можно объяснить спецификой жанра — все-таки гениальный Леонид Гайдай снимал не просто эксцентрические ленты, но комедии абсурда. Однако даже он вообразить не мог, что чувствовал его герой после того, как его напичкали «золотом-бриллиантами». По пути, так сказать, на Родину. Или даже раньше. Когда, покрывшись холодной испариной, он осознал себя не жертвой недоразумения, а преступником поневоле? Конечно, вообразить себе это Гайдай очень даже мог, но он ведь сочинял комедии, а не экзистенциальные драмы.

Между тем «синдром Семена Семеновича» испытывает, уверяю, каждый из нас. Если не ежедневно, то очень-очень часто. Правда, при этом мы не всегда чувствуем себя грешниками, злостными нарушителями и тем более преступниками. А если и ощущаем какой-то дискомфорт в виде неконтролируемых мурашек по телу, трясущихся рук, ослабевших коленей, прихлынувшей к лицу крови или тревожного покалывания в области диафрагмы, то старательно подавляем в себе эту минутную слабость, концентрируемся, мобилизуем свои лукавые мозговые извилины, которые помогают найти нам сотни причин для успокоения и самооправдания.

О чем я это? Да вот зашел недавно у нас с симпатичными и здравыми приятелями случайный разговор за пивом — дескать, как говорили большевики-ленинцы, жить в обществе и быть свободным от него никак не выходит. И некоторые романтические представления и тезисы в связи со сложившимися обстоятельствами пора бы, наверное, сдать в утиль. Они хороши как прекрасные, но неосуществимые намерения. Ну, хотя бы истовое солженицынское «Жить не по лжи». Или прекраснодушное коммунистическое «Человек человеку — друг, товарищ и брат». Да и пресловутые библейские заповеди лучше рассматривать как некую идеальную программу, но вовсе не как правила на каждый день.

Речь шла не об умозрительных ситуациях, а о нашем повседневном поведении и обиходе. Ну, в общем, не о случаях, которыми кишат дешевые криминальные романы и милицейские протоколы. Что, мол, сидели-выпивали два приятеля, разгорячились, повздорили о нравственном императиве Канта, схватились за грудки, начали толкаться, и один упал, ударившись виском об угол газовой плиты. С летальным исходом из-за тесноты помещения.

Или ревнивая дама, принимая в роскошной ванной гигиенические процедуры, отчитывала по ходу дела мужа-ходока, волочащегося за каждой юбкой, и в пылу гнева запустила в него подаренным им же на 8 Марта флаконом с туалетной водой. С летальным исходом. Или молодая пара, начитавшись доморощенных советов в бульварных изданиях, решила наконец разнообразить свой сексуальный репертуар и начала экспериментировать, а приняв какую-то чересчур изощренную позу, не выдержала напора страсти и хлопнулась на пол — с переломом одним из партнеров шейного позвонка. И, правильно, с летальным исходом.

ПРАВИЛА ДЛЯ НАРУШЕНИЙ

Таких примеров непредумышленных преступлений можно привести ворох, но мы договорились экстремальные случаи не обсуждать. Мы, повторю, говорили о ситуациях вполне обыденных. Ну, скажем, о взятках, за которые, наверное, многих из вас это удивит, уголовно-процессуальным кодексом предусмотрены конкретные наказания вплоть до изоляции в пенитенциарных заведениях под стражей. Между тем немного найдется граждан, которые никогда взяток не брали, и, возможно, совсем не найдется тех, кто никогда их не давал. Ускоряя, так сказать, ход рассмотрения жалоб, естественных пожеланий и вполне законных требований.

Не скрою, обидно и даже временами тошнотворно жить в тотально коррумпированной системе, но надо терпеть, потому что, как говорил умудренный червяк сидящему с ним рядом в грязной луже сыну, это наша родина. Получив хорошее воспитание и веря в заповеди, и с верховодящими в ней хапугами и бюрократами можно свыкнуться. Презирать их и не давать взяток. Впрочем, до какого-то предела. Например, больничного порога. Туда доставили близкого тебе человека. Предстоит операция. И хирург с анестезиологом, в общем, даже не намекают, а сухо констатируют, что ее успех напрямую связан с толщиной конверта, который ты обязан им вручить. Став, замечу попутно, преступником. И ты вручаешь.

К слову, о конвертах. Скажите положа руку на сердце, вы чисты перед налоговой инспекцией? Ну, в смысле никогда не получали часть зарплаты по отдельной ведомости? Черным, как говорится, налом? Понятно, что это изъяны бездарно, хотя почему-то всегда в пользу олигархов реформирующейся экономики, иезуитского законодательства, заставляющего бизнес прятаться в тень и, собственно, существовать и развиваться, постоянно и непоправимо нарушая законы. Но формально непредумышленными преступниками становятся все поголовно — и работодатели, и исполнители вплоть до вахтеров и уборщиц.

Безусловно, плохо, что при такой системе функционирования общества неуважение к закону, вызывающее пренебрежение им, становится нормой и входит в привычку. Доходящую, в общем, до беспредела. Возьмите, к примеру, наши столичные дороги. А также тротуары, превратившиеся в центре города, да и не только, в дополнительную полосу движения. При таком скоплении автомобилей, по-видимому, водители не могут не нарушать периодически правила. Оправдывая себя необходимостью успеть на какую-нибудь судьбоносную встречу или свидание. Может быть, даже спеша кому-то на помощь.

Но что-то мне подсказывает, что разнузданно-хамское поведение автомобилистов объясняется отнюдь не только осознанием ими своей общественной важности или благородства. Вчера рядом с домом я наблюдал, как одновременно четыре машины, нарушая правила, развернулись через осевую линию, причем две их них игнорировали при этом красный сигнал светофора. Конечно, случаются совпадения, но я почему-то склонен думать, что не все эти ребята за рулем торопились кого-то спасать.

И тротуары они занимают из чисто эгоистических соображений, не думая не только об удобстве прохожих, но и об общественной безопасности. Поверьте, я говорю об этом не только с позиции ущемленного или, как любят восклицать, злорадствуя над аутсайдерами, украинские спортивные комментаторы, «деклассированного» пешехода. Пешеходы у нас ведь тоже нетерпеливы и невоспитанны — шпарят через дорогу, где только вздумается, ленясь дойти до перехода.

ТРАГИЧЕСКИЙ ЗАЗОР

Потому-то и надо учиться видеть разницу между вынужденными прегрешениями и дурными привычками. И не юлить и не врать себе, оправдывая собственные слабости сложившимися обстоятельствами. В юности мне случилось с товарищами по студенческому стройотряду потрудиться грузчиком в одном сибирском поселке. Он был расположен в такой глуши, что продукты и мануфактуру туда доставляли раз в месяц в огромном вагоне-контейнере.

Набивали его доверху всем, что только можно вообразить, — мешками с крупами и сахаром, ящиками с вином и конфетами, мебелью, магнитофонами, консервами, коврами, книгами... Разгружали мы этот вагон чуть ли не целый световой день и, скорее, даже не от любопытства или жадности, а от баловства и наглости непременно вскрывали все эти мешки и ящики, считая, что прихваченную нами горсть печенья, бутылку портвейна или пару шоколадных конфет местный магазин все равно спишет на «бой, утруску и усушку».

С нами, кстати, работал в этот день мальчонка, сын заведующей этим самым магазином, наблюдавший за нашей реквизицией с совершенным ужасом. От предлагаемых ему конфет и печенья он просто отшатывался...Несколько честных часов. А потом, пораженный то ли нашей лихостью, то ли безнаказанностью, запустил в очередной вскрытый мешок и свою ручонку. Причем на глазах у прибывшей к окончанию разгрузки вагона мамы. «Да как ты смеешь, Ваня!» — закричала она ему. А он, запихивая в рот пригоршню мака, едва ли не плача ответил: «Но почему им можно, а мне нет?!» Я рассказываю этот вполне постыдный эпизод моей жизни исключительно для аналогии. Мне наше общество все чаще напоминает этого мальчика.

Конечно, в нем находятся отчаянные смельчаки, не стыдящиеся публично заявлять, что их руки ничего не крали, но именно такие тирады в стране, где по традиции подбирается все, что плохо лежит, и свидетельствуют о феноменальной притупленности нравственного чувства. О вполне понятном человеческом стремлении к оправданию своих пороков и грехов. Кстати говоря, возможность этого оправдания лежит в зазоре между варварством и культурой, между инстинктом и совестью. Чем меньше разделяющая их дистанция, тем легче совершаются людьми правонарушения, предательства и прочие подлости.

Сегодня эта граница опасно сузилась. Слишком часто и легко в последние годы попирались и продолжают насиловаться и закон, и обычай. Слишком беспардонно вели себя и продолжают вершить произвол люди, уцепившиеся за власть. Слишком много несправедливых поступков не просто остались безнаказанными, но и выдаются за общественную доблесть. Все это создает довольно зловонный климат, искажает видение, снижает моральную планку, трансформирует психологию. «Им можно, а мне нельзя?» И, правда, что уж тут церемониться?

Возможно, с точки зрения абстрактной морали безразлично, украл человек рубль или миллион. Оба они виноваты. Но чисто по-человечески сострадания, безусловно, достоин тот, кого заставила воровать не ненасытная, неутолимая алчность, а критические жизненные обстоятельства. Горбушка хлеба и стакан молока голодному ребенку всегда перевесят на весах справедливости хоромы государственного чиновника или «бумер» криминального авторитета. И вырванный под пытками навет на невиновного, конечно, грех осуждать в отличие от бравурного доносительства ради карьерного продвижения, которое сплошь и рядом встречаешь в сегодняшних офисах.

Но правда и то, что грешный проступок остается таковым, независимо от того, почему и при каких обстоятельствах мы его совершаем. Святые старцы утверждают, что Бог не дает человеку больше страданий и испытаний, чем тот может вынести. Это, конечно, максимализм. Всегда легче прикинуться милым недотепой Семеном Семеновичем. Хотя и тогда нелишне задуматься, почему именно ты выбран на роль контрабандиста. Случайно? Что ж, и этим можно себя утешить. Если, конечно, забыть о том, что случайность — просто непознанная закономерность.

Автор: Сергей Васильев

Источник: Столичные новости