Хрестоматия по юридической психологии
Общая часть

 

Стихийные процессы передачи информации

Слухи как форма стихийной передачи информации.

Когда люди сталкиваются с чем-либо непонятным, но, по их представлениям, важным, они всегда стараются найти информацию, в которой содержалось бы необходимое разъяснение. Этим объясняется повышенный спрос на газеты и радиоинформацию в стране, где происходит военный переворот, девальвация валюты, биржевая паника или общенациональная забастовка. Однако если система официальной коммуникации не дает объяснений, снимающих напряженность психической деятельности, то люди сами объясняют вновь возникающую ситуацию и делают это в рамках привычных им представлений. Так, население Польши после нападения на нее гитлеровской Германии и прекращения выхода газет в стране передавало слухи о победоносном продвижении польских войск по германской территории; среди измученного лишениями населения многих европейских стран неоднократно циркулировала в виде слуха надежда на скорое прекращение войны.

В описанных ситуациях люди испытывают личностное напряжение и пытаются коллективно снять его. Простота и доступность удовлетворения возникающей потребности служит основной причиной быстроты, с которой слухи распространяются. Слух воспроизводится, и ему верят не потому, что это кажущаяся правда, а потому, что он удовлетворяет психологическую нужду рассказчика и слушателя, не удовлетворенную иным способом.

Исследования психологической природы слухов в буржуазной социальной психологии, начавшиеся еще в 20-х годах, дали основания для преднамеренного использования этого феномена правящим классом капиталистических стран в своих классово-эгоистических целях. От первых робких шагов целенаправленного применения слухов в конкурентной борьбе буржуазия перешла к их использованию в политической борьбе. Деятельность коммерческих организаций, которые в 30-х годах распространяли слухи в интересах своих клиентов, ныне кажется наивной и неуклюжей. Это были слухи о заболеваниях среди рабочих на фабрике конкурента, наем актеров, которые разыгрывали в общественных местах невинно выглядевшие дружеские разговоры о достоинствах плащей или автомобильных покрышек определенной марки, попытки прекращения забастовок путем критики профсоюзов, которую настойчиво высказывали женам рабочих подставные бродячие торговцы, и т. д.

Сейчас деятельность по распространению слухов возведена в ряде империалистических стран в ранг государственной политики, а научно-исследовательская работа в этой области щедро финансируется. Пропаганда с помощью слухов, по оценке буржуазных специалистов в области массовой коммуникации, стоит в одном ряду с пропагандой через прессу, радио, телевидение и кино.

Целью, против которой направлена подрывная пропаганда «шепотом», являются социалистические государства, коммунистические и рабочие партии и их массовые организации, различные группы, политическое единство или просто деятельность которых не устраивают буржуазию или ее агентов.

Слухи широко используются в психологической войне. Как пишет американский теоретик психологической войны Пол Лайнбарджер, пропаганда посредством распространения слухов состоит в планомерном использовании слухов для воздействия на ум и чувства данной группы людей с определенной, имеющей общественное значение целью, будь то военной, экономической или политической. В полном соответствии с этой формулировкой действуют в настоящее время центральные пропагандистские и разведывательные органы главных империалистических держав. В форте Брэгг, в Северной Каролине, где расположен американский центр специальных методов войны, «зеленые береты» обучаются распространению слухов наряду с другими «деликатными» аспектами своей профессии, вроде взрыва мостов, бесшумных убийств, отравления колодцев и размножения листовок с помощью портативной техники. С незначительными вариациями эта формулировка служит основой для практической деятельности военно-пропагандистских органов НАТО и других блоков, где на учениях отрабатывается применение всевозможных ложных слухов.

0 том, как выглядела подобного рода деятельность во Вьетнаме, рассказала французская газета «Монд», сославшаяся на рапорт американского полковника Э. Лэндсдаля: «...его люди пытались сорвать налаживание мирной жизни в Ханое. Одна из его групп безуспешно пыталась саботировать работу общественного транспорта. Другой было поручено сеять панику среди жителей Северного Вьетнама и, таким образом, способствовать увеличению количества беженцев, выезжающих в Сайгон. В этой операции, названной Лэндсдалем «психологической войной», были использованы самые различные методы. Так, например, распускался слух, что подразделение китайских войск заняло одно вьетнамское село, убивая жителей и насилуя женщин». С помощью листовок распространялся слух о том, будто жители Северного Вьетнама будут депортированы в Китай для работы на железных дорогах.

Что же представляет собой слух и каковы его наиболее характерные признаки? Согласно одному из определений, имеющихся в советской психологической литературе, слух представляет собой «сообщение (исходящее от одного или более лиц) о некоторых событиях, еще ничем не подтвержденных, устно передающееся в массе людей от одного лица к другому. Слухи касаются важных для определенной социальной группы явлений, отвечают направленности ее потребностей и интересов» [ «Методологические проблемы исследования массовой коммуникации». Тарту, 1967, стр. 93.].

Имеются и другие определения, подчеркивающие различные стороны и признаки этой формы стихийного группового поведения. Если попытаться все эти определения свести воедино и связать с реальностью, с многочисленными фактами циркуляции слухов как спонтанно возникающих, так и преднамеренно распространявшихся в пропагандистских целях, то очевидны будут следующие важные и характерные признаки слухов.

Прежде всего слух — это информация, удовлетворяющая какую-то психическую потребность людей, неудовлетворенную иными способами. Неудовлетворенность и ожидание получить удовлетворение выступают в качестве мотива для восприятия и воспроизведения услышанного. Передаваемый изустно, слух является продуктом коллективного творчества, коллективной попыткой объяснить проблематичную и эмоционально насыщенную ситуацию. Далее, столь же очевидно, что слух — это информация, достоверность которой может быть весьма различной и колебаться в очень широком диапазоне: от совершенно достоверной до абсолютно ложной с деталями, которые искажают достоверную информацию или придают черты правдоподобия информации, полностью недостоверной. Эти колебания являются следствием того, что в процессе циркуляции сюжет слуха подвергается изменениям в сторону его приспособления к психическим нуждам аудитории.

Наконец, важным стимулом для распространения и восприятия слуха является стремление людей получить сведения по волнующему их вопросу; по этой причине тема и содержание слуха всегда актуальны — неактуальный слух быстро исчезает.

Типология слухов.

Можно ли вообще разобраться в стихии, которую представляют собой слухи, и есть ли какие-либо критерии, помогающие классифицировать и отграничивать в чем-то сходные и в чем-то различные явления в хаотической неразберихе слухов? На этот вопрос следует ответить утвердительно. Кажущаяся стихия слухов представляет собой некоторую систему движения сообщений, и ей свойственны определенные закономерности.

За основу типологии слухов берут две характеристики: информационную и экспрессивную. Первая характеристика определяет собой объективную степень достоверности, т. е. отношение суждения, лежащего в основе слуха, к истине, а вторая определяет общий тип эмоциональной реакции, на которую рассчитан и которую вызывает слух при его восприятии аудиторией,— желание, страх или враждебность. По степени важности вторая характеристика, отражающая субъективное состояние людей, в среде которых распространяется слух, оказывается ведущей.

В соответствии с информационной характеристикой слухи условно можно подразделить на четыре типа: 1) абсолютно недостоверные слухи; 2) недостоверные слухи с элементами правдоподобия; 3) правдоподобные слухи и 4) достоверные слухи с элементами неправдоподобия. Абсолютно достоверными слухи, как правило, не бывают, так как в процессе изустной передачи они неизбежно подвергаются искажениям и всегда чем-то отличаются от истины. Разумеется, границы между этими четырьмя типами достаточно условны, и практика может представить трудно различимые пограничные случаи.

В соответствии с экспрессивной характеристикой и общим типом вызываемой эмоциональной реакции слухи можно подразделить на: 1) слух-желание; 2) слух-пугало; 3) агрессивный слух.

По этой схеме на основе синтеза двух видов признаков может быть классифицирован любой слух, а его характеристики могут дать нити к выявлению психического состояния аудитории, в которой слух циркулирует, к определению мер для прекращения циркуляции слуха через восполнение имеющегося дефицита информации и через изменение психического состояния аудитории какими-либо иными способами.

История пропаганды сохранила описание распространения и циркуляции слухов каждого из трех типов. Так, были отмечены и зафиксированы слухи-желания с фабулами типа: «Скоро начнутся мирные переговоры с немцами» (Франция, период «странной войны» 1939—1940 гг.); «Японцам не хватит бензина даже на 6 месяцев» (США, зима 1942 г.). Преднамеренное распространение таких слухов-желаний чаще всего имело своей целью вызвать разочарование по поводу несбывшегося желания и связанную с разочарованием деморализацию. В ряде случаев, как показывает анализ последовавших событий, эта цель была достигнута.

Примерно так же распространялись — спонтанно и преднамеренно — и слухи-пугала. Такой слух по своей экспрессивной характеристике — полная противоположность слуху-желанию: он циркулирует в обществе или группах, где господствуют тревоги и страхи, порожденные неуверенностью. Эти слухи могут варьироваться от просто пессимистических до откровенно панических: «В Пирл-Харборе уничтожен весь Тихоокеанский флот» (США, 1941); «Немцы отравляют источники водоснабжения» (Дания, Голландия, Югославия 1940—1941 гг.); «Повсюду орудуют переодетые немецкие парашютисты» (европейские страны 1939—1941 гг.). Распространение таких слухов-пугал обычно серьезно деморализует аудитории, мешая эффективному выполнению людьми своих социальных функций, приводит к дезорганизации целесообразной деятельности.

В случае господства или искусственной культивации в обществе или в социальной группе настроений ненависти или враждебности по отношению к «внешнему» или «внутреннему» противнику (который, кстати, может быть воображаемым) возникает обстановка, благоприятная для распространения агрессивных слухов. Именно в таких условиях возникали или распространялись преднамеренно такие слухи, как: «В Леопольдвилле конголезцы вырезают

белое население» (Конго, июль 1960 г.); «Беспорядки в Панаме спровоцированы кубинскими агентами» (США, январь 1964 г.). Нетрудно заметить по сюжетам агрессивных слухов, что в большинстве случаев они бывают направлены против воображаемого «внутреннего врага». Разобщающие агрессивные слухи особенно опасны, поскольку их действие нарушает нормальную согласованную деятельность общества. Возникающее чувство подозрительности серьезно ослабляет взаимодействие между людьми, побуждает к поискам доказательств нелояльности, которые работой воображения быстро отыскиваются. Правильность этого- теоретического вывода, к сожалению, еще раз подтвердилась в недели, предшествовавшие военному перевороту в Греции в 1967 г., когда правые силы стали муссировать слухи о «коммунистическом заговоре».

История пропаганды сохранила описания случаев преднамеренного использования слухов всех описанных выше типов. В подобных ситуациях «слухи создаются и распространяются сознательно для того, чтобы тем или иным способом повлиять на ход событий, создать соответствующую определенным политическим интересам обстановку...» [ М. А. Джалалов. Информация и общественное мнение. В сб. «Вопросы теории и практики массовых средств пропаганды», вып. 2. М., 1969, стр. 540.].

 

Возникновение и прекращение слухов.

К числу важнейших факторов, влияющих на возникновение и распространение слухов, обычно относят объем информации, доставляемой группам через официальные каналы, а также эмоциональное переживание как содержания информации, так и процессов ее воспроизведения и восприятия.

Первая, очень важная психологическая закономерность, благоприятствующая распространению слухов,— это компенсация эмоциональной недостаточности, происходящая в процессе воспроизведения и восприятия их сюжетов: рассказывающий получает удовлетворение от реакции слушателя, слушатель получает удовлетворение от восприятия нового, ранее неизвестного, но, по его представлениям, важного и затрагивающего его интересы.

Однако компенсация эмоциональной недостаточности происходит не только в порядке индивидуальной или групповой самодеятельности. Гораздо больше и в массовых масштабах этой цели служат новости о важных событиях, которые могут глубоко и одновременно взволновать миллионы людей. Именно в этом звене лежит возможность более эффективной компенсации эмоциональной недостаточности — через эмоционализацию содержания продукции массовой коммуникации.

Вторая закономерность сводится к тому, что сам процесс рассказывания служит утверждению личности индивида в группе. Рассказывая сюжет слуха, такое лицо (иногда бессознательно) стремится создать впечатление у слушателей, что ему доступны источники информации, недоступные для других. В своем собственном сознании такой индивид ассоциирует себя с иерархическими ценностями и растет в собственных глазах. Удивление, испуг, восхищение, которые рассказчик может прочесть в глазах слушателя, служат ему дополнительной наградой, и он обязательно рассказывает тот же сюжет нескольким лицам. При воспроизведении слуха в ходе групповых разговоров иногда возникает своеобразное соперничество, побуждающее каждого участника такой беседы стремиться к первенству, которое достигается преподнесением более захватывающего сюжета, чем рассказанный только что, или добавлением важных деталей, опущенных предыдущим рассказчиком. Это стремление к временному руководству вниманием присутствующих объясняет тенденцию к украшению сюжета колоритными деталями и к пренебрежению фактической стороной дела. Цель того, кто воспроизводит слух, не столько распространение информации, сколько форсирование эмоциональной установки по отношению к тому, что является предметом информации, а также к самому себе.

Распространению слухов служит одна любопытная психологическая особенность, свойственная некоторым людям. Не зная, откуда исходит слух, они чаще всего бывают склонны предполагать, что сообщение исходит из надежного источника. Это придает слуху видимость достоверности. В этой связи есть основания считать слух формой престижного внушения. Его основой обычно бывает представление о том, что суждение, являющееся содержанием слуха, якобы разделяется большинством, и поэтому слуху часто верят, как факту. Наиболее четко эта закономерность прослеживается в случаях циркуляции слухов среди населения, пострадавшего от стихийного бедствия. Отсутствие информации из привычных источников в подобных УСЛОВИЯХ ориентирует группы на повышенное доверие к слухам. Склонность предполагать, что слух исходит из источника, заслуживающего доверия, свойственна многим при восприятии устной информации не только в экстремальных, но иногда и в обычных условиях. Не считаться с этой закономерностью нельзя. С ее проявлениями нужно бороться планомерно и систематически.

Нередко движущим мотивом к передаче слухов выступает искреннее желание людей предупредить других о грозящей опасности. Особенно это касается панических слухов, которые распространяются с невероятной быстротой. Именно это происходило со слухами типа «Немцы выбросили десант на переправе». В подобных случаях происходит явление эмоционального заражения, которое сужает поле сознания и уменьшает критическое отношение к сообщению. В качестве другого мотива к распространению такого рода слухов может выступить бессознательное стремление людей уменьшить собственное личностное напряжение. Слух передается, чтобы разделить свое волнение со слушателями: взаимность страха становится облегчением. Кроме того, индивид, передающий другому панический слух, питает слабую, часто неосознанную надежду, что слушатель опровергнет его.

Мотивами для распространения агрессивных слухов нередко служат личное озлобление, враждебные чувства по отношению к кому-либо…

…Слухи обычно получают особенно благоприятную почву для распространения в аудиториях, где царят бездеятельность, скука и однообразие. Слух в этом случае выступает в качестве средства возбуждения аудиторий, и в литературе описано большое количество случаев быстрого распространения и циркуляции иногда самых невероятных слухов среди бездействующих войск на фронте, в лагерях перемещенных лиц и просто в среде людей, по какой-либо причине вынужденных бездельничать.

Меры противодействия слухам можно подразделить на две группы: профилактические мероприятия и активные контрмеры.

Задача профилактических мероприятий сводится к созданию такой эмоциональной почвы, которая исключала бы возможность распространения слухов и приводила бы к быстрому их умиранию, если враждебный слух подсажен преднамеренно. Осуществление профилактических мероприятий то борьбе со слухами прежде всего включает создание и поддержание на должном уровне эффективности системы массовой информации и пропаганды, обладающей в глазах аудиторий высоким престижем надежности и достоверности. Она должна предусматривать наличие устойчивой обратной связи от аудитории к источнику информации, чтобы иметь возможность своевременно реагировать на психические нужды и ожидания людей.

Важным в отношении профилактики слухов является поддержание эффективного руководства на всех уровнях. При возникновении ситуаций, когда оказывается необходимым объяснение, именно руководители прежде всего становятся источником информации. Практика показывает, что доверие к руководству помогает легче переносить иногда неизбежный недостаток информации, который в противном случае создает благоприятные условия для распространения слухов, в особенности агрессивных разобщающих. Поэтому поддержание и укрепление такого доверия постоянно должно быть и целью, и составной частью деятельности общественных организаций.

При разработке мер активного противодействия слухам, как и при организации контрпропаганды любого вида, возникает дилемма: либо молчать, что равнозначно поощрению уже начавшейся циркуляции слуха, либо опровергать, что косвенно служит распространению опровергаемого суждения. Как показывает практика, лучший выбор в этой альтернативе представляет подавление слуха фактами, а не его выделение для прямого опровержения. Если можно предвидеть появление политически невыгодных слухов или обнаружена их циркуляция, то лучшим противодействием оказывается широкая публикация противоречащих им фактов без какого-либо упоминания о слухах или возможности их появления.

Слухи могут представлять опасность, если с ними не бороться или бороться неумело, без знания закономерностей, которым подчиняется возникновение и циркуляция слухов. Они не страшны, если мы знаем, как им противодействовать, если это знание мы своевременно и умело применяем, сочетая профилактические мероприятия с активными контрмерами информационного характера.

Массовые формы внеколлективного поведения

Толпа.

Представление о толпе прежде всего рождается из личного опыта. Каждый либо бывал в толпе, либо видел ее поведение со стороны.

Иногда, поддавшись простому человеческому любопытству, люди присоединяются к группе, рассматривающей и обсуждающей появление пожарных машин около дома, из которого валит дым. Возрастая количественно, заражаясь общим настроением, люди, составляющие эту группу, постепенно превращаются в «нестройное, неорганизованное скопление людей», или толпу. Однако на нее совсем не похожи преднамеренно собранные толпы хулиганов, которые пытаются сорвать предвыборный митинг, созванный компартией в капиталистической стране, или проводимый ею массовый спортивный праздник. Иной будет и толпа, волнующаяся перед закрытыми воротами завода после объявления администрацией локаута или стихийно собравшаяся у тела убитого полицией студента и движущаяся с телом жертвы произвола к дворцу губернатора. Можно вспомнить и действия тысячных толп озверевших хунвейбинов и цзаофаней против «лиц, стоящих у власти и идущих по капиталистическому пути»; в свое время они стали стандартной процедурой осуществления «великой пролетарской культурной революции».

Поведение групп, обозначаемых в толковых словарях русского и других языков как «множество сошедшихся вместе людей», «скопище», «сборище» или «нестройное, неорганизованное скопление людей», имеет иногда очень серьезные последствия в социальной жизни общества.

Как агенты царского правительства в свое время работали «над разжиганием дурных страстей темной массы», вдохновляя толпы черносотенцев на погромы и избиения, сейчас агенты антикоммунистических групп и организаций подогревают массовые истерии против «красных», разжигают ненависть обывателя. О подобного рода явлениях еще в 1925 г. писал один из первых советских исследователей проблем социальной психологии — М. А. Рейснер, который отмечал, что «подобно тому, как это делал Бонапарт во Франции, современные диктаторы реакции стремятся сорганизовать люмпенпролетарские отбросы в качестве вооруженного авангарда фашизма, линчевания и всевозможных Ку-Клукс-Кланов».

Марксистская социальная психология связывает поведение толпы с практической реализацией наиболее древ него по своему происхождению социально-психологического противопоставления «мы» и «они». «Толпа — это иногда совершенно случайное множество людей. Между ними может не быть никаких внутренних связей, и они становятся общностью лишь в той мере, в какой охвачены одинаковой негативной, разрушительной эмоцией по отношению к каким-либо лицам, установлениям, событиям. Словом, толпу подчас делает общностью только то, что она «против», что она против «них»».

Подтверждение этому мы находим и в художественной литературе. Так, один из героев У. Фолкнера воспринимает толпу, собравшуюся у ворот тюрьмы, где заключен негр, обвиняемый в убийстве белого, как «бесчисленную массу лиц, удивительно схожих отсутствием всякой индивидуальности, полнейшим отсутствием своего «я», ставшего «мы», ничуть не нетерпеливых даже, не склонных спешить, чуть ли не парадных в полном забвении собственной своей страшной силы...».

Социальные психологи отмечают и другие особенности толпы: ее участники имеют между собой личный контакт, их поведение обусловливается более или менее одинаковыми установками, побуждениями и взаимной стимуляцией. По наблюдению Б. Ф. Поршнева, сформулировавшего свою мысль в виде метафоры, условия толпы — «это своего рода «ускоритель», который во много раз «разгоняет» ту или иную склонность, умножает ее, может разжечь до огромной силы». Поэтому игнорировать это явление мы не вправе. Психическое состояние индивида в толпе изменяется в сторону: 1) повышения эмоциональности восприятия всего, что он видит и слышит; 2) повышения внушаемости и соответственного уменьшения степени критического отношения к самому себе и способности рациональной переработки воспринимаемой информации; 3) подавления чувства ответственности за собственное поведение; 4) появления чувства силы и сознания анонимности.

В различных видах толпы степень изменения психического состояния индивида будет неодинаковой в зависимости от ситуационных, субъективных и идеологических факторов.

Понятие «толпа» охватывает собой ряд сходных, но далеко не одинаковых явлений внеколлективного поведения. Имеется несколько классификаций этого явления, помогающих найти как общее, так и отдельное в наиболее характерных случаях. Если за основу классификации взять характер осуществляемого поведения, то можно выделить четыре типа:

1) случайную толпу, которую составляют зеваки, собравшиеся около места уличного происшествия; 2) экспрессивную толпу, представляющую собой группу людей, совместно выражающих радость или горе, гнев или протест; 3) потенциальную толпу в виде зрителей футбольного или хоккейного матча, поведение которых укладывается в какие-то принятые для подобных ситуаций нормы, но далеко выходит за рамки обычного поведения: болельщики на стадионе неистовствуют так, как никогда не позволяют себе в других ситуациях; 4) действующую толпу, т. е. осуществляющую активные действия относительно конкретного объекта.

Действующая толпа в свою очередь может быть подразделена по характеру идеологического фона, в котором осуществляется ее действие, и по характеру самого действия на несколько подвидов. Прежде всего следует отметить повстанческую толпу, которую буржуазные исследователи либо обходят молчанием, либо походя упоминают, называя ее «мятежной». Повстанческая толпа — непременный атрибут всех революционных потрясений — характеризуется значительной классовой однородностью и безоговорочным разделением ценностей своего класса. Действиями повстанческой толпы уничтожались станки на первых механизированных фабриках в период промышленной революции, истреблялась французская аристократия, брались штурмом оплоты реакции, сжигались помещичьи усадьбы, освобождались из тюрем арестованные товарищи, добывалось оружие в арсеналах. Повстанческая толпа представляет собой вид действующей толпы, в которую может быть внесено организующее начало, превращающее стихийное выступление в сознательный акт политической борьбы. Для остальных разновидностей действующей толпы этот признак менее характерен.

К другим подвидам действующей толпы относятся, во-первых, агрессивная толпа (линчеватели, погромщики участники расистских выступлений); во-вторых, спасающаяся толпа (люди, подвергнувшиеся панике в стихийном бедствии, катастрофе, в результате применения оружия полицией); в-третьих, стяжательная толпа (вкладчики обанкротившегося банка, требующие возвращения своих вкладов, грабители винных складов) и, наконец, экстатическая толпа, доводящая себя до исступления в совместных молитвенных или ритуальных действиях, как это происходит в ходе мусульманских праздников типа шах-сейвахсей или сектантских бдений. В экстатическую толпу превращались молодежные аудитории, собиравшиеся на гастрольные выступления заокеанских «королей» рок-н-ролла в Париже, Мюнхене, Ганновере в начале 60-х годов.

Классификация разновидностей толпы достаточно условна, так как черты толпы одного вида могут быть у «скопления людей», которое отнесено к другому виду. Так, стяжательной толпе присуща агрессивность, которую активно проявляют мародеры самого различного толка. А те, кто составляет, по выражению Ф. Энгельса, «всякий сброд, используемый для шумных демонстраций», легко поддаются панике и всегда готовы превратиться в спасающуюся толпу, встретившись с решительным и хорошо организованным отпором.

Часто поведение толпы облегчается наличием лидера, который становится им иногда в результате стихийного выбора, а иногда и в результате самоназначения. Такой самостийный лидер обычно подлаживается под настроения и чувства группы и сравнительно легко может побудить участников толпы к поведению определенного типа. Он рассчитывает обычно на дешевый успех, которого добивается высказываниями и выходками, «бьющими по нервам». Так, самозванные лидеры венгерских контрреволюционеров разбрасывали в толпу кредитки и награбленные вещи.

Под воздействием совокупно влияющих факторов, таких, как руководство со стороны лидера, слухи, внешнее воздействие по отношению к собравшимся и т. д., толпа одного вида может трансформироваться в толпу другого вида. Так, случайная толпа может превратиться в действующую, а агрессивная — в спасающуюся и т. д. Наиболее характерным случаем такой трансформации является превращение случайной толпы в действующую с признаками агрессивности.

 

Формирование и поведение.

Спонтанно толпа образуется в результате какого-либо происшествия, которое привлекает внимание людей и пробуждает в них интерес. Будучи взволнованным этим событием, индивид, присоединившийся к группе собравшихся, уже готов утратить некоторую часть своего обычного самообладания и получать возбуждающую информацию от объекта интереса. Начинается циркулярная реакция, побуждающая собравшихся к проявлению более или менее одинаковых эмоций и к удовлетворению новых эмоциональных потребностей через психическое взаимодействие. Циркулярная реакция составляет первый этап формирования толпы.

Второй этап начинается вместе с началом процесса кружения, в ходе которого чувства еще больше обостряются и возникает состояние готовности к реагированию на информацию, поступающую от присутствующих. Внутреннее напряжение индивидов, возбужденных событием, побуждает их к движению и разговору друг с другом. В процессе кружения на основе продолжающейся и интенсифицирующейся циркулярной реакции возбуждение нарастает. Люди оказываются предрасположенными не только к совместным, но и к немедленным действиям.

Процесс кружения подготавливает собой третий этап формирования действующей толпы. Этот этап — появление нового общего объекта внимания, на котором фокусируются импульсы, чувства и воображение людей. Если первоначально общий объект интереса составляло возбуждающее событие, собравшее вокруг себя людей, то на этом этапе новым объектом становится образ, создаваемый в процессе кружения в разговорах участников толпы. Этот образ является продуктом группового творчества; он разделяется всеми, дает индивидам общую ориентацию и выступает в качестве объекта совместного поведения. Возникновение такого воображаемого объекта становится фактором, сплачивающим толпу в единое целое.

Последний этап в формировании действующей толпы составляет активизация индивидов через дополнительное стимулирование путем возбуждения импульсов, соответствующих общему воображаемому объекту. Такое — на основе внушения — стимулирование происходит чаще всего как результат руководства лидера и побуждает индивидов, составляющих толпу, приступить к конкретным, часто агрессивным действиям.

Теоретический анализ механизмов формирования и действий толпы указывает на некоторые возможности контроля за ее поведением. Для того чтобы предотвратить образование толпы или расформировать уже образовавшуюся толпу, необходимо переориентировать внимание индивидов, ее составляющих. Сосредоточение внимания на одном объекте должно быть прекращено и перенесено на несколько других. Как только внимание индивидов в толпе оказывается разделенным между несколькими объектами, они сразу же образуют отдельные группы, и толпа, только что объединенная единым «образом», состоянием симпатии и готовностью к совместным действиям, тут же распадается. При этом подавленные влиянием толпы черты личностной структуры индивидов оживают и начинают регулировать их поведение. Толпа перестает быть действующей или распадается совсем.

Выясняя характер экспрессивной толпы, следует отметить, что формирование и общие ее свойства те же, что и у действующей толпы. Однако экспрессивная толпа, в отличие от действующей, не вырабатывает образа, который становится объектом действий. Экспрессивная толпа менее подвержена внушению, поскольку она не испытывает острой потребности в немедленных действиях для достижения совместно выработанной цели. Широкую известность в специальной литературе приобрел случай трансформации спасающейся, близкой к панике толпы в экспрессивную. Публика, ринувшаяся к выходам из Зимнего велодрома в Париже после окончания одного из массовых митингов в 30-х годах, начала давить друг на друга, и происшествие, очевидно, закончилось бы полицейской хроникой в газетах о числе погибших, если бы группа присутствующих не начала громко и ритмично скандировать: «Не толкай!» Скандирование было подхвачено всеми, и паника прекратилась. Спасающаяся толпа превратилась в экспрессивную.

Исследование поведения толпы представляет собой важную теоретическую задачу, диктуемую практикой современной политической борьбы. Буржуазная социальная психология, обслуживающая нужды правящего класса в своих странах, предоставила в его распоряжение обширный материал, опираясь на который капиталистическое государство и его органы,. буржуазные политические партии и отдельные заинтересованные группы широко используют люмпен-пролетариат в активной антикоммунистической деятельности. С глубоким знанием дела осуществляется идеологическая подготовка, тщательно проводится соответствующее воздействие на общественное мнение, до высокого накала подогреваются страсти.

Анализ многочисленных случаев дает основание считать, что в поведении толпы проявляются как идеологические влияния, с помощью которых осуществляется подготовка к определенным действиям, так и изменения в психических состояниях, происходящие под воздействием каких-либо конкретных событий или информации о них. В действиях толпы происходит стыковка и практическая реализация влияний идеологических и социально-психологических, их взаимопроникновение в реальном поведении групп людей. Совместные чувства, воля, настроения оказываются идеологически окрашенными. Обстановка массовой истерии, вспышек националистических и шовинистических настроений, антикоммунистической «охоты за ведьмами» неизменно становится фоном, на котором развертываются подчас самые трагические действия.

Паника как социально-психологический феномен.

Одним из видов поведения толпы бывает паника — эмоциональное состояние возникающее как следствие любого дефицита информации о какой-то пугающей или непонятной ситуации, либо ее чрезмерного избытка и проявляющееся в импульсивных действиях.

Случаи панического поведения в подавляющем большинстве были результатом того, что якобы подтверждались дезинформирующие слухи, содержавшие угрозу. В ходе «странной войны» во Франции в 1939—1940 гг., например, заранее заброшенная гитлеровская агентура с помощью слухов о неминуемом военном поражении и преднамеренно имитируемого панического поведения создавала среди французского населения панику в больших масштабах и приводила к полной дезорганизации тыла. Известны также многочисленные случаи возникновения паники в повседневной жизни — при скоплении в метрополитене, зрелищных мероприятиях и т. п.— и, конечно, как следствие катастроф и стихийных бедствий.

В общепринятом смысле под «паникой» понимают массовое паническое поведение, о чем, кстати, напоминает и происхождение самого термина. Слово «паника», вошедшее без существенных изменений во многие языки, происходит от имени греческого бога Пана, покровителя пастухов, пастбищ и стад. Его гневу приписывалась «паника» — безумие стада, бросавшегося в пропасть, в огонь или в воду из-за самой незначительной причины. Начинаясь внезапно, это безумие распространялось с пугающей быстротой и влекло всю массу животных к гибели. Спасающаяся толпа представляет собой типичный случай панического поведения. Известны также многочисленные случаи панического поведения и вне толпы, например биржевая паника, сопровождающаяся массовой продажей акций или скупкой золота. Иногда эти случаи определяют как панический ажиотаж, которым обозначается массовое возбуждение, сопровождаемое лихорадочной деятельностью, направленной на избавление от возможной опасности. Не будучи групповым поведением в чистом виде, панический ажиотаж нередко приводит к далеко идущим последствиям. Панический ажиотаж, охвативший население Англии в конце 1968 г. по поводу нехватки вакцины против гонконгского гриппа, достиг таких размеров, что потребовалось специальное обращение министра здравоохранения для уменьшения спекуляции вакциной и нормализации деятельности и поведения населения.

В случаях возникновения паники в среде людей, физически разделенных пространством и не составляющих групп с личными контактами, непосредственным побуждающим мотивом обычно была какая-либо пугающая своим содержанием информация — передаваемая либо изустно, либо через средства массовой коммуникации. В этом отношении очень характерен случай паники в Париже в день испытания американской термоядерной бомбы в атолле Бикини, возникшей как результат предшествующего нагнетания напряженности в прессе и ложной радиопередачи о непосредственной опасности радиоактивного заражения.

Существует одна объективная трудность в изучении паники. Она заключается в том, что включенное наблюдение за паникой неизбежно оказывается искаженным, так как наблюдатель всегда подвергается воздействию со стороны наблюдаемых, а метод анализа мемуарной литературы — воспоминаний лиц, переживших или наблюдавших это явление, «это не прямой подход к изучаемому явлению и не путь его непосредственного и экспериментального изучения» [А. С. Прангишвили. Исследования по психологии установки, стр. 206.].

Факторы, которые могут вызвать панику, многообразны и группируются по обобщающим признакам в три категории — физиологических, психологических и социально-психологических причин. К первой категории факторов следует отнести явления, способствующие возникновению условий, которые физически ослабляют людей. К ним относятся: усталость и физическая депрессия, голод и опьянение, долгая бессонница или предшествовавшее психическое потрясение. Каждая из этих причин серьезно ослабляет способность людей быстро и правильно оценивать внезапно возникшую ситуацию.

Во вторую категорию факторов, ведущих к панике, включают такие психологические явления, как крайнее удивление, большая неуверенность, внезапный страх, чувство изоляции, сознание бессилия перед неотвратимой опасностью. Эти факторы вместе с явлениями социально-психологического порядка — отсутствием групповой солидарности, утратой доверия к руководству, дефицитом информации, снимающей личностные напряжения, или избытком информации, нагнетающей такие напряжения,— также приводят к уменьшению возможностей рациональной психической деятельности людей и правильной оценки ситуации. Эти причины, порознь и все вместе, порождают высокое эмоциональное напряжение и лихорадочную работу воображения, нагромождающего страхи. Указанные явления дают начало процессам внушения, подражания и психического заражения. .В результате люди, охваченные паникой, превращаются в скопище ничем, кроме взаимного подражания, не связанных индивидов, спасающихся бегством от реальной или мнимой опасности.

Возникновение и прекращение паники.

В наиболее типичных случаях паника развивается как следствие шокирующего стимула. Будучи воспринят, этот стимул прерывает предшествовавшее поведение и, как это часто бывает, приостанавливает действия, ранее совершавшиеся людьми. Для того чтобы привести к панике, стимул должен быть либо достаточно интенсивным, либо длительным, либо повторяющимся; он также должен вызывать сосредоточение внимания на себе и реакцию страха. Первичная реакция на такой стимул — потрясение и восприятие ситуации как кризисной. Далее потрясение переходит в замешательство, т. е. в индивидуальные и неупорядоченные попытки интерпретировать событие в рамках личного опыта или путем лихорадочного

припоминания аналогичных ситуаций из косвенного опыта. Когда необходимость быстрой интерпретации стимула . становится острой и требует немедленных действий, ощущение остроты часто мешает логическому осмыслению кризисной ситуации и вызывает страх. Первоначальная реакция страха обычно сопровождается криком, плачем, возбужденными движениями. Если на этом этапе первоначальная реакция страха не будет подавлена решительной командой, реакция будет нарастать. Далее нарастание идет по циркулярной реакции: страх одних отражается другими, что, в свою очередь, усиливает страх первых. Усиливающийся страх служит быстрому уменьшению уверенности в способности присутствующих коллективно противодействовать кризисной ситуации и создает смутное ощущение обреченности. Завершается этот процесс действиями, которые кажутся участникам панического поведения спасительными.

Панику обычно характеризуют как индивидуалистическое и эгоцентрическое поведение. Это суждение справедливо в том смысле, что целью такого поведения служит попытка личного спасения, которая не укладывается в признанные нормы и обычаи. Однако паника — это одновременно и групповое поведение, поскольку при ее возникновении осуществляют свое действие механизмы циркулярной реакции, внушения и психического заражения — характерные признаки многих видов стихийного группового поведения.

Окончание панического поведения уже не групповой процесс: паника заканчивается по мере выхода отдельных индивидов из группового бегства. Но паническое поведение не обязательно завершается с окончанием бегства от опасности. Обычные следствия паники — либо усталость и оцепенение, либо состояние крайней встревоженности, возбудимости и готовности к агрессивным действиям; реже — вторичное проявление паники.

Это развитие и завершение цикла панического поведения должно быть дополнено двумя моментами. Первый заключается в том, что если интенсивность первоначального стимула очень велика, то всех предыдущих этапов возникновения паники, ведущих к бегству от опасности, может не быть, бегство в этом случае может стать непосредственной индивидуальной реакцией на стимул. Второй момент сводится к тому, что словесное обозначение пугающего стимула в условиях его ожидания может вызвать реакцию страха и привести к панике еще до реального его появления. Так иногда реагировали на полях первой мировой войны солдаты на крик «Газы!».

При анализе каждого конкретного случая панического поведения следует принимать во внимание и ряд специфических факторов: общую атмосферу, в которой происходят события (степень социальной напряженности в первую очередь), конкретную ситуацию, характер происшедшего события и степень угрозы, которую оно несет, глубину и объективность информации об этой угрозе, общую моральную и психическую стойкость участников поведения и первое движение людей сразу же после получения информации об опасности.

Большое значение имеет, в частности, характер первого движения. Те несколько мгновений сразу же после того, как стало очевидным то, что в театре появился дым, или то, что с кораблем не все в порядке, или прошел первый удар землетрясения, или упала первая бомба, составляют «психологический момент» для проявления реакций, которым будут подражать. На протяжении этих нескольких мгновений внимание всех участников оказывается сосредоточенным на вновь возникшем обстоятельстве; все готовы, к действиям и выжидают какой-то момент времени дальнейшего развития событий. Именно в этот момент должно быть проявлено руководство, вносящее элемент организации и рационализма (например, властная команда «Всем стоять на месте!» или «Ложись!»). Первый, кто исполнит эту команду, становится образцом для подражания.

Важным является вопрос о предотвращении и прекращении паники, если она уже началась. Способы предотвращения и прекращения паники столь же многообразны, как и причины, порождающие панику.

Одним из основных методов считается организация эффективного руководства в сочетании с созданием доверия к этому руководству. Не менее важно для предотвращения паники знание членами группы своих функциональных обязанностей и знание обстановки, поскольку неизвестность всегда порождает неуверенность, а с ее появлением предотвращение паники становится более трудным делом.

Предотвращение или сведение к минимуму физического ослабления рассматривается как один из самых надежных способов уменьшения вероятности возникновения паники. Способом предотвращения могущей возникнуть паники является также отвлечение внимания участников от возможного источника страха и, следовательно, разрядка или хотя бы снижение эмоционального напряжения.

Каждый из перечисленных способов лишь содействует предотвращению паники, но не может быть применен для ее прекращения. Остановить уже начавшуюся панику может лишь преднамеренное и весьма интенсивное действие. Так, неоднократно и успешно применялся при театральных пожарах прием исполнения национального гимна. Мечущиеся в панике люди останавливались на мгновение, которое было необходимо для установления контакта с ними и начала руководства.

Аналогичным образом удавалось остановить паническое поведение хоровым пением хорошо известной всем участникам песни: коллективное пение привлекало к себе внимание, прекращало распад объединения людей на асоциальные индивиды, возвращало их к мысли о возможной рациональной кооперации. Этот прием неоднократно применялся участниками американского движения за гражданские права для негров в ситуациях применения полицией и национальной гвардией оружия против мирных демонстрантов. Песня «Мы победим!», исполняемая подвергнувшимися нападению участниками выступления, стала своеобразным средством против паники.

Мероприятия с участием больших групп людей, которые проводят компартии в капиталистических странах, нередко предусматривают организацию специальной системы руководства на случай возникновения паники. Такая система обычно включает размещение в массе специально проинструктированных работников, умеющих выполнять команды и не поддающихся панике, средства звуковещательной техники для немедленного — в случае необходимости — восполнения дефицита нужной информации и, если возможно, средства воспроизведения ритмичной музыки или популярной хоровой песни.

Стихийное поведение не исчерпывается описанными выше формами. Его проявления многообразны, его масштабы и уровни различны. Оно может затрагивать большие контактные группы, но может распространяться и в среде людей, лишенных прямого контакта и соединенных лишь опосредованной информационной связью. Поддержание каналов официальной коммуникации, доставляющих людям достоверную информацию, служит надежной гарантией против всякой стихийности в массовом поведении. Важно при этом точно учитывать информационные нужды тех, кому адресуется поток сообщений.