Энциклопедический словарь юридической психологии

Бюрократическая личность

Бюрократизация аппарата государственного управления, приметами которого является возрастание численности служащих, не может не вызывать бюрократической деформации личности государственного служащего. Ярче всего социально-психологический феномен бюрократизации личности проявляется через ее установки и стереотипы сознания, безответственность, отчужденность от населения, подмену содержания канцелярской формой, а интересов общества корпоративными ценностями.

На уровне установок бюрократизированная личность проявляет полное безразличие к социальному смыслу, предназначению и последствиям служебной деятельности. Бюрократ является представителем государственной власти, но он, по словам М. Вебера, никогда не осуществляет ее от своего лица, а всегда от имени безличной “организации”, в интересах некоей государственной структуры власти, подчиненной не определенным интересам совместной жизни людей, общества, а групповым или индивидуальным (карьеристским) интересам. Такая неопределенность детерминирует замену содержания формой, придание форме гипертрофированного значения, трансформацию государственных задач в канцелярские и возведение канцелярских задач в ранг государственных. На это обращал внимание К. Маркс при характеристике психологии прусского чиновничества.

Каждая ветвь государственной власти нуждается в достаточном количестве компетентных, лояльных, честных чиновников, способных эффективно реализовать функции государственных органов. Однако неопределенность целей, неспособность аппарата координировать действия многочисленных ведомств, выявлять главные проблемы и концентрировать общие усилия государства на их решении влечет подмену общих, государственных интересов ведомственными, корпоративно-аппаратными, личными, часто корыстными интересами. Занимаемое чиновниками должностное положение позволяет им осуществлять контроль над социальными структурами и ресурсами. Это обстоятельство дает им в руки мощное оружие — так называемый “административный ресурс”. При отсутствии четкой регламентации их служебной деятельности, контроля со стороны государства, общества, средств массовой информации государственные служащие могут легко использовать это средство в личных интересах, что влечет за собой широкую распространенность коррупции, синекур, формирования вседозволенности и неприкасаемости определенных групп правящей элиты. В последнем десятилетии двадцатого века в России установки подмены общественных интересов личными проявлялись в форме приватизации, проведенной в интересах бюрократов, получения бюджетных субсидий и экспортных льгот, взвинчивания тарифов магнатами топливно-энергетического и транспортного комплексов и т.п. На этом фоне широкое распространение получила коммерциализация функции государственного управления, которая активно деформирует психологию личности государственных служащих, формирует специфические стереотипы их сознания. К числу таких стереотипов относятся: сознание функционера, предполагающее атрофию гражданских чувств, нравственных ограничений, интересов дела, игнорирование отдаленных последствий принятия управленческих решений и следование при этом только формальными указаниями сверху и карьеристскими соображениями. Вместо разума тут исполнительность и готовые алгоритмы действий, вместо мотивов — воплощение безличного порядка. И на фоне этого апофеоза обесчеловечивания самоуверенность в “своей” правоте, самодовольство, цепляние за свое положение и должность. Не менее опасен стереотип двойной жизни, двоемыслия, характерное наследие психологии советского служащего государственного аппарата и партийных органов. Стереотип двоемыслия формировался с детских лет. Ученику начальных классов прививался обязательный “императив” — говорить не то, что он думает, а только то, что учитель хочет от него услышать. В старших классах средней школы и в высших учебных заведениях в сознание молодых людей вталкивался идеологический фетиш, набор непререкаемых положений, без которых было нельзя обойтись ни в процессе учебы, ни в последующей служебной деятельности. Постепенно стандарт двойной жизни становился орудием партийно-комсомольской карьеры, а в наши дни существует как одно из наследий прошлого, когда общество привыкло или делало вид, что не замечает разрыва между “словом и делом”.

Самым тесным образом с этим психологическим явлением связан стереотип “очковтирательства”, подлинная болезнь чиновничества. Стремление приукрасить истинное положение дел, выдать желаемое за действительное, манипулирование количественными показателями в свою пользу, изобретение всевозможных уловок и приемов введения в заблуждение директивных органов стали своеобразным охранительным средством стабильности достигнутого должностного статуса или продвижения вверх по служебной лестнице. При этом за любое, как оптимистическое, так и катастрофической очковтирательство, в конечном счете, расплачивается все население.

В психологии бюрократической личности доминируют перестраховочные стереотипы под видом бдительности, канцелярской добросовестности и чинопочитания, развивается стремление уйти от решения вопросов по существу по формальным мотивам, обосновать вопреки здравому смыслу ранее принятое начальством решение. Отсюда вытекает склонность сотрудников аппарата управления избегать личной ответственности, ритуализировать порядок делопроизводства, препятствовать переменам при высокой способности адаптироваться путем социальной мимикрии.

Охранительные стереотипы формируют специфическую корпоративную психологию сотрудников аппарата управления, проявлениями которой являются “спихотехника”, круговая порука аппаратчиков, ложно понимаемая “честь мундира”, неприятие нового, отторжение, изгнание из своей среды неординарных личностей (феномен “горя от ума”), монополизация и засекречивание информации. На этом психологическом фоне произрастают преувеличение своей роли в системе служебной иерархии, перенесение атрибутов ведомства на собственную персону, высокомерие, чванство.

Психология бюрократизированной личности порождается, таким образом, социальной практикой государственного управления и личностными предпосылками перерождения честного службиста в махрового бюрократа.

(Л.М. Колодкин)