Иногда дежурства у Анискина и Сидорова проходили на удивление спокойно. Ни убийств, ни изнасилований, ни, упаси Господи, семейных скандалов во вверенном районе. В свободные часы Анискин порой рассказывал Сидорову интересные истории из своей долгой жизни. Сегодняшний вечер не стал исключением.
— Я тогда только-только в школу милиции поступил. Отправили меня на практику к капитану Солодову из уголовного розыска. Про него по городу легенды ходили — как он и аферистов разоблачал, и на матерых вооруженных бандитов один против троих выходил. И ведь задерживал! В общем, мне начальник курса так и сказал: «Тебе, Анискин, повезло, что под началом такого зубра работать будешь».
И вот буквально на следующий день после того, как я под его начало попал, Солодов мне говорит: «Садись, Анискин, протокол допроса писать. Задержали карманника в трамвае. Будем сейчас с тобой его колоть».
Вводят к нам в кабинет невысокого немолодого мужчину. Он в костюме, а на костюме — орденские планки. Ой, думаю, какой же это карманник? Герой войны, а его как преступника, в милицию. Наверное, какая-то ошибка. А капитан Солодов времени зря не теряет, смотрит документы: «Так, значит, Максим Иванович Фролов, 1918 года рождения. Ветеран войны, инвалид, контуженный. Что же вы, Максим Иванович, по чужим карманам шаритесь?» «Ошибка вышла, гражданин начальник, — отвечает тот. — Не шарился я ни по чьим карманам. Я ехал по своим делам, а что у дамочки кошелек выпал да мне под ноги упал, я тут совсем ни при чем».
Солодов кивает: «Может, и ошибка вышла. Мои орлы и погорячиться могли, такое случается. Ну, тогда вкратце биографию свою изложите. И если все с документом сойдется, я вас отпущу». Задержанный кивает: «Откуда начинать то, гражданин начальник?» — «Да с самого начала».
«Как скажете. Родился я на Украине в 1918 году в семье сельского кузнеца и скотницы. Когда мне исполнилось семь лет, батя решил, что надо перебираться в город. В деревне начали затягивать гайки, да и меня, считал батя, надо в городскую школу отдать. В итоге в 1925 году мы перебрались в столицу Украинской ССР. Меня, малолетку, дальше деревни никогда не выезжавшего, Киев буквально потряс. Огромные здания, брусчатка, площади. Впервые в жизни я увидел трамвай! Окончив школу, я пошел в училище на токаря. Потом на завод. Стал комсомольцем, потом коммунистом...» — «С какого года в партии?» — перебил его Солодов. «Там же написано, — ухмыльнулся Фролов. — С 1941 года». Капитан кивнул. «Ну, а дальше началась война, — продолжал задержанный. — Я пошел на фронт добровольцем. Было все — и окружение под Киевом, и прорыв к своим. И гибель друзей, и мои ранения, в том числе тяжелые. Родители мои погибли в оккупации. Что еще вас интересует?»
Солодов посмотрел на него: «Только то, гражданин, извините, не знаю вашу настоящую фамилию, как вам не стыдно надевать орденские планки и строить из себя ветерана войны? Отправляйтесь в камеру и хорошенько подумайте, что лучше написать в чистосердечном признании» ...
Когда капитан объяснил мне, как он понял, что перед ним — вор, я понял, что сыщик должен обладать недюжинной эрудицией. И постоянно, помимо основных занятий, повышал уровень знаний, читая энциклопедии. Чего и вам желаю, коллега, — завершил свой рассказ Анискин.
Как капитан Солодов понял, что «герой» - не тот, за кого себя выдает?
(Не спешите нажимать на эту кнопку, пока не решили задачу)