Когда Анискин вошел в кабинет, Сидоров с задумчивым видом почесывал затылок.
— О чем задумался, детина? — процитировал майор знаменитую строку из русской народной песни.
— Да вот друг сейчас позвонил, пригласил на день рожденья. Думаю, что ему в подарок купить, вроде все есть.
— Так, а чем увлекается ваш друг, коллега? Подарите ему, например, хорошую зажигалку.
— Да он не курит, не пьет, рыбалку не любит, — махнул рукой Сидоров. — Вообще, довольно своеобразный человек. Всякие стандартные подарки — ремень там, зонт — я ему уже дарил: все-таки 20 лет дружим.
— Ну, не может же быть такого, чтобы человек ничем не увлекался! — искренне удивился Анискин.
— Он, это, как его… филокретинизмом увлекается, — с трудом выговорил слово старлей. — Открытки старые собирает.
— А, филокартист! Ну, так в чем проблема? Съездите в выходные на барахолку да купите старинную открытку, — посоветовал Анискин.
— Эх, товарищ майор! — махнул рукой собеседник. — Такие вещи надо заранее покупать, где же я ее сейчас возьму. А про то, что у него сегодня день рожденья, я и забыл. Стыдно — старый друг все-таки. Но столько работы в последнее время, голова кругом…
— Это точно, — согласился Анискин. — Но я сейчас шел с обеда и возле дома культуры видел мужичка, который, как мне показалось, как раз открытками торгует. Я не присматривался, но, как я понял, коллекцию свою продает. По крайней мере, он об этом кричал, когда покупателей зазывал. Видите, как вам повезло!
— Я пулей туда-обратно! — крикнул Сидоров, выбегая из кабинета. Через пять минут он, запыхавшись, возник в дверях. — Спасибо, товарищ майор! У мужичка уже почти все разобрали, он сворачиваться собирался. Купил чуть ли не последний экземпляр, еле-еле успел. Никогда не думал, что народ у нас так старые открытки разбирает! Недешево, правда, обошлось, три тысячи отдал, но, думаю, Витька будет в восторге!
Сидоров положил на стол потрепанную открытку с солдатом в каске, винтовкой наперевес и надписью: «20 лет Советской Армии».
— Мужичок сказал, что у него батя умер, вот после него коллекция и осталась, всю жизнь мужик собирал. А ему деньги на похороны срочно нужны, вот он и продает все по дешевке. Так-то, он сказал, открытка раз в пять дороже стоит, но он скидывает за срочность.
Анискин перевернул открытку и прочитал коротенький текст, который неизвестный ныне солдат писал своей супруге: «Здравствуй, милая моя супруга Катерина Андреевна! Друг твой сердечный охраняет границу от китайских милитаристов, чтобы не покушались они на наше рабоче-крестьянское государство. Стою в дозоре, а сам мечтаю о своей ненаглядной, о нашей хате да о горячих шаньгах. Скоро, однако, встретимся с тобой — командир обещал мне отпуск. А там, глядишь, и демобилизация подоспеет. Так что, милая, через пару месяцев приеду я к тебе. Но ты все равно пиши, мне каждое твое письмо — утешение в нелегкой солдатской доле. И честь свою женскую блюди! Если что узнаю, отведаешь вожжей! Жду ответа, как соловей лета. Твой муж Иван».
— Трогательно, да, товарищ майор? — вздохнул Сидоров. — И ведь не знают еще, что скоро война начнется.
— А ваш Витек хорошо в открытках разбирается? — внезапно спросил Анискин.
— Ну, он больше десяти лет коллекционирует, — ответил слегка сбитый с толку Сидоров. — Так что, наверное, да.
— Тогда рекомендую вам, коллега, открыточку эту себе оставить или выкинуть, а другу не дарить. Подделка это. Жаль, что столько денег вы потратили на пшик.
— Да ладно вам, товарищ майор! — обиделся старлей. — Прям уж вы такой филокретинист и эксперт, чтобы сходу определить, подделка это или нет.
— А тут не надо филокартистом быть. Не верите? Сейчас докажу — ларчик легко открывается.
И доказал.
Как Анискин понял, что открытка — подделка, а не шедевр советской эпохи?
(Не спешите нажимать на эту кнопку, пока не решили задачу)