Психологические операции – это инструмент политического воздействия на оппонентов, сторонников, нейтральную среду и общественное мнение в целом, получивший сегодня широкое распространение как в международных отношениях, так и в конкурентной борьбе в сфере бизнеса. Конечной целью таких операций является власть, приобретаемая над другими участниками конкурентной борьбы: обеспечение добровольного подчинения противников, консолидация и согласованная деятельность сторонников, обеспечение и поддержание среди союзников высокого уровня мотивации к безусловной поддержке проводимого вами курса.

Эти результаты достигаются как узконаправленным, точечным воздействием на сознание конкретной личности или целевой аудитории (через существующих в ее среде ньюсмейкеров и лидеров мнений), так и через формирование соответствующего общественного мнения, способного оказать давление на оппонентов. Важнейшим элементом этих операций являются технологии информационно-психологического воздействия на массовое сознание. В психологических операциях к ним добавляется организационная составляющая (в виде единого замысла и плана их применения, руководства операции, координирующего центра, приданных сил и средств), в синтезе с которой психологическое воздействие приобретает характер эффективного инструмента управления политическими и бизнес-процессами. При этом технологии психологического воздействия могут быть как деструктивными (к ним относятся, например, различные виды манипулирования), преследующими цель нанесения противнику максимально возможного ущерба и тем самым обеспечения для себя определенного конкурентного преимущества, так и стабилизирующими, направленными на мирное урегулирование, разрешение конфликтов.

Основным объектом приложения современных технологий информационно-психологического воздействия являются, безусловно, сами конфликты и возникающие в связи с ними конфликтные отношения. В сфере международных отношений – это региональные этнополитические конфликты, в отношении которых мировое сообщество предпринимает различные усилия по дипломатическому и силовому умиротворению (Балканы, Афганистан, Ближний Восток, и др.). В сфере бизнеса наиболее яркими примерами конфликтов, в которых стороны используют психологические операции как в интересах эскалации конфликта (для агрессии), так и в интересах его урегулирования (для защиты), являются кампании по недружественному слиянию и поглощению (т. н. рейдерские операции) и корпоративному шантажу.

Интересно отметить, что технологии информационно-психологического воздействия, используемые в психологических операциях в международных отношениях, и технологии, используемые в рейдерских и контррейдерских операциях в бизнесе, практически идентичны и отличаются лишь масштабами, объектами воздействия и привлекаемыми силами и средствами. Современные концепции, модели и технологии информационно-психологического воздействия на конфликты разрабатываются для решения внешнеполитических задач и апробируются на международном уровне, но затем основная масса их, реализованная в более простых схемах, интегрируется в конкурентную борьбу в сфере бизнеса, при этом не утрачивая черты, свойственные международным отношениям. Вот почему психологические операции так пришлись по вкусу транснациональным корпорациям, играющим в мировой политике все более заметную и все более независимую роль. Их интересы в мировой политике сегодня все сильнее сближаются с интересами традиционных участников международных отношений – государств и международных организаций – и достигаются путем применения одних и тех же средств и инструментов политического воздействия.

Происхождение большинства современных технологий психологического управления конфликтами, порожденных и сформированных практикой международных отношений, требует единства рассмотрения психологических операций, проводимых на уровне межгосударственного противоборства и в сфере экономической конкуренции. Именно поэтому представляется логичным вначале рассмотреть психологические операции, воздействующие на международные конфликты, с целью выделения их национальных, социокультурных и технологических особенностей, а затем перейти к практике их применения в конкурентной борьбе в сфере бизнеса, то есть от общего – к частному. Руководителю коммерческой организации, впервые ставшему объектом информационно-психологической операции, применяемые против него технологии представляются уникальными, непостижимыми и всегда с неизбежностью несущими катастрофические последствия. Это, конечно, не так, но во многом эта характерная в среде адмиралов бизнеса реакция связана с нечетким и крайне туманным представлением о природе психологического воздействия на конфликты, а также о технологических схемах, в рамках которых это воздействие применяется. Только целостное представление о природе психологических операций и используемых в них технологиях, линейке пространственных масштабов их реализации и принципах дозированности воздействия может помочь избавиться от этих страхов и не утратить в важный момент контроля над ситуацией. Это тем более необходимо, поскольку технологии управления конфликтами непрерывно усложняются: сегодня и в политике, и в бизнесе применяются технологии нового поколения, ориентированные на управление не отдельно взятым конфликтом, а полем конфликтов, многие из которых специально инициируются там, где необходимо внешнюю среду сделать послушной и управляемой. Именно здесь лежат истоки таких популярных на Западе направлений, как рефлексивное управление и управление кризисами, которые одинаково успешно применяются и в отношении международных конфликтов, и в отношении конфликтов в бизнесе. Дальнейшее развитие и совершенствование указанных технологий подстегивает лавинообразный рост конфликтов в той и другой сферах.

Несмотря на завершение эпохи глобального противостояния, в мире общее количество международных конфликтов не только не сокращается, но продолжает нарастать, возникают их новые формы, мало подверженные стабилизирующему воздействию традиционных инструментов политического регулирования. Современные конфликты стали одним из ведущих факторов нестабильности в мире. Будучи плохо управляемыми, они имеют тенденцию к разрастанию, подключению все большего числа участников. Международные отношения все больше становятся полем политических конфликтов.

При этом на передний план выходят региональные конфликты, характеризующиеся высокой интенсивностью, широким применением средств прямой вооруженной агрессии и способностью вовлекать в свою сферу соседние регионы, разрушая исторически сложившиеся там системы коллективной безопасности. Деятельность США по «силовому умиротворению» и «принуждению к демократии» в различных регионах мира не только не устраняет первопричины протекающих там конфликтов, но во многих случаях приводит к их эскалации и переходу на новый, более масштабный уровень. Так, политический конфликт в Ираке, ставший новым импульсом для обострения этнических и религиозных столкновений между суннитами и шиитами, арабами и курдами, способен вовлечь в затяжной вооруженный конфликт фактически весь Ближний Восток; конфликты на Балканах, в Косово, не только привели к возникновению в самом центре Европы крупнейшего моноэтнического анклава с населением, принадлежащим к иной культурной традиции, но и стали для международных экстремистов плацдармом для развертывания дальнейшей внешней экспансии (вторжение УЧК – Армии освобождения Косова – в Македонию).

Нередко региональные конфликты специально инициируются в районах, имеющих стратегическое экономическое или военное значение, для того, чтобы под видом миротворчества обеспечить там военное и политическое присутствие. Прямой результат такой деятельности – опасный прецедент с признанием независимости Косово, части суверенного государства. Курс на формирование в этом анклаве нового военно-политического субъекта международных отношений («НАТО-государства») создает плацдарм и поводы для новых «гуманитарных интервенций».

Однако такая практика преимущественного применения силы для установления мира в зонах конфликтов встречает острую критику в самих США: Зб. Бжезинский, анализируя политику США в конфликтах в Ираке и Афганистане, называет ошибкой упование Вашингтона на превосходящую военную силу как «единственно надежное средство для решения конфликтов и навязывания прочного урегулирования». Он пишет о «пределах американской военной мощи», о том, что иракская война «превратилась в бедствие», наконец, о необходимости «обновления» американской политики¹.

Политическое урегулирование конфликтов, т. е. нахождение взаимоприемлемого согласия между участниками конфликта политическим путем, при помощи переговоров, политических технологий и процедур, сегодня является важнейшей категорией современной конфликтологии² и политической науки вообще. Как указывает М. Лебедева, «технологии мирного урегулирования конфликтов приобретают особое значение в современных условиях, становясь главным фактором сохранения и развития человеческой цивилизации»³. Поиск и разработка таких технологий строится на выявлении общих закономерностей в конфликтах, позволяющих разрешать их мирными средствами. Сравнительный анализ таких закономерностей позволяет дать прогноз возникновения и развития конфликта, определить эффективные методы его урегулирования, предотвращающие насильственные формы дальнейшего развития. Поиск общих закономерностей и технологий урегулирования современных конфликтов – это качественно новый уровень владения инструментами политического регулирования современных международных отношений. В условиях информационного общества вершиной развития такого инструментария становятся информационно-психологические технологии.

1 Бжезинский Зб. Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы. – М., 2007, с.154–158.

2 Фельдман Д. М. Политология конфликта. – М.: Стратегия, 1998.

3 Лебедева М. М. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, технологии. – М.: Аспект Пресс, 1999.