Статьи по юридической психологии

Настоящая рубрика журнала ставит важную и сложную задачу освоения юриспруденцией достижений конфликтологии, этой сравнительно молодой, но уже смело заявившей о себе науки. В данной статье мы попытаемся осветить некоторые направления использования правил предупреждения, регулирования и разрешения конфликтов в области уголовного процесса.

При производстве по уголовному делу существует множество конфликтов, среди которых особо выделяются юридические. Юридические конфликты всегда протекают в форме правоотношений, поскольку регулируются нормами права. В зависимости от того, какой отраслью права они регулируются, с учетом предметов наук уголовно-правовой направленности все юридические конфликты в уголовном процессе можно разделить на три группы.

1) Уголовно-правовые (криминальные) конфликты относятся к предметам уголовного права, криминологии (в том числе виктимологии) и рассматриваются как преступления. Они обладают свойством опасности для общества, поэтому в широком смысле участниками криминальных конфликтов являются общество и обвиняемый. В интересах общества действует государство в лице специальных органов (прокуратуры). Потерпевшего в таком криминальном конфликте может и не быть. Как исключение рассматриваются преступления, преследуемые в частном порядке (согласно ст. 27 УПК РСФСР это преступления, предусмотренные ст. 115, 116, 129 частью первой и 130 УК РФ). В них основным участником конфликта является сам потерпевший. Однако важно отметить, что отношение уголовной ответственности всегда возникает между государством (а не потерпевшим) и преступником. В связи с этим государство в любом случае является участником криминального конфликта.

Следует учесть, что в действительности криминальный конфликт может быть как истинным, так и ложным. Именно поэтому обвиняемый считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена вступившим в законную силу приговором суда. Задача уголовного процесса установит признаки криминального конфликта и его четкие границы.

Криминальный конфликт лежит в основе всех других конфликтов, возникающих при производстве по уголовному делу, предшествует им.

2) Криминалистические конфликты включаются в предмет криминалистики. Еще до того, как в российской науке появились первые конфликтологические работы, в криминалистике уже давно исследовалась проблема конфликтов. Эта проблема рассматривалась криминалистической тактикой и методикой в рамках конфликтных следственных ситуаций[1]. В последнее время даже выдвигается тезис о необходимости разработки частного криминалистического учения – криминалистической конфликтологии[2].

Для конфликтной ситуации типично такое положение, “когда стороны не только объективно стремятся к противоположным целям, но знают об этом и при составлении своих планов учитывают действия противоположной стороны, взаимно создавая трудности и помехи, чтобы обеспечить себе выигрыш или не дать победить противнику”^[3]. Расследование преступлений осуществляется в конкретных условиях времени, места взаимодействия с окружающей средой, поведением лиц, оказавшихся в сфере уголовного судопроизводства и под воздействием иных, порой остающихся неизвестными для следователя факторов. Эта сложная система взаимодействия, образует в итоге ту конкретную обстановку, в которой действует следователь и иные субъекты, участвовавшие в доказывании, и в которой протекает конкретный акт расследования. В криминалистике эта обстановка получила общее название следственной ситуации.

В диссертационном исследовании по криминалистической конфликтологии С.К. Побережный определяет криминалистический конфликт как «разновидность юридического конфликта, возникающего при выявлении, раскрытии и расследовании преступлений между следователем и лицами, вовлеченными в сферу его деятельности, взаимоотношения между которыми не охватываются нормами УПК РСФСР, и разрешаемый с использованием криминалистических приемов и способов»[4]. Отметим, что акцент в данном определении сделан на выход взаимоотношений участников конфликта за пределы процессуального закона и на криминалистические средства разрешения конфликта. Главным аргументом автора при выделении понятия криминалистического конфликта является ссылка на криминалистические средства его разрешения [5].

В целом криминалистика активно использует достижения конфликтологии для организации и управления расследованием, разрешения конфликтных следственных ситуаций, выработки криминалистических приемов и средств.

Однако в криминалистике проблема конфликтов не сразу получила свое признание. Выдвигалась теория «бесконфликтного следствия», отрицающая наличие конфликтов в процессуальной деятельности[6]. Эта теория не нашла сколько ни будь значительной поддержки. На наш взгляд, само возникновение этой теории стало возможным из-за недостаточной разработки теоретических проблем уголовного процесса. Отрицалась состязательность при производстве по делу. Следователь рассматривался как «универсальный» орган, обязанный установить истину, собрать как обвинительные, так и оправдательные доказательства (ст. 20 УПК РСФСР). Он должен был не конфликтовать, а сотрудничать с обвиняемым и его защитником в отыскании истины, а защитник должен был усиленно помогать ему в этом. Изложенное подчеркивает значимость уголовно-процессуального исследования конфликтов.

3) Уголовно-процессуальные конфликты относятся к предмету уголовно-процессуальной науки. Она изучает правовую форму внешней стороны конфликтов в производстве по уголовному делу, представляющую собой состязательность в уголовном процессе. Поэтому исходной методологической основой изучения уголовно-процессуальных конфликтов должна быть типология уголовного судопроизводства, которая единственная способна полно раскрыть проблему состязательности.

В отличие от криминалистики теория судопроизводства изучает конфликт с позиции совершенствования уголовно-процессуального законодательства. Конфликт рассматривается с точки зрения уголовно-процессуального регулирования, уголовно-процессуальных отношений, эффективности применения процессуальных норм при регулировании конфликтов. В связи с этим закономерен вывод, что главным направлением использования положений конфликтологии в сфере уголовного судопроизводства является разработка и совершенствование процессуальных форм (средств) предупреждения, регулирования и разрешения конфликтов, возникающих при производстве по уголовному делу.

Рассмотрим главные, на наш взгляд, процессуальные средства, при совершенствовании которых наиболее важно использовать конфликтологические концепции. Применительно к центральному уголовно-процессуальному конфликту по поводу уголовной ответственности между сторонами обвинения и защиты таких средства два: целесообразность уголовного преследования (обвинения) и примирительные формы разрешения дела.

1. Целесообразность обвинения связана с использованием положений о цене конфликта. Конфликтология определяет два понятия: «цена конфликта» как затраты на продолжение противоборства и «цена выхода из конфликта» как ущерб, понесенный в результате отказа от противоборства. Сравнение этих показателей позволяет конфликтологам решать вопрос – стоит ли продолжать конфликт, учитывая дальнейшее возрастание его цены, или же выгоднее прекратить его. Применительно к центральному уголовно-процессуальному конфликту между сторонами обвинения и защиты эти положения конфликтологии должны использоваться при решении проблемы целесообразности или законности обвинения (уголовного преследования).

Так, для истца в гражданском процессе право подать иск или отказаться от него полностью диспозитивно. Уголовный процесс ведется по поводу преступления, которое всегда обладает признаком общественной опасности. Общественный, публичный интерес состоит в привлечении к ответственности виновного, поэтому выдвижение обвинения является общим делом, государственным интересом. Обвинение в состязательном процессе как иск является публичным, в связи с чем современный уголовный процесс является публично-исковым. Главным отличительным признаком обвинения (по сравнению с иском), как верно отметил Н.Н. Розин, является выражение в нем публичного интереса. Данный признак проявляется в трех моментах: 1) в неизбежности розыскного характера первых шагов по раскрытию преступления (наличие розыскного этапа общего расследования и оперативно-розыскной деятельности); 2) в осуществлении обвинения органом государства (например, прокурором); 3) в независимости обвинения от частного усмотрения (в подчинении государственного обвинителя не началу удобства, а принципу законности в смысле официальности и инструктивности)[7]. Подчинение прокурора принципам официальности и инструктивности лишает его права определять целесообразность преследования имевшего место в действительности преступления, но не исключает его усмотрения в рамках закона. Отсюда следуют независимость государственного обвинителя от волеизъявления потерпевшего и, что особенно важно, лишение прокурора материальной диспозитивности, то есть права распоряжаться уголовно-правовым притязанием. Это право распоряжения наказанием принадлежит не прокурору, а представляемому им государству (например, в виде амнистии или помилования). Тем не менее развитое уголовно-процессуальное право закрепляет определенную свободу личности обвинителя, который оценивает доказательства по своему внутреннему убеждению. Это проявляется в возможности отказа прокурора от обвинения. Однако такой отказ означает не распоряжение материальным правом (прокурор убежден в наличии оснований уголовной ответственности и прекращает преследование по мотивам целесообразности), а выполнение им требований материального и процессуального закона. В силу публичности обвинения, прокурор не только вправе, но и обязан отказаться от обвинения, если в результате оценки доказательств пришел к выводу о его необоснованности. Именно такое решение вопроса содержит ст. 248 УПК и ст. 246 Проекта УПК[8].

Итак, в современном уголовном процессе обвинение в основном подчинено принципу законности. Он выражен в том, что органы расследования и государственный обвинитель проводят волю государственной власти по изобличению преступника. По делам публичного обвинения реализуется принцип неотвратимости наказания, «чтобы каждый совершивший преступление был подвергнут справедливому наказанию» (ст. 2 УПК РСФСР). Это ведет к обязанности возбудить и расследовать уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления (ст. 3 УПК РСФСР). При неустановлении лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого (ст. 195, 197 УПК РСФСР), органы предварительного расследования должны продолжать производство (даже по приостановленному делу), принимая меры к установлению преступника. Принцип законности обвинения исключает руководство таким понятием как «судебная перспектива дела».

Эти положения питают такую позицию в криминалистической литературе, когда утверждается, что следователь не имеет права идти на компромиссы с участниками процесса, если это идет в ущерб установлению объективной истины по делу. Отсюда делается вывод о принципиальной невозможности использования в предварительном расследовании положений конфликтологии о способах разрешения конфликтов путем ухода и выхода из них, поиска компромиссов, сближения конфликтующих сторон[9]. Представляется, что такая позиция является не совсем обоснованной с точки зрения уголовно-процессуальной теории.

Принцип законности обвинения действительно необходим по особо тяжким преступлениям. Однако чрезмерное его применение не учитывает цены конфликта и цены выхода из конфликта. Эти положения конфликтологии как раз могут быть учтены и использованы при реализации другого начала – принципа общественной целесообразности обвинения.

Целесообразность обвинения предполагает учет «судебной перспективы дела». Согласно целесообразности обвинитель в каждом конкретном случае сам решает, удобно, уместно, целесообразно продолжать уголовное обвинение, или удобнее от него воздержаться. Данный принцип реализуется в российском уголовном процессе по делам частного обвинения и по делам частно-публичного обвинения (в части подачи жалобы потерпевшим), однако не распространяется на должностных лиц. В странах общего права (с островной или англосаксонской системой) начало целесообразности обвинения всегда признавалось.

Представляется, что в российском процессе вполне возможно шире использовать целесообразность обвинения по преступлениям небольшой и средней тяжести. Преимущества этого состоят в учете положений конфликтологии о цене конфликта. Часто бывают случаи, когда в силу многих причин обвинителю выгоднее выйти из центрального уголовно-процессуального конфликта, чем продолжать его.

Приведем пример. С 1 января 1997 года вступил в силу новый УК РФ, согласно которому перестало существовать преступление «нарушение правил торговли», предусмотренное ст. 156⁶ УК РСФСР (в редакции от 1 июля 1993 г.). Представим себе ситуацию, когда 29 декабря 1996 года с поличным задерживается и доставляется в милицию гражданка Н., которая как частный предприниматель продавала просроченный товар после привлечения к административной ответственности за аналогичное правонарушение. Формально в ее действиях содержится состав преступления, предусмотренного ст. 156⁶ УК РСФСР. Однако следователю известно, что через четыре дня, 1 января эта норма перестанет существовать и действия гражданки Н. будут содержать состав лишь административного правонарушения. Тем не менее принцип законности уголовного преследования обязывает следователя возбудить уголовное дело, выполнить необходимые следственные действия, применить соответствующие меры принуждения. Затем, 1 января прекратить это уголовное дело за отсутствием состава преступления и все материалы положить «в корзину». В таких ситуациях целесообразность обвинения не нуждается в доказательствах. В указанном примере в практике вопреки закону следователь руководствовался бы целесообразностью путем «медлительности». Он бы отложил на четыре дня процессуальные действия, чтобы их не выполнять.

Целесообразность уголовного преследования как «выход из конфликта» обладает рядом преимуществ.

а) Отказ от заведомо фиктивного правила о неотвратимости наказания каждого преступника за каждое преступление.

б) Исключение причины фальсификации статистической отчетности правоохранительных органов. Полная регистрация сообщений о преступлениях и, в результате, большая защита прав потерпевших. При этом акцент должен быть сделан на компенсации им ущерба страховыми фондами и реализация прав потерпевших на участие в уголовном преследовании.

в) Решение проблемы приостановленных дел в связи с неустановлением лиц, подлежащих привлечению в качестве обвиняемых. Отход на второй план проблемы раскрываемости преступлений.

г) Концентрация усилий правоохранительных органов на раскрытии и расследовании наиболее тяжких преступлений, получивших особый общественный резонанс.

в) Развитие процессуальной экономии вследствие многократного сокращения количества уголовных дел, находящихся в производстве.

Положения конфликтологии о выходе из конфликта как раз будут способствовать обоснованию решения об отказе в уголовном преследовании. К сожалению, проект УПК не реализует полноценно идею о целесообразности обвинения. Принцип целесообразности обвинения может быть реализован следующими путями: 1) расширение перечня дел частного обвинения; 2) введение института отказа от уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям.

Существующий на данный момент институт прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям в какой-то степени выражает идею целесообразности[10], однако, не в полной мере. Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям не последовательно проводит в жизнь начало усмотрения органов обвинения прежде всего потому, что является не отказом от обвинения, а разрешением дела. Так, после прекращения дела прокурор не может его возобновить без отмены своего постановления, в отличие от отказа от преследования, когда продолжение последнего не связано преюдициальным решением.

В связи с этим, на наш взгляд, в Проекте УПК РФ следует предусмотреть не прекращение дела или преследования, а отказ от уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям в связи с: деятельным раскаянием (ст. 75 УК РФ), примирением с потерпевшим (ст. 76 УК РФ), изменением обстановки (ст. 77 УК РФ), истечением срока давности (ст. 78 УК РФ), истечением срока давности (п. 3 ст. 5 УПК РСФСР), актом амнистии или помилования (п. 4. Ст. 5 УПК РСФСР), за отсутствием жалобы потерпевшего (п. 7 ст. 5 УПК РСФСР), в отношении умершего (п. 8 ст. 5 УПК РСФСР).

Дополнительным аргументом в обоснование этого предложения служит еще одно обстоятельство. Если уголовное дело прекращается по нереабилитирующим основаниям, то этим решением констатируется виновность гражданина в совершении преступления, что вызывает критику в науке. Если в уголовном преследовании отказывается, то вопрос о виновности вообще не ставиться. Требуется лишь установить основания для отказа в преследовании, а не состав преступления. Таким образом, отказ в уголовном преследовании более учитывает интересы участников центрального уголовно-процессуального конфликта, чем прекращение дела или преследования.

Целесообразность уголовного преследования, в свою очередь, является важной предпосылкой использования примирительных процедур в разрешении уголовного дела.

2. Примирительные формы разрешения уголовного дела (центрального процессуального конфликта) являются одной из актуальных проблем уголовно-процессуальной теории. Конфликтология утверждает, что примирение является лучшим (после предупреждения[11]) результатом завершения конфликта, а переговоры – лучшее средство для этого.

Примирительная форма разрешения дела иначе называется сделка о признании вины. Под сделкой о признании вины понимается соглашение сторон, по которому обвинитель идет на некоторые уступки стороне защиты (например, уменьшает объем обвинения, смягчает квалификацию деяния) в обмен на признание обвиняемым вины, на основе которого судом выносится приговор. Сделка о признании считается необходимым спутником состязательности. Поскольку основным условием состязательного процесса является правовой спор государства и личности о его виновности (а личность имеет качество субъекта процесса), постольку неизбежно существование сделок о признании вины[12].

Однако мы утверждаем, что сделки о признании вины невозможны по тяжким преступлениям в публично-состязательном уголовном процессе[13]. Во-первых, государственный обвинитель не вправе по мотивам целесообразности пойти на уступки обвиняемому, подчеркнем – по тяжким преступлениям. Прокурор не вправе по своему усмотрению отказываться от обвинения, если оно доказано. Во-вторых, суд должен быть независимым, что обеспечивается его свободой при оценке доказательств. Суд не может довольствоваться формальным признанием вины. В противном случае оно фактически приравнивается к совершенному доказательству, имеющему заранее установленную высшую силу. В итоге вместо независимости от сторон суд им непосредственно подчиняется. Действующий закон (ч.2 ст.77 УПК РСФСР) разумно требует подтверждения признания обвиняемого совокупностью имеющихся доказательств. В-третьих, признание обвиняемым своей вины по тяжким преступлениям вместо акта распоряжения уголовной ответственностью, односторонней материально-правовой сделки приобретает значение одного из доказательств, не имеющих заранее установленной силы. В-четвертых, мировая сделка имеет внепроцессуальное, материально-правовое значение и потому сходна с гражданско-правовым договором – типичным источником гражданского права, что, разумеется, исключено в уголовном праве. Ни государственный обвинитель, ни обвиняемый не могут по своему усмотрению распорядиться материальным уголовно-правовым отношением. Вопрос об уголовной ответственности должно разрешить государство путем амнистии, помилования или приговором суда.

В процессуальной литературе достаточно подробно рассматриваются положительные и отрицательные стороны сделок о признании вины. Не останавливаясь на подробном их анализе, заметим, что среди недостатков сделок о признании (стремление полиции добиться признания подозреваемого “любой” ценой, выдвижение явно завышенного обвинения, подрыв статуса официального судопроизводства, неэффективность поиска доказательств оперативно-следственными органами и т.д.) наибольшим является возможность ложного сознания обвиняемого. Ложное признание при заключении сделки приносит обществу двойное зло: невинный будет осужден, а виновный навсегда останется безнаказанным.

Среди достоинств упрощенного порядка разрешения дела путем сделки о признании вины указываются: достижение кратчайшим путем смягчения враждебности сторон в конфликтных ситуациях; реализацию одной из главных функций суда – социального умиротворения; демонстрацию обвиняемым (подсудимым) в своем заявлении готовности и желания признаться в совершении преступления и начать отбывание наказания; экономию ресурсов судов и органов обвинения для использования их по сложным делам; освобождение органов дознания и предварительного следствия от бремени поиска новых улик по бесперспективным преступлениям, а судов – от значительного количества дел; концентрацию усилий правоохранительных органов на раскрытии тяжких преступлений[14].

Большинство положительных качеств примирительной формы разбирательства свойственны делам частного обвинения и нетяжким преступлениям. Действительно, в силу значительного исключения из начала публичности мировое соглашение по такому роду дел не противоречит принципам публично-состязательного уголовного процесса. Примечательно, что в России более половины дел частного обвинения прекращаются в связи с примирением.

Состязательному уголовному процессу свойственна дифференциация процессуальной формы, в рамках которой возможна упрощенная процедура разбирательства при признании обвиняемого по некоторым категориям уголовных дел. Однако в такой процедуре не должны нарушаться принципы равенства сторон и независимости суда, стремящегося к объективной истине. В силу этого особое значение приобретают процессуальные условия такого признания.

На наш взгляд, важнейшим условием сделки о признании вины по преступлениям небольшой тяжести является проверенная судом обоснованность доказательствами обвинения (главного факта). Если по делам частного обвинения для прекращения дела вследствие мирового соглашения нет нужды в полном и всестороннем исследовании обстоятельств дела, то в случаях публичного обвинения необходимым условием является доказанность оснований уголовной ответственности. Данное условие, обеспечивающее независимость суда, стремящегося к выяснению объективной истины, практически может быть выражено в невозможности устранения состязательной процедуры предъявления обвинения с исследованием его основных доказательств как при прекращении дела, так и при дальнейшем его движении. Это правила относятся, в частности, и к прекращению дела в порядке ст. 7 и ст. 9 УПК РСФСР, которое должно следовать после предъявления лицу обвинения в совершении конкретного преступления. Представляется необходимым внести в данные нормы соответствующие изменения путем замены словосочетания “в отношении лица” выражением “в отношении обвиняемого”.

По действующему уголовно-процессуальному закону мировое соглашение возможно только по делам частного обвинения. Его отдаленный аналог существует при производстве в суде присяжных и в мировом суде, где предусмотрена возможность сокращения судебного следствия при полном признании подсудимым своей вины (ч. 2 ст. 446, 475 УПК РСФСР). Элементы примирительного производства содержаться в институтах прекращения уголовного дела в связи с деятельным раскаянием и примирением с потерпевшим (ст.75, 76 УК РФ и ст.7, 9 УПК РСФСР). Побуждение на признание вины дает уголовный закон (ст. 62 УК РФ), уменьшая наказания в связи с этим смягчающим обстоятельством.

В этой связи вселяет оптимизм Проект УПК РФ, предусматривающий особый порядок судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением (глава 40, ст. 314-317). При согласии обвиняемого с обвинением, он вправе ходатайствовать о назначении ему наказания без судебного разбирательства. Однако это допускается при соблюдении следующих условий. 1) Грозящее наказание не превышает трех лет лишения свободы, то есть обвинение не в тяжком преступлении. 2) Имеется согласие государственного или частного обвинителя и потерпевшего 3) Согласие обвиняемого добровольно, он осознает характер и последствия заявленного ходатайства, оно обсуждено с защитником. 4) Проверка этих условий судом. 5) Убеждение суда в обоснованности обвинения. При вынесении приговора без судебного разбирательства суд не вправе назначить обвиняемому наказание не более двух третей максимально возможного по санкции статьи уголовного закона. С подсудимого также не взыскиваются судебные издержки.

Тем нее менее следует отметить, что и в Проекте УПК полностью не реализована перспективная идея примирительных процедур, так как отсутствует необходимая их предпосылка – целесообразность обвинения.

Вышеизложенное свидетельствует о том, что более полное использование положений конфликтологии в сфере уголовного судопроизводства возможно при закреплении в российском процессуальном законодательстве правила целесообразности уголовного преследования и примирительных процедур.

[1] См.: Баев О.Я. 1) Конфликты в деятельности следователя. Вопросы теории. Воронеж, 1981; 2) Конфликтные ситуации на предварительном следствии. Основы предупреждения и разрешения. М., 1984; Драпкин Л.Я. Основы теории следственных ситуаций. Свердловск, 1987 и др.

[2] Побережный С.К. Криминалистические средства разрешения конфликтов и конфликтных ситуаций на предварительном следствии: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2000. С. 4-5.

[3] Ратинов А. Р. Теория рефлексивных игр в приложении к следственной практике // Правовая кибернетика. М., 1970. С. 186.

[4] Побережный С.К. Указ. соч. С. 13.

[5] Там же. С. 14.

[6] См.: Пантелеев И.Ф. Некоторые вопросы психологии расследования преступлений. Труды ВЮЗИ. Вып. XXIX. М., 1973. С. 223; Лябичев С.Г. Этические основы следственной тактики: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 1976. С. 6-7; Ларин А. М. Криминалистика и паракриминалистика. М., 1996. С. 102-108.

[7] Розин Н.Н. Уголовное судопроизводство. Пособие к лекциям. Изд. 3-е пересм. Петроград, 1916. С. 269, 343.

[8] Здесь и далее используется Проект УПК РФ, принятый во втором чтении. См.: Постановление Государственной Думы Российской Федерации № 1659-III ГД от 20 июня 2001 г.

[9] Побережный С.К. Криминалистические средства разрешения конфликтов и конфликтных ситуаций на предварительном следствии: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2000. С. 4.

[10] Кириллова Н.П. Прекращение уголовного дела по нереабилитирующим основаниям. СПб., 1998. С. 7, 9, 27.

[11] Предупреждение центрального уголовно-процессуального конфликта по поводу уголовной ответственности невозможно, так как этот конфликт является формой регулирования конфликта криминального, который и надо предупреждать.

[12] Петрухин И.Л. Состязательность и правосудие // Государство и право. 1994. № 10. С.134.

[13] Подробнее см.: Калиновский К.Б. Законность и типы уголовного процесса: Дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 1999. С. 93-97.

[14] Рустамов Х.Ц. Уголовный процесс. Формы. М., 1998. С. 83.