Статьи по юридической психологии

Юридическая психология как отрасль научных знаний зародилась на стыке общей психологии и правоведения в конце XVIII - начале XIX в. С того времени ее исследователями опубликовано множество работ по различным аспектам правовой деятельности. Вместе с тем и зарубежными, и отечественными авторами упускаются из виду фольклорные основы юридической психологии - легенды, сказки, песни, пословицы и поговорки, в которых таятся огромные россыпи вековых наблюдений, выводов и оценок наших предков, сделанных преимущественно в сфере обычного права, но не потерявших значения до сих пор. Правда, наличие у психологической науки и ее отдельных направлений исторического фундамента в виде житейского психологического знания людей друг о друге, в том числе отраженного в памятниках народного творчества, современные специалисты признают.

Так, по мнению авторов труда "Введение в психологию", подобное знание впитали, например, пословицы и поговорки: "Лучше один раз увидеть, чем десять раз услышать" (о преимуществах зрительного восприятия и запоминания перед слуховым); "Привычка - вторая натура" (о роли упрочившихся привычек, которые могут конкурировать с врожденными формами поведения) и т.п.*(1)

Авторы книги "История психологии труда в России" подчеркивают, что мир пословиц и поговорок - богатая кладовая народного опыта, источник сведений не только для писателей и лингвистов, но и для этнопсихологии, психологии труда и ее истории*(2). Однако обстоятельных исследований фольклорных корней юридической, как, впрочем, и общей, психологии пока нет. Между тем многие пословицы и поговорки даже при первом их рассмотрении поражают глубиной анализа духовного мира личности, точностью психологических оценок поступков субъектов правоотношений, а значит, по праву могут считаться одним из эмпирических источников психологической науки.

"Личность", утверждают психологи, понятие многообразное*(3). Крылатые народные изречения, являющиеся плодами многовекового осмысления людьми окружающей их действительности, не позволяют в этом усомниться. Удивительно, но в пословицах и поговорках отражены абсолютно все черты и свойства человеческой личности, как положительные, так и отрицательные. Различные психологические качества, сочетаясь в одном индивиде, создают неповторимость, сложность, а часто и противоречивость его характера. Потому якуты говорят: "Человек с тремя остриями, с восьмью гранями". "У каждой горы свой уклон, у каждого человека свой норов", - в свою очередь считают монголы.

Пословицы и поговорки, бытующие в культуре разных народов, подчеркивают, что все дурное обычно сокрыто в человеке до поры до времени, существует в его душе латентно. "В каждой груди есть своя змея", - гласит русская пословица. Малагасийцы, коренные жители острова Мадагаскар, выражают данную мысль другим сравнением: "Человек подобен бутылке из черного стекла: что у него внутри, не видно". "Про людей никогда не известно, где в них кончается ангел и начинается дьявол", - заключает еврейская мудрость.

Отсутствие или нехватка в старину правового аппарата познания заставляли людей изучать человеческую личность преимущественно с религиозно-нравственной или нравственно-психологической стороны, что достаточно заметно по старинным пословицам и поговоркам. Потому, давая социальную характеристику преступнику, пословицы и поговорки прежде всего обращают внимание на его нравственные качества или даже больше на их отсутствие. "У насильника нет стыда", - утверждает узбекская поговорка. "У вора стыда, что у курицы молока", - гласит марийское крылатое изречение. "У других вор скот угоняет, а у себя - совесть похищает", - издавна замечают казахские аксакалы. "Совесть свою съел, а честь проглотил", - такой метафорой оценивает аморальность злодея персидская пословица.

Безнравственность преступника чаще всего проявляется в его алчности, стремлении незаконно овладеть чужими вещами вопреки существующим в обществе социальным нормам и представлениям о собственности. Арабская поговорка, сравнивая вора с шакалом, утверждает, что "шакал никогда не насытится курами". То же самое констатирует и узбекская пословица: "Сколько хапуга ни хапает, а все не насытится".

Аморальность и непомерная корысть преступника в своей совокупности нередко предопределяют и такую его психологическую черту, как всеядность, неразборчивость в посягательствах на чужое. "Вор и с покойника стащит саван", - говорят грузины. "Вор не постесняется ограбить и мечеть", - уверяют афганцы. "Вор готов и похлебку украсть", - считают осетины. "Ловкому вору всякий сапог впору", - гласит русская поговорка.

В юридической науке преступников классифицируют на несколько типов, от злостного до случайного (ситуативного). Русский психолог начала XX в. С.В. Познышев на этот счет писал: "Насчет сумы да тюрьмы не зарекайся", - советует народная поговорка, указывая, что человек часто попадает в одно из обозначенных в ней несчастных положений вопреки своим расчетам и ожиданиям. Обстоятельства иной раз так резко и быстро меняются и дают такой толчок к преступлению, что под давлением их нередко оказывается не в силах удержаться на пути честной, трудовой жизни и человек, в котором, казалось, никак не заподозрить потенциального преступника"4. Ссылка ученого на народную мудрость неслучайна, поскольку сделанный им вывод в общем-то был давно известен нашим предкам. Рассматривая субъективную сторону противоправной деятельности, они с незапамятных времен подметили, что преступник преступнику рознь. "Не всяк злодей, кто часом лих", - говорится в русском изречении.

Большую роль в мотивировании случайных преступлений, по фольклорному утверждению народов, играют внешние обстоятельства. "Раз нашел пролом, так и стал вором", - утверждает бенгальская поговорка. "Дырка делает вора, прореха способствует воровству", - говорят французы. По мнению испанцев, "дверь без замка может соблазнить даже святого". "Повод создает вора", - обобщает подобные суждения немецкая поговорка.

В отличие от случайных ситуаций злостные преступники сами создают криминогенную обстановку*(5). Однако даже в их душе перед совершением преступного деяния противоборствуют самые разные побуждения - от чувства самосохранения до мести или лихой самонадеянности. "Желание подстрекает, стыд удерживает", - раскрывает такую борьбу мотивов изречение индийской народности телугу. В результате внутренних колебаний преступник может отказаться от первоначального замысла, видоизменить его либо настойчиво реализовывать, надеясь на безнаказанность. Ибо, как точно подмечено в испанской пословице, "никто не совершает зла для того, чтобы потом расплачиваться". То же самое заключает тамильское изречение: "Вор не ворует, думая, что его поймают".

Зато после злодеяния душевное состояние преступника кардинально меняется: им овладевает постоянный и навязчивый страх, о чем дружно свидетельствуют пословицы и поговорки самых разных народов мира. "Вор и своей тени боится", "У вора заячье сердце: и спит, и боится", - гласят старинные русские изречения. По сомалийской поговорке, "трусливее вора никого нет". "Вороватая собака всегда труслива", - образно и презрительно говорят азербайджанцы о воре. В турецкой поговорке отмечает, что "вор даже своего сна боится". "В душе преступника всегда страх", - обобщает главную особенность его психологического самоощущения непальская мудрость.

Вместе с тем страх не является врожденным свойством аморального человека. Наоборот, серьезные преступления часто совершают смелые или, как минимум, отчаянные и бесшабашные индивиды. "Отчаянный ни суда, ни закона не признает, отчаянный признает только более отчаянного", - говорят якуты. Азербайджанская пословица справедливо замечает, что "собака от страха не ворует". Это же, правда косвенно, подтверждает русская пословица: "Отвага и мед пьет, и кандалы трет".

Страх преступника проистекает из угрозы расплаты. Преступник, отмечал еще в IV в. до н.э. Сенека, может иногда избежать наказания, но не страха перед ним*(6). В качестве доказательства такого вывода можно сослаться на персидскую пословицу, согласно которой "вор, крадущий саваны, ночью не боится мертвецов, но днем вздрагивает при виде живых", а также на поговорку жителей Хиндустана, северной части Индии: "Для вора каждый встречный - полицейский". Достаточно точно общий психологический портрет закоренелого преступника рисует молдавское изречение: "Повадки волчьи, а душа заячья".

Постоянное опасение возможного наказания, в свою очередь, рождает ряд других психологических черт преступника, в частности его двуличие, хитрость, изворотливость. "Днем ходит как вельможа, а по ночам ворует желтую фасоль", - иронично определяет жуликоватого лицемера китайская пословица. "Ночью - разбойник, днем - благородный", - свидетельствует курдское изречение. По бенгальской пословице, "вор и мелкого жулика изобьет, и первым в храм помчится". "У мошенника парадный вход всегда нарядный" - такой образной поговоркой характеризуют желание преступника скрыть свое истинное лицо японцы.

Непрерывно хитря и изворачиваясь, преступники закономерно вынуждены лгать окружающим. "Лгут от страха", - объясняет азербайджанское изречение такую примечательную особенность психологии преступника. "Кто лжет, тот и ворует, кто ворует, тот должен и лгать", - выводит свое заключение относительно взаимосвязи преступности и лжи пословица лужицких сербов, немногочисленной славянской ветви в Германии. "Вранье и страх в одном кармане лежат", - подтверждает удмуртская поговорка. "Кто умеет воровать, тот умеет и врать", - утверждают малагасийцы. "Ложь - это оружие вора", - считают финны.

"Вор не верит, что есть честные люди", - замечают французы. Аналогичный вывод зафиксирован в русской поговорке: "Кто сам плут, тот другим не верит". Неверие в существование честных людей составляет особо примечательную черту криминальной психологии, поскольку именно ссылкой на всеобщую аморальность преступники обычно оправдывают свои противоправные деяния. "Кто зло творит, тот и о других плохо думает", - отмечают итальянцы. "Вор думает, что весь мир вороватый", - подчеркивают армяне. "Ворам кажется, что вокруг все воры", - утверждают грузины. "Вор всех людей ворами считает", - соглашаются осетины.

А в итоге "вор каждого подозревает" (телугу). Но не просто подозревает, а старательно пытается уберечься от преступных посягательств, в первую очередь в отношении своей собственности. "Вор свою дверь запирает", - отмечает японская поговорка. "Вор идет за водой - свои двери запирает", - смеются корейцы. По ироничным наблюдениям осетин, "Ворующий шапки свою за пазухой держит".

Весьма интересной чертой психологии типичного преступника является также его демонстративная религиозность, постоянные молитвенные обращения к божеству. Здесь надо отметить, что большинство народных изречений зародилось в глубокую старину, когда верующими были практически все члены общества. Тем не менее даже среди этой массы религиозного населения преступники отличались и отличаются особой набожностью. С одной стороны, обращения злодеев к Богу, видимо, объясняются призрачной надеждой избежать суровой расплаты с помощью сверхъестественного чуда. Недаром К. Маркс писал, что "слабость всегда спасается верой в чудеса_"*(7).

С другой стороны, набожность преступника является испытанной формой его лицемерия, направленной на обман окружающих. Так или иначе, но по русской поговорке "добрый вор без молитвы не украдет". Образец воровской молитвы, явно ерничая, дает другое старое русское изречение: "Господи, прости, в чужой дом впусти, помоги нагрести и вынести!" А вот что гласят по такому поводу пословицы и поговорки других народов. "На устах молитва, а в душе - мысли о грабеже" (персидская). "И вор обращается с молитвой к Богу" (афганская). "Ночью ворует, а днем говорит "Господи, помилуй" (арабская). "Непомерная набожность - признак вора" (бенгальская).

Изучая психологию преступников, советский исследователь А.Р. Лурье еще в 20-х годах прошлого столетия указывал на то, что любое серьезное преступление ощутимо и объективно оставляет следы не только во внешней среде, но и в психике преступника. В частности, испытанное в ходе злодеяния чувство порой бывает таким сильным, что ассоциативные воспоминания о нем через какое-то время толкают субъекта на посещение места преступления*(8). Кажется невероятным, но и такую тонкую психолого-поведенческую особенность реакции преступника подметили на практике народные мыслители. "Волк, съевший ослиное мясо, целую неделю бродит около места", - гласит, например, вьетнамская пословица.

По мнению современных психологов, при оценке личности имеют большое значение экспрессивные реакции лица, движение глаз, телодвижения, позы, походка, жесты, голос и речь*(9). Однако это было известно еще нашим предкам, которые эмпирическим путем уяснили взаимосвязь между психологическим состоянием преступника и выражением его глаз, мимикой, импульсивными телодвижениями, оговорками в речи. "Если послушать вора, он несколько раз в день себя выдает", - обращает внимание грузинская поговорка. По наблюдениям корейцев, "у вороватой собаки глаза бегают". "У вора голова опущена", - утверждает хиндустанское изречение. "У виноватого колени дрожат", - свидетельствует узбекская поговорка про непроизвольную реакцию организма преступника. "В неправде Бог запинает", - указывает русская поговорка на речевой признак лжи.

Подобные познания внешних признаков виновности уже в самую седую старину помогали людям ловить и изобличать преступников. А один из народных приемов использования подсознательного страха злодея для его разоблачения в силу своей оригинальности и неожиданной эффективности отразился в ставшей практически интернациональной поговорке: "На воре шапка горит". Казуальное происхождение данного крылатого изречения фольклорист из Латвии Э.Я. Кокаре раскрывает такой легендой. У одного крестьянина украли деньги. Созвали деревенский сход. Спрашивают: "Кто виноват?" Никто не признается. Вдруг один из присутствующих вскрикивает: "Вон, на воре шапка горит!" Вор в испуге схватился за шапку и тем самым выдал себя*(10).

В Африке популярна схожая притча. Обокрали одного старика. Взяв свое копье, он пошел к группе соплеменников, обсуждавших данное происшествие. Не дойдя до нее нескольких шагов, старик поднял оружие и крикнул: "Копье, убей вора!" Тут же виновный бросился бежать. "Воровство выдает страх", - заключает притчу поговорка народности бакози.

Безымянными народными психологами была предложена идея ловить преступников с помощью их собратьев по ремеслу. Задолго до Франсуа Видока, основавшего в 1810 г. в Париже первую в мире специальную сыскную службу и подбиравшего в нее сотрудников по принципу "только преступник сможет побороть преступность"*(11), некоторые народы выразили свое мнение на этот счет в следующих крылатых изречениях: "Алмаз режется алмазом, вора ловит вор" (татарская), "Вора вором вылавливают, колючку колючкой вытаскивают" (бенгальская), "Вор вора скоро поймает" (английская). В основу данных высказываний легли многовековые наблюдения сущностного единства любой преступной деятельности, познание тесных организационных и психолого-коммуникативных связей преступного мира. "Вор вора знает", - утверждает поговорка, которую можно встретить в фольклоре чеченцев, ингушей, калмыков и курдов. "Вор вора по глазам видит", - говорят вьетнамцы. "Вор вора и темной ночью узнает", - уверены таджики. В Индии у жителей Хиндустана бытует сразу несколько крылатых изречений с соответствующим смыслом: "Вор вора признает","Вор знает язык разбойников", "Вор воровские уловки распознает".

Правда, различные тактические хитрости в деле поимки преступников, нередко балансирующие на грани аморальности, а тем более опора на других злодеев как помощников или негласных осведомителей издавна вызывали у некоторых людей брезгливое отношение к сыску. "Вор не стыдится воровать, а ты стыдишься его ловить?" - укоряет такого слишком щепетильного человека афганская пословица. "И капкан, если не обманет, не поймает", - подтверждает данную позицию кабардинское изречение.

Но поймать преступника - только полдела. Если не удалось схватить с поличным, очень важно, но крайне трудно изобличить его с помощью различных улик. Обвинить можно и невиновного, но уличить надо только виновного, подчеркивал знавший проблему на собственном опыте Апулей*(12). По справедливым уверениям белорусов, "ни один злодей не скажет про себя, что он украл". "Преступник надеется на свое отпирательство", - дополняет якутская поговорка. Об этом же свидетельствуют изречения других народов: "У каждого вора оправдание найдется" (японское), "Вор всегда готов побожиться" (грузинское), "Вор всю жизнь в честности клянется" (казахское).

Уличение лица, совершившего преступление, является не только процессуально-правовой, но и психологической проблемой, упирающейся в сложные вопросы вины, признания и раскаяния преступника. "Вина впереди, раскаяние позади", - определяет соотношение этих категорий монгольская мудрость. Что касается признания вины, то оно обычно служит одним из главных условий раскаяния, т.е. психологического акта самооценки индивидом своего поведения, проявления совести и стыда как психологических основ его исправления в будущем*(13). "Признание - первый шаг к раскаянию", "Признание целительно для души", - вещают английские поговорки. С такой точкой зрения полностью согласны грузины, которые говорят: "Признание - то же раскаяние". А украинская пословица считает признание преступника основанием для его освобождения от наказания: "Как признался, так и расквитался". Монгольское крылатое изречение ничего не говорит о значении раскаяния, а просто советует преступнику: "Чем плохо скрывать, лучше хорошо признаться". Именно признаться, поскольку, по армянской поговорке, "оправдание бывает хуже вины".

Очень важным в вопросе снятия или умаления вины за совершенное преступление является момент признания преступника. И хотя турецкая поговорка гласит, что "двери признания всегда открыты", у многих восточных народов преобладает иное мнение: "Позднее раскаяние пользы не приносит". "Позднее раскаяние - враг самому себе", - уточняет узбекская мудрость. "Поздним раскаянием сделанного не исправишь", - соглашаются японцы.

Объективный и точный учет вины подсудимого, как известно, является краеугольным камнем справедливого уголовного наказания, которого во все времена жаждут как потерпевший, так и преступник. "Идея справедливости неопровержима; она, - писал А. Барбюс, - вырастает из нравственных законов, из законов разума и из самой жизни масс; справедливость - слово, полное трепета жизни"*(14). Не вдаваясь в юридические тонкости дела, простые люди обычно дают оценку судебному решению, опираясь на личное чувство справедливости. Недаром курдская пословица утверждает, что "несправедливое наказание тяжелее преступления". У некоторых тюркских народов критерием справедливости являются нормы ислама. "Палец, отрезанный по шариату, не кровоточит", - гласит, например, турецкая пословица.

Говоря о психологическом отношении людей к суду, надо подчеркнуть, что оно является весьма неоднозначным и за многовековую историю человечества претерпело существенные изменения. В условиях общинно-родового строя, когда спорные дела разбирались публично, в присутствии всех соплеменников или членов крестьянской общины, в этом отношении преобладали доверие к своим судьям, безусловная убежденность в объективности и справедливости суда. На Руси тогда говаривали: "Суд не на осуд, а на рассуд". "Людской суд самый правый",- констатирует сохранившаяся с давних пор непальская поговорка. Однако появление сначала господского, или, как называли его русские дореволюционные правоведы, "владельческого", судилища, а затем суда государственного породило у народных масс всех стран настороженность и предубежденность к подобным формам правосудия. "В суд пойдешь, правды не найдешь", "Не ходи в суд, а то хлеба не будет", - стали гласить более поздние русские поговорки. "На войну пойдешь - погибнешь, под суд попадешь - намучаешься", - утверждает хакасская пословица. "При жизни опасайся суда, после смерти - ада", - предупреждает китайская мудрость, ставящая суд на одну доску с преисподней.

Естественно, что простые люди начали бояться судей, при случае заискивать перед ними. "Коль дело попало к чалме (т.е. к мусульманскому судье - Г.Л.), пропадать твоей голове", - сокрушается азербайджанская поговорка. "Всякий, кто проходит мимо мула казия, всегда поглаживает его" - так старая общеарабская пословица высмеивает стремление окружающих угодить судье. Но, поскольку подобное раболепствование всегда носит вынужденный характер, оно после суда легко сменяется другим отношением к властительному субъекту. "Пока нужен - казий, стал не нужен - негодяй", - отмечает подобную метаморфозу хиндустанская поговорка.

Вместе с тем в классовом обществе кардинально изменились и сами служители правосудия. Оторвавшись от народа, многие из них превратились в надменных вершителей человеческих судеб, черствых, бездушных и корыстных чиновников. Крымские караимы по этому поводу говорят: "Судья себя на этом свете мнит всесильным, судья умер, но в мире ничего не изменилось". "Ты последним ли стал судьей?" - риторически спрашивают зазнавшегося судью якуты.

С негодованием народные изречения бичуют жадность и корыстолюбие судей. "На работу нанимать - он судья, а закончена работа, он мерзавец", - обличает непорядочность служителей правосудия в обыденной жизни бенгальская пословица. "В доме судьи грецких орехов много, да все на счету", - иронизирует по поводу судейской мелочности персидское изречение.

Указанные психологические качества судей на службе выливаются в такое негативное явление, как взяточничество, тоже не обойденное вниманием народов. "Казию дашь - полюбит, не дашь - погубит", - утверждают узбеки. "В суд ногой, в карман рукой", - говорят французы и немцы.

Но если в приведенных пословицах и поговорках звучит умеренное осуждение продажного правосудия, то в крылатом изречении сартов, народности иранского происхождения в Узбекистане, эмоции бьют вовсю: "Судью-взяточника даже собака назовет дерьмом".

"Судебные" пословицы и поговорки обнажают одну любопытную особенность обыденного правосознания. Осуждая судейский произвол, презирая судей-взяточников, народные массы разных стран, тем не менее, довольно терпимо и даже с пониманием относятся к взяткодателям. "Телега правды, сворачивая с дороги, не скрипнет, если ее хорошенько смазать", - говорят, например, латыши. Больше того, ряд крылатых изречений сформулированны в форме советов, которые прямо рекомендуют решать судебные проблемы с помощью мзды. "Дари судью, так не посадит в тюрьму", - прямо назидает русская мудрость. "Пошли подарок - получишь решение своего дела", - учит иракская пословица.

Тем самым фольклор подтверждает установленный современными исследователями вывод, что отношение людей к закону и социальной справедливости является двойственным и в значительной мере ситуативным. Абстрактный закон и абстрактную справедливость одобряют все. Но, как только дело доходит до личных интересов субъекта в конкретной жизненной ситуации, часто начинаются практические отступления от существующих норм, попытки добиться своего исключения из общих правил. "Всяк правду любит, но не всяк ее творит", - отмечает на этот счет старое русское изречение.

Определенной противоречивостью, судя по пословицам и поговоркам разных народов, отличается и психологическое отношение людей к своей трудовой деятельности, что, впрочем, неудивительно, поскольку оно тоже формировалось долгое время и в разных исторических условиях. Еще в седую старину все народы осознали огромное значение труда как основного фактора материального и духовного обеспечения человеческой жизнедеятельности. "Труд - отец богатства, земля - мать богатства", - гласит казахская пословица. "Труд и накормит, и научит", - утверждает азербайджанская мудрость.

Особой социальной ценностью всех народов является труд коллективный, истоки которого таятся в их патриархально-родовом прошлом, когда хозяйственная деятельность в основном осуществлялась в рамках большой семьи или рода. С тех времен в крестьянской жизни многих этносов сохранились традиции соседской взаимопомощи. Наиболее распространенной формой такой взаимопомощи служит обычай, именуемый казахами "асар", узбеками - "хашар", кавказскими балкарцами - "изеу", восточными славянами - "толока". Согласно этому обычаю, родственники, друзья, соседи, собравшись в определенный день, безвозмездно помогают кому-то в сложном и трудоемком деле - строительстве дома, рытье колодца, раскорчевке участка, уборке урожая и т.п. "Когда работников много, работа спорится", - одинаково говорят о совместной трудовой деятельности людей чуваши и даргинцы. "Много рук делают груз легче", - соглашаются румыны. Общая работа у всех народов непременно сопровождается праздничным настроения участников, апофеозом которого служит застолье с его шутками, песнями, танцами. Недаром казахские аксакалы говорят: "Коллективный труд - самый радостный труд".

Коллективный труд всегда отличался особой привлекательностью еще и потому, что его результаты давали основания хорошему работнику претендовать на почет и уважение со стороны окружающих. "Доброе дело равняет человека с шахом", - свидетельствует афганская поговорка. "Почет тому, кто его заработает", - говорят финны. "Хочешь почестей - работай честно", "Любишь почет - люби и труд", - учат даргинское и туркменское изречения. Такие народные изречения ярко иллюстрируют слова русского литературного критика и демократа Д.И. Писарева о том, что труд составляет самую крепкую и самую надежную связь между человеком, который трудится, и тем обществом, на пользу которого направлен этот труд*(15).

Справедливые представления людей о более высокой ценности и эффективности коллективной деятельности, понимание необходимости кооперации трудовых усилий до сих пор продолжают бытовать в общественном сознании всех народов. Вместе с тем классовое расслоение общества уже давно породило частнособственнические настроения в потреблении результатов труда, что создает главное психологическое противоречие в трудовой сфере. "Работать лучше вдвоем, а есть лучше одному", - формулирует это противоречие карельское крылатое изречение. "Множество рук портит еду, но не портит общей работы", - говорят по такому же поводу представители африканской народности гереро.

Другим следствием классовой структуры общества явились принудительные формы труда, вроде рабства, крепостничества (барщины), углубившие двойственное отношение людей к своей трудовой деятельности. Трудящиеся стали четко различать работу на себя и работу на своего господина. "Крестьянство от Бога, а работа от господ", - считают лужицкие сербы. "Свое дело легче ваты, в чужое - тяжелее камня", - гласит старая узбекская поговорка. При этом даже собственная "бедность не превращает работу в рабство", - утверждает изречение западноафриканской народности хауса. "На себя работа не барщина", - определяет русская поговорка.

И если, как мы видим, труд на себя, свою семью сохраняет в глазах народных масс определенную привлекательность или, по крайней мере, положительную оценку его значения, то рабство и крепостнические повинности вполне закономерно воспринимались и воспринимаются тружениками как угнетение и сопровождаются ненавистью к ним. "Байская работа никогда не кончается", - с горечью сетуют якуты и тувинцы. "Труды-то мои, а радости твои", - упрекает феодального эксплуататора другое тувинское изречение. "Мужицкими мозолями и бары сытно живут", "Мы в бороне, а барин в стороне" - такими изречениями выражал народ на Руси свое отношение барщине, к которой он приравнивал и принудительный труд на церковь: "Монастырщина что барщина".

Естественно, что работа на господ никогда не влекла энтузиазма людей. Наоборот, заставляла их относиться к ней спустя рукава. Комментируя подобную закономерность, Н.Г. Чернышевский писал: "Человек может работать с усердием только тогда, когда никто не помешает его труду и не отнимет у него плодов труда"*(16). "На чужой работе и солнце не движется", - подтверждает слова демократа-революционера русская поговорка. Согласно совпадающим корейскому и узбекскому изречениям, "за чужой работой и в июне мерзнут руки". "Лучше тепло от своей одежды, чем от труда на другого", - говорят эстонцы про уклонение от работы на господина.

Историческая практика доказала, что наиболее действенным стимулом успешной трудовой деятельности является экономическая заинтересованность людей, подоплекой которой выступают их житейские нужды. Неслучайно во множестве пословиц и поговорок констатируется связь труда с ежедневной потребностью человека в пище. "Кто на плуг налегает, голодным не останется" (турецкая). "Работал - своим закуси, не работал - у других попроси" (туркменская). "Если руки работают, то и рот работает" (калмыцкая). "Кто не боится труда, тот и голода не боится" (вьетнамская). Недаром афганцы говорят: "Лучше лишиться жизни, чем работы".

Труд, как подметили наши предки, играет важнейшую роль в формировании человеческой личности, воспитании ее положительных качеств и черт. "От работы никудышным не станешь", - утверждает марийская поговорка. Трудовая деятельность человека, его владение ремеслом являются главной альтернативой корыстной преступности. "Работа лучше, чем воровство", - гласит сомалийская поговорка. "Знающему ремесло зачем воровство?" - риторически вопрошают азербайджанцы. "Худое ремесло лучше доброго воровства", - констатирует старинное русское изречение.

По народным представлениям, любой труд, даже принудительный и бессмысленный, все равно полезнее, чем бесцельная трата времени. "Пыль труда лучше шафрана безделья" (арабская). "Чем от безделья томиться, лучше даром трудиться" (казахская, киргизская). "Лучше врагу камни таскать, чем от безделья тосковать" (азербайджанская). А японцы, при своей огромной почтительности к предкам, говорят: "Заставь работать стоящих без дела, даже если это твои родители". Суть таких народных изречений точно выразил американский физик и политический деятель Бенджамин Франклин: "Лень, как ржавчина, разъедает быстрее, чем труд изнашивает_"*(17)

Осуждая безделье и лень, пословицы и поговорки считают их главными причинами формирования дурных наклонностей личности. "Труд кормит человека, безделье - портит", - говорят, например, ассирийцы. По молдавскому крылатому изречению, "труд на ноги ставит, а лень валит". "Безделье рождает дьявольские мысли", - подмечает пословица хиндустанцев.

Лень и безделье обоснованно рассматриваются народами как прямые предпосылки к паразитическому образу жизни, преодолеть который потом уже сложно. "От тунеядства трудно отвыкнуть", - утверждает еще одна хиндустанская поговорка. То же самое гласит японская мудрость про нищенство: "Кто три дня попрошайничал - никогда не отвыкнет". С таким выводом согласны китайцы: "Просить милостыню три года - поленишься идти в чиновники".

Построение трудовых отношений на основе экономических интересов работодателя и работника предполагает решение непростого вопроса о соотношении объема и качества работы с ее оплатой. Пословицы и поговорки самых разных народов свидетельствуют о том, что стороны всегда подходят к этой проблеме по-разному. Работодатели во главу угла всегда ставят работу. Отсюда поговорки: "Какова работа - такова и плата" (немецкая), "Какова работа - такова и отдача" (украинская). Наемные работники, напротив, сначала хотят получить гарантии хорошей оплаты и от нее определять свою трудовую деятельность. "Какова плата, такова и работа", - указывают французская и хиндустанская поговорки. "За добрую плату и работа на совесть", - гласит другое изречение жителей Хиндустана.

С гораздо большим единодушием люди относятся к предоплате труда, поскольку издавна замечено, что она существенно снижает интерес работников к конечным результатам своей деятельности. "Оплаченный работник - работник без рук", "У людей которым вперед уплачено, болят руки", "Кто хочет плохую работу, пусть заплатит вперед", - категорично заявляют испанская, французская и итальянская пословицы.

Кроме того, в пословицах и поговорках хранится немало частных, но очень интересных и точных замечаний, советов и назиданий по части психологии трудовых правоотношений. Так, англичане верно подметили: "нерадивый делает вид, что работает больше всех". Монголы про ленивого, но корыстного работника говорят: "За каждое движение ждет вознаграждения". Согласно наблюдениям проживающей на Западе Африки народности эве, чрезмерное вознаграждение не всегда приносит пользу работнику: "Если гребцу дают слишком большую плату, он ломает себе грудь". "Лопата в чужих руках легка", - иронично определяют курды обычную недооценку трудовых усилий других людей. "Злобствующий на свой труд пользы от него не получит", - уверены азербайджанцы. "Тяжелая работа ссорит людей", - гласит изречение африканского народа суахили. Китайская пословица учит: "Если сомневаешься в человеке - не давай ему работы, а дал работу, так не сомневайся". "Хозяин и работник друг друга не хвалят" - такой вывод делают вьетнамцы на основе многовековых обобщений трудовой практики.

Юридическая психология трудовых правоотношений во многом предопределяет и специфику имущественных правоотношений в обществе, поскольку именно трудом создается большинство материальных благ, ради которых люди так суетятся в своей жизни. Именно в имущественных отношениях человек нагляднее всего демонстрирует истинные мотивы и цели избранного им образа жизни, в том числе неизбежно проявляет свои скрытые до сих пор психологические мотивы. Особо примечательно здесь то, что накопление в обществе различных материальных благ не только не улучшает взаимоотношений между людьми, а, напротив, часто обостряет социальные противоречия и конфликты. "Имущий не жалеет неимущего", - заявляет на этот счет таджикская поговорка. "Богатый не жалеет бедного, бедный - богатого", - подтверждает тувинское изречение. Современные специалисты по социальной психологии подчеркивают, что в процессе развития общества богатые богатеют, бедные беднеют, а равновесия между ними не достигается практически никогда*(18).

Первопричиной большинства социальных противоречий и правонарушений выступают, как известно, частнособственнические инстинкты, зародившиеся при появлении излишков результатов труда. Именно на этой стадии былая общая собственность рода или крестьянской общины стала терять значение и уменьшаться в объемах. Отзвуками стародавнего приоритета общественного имущества в жизни наших далеких предков остались единичные образцы народного творчества, вроде турецкой поговорки: "Общественное имущество собака не тронет".

В противовес им более поздние крылатые изречения народов констатируют уже привлекательность и притязательность частной собственности. "Лучше своя кошка, чем общий верблюд" (арабское). "Лучше отдельный воробей, чем общая корова" (немецкое). "Лучше плохонькое, да свое, чем хорошее, да чужое" (азербайджанское). "Свое имущество каждому дорого" (турецкое).

В результате изменилось и отношение людей к общей собственности; ее стали меньше беречь, а при возможности расхищать. "Общая лодка смолы не видит", - гласит финская поговорка. "Так уж водится, что общая лошадь хуже всех подкована", - констатируется в английском изречении. "Общественный котел на перекрестке бьется", - говорят индусы. Согласно грузинской поговорке, "общее поле принадлежит стаду". "Когда у нивы много хозяев, на ней ослы пасутся", "С общей пашни все нарасхват", - отмечают осетинские изречения. "Общественные средства как святая вода: каждый оттуда черпает", - уверены итальянцы. "Имущество бережет лишь его хозяин", - объясняет сомалийская поговорка.

Однако разгул частнособственнических настроений часто наносит ущерб не только общественному добру, но и государственному имуществу, а также собственности других индивидов, что тоже зафиксировано пословицами и поговорками разных народов. "Казенному лесу каждый родня", "Казна не убогая вдова: ее не оберешь", "Казна на поживу дана" - такие крылатые изречения издавна были популярны на Руси. Даже веками законопослушные немцы при случае не прочь запустить руку в государственный карман, о чем свидетельствует их поговорка: "Обман государства - казна", в которой понятие "казна" употребляется как синоним богатства. По наблюдениям кабардинцев, "чужие овцы от отары чаще отбиваются". "Помещичья веревка пусть волочится", - говорят о своем пренебрежении к имуществу господина эстонцы. В общем, подытоживает сказанное вьетнамская пословица, человек "чужое добро готов отдать со щедростью Будды, а свое перевязывает веревкой". "Из-за любого наследства ссорятся", - уверены финны. "Аллах сотворил братьев, но кошельки им создал отдельные", - гласит турецкая поговорка. "Брат-то мой, а денежки промеж чужие", - говорят эстонцы. "В денежных делах даже родители и дети - чужие люди", - свидетельствуют японцы. "В деньгах родства нет", - обобщает русская поговорка. Общеарабская пословица, как будто сформулированная для наших дней, гласит: "Рынок благодарит тот, кто заработал". "Ярмарка мила тому, кто на ней наживается", - вторит старое итальянское изречение.

О том, что нажива неотделима от корыстной хитрости и обмана людей, можно судить и по наблюдениям разных народов. "Честность прибыли не сродни" (английская). "На рынке вместе с товаром и душа продается" (армянская). "Не обманешь - не продашь" (русская, польская). "В торговле всяк другому враг" (японская). "Торговля и обман как земля и плуг" (немецкая). "Обмен материальными ценностями, - подводят под такие явления теоретическую базу авторы учебного пособия "Психология общения продавца и покупателя", - ... таит в себе возможности ошибок или злоупотреблений. Это обстоятельство порождает одну из наиболее неприятных особенностей общений в торговле - взаимное недоверие"*(19).

Многовековое познание рыночных нравов предопределило предпочтение людьми простых форм взаиморасчетов в гражданско-правовых отношениях. Как покупатели, так и продавцы издавна опасаются кредита, векселей и прочих банковских штучек. "Лучше сто наличными, чем тысяча в кредит", - говорят китайцы. "Сделка хороша наличными", - соглашаются туркмены. По немецкой поговорке, тоже "лучший расчет - расчет наличными". "Смотри на глупость: человек отдает товар в кредит", - отмечает изречение крымских караимов.

В фольклоре народов мира можно увидеть отражение самых разных видов гражданско-правовых сделок, все краски психологического отношения людей к таким делам. Тем не менее особое внимание пословицы и поговорки уделяют долговым обязательствам в силу кабального значения последних для судеб простых людей. "Взять в долг не трудно, трудно возвратить", - отмечается в изречении африканских народностей ваи и хауса. То же самое утверждается в аналогичных азербайджанской и латышской поговорках: "Взять легко, вернуть - трудно". "В долг берешь - на себя ярмо кладешь", - предупреждает крылатая украинская мудрость. Неслучайно долговое обязательство лишает покоя должника, заставляет его переживать. "Долг что зуд", - гласит по этому поводу, например, корейская поговорка. "Должник ложится спать, да уснуть не может", - говорят малагасийцы.

Но если возврат долга беспокоит только ответственного и совестливого должника, то переживает практически любой кредитор. По наблюдениям англичан, "у заимодавцев память лучше, чем у должников". "О том, что дают взаймы, не забывают", - подчеркивает японское изречение. Как шутят азербайджанцы, "заимодавец своему должнику всегда здоровья желает". Представители индийской народности телугу трактуют этот вопрос в обоюдной плоскости: "Кредитор желает вам здоровья, должник - болезни". Такой разный настрой сторон, конечно, нередко выливается в конфликты, что тоже зафиксировали пословицы и поговорки. "Когда ссужают, имеют друга; когда нужно забирать - недруга" (французская). "В долг давать - ссору покупать" (хиндустанская). "Из-за долга две семьи в ссоре" (афганская).

Достаточно настороженно относятся люди и к сделке мены; амхарской пословицей справедливо подмечено: "Кто поменяться предлагает, тот выиграть предполагает". "Кто часто меняет, тот без штанов гоняет", - смеются украинцы. "Кто меняет - дурака на придачу берет", - заявляет русская поговорка.

Очень много психологических нюансов возникает на практике в отношениях купли-продажи. В частности, такая деятельность всегда несет в себе определенный риск банкротства продавца. "Конец труда - радость, конец торговли - долги", - свидетельствуют казахские аксакалы. Вековая народная предосторожность настраивает купцов на разумное отношение к профессиональному риску. Например, по поводу долгих размышлений и откладывания принятия решения арабы говорят: "Нерешительный купец не выигрывает и не проигрывает".

Вместе с тем и совсем не рисковать в торговле невозможно. "Кто боится убытка, прибыли не дождется", - констатирует турецкая пословица. "Без убытков выгоды не бывает", - подтверждается в немецком фольклоре.

Извечной проблемой торговли является оптимальное определение цены товара, складывающейся под влиянием множества факторов. Одним из них выступает противоположность интересов продавца и покупателя. "Кто покупает, тому дорого, кто продает, тому дешево" - так формулирует эту психологическую коллизию итальянская пословица. "Если дорого - у продавца пропадает совесть; если дешево - у покупателя", - замечено в крылатом изречении тюркских народов.

Немало народных изречений посвящено раскрытию торговых хитростей. "Купец что стрелец: оплошного ждет", - предупреждает потенциального покупателя русская поговорка. Прежде всего, как заметили наши предки, продавец склонен скрывать изъяны или низкое качество товара. "Никто не скажет: "Моя простокваша черная", - говорят турки. "Товар с изъяном всегда дешевле", - справедливо отмечает узбекская призказка. "Дешевое обманчиво", - гласит казахская поговорка.

По твердому мнению многих народов, покупателю не следует верить тому, что сейчас называется рекламой. Согласно наблюдениям англичан и малагасийцев, "любой (всякий) купец свой товар хвалит". А японцы уточняют: "Кто товар расхваливает, тот его не покупает". Скептически воспринимая слова продавцов, представители африканской народности ашанти уверены, что "хорошая вещь сама продается". Пословица суахили это подтверждает: "Хороший товар сам продается, а плохой надо хвалить".

Одной из примечательных черт человеческой психологии в имущественных отношениях является стремление получить что-либо бесплатно. "В подарок лучше, чем взаймы, а даром и совсем хорошо", - говорят в таких случаях финны. Однако ориентир на дармовщину часто оборачивается проблемами для ее любителей. Помимо широко известной английской пословицы: "Бесплатный сыр бывает только в мышеловке", об этом свидетельствуют и изречения других народов. "Даром нет даже в Бухаре",- говорят турки. "Даром только смерть бывает", - утверждают немцы.

Приведенные пословицы и поговорки разных народов ценны не только точностью своих выводов, раскрывающих многие аспекты предмета науки юридической психологии. Не менее значима и их воспитательная направленность. Крылатые народные изречения, метко раскрывая существо отдельных свойств человеческой натуры, одновременно учат людей. Причем учат лаконично, эмоционально и убедительно, на основе богатого и красочного опыта человечества

*(1) См.: Введение в психологию / Под общ. ред. проф. А.В. Петровского. М., 1996. С. 71.

*(2) См.: Климов Е.А., Носкова О.Г. История психологии труда в России. М., 1992. С. 47.

*(3) См.: Чуфаровский Ю.В. Юридическая психология. Учебное пособие для юридических вузов. М., 1997. С. 91.

*(4) Познышев С.В. Криминальная психология. Преступные типы. - В кн.: Юридическая психология. Хрестоматия / Сост. В.В. Романов, Е.В. Романова. М., 2000. С. 256-257.

*(5) См.: Еникеев М.И. Основы общей и юридической психологии. Учебник для вузов. М., 1996. С. 312-313.

*(6) См.: Сенека Л.А. Нравственные письма к Луцилию. Трагедии / Пер. с лат. и вступ. статья С. Ошерова. М., 1986. С. 227.

*(7) Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., Т. 8. М., 1957. С. 123.

*(8) См.: Лурье А.Р. Психология в определении следов преступления // Научное слово. 1928. N 3. С. 82.

*(9) См.: Чуфаровский Ю.В. Указ. соч. С. 109.

*(10) См.: Кокаре Э.Я. Интернациональное и национальное в латышских пословицах и поговорках. Рига, 1975. С. 5.

*(11) См.: Торвальд Ю. Сто лет криминалистики (пути развития криминалистики) / Пер. с нем. М., 1974. С.18.

*(12) См.: Апулей. Апология, или Речь в защиту самого себя от обвинения в магии / Метаморфозы. В XI книгах / Пер. с лат. М.А. Кузьмина и С.П. Маркиша. М., 1960. С. 7.

*(13) См.: Еникеев М.И. Указ. соч. С. 600.

*(14) Цит. по: Воронцов В.В. Симфония разума. Афоризмы и изречения отечественных и зарубежных авторов. М., 1977. С. 351.

*(15) См.: Писарев Д.И. Полное собрание сочинений. В 6 т. Т. 2. СПб., 1894. С. 554.

*(16) Чернышевский Н.Г. Полное собрание сочинений. В 15 т. Т. 5. М., 1950. С. 704.

*(17) Франклин Б. Избранные произведения. М., 1955. С. 96.

*(18) См.: Экономическая психология / Под ред. И.В. Андреевой. СПб., 2000. С. 209.

*(19) Психология общения продавца и покупателя. Учебное пособие. Владивосток, 1994. С. 25.