Хрестоматия по юридической психологии
Общая часть

 

В опубликованной в порядке обсуждения статье С. М. Строговича [23] поставлен ряд актуальных вопросов современного состояния судебной психологии и перспектив ее развития. Отмечая, что разработка научной концепции судебной психологии в нашей стране нашла выражение у А. Р. Ратинова [19] и А. В. Дулова [8], Строгович достаточно аргументированно доказывает, что их попытки создания теоретических основ судебной психологии являются неудачными. В книге Ратинова,— отмечает он, — несостоятельна прежде всего исходная позиция — утверждение, что в судебной психологии существуют специфические, присущие только ей одной закономерности. Узко ограничен и предлагаемый Ратиновым категориальный строй судебной психологии, сводящийся к внешнему психологическому оформлению отдельных следственных действий. «По существу в книге излагается то, что является следственной тактикой, совокупностью тактических приемов расследования, т. е. частью криминалистики» [23, с. 98]. В ряде случаев сведения из психологии привлекаются Ратиновым для обоснования «психологических хитростей», «ловушек», «захвата врасплох» и.т. п., что дискредитирует судебную психологию как науку, а иногда расходится с нормами советского права.

Единственной детерминантой преступного поведения Ратинов считает правосознание, его «дефекты». «Если правосознание служит непосредственным проводником права в общественную практику, то надо полагать, что как надлежащее, так и отклоняющееся поведение детерминируется определенной совокупностью свойств и особенностей правового . сознания» [20, с. 201]. Такая позиция является по существу рецидивом отвергнутого в советской психологии интеллектуального детерминизма человеческого поведения.

На наш взгляд, судебная психология должна исследовать не изолированную сферу правосознания, а весь комплекс регулятивных механизмов человеческого поведения, всю сферу социальной адаптации индивида и на этой основе — особенности неадаптированного, асоциального и антисоциального поведения [10].

Преступление совершается не в силу того или иного отношения человека к «правовой действительности». «Почти все опрошенные нами осужденные, повторно отбывавшие наказание в исправительно-трудовых учреждениях, одобряли основные нравственные и правовые устои общества и осуждали преступную деятельность» [11, с. 33].

Люди ведут себя в соответствии с нормами права не из страха перед наказанием, не благодаря знанию уголовного кодекса и не вследствие усвоения правовых концепций, а в результате социализации — присвоения ими социальных ценностей и способов социально адаптированного поведения. Правовая социализация личности — это включение в ее ценностно-нормативную систему тех ценностей, которые охраняются правом данного общества. Эта ценностно-нормативная система и составляет основу правового поведения личности. Но социальная адаптация человека не сводится только к присвоению им определенных социальных ценностей; это и приспособление индивида к условиям жизнедеятельности на основе ассимиляции как социальных ценностей, так и стандартов поведения данной общности.

Саморегуляция человеческого поведения основана на динамическом единстве сознательного и подсознательного [3, 5, 25]. Как социально адаптированное, так и асоциальное поведение обусловлено не только рассудочным отношением к действительности, но и такими механизмами, как подражание, психическое заражение, внушение, поведенческие стереотипы.

Подсознательное — это комплекс активных психических процессов и образований, которые, не входя в данный момент в поле смысловой деятельности, оказывают влияние на осуществление сознательных процессов. Подсознательное — это не бессознательное. Сфера подсознательного включает то, что актуально не осознается в данный момент, но является фоном осознаваемого. В этом смысле можно говорить о подсознательной стороне и восприятия, и мышления, и поведения.

Связь сознания и подсознания в поведенческих актах обеспечивается интегративным механизмом, эмоциями и чувствами. Этот фундаментальный механизм поведения, так же как и вся сфера подсознания, остается вне пределов судебной психологии, представленной в работах Ратинова и Дулова.

Между тем отклоняющееся и в особенности преступное поведение во многих случаях связано с ограничением сознания под влиянием плохо контролируемых чувств. Каждое третье тяжкое преступление против личности совершается из-за неприязни, ревности или мести.

Итак, механизмы правопослушного поведения не могут быть сведены только к правосознанию. Сознательные действия человека органически переплетаются со сложной системой установок, влечений, чувств, привычек и навыков. Человек может совершать действия, глубоко им осуждаемые, если он не способен преодолеть укоренившиеся побуждения и привычки.

Многие преступления, в том числе преступления по неосторожности, совершаются не вследствие «дефектов правосознания», а из-за дефектов саморегуляции, дефектов воли и интеллекта [11, с. 44]. Это подтверждает справедливость суждения С. Л. Рубинштейна: «...Искать мотивы поступков только на одном уровне, в одной плоскости — значит заведомо лишить себя возможности понять психологию людей и объяснить их поведение» [21, с. 261].

Крайне упрощенное объяснение преступности дефектами правосознания, антисоциальными установками, антисоциальной ориентацией является недостаточным для понимания механизмов преступного поведения. Такой подход к анализу детерминации человеческого поведения является по существу признанием «злой воли» человека. Такого рода волюнтаризм противоречит современным научным представлениям. Универсализация же «дефектов правосознания», «антисоциальных установок» и «антисоциальной ориентации» ослабляет внимание к ряду других существенных сторон регуляции поведения. Следует заметить также, что среди установок, обусловливающих преступное поведение, существенную роль играют установки личности преступника относительно самого себя, деструктивизация собственной личности.

Совершенно неоправдано игнорирование судебной психологией некоторых аномалий психики отдельных индивидов. Они проявляются в сцеплении с определенными социальными факторами, что не уменьшает их детерминирующей значимости.

В судебной психологии еще в большей мере, чем в, общей психологии, имеет место дуализм — противопоставление биологического социальному. Тезис «преступность — явление социальное» односторонне понимается как непричастность биогенных факторов к поведению человека. Между тем человек «формируется и функционирует под влиянием, единого информационного потока генетической и социальной программы во взаимодействии с реальной средой, в результате чего создается своеобразный «сплав» генетических, социально-наследственных и социально-приобретенных качеств» [17, с. 44].

Исследования показывают, что биологически обусловленные особенности — это психодинамические задатки соответствующего поведения [22, с. 21]. Биологические свойства человека взаимодействуют с определенными психическими образованиями низшего уровня, которые в свою очередь связаны с высшими психическими функциями. «Психические процессы протекают сразу на нескольких уровнях, и высший уровень всегда существует лишь неотрывно от низших...» [21, с. 261]. При определенных жизненных обстоятельствах иерархически низшие свойства человека могут доминировать. Чем ограниченнее психическое развитие человека, тем большую роль в его поведении играют иерархически низшие уровни мотивации. «Среди обследованных нами рецидивистов установлено 14% лиц, последние преступления которых в значительной мере обусловлены, на наш взгляд, генетически и структурно низшими свойствами: эксцессами темперамента, патологией психики, подсознательными влечениями» [И, с. 46]. Такого рода аномалии психики человека настолько существенны для отклоняющегося поведения, что криминологи ряда стран ставят вопрос о необходимости признания частичной вменяемости (при должном уровне развития судебно-психологической экспертизы). Законы ряда социалистических стран предусматривают уменьшенную вменяемость и обязательность медицинских мер воздействия для лиц с психическими аномалиями при совершении ими преступных действий (§21 УК ВНР, § 16 УК ГДР, ст. 25 УК ПНР).

Заключая краткий обзор проблем, оставшихся за пределами сложившейся к настоящему времени судебной психологии, отметим проблему поведения человека в конфликтной ситуации.

Преступление — это, как правило, специфическое выражение определенных внутри- или межличностных конфликтов. И если говорить о своеобразии психических закономерностей в сфере права, то оно определяется прежде всего конфликтным характером поведения правонарушителей и потерпевших. Проблема конфликтного поведения — одна из центральных в судебной психологии. Однако она пока не рассматривается должным образом ни в судебно-психологических исследованиях, ни в рамках общей и социальной психологии, хотя в зарубежной психологии исследуется очень широко [27—29].

Итак, в сложившейся системе понятий судебной психологии имеется ряд существенных упущений и упрощений. Подавляющее большинство работ в этой области посвящено или психологии отдельных следственных действий, или психологии отдельных участников уголовного судопроизводства. При этом игнорируется центральное русло судебной психологии— исследование педологической структуры преступного поведения и правоохранительной деятельности.

В работах по судебной психологии возник стиль привлечения общепсихологических положений для подкрепления того, что осуществляется в следственной практике. Однако и это использование психологических знаний отдельными юристами часто носит поверхностный, дилетантский, а иногда и, мягко выражаясь, «неточный» характер. Так, следственные действия, предусмотренные процессуальным законом, с неимоверной легкостью называются психическими функциями [8, с. 279], образы восприятия смешиваются с образами представления [с. 305], психосоматические корреляции называются «эмоциональным экспериментом» [с. 322].

Еще большая путаница возникает там, где используются нейрофизиологические термины. «Допрашиваемый готовился к решению одной задачи. Именно вокруг этой задачи и было сосредоточено его определенное охранительное торможение» [с. 326]. Охранительное торможение никак не может быть сосредоточено «вокруг задачи». Этот термин имеет совершенно не подводящий для данного случай смысл.

Стремление к наукообразию граничит порой с абсурдом. «Недостаток информации у допрашиваемого как общая особенность методов психологического воздействия (?!) на предварительном следствии приводит к широкому применению метода косвенного внушения» [с. 327]. Здесь психологический «нонсенс» сочетается с юридически несостоятельной рекомендацией. Примеры подобного «использования» психологии можно встретить чуть ли не на каждой странице учебного пособия Дулова.

Сложившееся положение в отечественной судебной психологии объясняется отсутствием должной координации организации исследований, научного учреждения, располагающего квалифицированными психологическими кадрами. Единственным научным подразделением, исследующим судебно-психологические проблемы, является сектор психологии во Всесоюзном институте по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности. Однако исследования этого сектора носят фрагментарный характер; изучение самооценки преступников, их правовых установок, автобиографий и т. п. имеет частное значение не только для развития судебной психологии, но и для разрешения задач, стоящих перед институтом прокуратуры.

По спецификации наук, принятой Государственным Комитетом СССР по науке и технике, не существует судебной психологии как отдельной науки; статус научной дисциплины имеет «юридическая психология». Для становления юридической психологии первостепенное значение имеет определение предмета этой науки, системы ее категорий, базовых понятий, установление ее тезауруса.

 

Структура юридической психологии

 

Предметом юридической психологии является, на наш взгляд, синтез психологических знаний о взаимодействии людей в сфере правоотношений и правового регулирования.

Многие правовые образования не подлежат психологическому рассмотрению (например, вопросы так называемого материального права). Но с другой стороны, ряд фундаментальных проблем права не может быть решен в отрыве от психологических знаний. К ним относятся проблема правовой социализации, антисоциального поведения, психология вины, ответственности, психологическое содержание субъективных элементов состава преступления (цели, мотивы преступного деяния, особенности личности подсудимого), большинство вопросов оперативно-розыскной деятельности, раскрытия и расследования преступлений, судебного разбирательства, пенитенциарной деятельности, правотворчества и правового прогнозирования.

В структуре юридической психологии вслед за методологическим ее разделом можно выделить следующие взаимосвязанные разделы и соответствующие системы научных категорий.

I. Правовая психология охватывает проблемы социальной адаптации личности и ее правовой социализации, вопросы психологии эффективного правового регулирования жизни общества.

Право является средством социальной регуляции, социального контроля. Оно осуществляет эти функции законодательными запретами, предписаниями и санкциями, выражающими волю господствующего класса в антагонистическом обществе и всенародную волю в обществе социалистическом. Право закрепляет основные социально-экономические отношения и содействует их развитию. Но все виды социальных отношений — это межличностные, человеческие отношения. И правовая регуляция должна учитывать этот человеческий фактор.

Осуществление правовой регуляции основано на способности членов общества определять свои позиции в сфере правозначимых явлений. Правосознание есть система знаний, представлений и оценок о правопорядке данного общества, есть субъективное моделирование правопорядка. Правосознание является ориентировочной основой правозначимых действий; оно определяет поведение человека в сфере существенных социальных отношений.

Основой обыденного правосознания является не столько знание многочисленных правовых норм (это является прерогативой юристов), а осознание и принятие тех социальных ценностей, которые находят свое официальное Закрепление в праве.

Правосознание подразделяется на общественное, групповое и индивидуальное, которые обусловлены первым, но имеют и ряд особенностей.

Индивидуальное правосознание отличается качественно различными уровнями своего развития. На элементарном уровне оно проявляется в согласовании конкретной правозначимой деятельности с эмпирически представляемыми нормами правомерного поведения. Более высокие уровни правосознания проявляются при осознании отдельных конкретных правовых ситуаций, институтов, правового статуса человека в данном обществе и более широко — при овладении правовой идеологией. В ряде случаев индивидуальное правосознание вступает в противоречие с общественным правосознанием, но это противоречие не всегда проявляется в правонарушении.

Не лишенный прозорливости Остап Бендер в определенной мере проявлял социальную адаптированность, не желая вступать в конфликт с уголовным кодексом. Степень социальной адаптации может быть различной, но четкая грань между социально адаптированным и неадаптированным поведением определяется законом. Все разновидности преступлений — это разновидности социально неадекватного, неадаптированного поведения.

В профилактике преступлений нет и не может быть каких-либо универсальных средств. Только система психологически обоснованных мер содействующих социальной адаптации личности — надежная основа криминально-профилактической деятельности.

В социальной среде должны адаптироваться не только личности, и само право. Регулятивная эффективность права тем выше, чем меньше элементов произвольности в правотворчестве, чем больше оно учитывает особенности изменяющейся социальной среды.

Человеческое поведение формируется не правом, а социальны» устоями данного общества. К. Маркс писал: «Не человек существу для закона, а закон существует для человека: законом является здесь человеческое бытие» [1].

Если среда не создает достаточных предпосылок для реализации те или иных норм права, то эти нормы остаются малоэффективными (например, антитрестовское законодательство, решения Верховного суд США об устранении сегрегации).

Правовые нормы эффективны лишь в том случае, если между ним и поведением людей существует причинная связь, поскольку право не регулирует поведение само по себе, но действует в системе социальны факторов. Поэтому поведение людей может быть даже более «нормальным», чем отдельные нормы права.

Венгерский социолог права К. Кульчар провел опрос по следующей анкете. «Будет ли наказан Б., который знает, что его сосед готовится убить женщину, состоявшую с ним ранее в связи, и с этой целью приобрел раствор никотина, но не сообщает об этом полиции?» [14]. Около 90% опрашиваемых ответили утвердительно, хотя по венгерскому законодательству недонесение о готовящемся убийстве не влечет уголовной ответственности.

В большинстве случаев люди руководствуются не действующей правовой нормой, а своими представлениями о ней. Но у социализированной личности расхождение между ними, как правило, незначительно.

И для того чтобы человек вел себя правомерно, он с детства с «молоком матери» должен впитывать не столько правовую культуру (вряд ли это по силам младенцу, вопреки утверждениям Ратинова), а социальные нормы поведения данного общества. В дальнейшем правовые представления, знания и оценки могут быть сформированы лишь на этой основе.

Но не правосознание и не сознание вообще детерминируют в целом жизнедеятельность людей. Правопослушное или противоправное поведение определяется не «дефектами» правосознания или их отсутствием, а теми реальными жизненными условиями, которые эти «дефекты» порождают или устраняют. В частности, как отмечает К. Маркс, «Содержание... юридического, или волевого, отношения дано самим экономическим отношением» [2]_

Каково влияние на личность среды и отдельных социальных ситуаций, каковы механизмы принятия личностью, социальных норм, социальных ценностей, каковы механизмы социализации личности и эффективного социального контроля — вот далеко не полный перечень вопросов, которые нельзя игнорировать при анализе самых различных проблем правовой регуляции. Эти вопросы уже становятся центральными при изучении причин преступности [9, 13, 24, 26].

Однако социально-психологический подход значим не только для криминологии. Все вопросы правовой регуляции имеют социально-психологические аспекты.

II. Психология преступления и личности преступника. Психология группового преступления. Совокупность этих проблем можно назвать криминальной психологией. Здесь особое значение приобретает психологический анализ структуры криминального поведения, исследование иерархической системы его детерминант, психологическая диагностика криминально значимых качеств личности, психологическая классификация типов личности преступников.

Существующая в криминологии типология преступников по виду совершенных преступлений имеет лишь статистическое значение. Но одинаковые по составу преступления могут совершаться на основе разных психических образований, поэтому необходима типология личности преступников по типичным совокупностям психических образований.

Каждая личность уникальна, и говорить о личности как представителе определенного множества индивидов (следователей, обвиняемых, колхозников, студентов, инженеров, комсомольцев и т. д.) можно лишь в плане статистическом, т. е. в плане тех отдельных личностных особенностей, которые наиболее часто встречаются в данной социальной общности. Иначе говоря, нельзя в отдельном правонарушителе абсолютизировать какие-то преступные особенности.

В то же время в личности каждого правонарушителя можно обнаружить то общее, что характерно для всех правонарушителей определенной категории. Только в этом аспекте правомерен термин «личность преступника» и в этом своем значении он не имеет ничего общего с буржуазно-криминалистическим, ломброзианским понятием «преступная личность».

Человек по своим психическим качествам не может быть фатально обречен на социальную роль преступника, но в каждом преступлении как -характеристика субъективной его стороны они всегда проявляются.

Качества личности виновного имеют, как известно, существенное уголовно-правовое значение (ст. 68 УПК РСФСР). Его индивидуальные особенности учитываются и при конструкции конкретных составов преступлений и при индивидуализации уголовной ответственности и наказания (ст. 37 УК РСФСР). Личность виновного является субъективным элементом состава преступления, и необходимо выявить ее особенности, проявившиеся в совершенном деянии, ее социальные качества, в той или иной мере определившие совершение преступления.

Почему преступление совершено данной личностью и почему этой личностью совершено данное преступление? Ответить на эти вопросы невозможно без выяснения системы качеств личности, причинно обусловивших определенное преступление, выделения типов, групп преступников с характерными для них особенностями.

В криминалистической литературе эта проблема ставится весьма робко, хотя еще в 20-х годах были предприняты попытки личностной классификации в рамках судебной психологии [15, 18].

Криминальная классификация может быть произведена по различным основаниям в зависимости от задач раскрытия преступного деяния и его расследования. Проблема эта сложна и пока имеются лишь отдельные подходы к ее решению.

Так, А. Г. Ковалев предлагает осуществить криминальную классификацию по степени «криминальной зараженности» личности правонарушителя. В связи с этим выделяются следующие преступные типы: а) глобальный преступный; б) парциальный (частичный); в) предкриминальный [12].

Однако в предлагаемой схеме нет четко обозначенного критерия классификации, а понятие «криминальная зараженность» весьма аморфно. Как выявить степень этой «зараженности»? Сомнительно и выделение предкриминального типа, тем более по эмоциональным особенностям личности.

В.Н.Кудрявцев обоснованно предлагает взять в основу криминальной классификации основные элементы структуры личности [13]. Однако указанные им элементы (1) социально-демографическая и правовая характеристика личности; 2) нравственно-психологическая характеристика; 3) социальное поведение) по существу не являются структурными элементами личности.

Аналогичный подход к криминальной классификации осуществлен и в коллективной монографии, посвященной личности преступника [16].

Более убедительна криминальная классификация, предложенная Б. В. Волженкиным, в основу которой положены следующие личностные признаки: а) особые признаки человеческой личности как члена общества; б) особые признаки личности преступника, отличающие его от остальных граждан, но общие для всех преступников; в) индивидуализирующие признаки, выражающие характер и степень общественной опасности именно данного лица и данной категории преступников [6]. Но и здесь не указана система конкретных социально значимых признаков личности преступника.

На наш взгляд, криминальная классификация не может быть осуществлена в отрыве от общепсихологической классификации личностей, ибо не существует каких-либо особых преступных черт в психике человека.

Еще А. Ф. Лазурский обоснованно подчеркивал, что извращенное развитие человеческой личности связано не с отсутствием или недостаточностью тех или иных психических качеств (ума, воли, эмоций), а большей частью с несоответствием между особенностями психики и теми внешними условиями, в которых происходит развитие человека [15].

Преступники отличаются друг от друга и от социально адаптированных, законоисполнительных людей не по «преступным чертам», а по тем отрицательным чертам характера, которые сформировались в различных условиях их жизнедеятельности и которые больше всего повлияли на характер преступного деяния.

Не существует ни «преступной психики», ни «преступной наследственности». В то же время и психика, и природные влечения «причастны» к любому поведенческому акту, в том числе и к противоправному. У человека без твердых социальных позиций даже его природные влечения могут проявиться в антиобщественных формах поведения: половой инстинкт— в изнасиловании; активно-оборонительный рефлекс — в посягательстве на личность, инстинкт самосохранения — в дезертирстве [7].

Не может быть принята предлагаемая некоторыми юристами и криминальная классификация по характеру совершенного преступного деяния, поскольку оно само по себе не раскрывает полностью субъективных сторон личности преступника. Деяния, одинаковые по юридическим признакам, могут быть обусловлены различными психическими факторами. «Кража, например, в одном случае обнаруживает хищническую, приобретательскую направленность виновного, а в другом — слабоволие и внушаемость. От первого скорее всего можно ожидать повторного хищения, от другого — самых разнообразных поступков» [11, с. 50].

Личностные качества человека, проявившиеся в преступном деянии, свидетельствуют не о каких-то общих «дефектах правосознания», а о конкретных нравственно-психологических порогах (жадность, жестокость, социальный негативизм и т. п.).

В основе судебно-психологической классификации личности преступников должны находиться, по нашему мнению, элементы психологической структуры личности: доминирующие позиции, мотивы, цели и способы поведения. Судебно-психологическая классификация личностей преступников должна быть связана также с наиболее существенным признаком преступления — степенью его общественной опасности. При этом возникает необходимость учитывать личностную шкалу социальных ценностей — иерархию ценностных предпочтений, доминирующих потребностей и мотивов личности.

Критерием криминальной классификации должны быть уровни социализации личности, ее социально-адаптационные возможности, типы антисоциальной направленности личности.

Кроме сознательной направленности личности в структуре личности преступника следует выделить и сферу подсознания — шаблонов, стандартов, стереотипов поведения, проявившихся в преступном деянии.

Особым ответвлением криминальной психологии является судебно-психологическая экспертиза (СПЭ). Предметом СПЭ является научно-обоснованная диагностика непатологических психических особенностей отдельных участников уголовного судопроизводства, имеющих существенное значение для установления истины.

Определение задач, стоящих перед СПЭ, связано с установлением компетенции СПЭ, пределов ее возможностей, круга тех проблем, которые требуют назначения СПЭ и которые могут быть разрешены ее методами. СПЭ некомпетентна решать вопросы юридического содержания — определять достоверность показаний, мотивы и цели преступного деяния, устанавливать форму вины и т. п. Общим основанием для проведения СПЭ является ст. 78 УПК РСФСР, предусматривающая назначение экспертизы в тех случаях, когда необходимы специальные признания.

В связи с отсутствием в нашей стране системы судебно-психологических экспертных учреждений укажем, что такие экспертизы по особо важным делам могут быть проведены в психологической лаборатории НИИ судебной психиатрии им. Сербского, в секторе психологии Всесоюзного института по изучению причин и разработке мер предупреждения преступности, в Институте дефектологии, в Институте общей и педагогической психологии и в Институте возрастной физиологии Академии педагогических наук СССР.

В областных центрах наиболее компетентными судебно-психологическими экспертами могут быть отдельные сотрудники кафедр психиатрии и медицинской психологии медицинских институтов, а также врачи-невропатологи и психиатры.

В следственной практике и в юридической литературе имеет место необоснованное расширение возможностей СПЭ. Например, А. Б. Барский предлагает включить в компетенцию СПЭ установление мотивов преступления, установление влияния тактики допроса на достоверность показаний [4]. Между тем возможности СПЭ ограничены современным» уровнем развития психологии, ее диагностических методов и процессуальными требованиями.

Пределы возможностей СПЭ определяются основным ее принципом — принципом научной объективности. СПЭ может разрешать только те вопросы, которые связаны с психическими явлениями, подлежащими объективному анализу.

Не все психические явления схватываются конкретными диагностическими методами, многие из них могут быть изучены только в лонгитюдном исследовании или в условиях естественного эксперимента.

Отдельные, на первый взгляд, психологические понятия по существу не являются понятиями научной психологии, а некоторые настолько широки и всеобъемлющи, что не могут быть охвачены экспертным исследованием (например, общие особенности эмоциональной, волевой или интеллектуальной сфер, общие характерологические особенности личности и т. п.).

СПЭ может установить индивидуальные особенности сенсорной чувствительности, особенности цветоощущений, особенности восприятия: его аналитический и синтетический характер, нарушенность константности и других качеств восприятия, объем восприятия, особенности восприятия времени, движения и пространственных качеств предметов и явлений (пропорции частей предметов, их пространственную ориентацию, размеры, форму, удаленность, особенности рельефа и т. п.), особенности звуковысотного различения и т. п. СПЭ может установить отдельные индивидуально-типологические особенности памяти, мышления, воображения и речевой деятельности, имевшее место в прошлом поведении состояние непатологического аффекта, отдельные нарушения волевой регуляции. Но СПЭ не может дать общей характеристики индивидуально-типологических особенностей отдельных лиц, характеристики их нравственных качеств, определить правдивость или ложность показаний и т. п., поскольку это — профессиональная задача юриста и квалифицированно выполнима лишь на базе определенных психологических познаний.

Криминальная психология призвана исследовать социально-психологические механизмы группового преступления. Его сущность не сводится только к единству преступного умысла и действия. Здесь принципиальное значение имеют причины объединения правонарушителей, условия, содействующие этому объединению, социальные позиции отдельных членов группы, иерархия межличностных ролей, групповая динамика и т. д.

Все проблемы криминальной психологии связаны с изысканием эффективных путей и средств предупреждения преступности.

III. Психологические основы правоохранительной деятельности. Этот раздел должен включать в себя то, что обычно принято называть судебной психологией. Основными его вопросами являются психологические особенности раскрытия преступлений, дознания и сыска, психология расследования и судебного разбирательства.

В силу большой значимости этих проблем и недостаточной их разработанности наметим совокупность и последовательность составляющих их вопросов (опустив, однако, психологические аспекты оперативно-розыскной деятельности).

При освещении психологических аспектов расследования преступлений необходимо прежде всего выявить психологические особенности способов получения исходной информации, определяющей направление расследования, осуществить психологическую классификацию типов проблемно-поисковых ситуаций. Необходимо исследовать системы следственных действий и специфику этих действий в зависимости от типов поисковых ситуаций.

Ни одно следственное действие не может быть рассмотрено само по себе. В криминалистике, в тактике расследования эти действия освещаются в плане общих рекомендаций по их осуществлению. Психологические же аспекты каждого следственного действия определяются типом конкретной следственной ситуации. Этим же определяется и система следственных действий, определенное их сочетание, взаимодействие. Необходим системно-структурный анализ психологии следственной деятельности. При этом первостепенное значение имеет анализ следственного мышления как разновидности эвристического, поискового мышления. Необходимо глубокое изучение рефлексивного мышления следователя, психологии выявления скрываемых обстоятельств, принятия психологически обоснованных тактических решений в различных ситуациях противоборства.

Судебно-психологические исследования носят пока еще локальный характер, они остаются в стороне от главной психологической проблемы — психологической структуры следственно-поисковой деятельности. Но если отдельные стороны психологии предварительного следствия в той или иной мере освещаются некоторыми юристами, то психологические аспекты судебного процесса почти совершенно не исследованы.

Мы считаем, что специфика судебного процесса требует исследования системы вопросов психологического характера. Назовем лишь некоторые из них:

• психологические особенности исследования доказательств в судебном процессе. Деятельность суда по выявлению психологических сторон события преступления и особенностей личности подсудимого;
• психологические особенности судебных действий. Психология судебного допроса подсудимого, потерпевших и свидетелей. Психологические особенности показаний в суде. Учет особенностей реконструкции воспроизводимых событий подсудимым., потерпевшим, свидетелями. Учет психических состояний лиц, дающих показания. Оказание мнемической помощи допрашиваемым. Диагностика ложных показаний. Правомерное психическое воздействие с целью получения правдивых показаний. Формирование психических состояний, содействующих объективному рассмотрению дела;
• психологические особенности судебных прений. Устранение внушающих воздействий. Обобщение и систематизация доказательств, формирование убеждения судей;
• психология постановления приговора. Нейтрализация психогенных факторов, препятствующих объективности приговора;
• влияние судопроизводства на общественное, групповое и индивидуальное сознание;
• профессионально-психологические особенности судьи. Коммуникативный, познавательно-реконструкционный, удостоверительный, организационный и социальный аспекты деятельности судьи. Личностные качества судьи и народного заседателя. Специфика следственного мышления судьи: гибкость, доказательность, широта, глубина и др. Психология взаимоотношений между судьями и народными заседателями;
• профессионально-психологические особенности государственного обвинителя. Глубокое и разностороннее понимание государственным обвинителем общественных потребностей, способность их выражать и отстаивать. Объективность, гибкость и доказательность мышления. Владение мастерством перекрестного допроса. Психологические особенности обвинительной речи прокурора;
• профессионально-психологические особенности адвоката. Специфика социально-психологической роли адвоката как защитника прав и интересов подсудимого. Установление положительных социальных связей подсудимого. Раскрытие перед судом конкретных возможностей ресоциализации личности подсудимого. Коммуникативность и владение тактикой защиты. Качества адвоката как судебного оратора;
• психология поведения на суде подсудимого;
• психология потерпевших и различных групп свидетелей;
• психология судебной аудитории.

IV. Исправительная (пенитенциарная) психология — раздел юридической психологии, освещающий систему вопросов, связанных с ресоциализацией осужденных.

Ресоциализация —это социально организованный процесс преодоления антисоциальной направленности лиц, совершивших преступления, процесс приобщения осужденных к социальным ценностям и нормам, социально положительная поведенческая реадаптация. Этот процесс не может быть осуществлен лишь отбытием наказания за совершенное преступление. На наш взгляд, преступление связано с недостатками процесса социализации личности, и наказание за него эффективно в той мере, в какой оно может восполнить недостатки социализации.

Процесс ресоциализации связан с преодолением отчуждения правонарушителя от социальной общности, с системой мер по включению этого лица в сферу полноценной человеческой жизнедеятельности. При этом следует учитывать степень отчужденности правонарушителя от социальных норм.

Можно выделить по крайней мере три разновидности категорий правонарушителей в зависимости от их социальных позиций.

1. Правонарушители с антисоциальной направленностью — категория особо опасных преступников с антиобщественным убеждением, не признающих социальных норм, подчиняющихся только ограниченному кругу норм преступного мира. Для этой категории преступников характерны антисоциальные установки и соответствующие поведенческие стереотипы.

2. Правонарушители асоциального типа, т. е. не придерживающиеся социальных норм, но и не отвергающие эти нормы. Это категория преступников, не владеющих навыками приемлемого для общества поведения.

3. Правонарушители, лояльно относящиеся к социальным нормам, выдвигающие при правонарушении различные защитные мотивы («Я сделал это не для себя», «Я не хотел этого» и т. п.). Эта категория преступников совершает преступления в основном из-за дефектов саморегуляции.

Указанные особенности правонарушителей имеют существенное значение как при определении санкций, так и при определении мер их ресоциализации.

Однако отношение личности к социальным нормам — это не единственный и не универсальный показатель «меры испорченности» осужденного. Малоисследованная эмоциональная сфера личности, например, рецидивиста и здесь выступает на передний план. «Одной из предпосылок рецидива преступлений выступают свойственные многим рецидивистам равнодушие к угрозе наказания, эмоциональная тупость не только по отношению к другим людям, но и к собственной судьбе» [11, с. 44]. Социальная реадаптация такого рода осужденных не может осуществиться без психологически обоснованной системы эмоциональной реконструкции личности.

Воссоединение осужденного с обществом, преодоление разобщенности между обществом и индивидом, возвращение человека в сферу человеческих отношений — это преимущественно психолого-педагогическая задача. Ее решение связано с научной разработкой таких проблем как психология формирования новых социально-положительных связей, присвоения ранее отвергнутых социальных ценностей, ломка сложившихся негативных стереотипов поведения, формирование механизмов социально положительного целеобразования.

Наряду с воздействием на сознание осужденного необходим специально организованный тренинг социально адаптированного поведения. В ряде случаев ресоциализация невозможна без интенсивных психотерапевтических мероприятий, направленных на положительное преобразование осужденным образа своей собственной личности. В отдельных случаях ресоциализация связана с психотерапевтическими воздействиями, направленными на преодоление гипохондрических, истерических, агрессивных и депрессивных склонностей.

Даже краткий перечень проблем ресоциализации личности преступника свидетельствует о необходимости широкого фронта научно-исследовательских работ в этом направлении и организации специальной психологической службы в исправительно-трудовых учреждениях.

Особого общественною внимания требует проблема устранения факторов, способствующих повторному преступлению, система социального содействия лицам, отбывшим наказание. Повторные преступления нередко связаны с социальной отверженностью человека, вернувшегося из заключения. Имеются и различные субъективные предпосылки для повторного преступления — неврастения, ослабление интеллекта и воли, частичная утрата трудоспособности. И если общество не мстит преступнику, сурово наказывая его, если он стремится к возвращению отступившегося человека в мир нормальных человеческих взаимодействий, то этот гуманизм должен быть проявлен вплоть до полной социальной реадаптации бывшего осужденного. А это значит что осужденный в прошлом человек должен найти свое место среди людей.

Итак, сфера взаимодействия людей, регулируемая правом, имеет ряд психологических аспектов. Однако это не означает, что юристы должны только «использовать психологию». Необходимо становление и развитие специальной отрасли знаний — юридической психологии с соответствующей самостоятельной системой научных категорий.

Социальная значимость проблем юридической психологии настолько велика, а фронт подлежащих исследованию проблем настолько широк, что возникает необходимость создания в стране мощного научного подразделения, способного осуществить комплекс исследований в этой области.

Особого внимания заслуживает подготовка соответствующих кадров, имеющих психологическое и юридическое образование. Необходимо значительно усовершенствовать преподавание судебной психологии в юридических вузах, которое пока строится на основе крайне устаревшей учебной программы, принятой в 1969 г.

Будущим юристам нужны не отдельные сведения из области психологии следственных действий, а широкая система знаний о психологии человека как субъекта правовых отношений (именно эта задача была поставлена в постановлении ЦК КПСС 1964 г. «О мерах по дальнейшему развитию юридической науки и улучшению юридического образования в стране».)

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд., т. 1, с. 252.

2. Маркс К., Энгельс Ф. Собр. соч., 2-е изд., т. 23, с. 94.

3. Асеев В. Г. Мотивация поведения и формирование личности. М., 1976.

4. Барский А. Б. О судебно-психологической экспертизе в советском уголовном судопроизводстве. Л., 1970, с. 104, 112.

5. Басин Ф. В. Проблема «бессознательного» М., 1968.

6. Волженкин Б. В. Общественная опасность преступника и ее значение для уголовной ответственности и наказания по советскому уголовному праву. Дисс. на соискание уч. ст. канд. юридических наук. Л., 1964.

7. Дагель П. С. Проблема «бессознательного» и некоторые вопросы вины в уголовном праве.— Уч. зап. ДВГУ, Владивосток, 1968, т. 14, с. 70—85.

8. Дулов А. В. Судебная психология. Минск, 1975.

9. Джекебаев У. С. О социально-психологических аспектах преступного поведения. Алма-Ата, 1971.

10. Еникеев М. И. Судебная психология. М., 1975, 1976.

11. Зелинский А. Ф. Рецидив преступлений. Харьков, 1980.

12. Ковалев А. Г. Психологические основы исправления правонарушителя. М., 1968.

13. Кудрявцев В. Я. Причины правонарушений. М., 1976, с. 191.

14. Кульчар К- Основы социологии права. М., 1981. с. 188.

15. Лазурский А. Ф. Классификация личностей. Л., 1924, с. 27.

16. Личность преступника. М., 1971, с. 38—39.

17. Момов В. Человек, мораль, воспитание М., 1975.

18. Познышев С. В. Криминальная психология. Преступные типы. Л., 1926.

19. Ратинов А. Р. Судебная психология для следователей. М., 1976.

20. Ратинов А. Р. Структура правосознания и некоторые методы его исследования.— В кн.: Методология и методы социальной психологии. М., 1977, с. 201—214.

21. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. М., 1946.

22. Русалов В. М. Биологические основы индивидуально-психологических различий. М.,

23. Строгович М. С. Некоторые вопросы использования психологических знаний в юридической науке.— Психологический ж., 1980, т. 1, № 6, с. 96—107.

24. Тарарухин С. А. Преступное поведение. Социальные и психологические черты. М.

25. Шерозия А. Е. К проблеме сознания и бессознательного психического. Тбилиси, 1973.

26. Яковлев А. М. Преступность и социальная психология. М., 1971.

27. Coser L. The Function of Social Conflict. N. Y., 1956.

28. Murray E. Conflict. Psychological aspects.— Intern, encycl. of soc. sciencies. V. 4, N. Y., 1968.

29. Stevens C. Strategy and collective Bargaining Negotiation. N. Y., 1963.

30. Szalanski Jan. Resocjalizacja w zaktazie poprawczym. Warszawa, 1978.