Хрестоматия по юридической психологии
Общая часть

В настоящее время юридическая психология переживает своеобразный ренессанс. Он знаменуется не только созданием и отлаженной работой практических психологических служб в МВД, ФСИН России и других ведомствах, но и изданием таких новых профильных психологических журналов, как «Прикладная юридическая психология», «Юридическая психология», «Психология и право», существованием нескольких диссертационных советов по специальности 19.00.06 («Юридическая психология»), успешным функционированием первого в России факультета юридической психологии в Московском городском психолого-педагогическом университете и ряда кафедр в других образовательных учреждениях. Вместе с тем остается некоторое чувство неудовлетворенности, связанное с тем, что количество эмпирических исследований значительно опережает осмысление проблем юридической психологии на метауровне: до сих пор остаются дискуссионными вопросы места юридической психологии в системе психологических наук, ее предметного содержания, теоретического статуса и т. п. Работ, посвященных собственно методологии юридической психологии, крайне мало. Большинство учебных пособий и монографий (за редким исключением [5]) в качестве специальных описывают общенаучные и общепсихологические методологические принципы, не имеющие особой специфики по сравнению с другими областями психологического знания. При описании методов юридической психологии приводятся в основном заимствования из общей или клинической психодиагностики. В связи с этим и сегодня остаются во многом актуальными слова А.Р. Ратинова и Г.Х. Ефремовой: «Юридическая психология лучше разработана не как наука, а как учебная дисциплина, ориентированная на популяризацию психологических знаний в учебном процессе, а прирост новых знаний в этой области происходит еще медленно» [6, с. 3-11].

Несмотря на то что в большинстве учебных пособий приводятся разнообразные определения предмета юридической психологии, на наш взгляд, она остается объектной наукой. Условно можно выделить две плоскости классификации разделов психологической науки. С одной стороны, психология подразделяется на частные теоретические дисциплины, конкретизирующие предмет общей психологии (закономерности развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности) по отношению к его различным аспектам: возрастной динамике психики, ее функционированию в социальных группах, патологии психической деятельности и т. п., то есть на возрастную, социальную, клиническую и др. С другой стороны, можно выделить прикладные области психологии, в которых общие и частные теоретические дисциплины психологии находят применение в какой- либо конкретной области человеческой жизнедеятельности — в спорте (психология спорта), юриспруденции (юридическая психология), системе школьного образования (школьная психология) и т. д. Эти конкретные области применения психологических знаний можно обозначить как отрасли психологии.

Так, в юридической психологии, как следует из анализа паспорта специальности 19.00.06 — «Юридическая психология», востребованы в основном следующие теоретические психологические области.

1. Общая психология, психология личности. Методология данных дисциплин по отношению к специфическому объекту (участникам правовых отношений) реализуется в следующих областях исследования:

• Понятие личности в психологии.
• Индивидуально-психологические особенности личности как участника правовых отношений.
• Психология личности преступника.
• Психология аномального поведения.
• Психология личности юриста.
• Мотивация деятельности людей в сфере правоотношений.
• Психология преступного поведения.

2. Социальная психология и психология управления по отношению к специфическому объекту (профессиональной деятельности юриста) отражены в других областях исследования:

• Психологические механизмы совершенствования взаимоотношений в правоохранительной сфере.
• Социально-психологическая характеристика профессиональной деятельности юриста.
• Организационно-управленческая подструктура профессиональной деятельности юриста.
• Психология управления в правоохранительной деятельности.
• Психологические барьеры общения в профессиональной деятельности юриста.

3. Психология труда, психологическое консультирование и психокоррекция по отношению к специфическому объекту (процессуальным видам деятельности: следствию, судопроизводству и исполнению наказаний) воплощены в еще одной группе областей исследования:

• Психологические основы профилактики правонарушений.
• Психологические особенности судопроизводства.
• Психологические особенности гражданско-правового судопроизводства.
• Психологические особенности административно-правового судопроизводства.
• Психология расследования преступлений.
• Психология предварительного следствия.

Разумеется, что юридическая психология как прикладная отрасль психологии не сводится только к практической деятельности и эмпирическим исследованиям — она, как и всякая иная прикладная дисциплина, должна иметь свои теоретические и методологические основы. Этот аспект отражен в паспорте специальности в следующих областях исследования:

• Методологические проблемы общения в профессиональной деятельности юриста.
• Методологические основы криминальной психологии.
• Методологические основы психологии гражданско-правового судопроизводства.
• Методологические основы психологии административно-правового регулирования.
• Методологические основы назначения и проведения судебнопсихологической экспертизы.

Как видно, методологические проблемы разрабатываются преимущественно в частных разделах юридической психологии. Общетеоретические и методологические вопросы поставлены только в трех сферах:

• Психологические методы изучения личности субъектов правоприменительной, правоохранительной и правоисполнительной деятельности.
• Юридическая психология в системе научных отраслей знания.
• Психологические основы обучения, подготовки, переподготовки и трудоустройства работников правоохранительной системы.

Эти три ключевые позиции мы возьмем как основу методологического анализа.

Рассмотрение методов, применяемых в научных исследованиях и практической деятельности юридических психологов, показывает, что они по своей сути ничем не отличаются от общепринятых методов теоретической и прикладной психологии. Иными словами, трудно согласиться с положением, что у юридической психологии есть свои, специфические только для этой области знания, методы исследования. Скорее, можно говорить об особенностях применения обще- и клинико-психологических методов в криминальной, судебной, пенитенциарной и правовой психологии.

Эти особенности, с нашей точки зрения, сводятся к следующим обстоятельствам:

• они применяются к специфическим объектам (личность, социальнопсихологические взаимоотношения, профессиональная деятельность, психокоррекция и другие психологические явления, опосредованные правовым контекстом) и предметам (правосознание как элемент самосознания);
• повышенная ответственность за правовые решения, юридически значимые последствия и, соответственно, за психологическое обоснование этих решений, предъявляет особые требования к эмпирической (диагностической и прогностической) валидности и надежности. Как показывает опыт, в практике комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы может применяться достаточно ограниченный круг опросников, проективных методов. Многие методики, хотя и описаны в научной литературе как валидные и надежные, в экспертной практике мало применимы. Надежность теста — понятие, отражающее точность психодиагностического исследования и устойчивость результатов к воздействию посторонних факторов. Одной из главных особенностей контингента испытуемых в психологопсихиатрической экспертизе является как раз наличие таких дополнительных факторов, не учитываемых при валидизации методик: психические расстройства, психогенные наслоения в ситуации привлечения к уголовной ответственности или признания потерпевшим, разнообразные установки по отношению к исходу экспертизы (симуляция, аггравация, диссимуляция и т. п.), процессуальное положение подэкспертного и др. [8, с. 60-64];
• особые требования к конструктной (соответствие теории) валидности. Дело в том, что многие методы создаются в соответствии с отличными друг от друга теориями и моделями личности, которые могут противоречить имплицитной модели личности в теории и практике уголовного права. Например, психоаналитические представления о психике трудно уживаются с обоснованием понятий «невменяемость», «вина» и т. п. [11, с. 92-97];
• применение методик в юридической психологии имеет правовые и этические ограничения (например, применительно к подэкспертным с психической патологией).

Такое положение дел обнажает недостатки применения обще-, клинико-, социально-психологических эмпирических методов в юридической психологии.

Можно выделить следующие основные проблемы.

• Применяются в основном эмпирические (а не экспериментальные и герменевтические) процедуры.
• Используются часто доэкспериментальные (а не экспериментальные и квазиэкспериментальные) планы [4, с. 34-191].
• Эмпирические методы плохо связаны с теоретическими моделями или основываются на линейных причинноследственных связях психических явлений и реального поведения либо на теориях, не нацеленных на объяснение и предсказание поведения. Так, существует огромное количество публикаций, в которых ксенофобия изучается по опросникам без обсуждения и объяснения связи ксенофобских установок с девиантным поведением (хотя еще в 1934 г. Р. Ла-Пьер обнаружил расхождение между социальной установкой (негативным отношением к китайцам) и реальным поведением), при исследовании агрессии ограничиваются лишь изучением агрессивности и враждебности как свойств личности, игнорируя сложную связь между уровнем агрессивности и агрессивным поведением [7].

Теперь обратимся к главному вопросу: существует ли специальная методология юридической психологии, и если существует, то в чем ее главные особенности?

В целом соглашаясь с точкой зрения, что для методологии юридической психологии характерны принципы психологической и юридической специфичности, психологической целостности, конструктивности, гуманности и законности [5], мы попробуем проанализировать проблему с позиций философии познания в контексте эволюции типов научной рациональности.

1. Мы часто в научных исследованиях, проводимых в области юридической психологии, оперируем гносеологическими понятиями середины и конца XX в., противопоставляя себя как исследователя объекту познания: в широком смысле особенностям психической деятельности человека. Как отмечал В.С. Степин, такой подход характерен для классического типа науки, при котором, стремясь к позитивистскому идеалу объективно-истинного знания, элиминируется все, что относится к субъекту познания, средствам и операциям его деятельности [9, с. 619-636]. Парадокс состоит в том, что в научных исследованиях и практике юридической психологии особенности субъекта и способов познания мы в неявном виде учитываем. Так, при исследовании психических особенностей работников правоохранительных органов нас интересует не столько их уровень развития или структура личности, сколько соответствие этих особенностей нормативным, профессиографическим показателям, то есть основным результатом подобных исследований будут выступать, например, критерии отбора кадров по психологическим показателям, а не сами показатели.

Наиболее ярко это положение проявляется в области судебно-психологической экспертологии. И в научном осмыслении, и в практической деятельности эксперта главное — это средства взаимодействия с психикой (в первую очередь критерии экспертной диагностики тех или иных особенностей психической деятельности, имеющих юридическое значение и влекущих определенные правовые последствия). Данное положение в области судебной экспертизы с участием психолога впервые реализовано в докторской диссертации М.М. Коченова: он выделил в качестве объекта научного исследования «профессиональную деятельность экспертов-психологов, направленную на получение доказательств путем применения специальных психологических познаний» [3].

В связи с этим основой методологии юридической психологии выступает подход, сформулированный Ф.Е. Василюком в отношении психологии практики, который «позволил бы научно изучать... опыт работы с психикой, прежде всего опыт профессиональной психологической работы, . черпать темы из этого опыта, создавать понятия и модели, описывающие и объясняющие опыт, формулировать результаты в виде, возвращаемом и конвертируемом в опыт» [2, с. 25-40].

Таким образом, одной из методологических особенностей деятельности юридического психолога выступает то обстоятельство, что она является «психотехнической» в том смысле, как ее понимал Л.С. Выготский: психотехническая теория — это не теория «объекта», а теория практики, теория «психологической работы с объектом».

2. Итак, мы можем говорить о теории юридической психологии как теории, которая должна реализовывать уже не классический тип научной деятельности с противопоставлением субъекта и объекта познания, а соответствовать следующей ступени познания. Неклассический тип научной рациональности учитывает не только знания об объекте, но и связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности исследователя. Объективноистинное описание и объяснение подразумевают в качестве обязательного условия рефлексию этих связей [9].

Выделяя, вслед за М. Фуко и П.Д. Тищенко [ 10] три взаимодействующих дискурса, в которых существует человеческая практика, в данном случае практика юридической психологии, мы можем отметить, что наряду с «дискурсом истины» (которую воплощает академическая наука) и «дискурсом благодеяния»  (практическая психология) существует так называемый профанный дискурс. Профанный дискурс — метафорически это поле заказчика психологических исследований и услуг, он в известном смысле является основным и определяющим направления как научной, так и прикладной деятельности психолога. В отличие от практики психотерапии и психологического консультирования, где потребитель (заказчик) психологических услуг и объект психологического исследования чаще всего слитен (одно и то же лицо), в юридической психологии профанный дискурс воплощается в системе юриспруденции, правоохранительных органах и т. п., и поэтому существует четкое разведение профанного дискурса и объекта исследования юридического психолога. Наиболее ярко эта дифференцированность может быть проиллюстрирована в области судебно-психологической экспертизы. Заказчиком экспертизы, ставящим определенные задачи перед сведущим лицом в научной психологии, является следствие или суд, а объектом деятельности эксперта-психолога — особенности психики обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, истца или ответчика.

В отличие от практики психодиагностики, во многих областях юридической психологии, судебной экспертизе (да и в других видах профессиональной деятельности юридического психолога) взаимоотношения между заказчиком и психологом очень четко оформлены в законодательном плане. Так, психодиагностика работников организаций основана, как правило, на стихийном взаимодействии с руководителями фирмы или банка, не регулируется законодательно или ведомственно, а этика исследований опирается на личное моральное сознание (в лучшем случае на корпоративные кодексы), возникают проблемы с добровольностью исследований и информированным согласием. В то же время взаимодействие юридического психолога с заказчиком исследований определено законодательством (в случае судебного эксперта — процессуальным) и ведомственными подзаконными актами, а этика достаточно жестко сопряжена с правом.

Однако данной констатации явно недостаточно для понимания взаимодействия юридического психолога с заказчиком — в широком смысле с системой права. Требования заказчика должны сводиться не только к процессуальной, но и к содержательной стороне деятельности юридического психолога. Юристы как представители профанного дискурса нуждаются в психологических исследованиях в тех случаях, когда им при необходимости решения определенных задач (организационных, управленческих, следственных, судебных и т. п.) требуется применение специальных знаний в области психологии. Специальные знания — это не просто знания области научной психологии, они являются специальными применительно к целям юридической деятельности. Следовательно, выводы, положения и рекомендации, вытекающие из исследований в юридической психологии, должны иметь юридическое значение и в ряде случаев (например, в судебной экспертизе) могут повлечь за собой определенные правовые последствия. Необходимо согласиться с положением, что исследования в юридической психологии имеют значение тогда, когда «вскрывается именно юридическая специфика психологического» [5].

Проиллюстрируем указанное примерами. Так, если, проводится экспериментальное исследование синдрома эмоционального выгорания у судебного эксперта-психолога в психогигиенических целях предупреждения развития невротических состояний для выработки профилактических и психокоррекционных мер, то такое исследование не имеет специфики юридической психологии, его можно отнести к клинико-психологическому изучению специфического объекта—участника уголовного процесса и судопроизводства. Такое исследование в принципе ничем не отличается от изучения данного синдрома у представителей иных профессий с выраженным коммуникативным компонентом и повышенной ответственностью. Если же данные о синдроме эмоционального выгорания у психолога связаны с его судебно-экспертной деятельностью, а также выявлена связь выраженности этого синдрома с незаконной «гуманностью» или «жестокостью» при вынесении экспертных заключений, то в таком исследовании четко будет прослеживаться юридико-психологическая специфика. Другой пример. Если психолог при судебно-психологической экспертизе эмоционального состояния обвиняемого ограничивается констатацией «стресса», «растерянности», «эмоционального напряжения» и т. п., то его заключение вряд ли может быть использовано в полной мере судом. Если же эксперт знает, что для квалификации ст. 107 УК РФ («Убийство, совершенное в состоянии аффекта») имеют значение эмоциональные реакции и состояния, которые характеризуются внезапностью возникновения, развиваются в ответ на психотравмирующие воздействия со стороны потерпевшего или на длительную психотравмирующую ситуацию, связанную с поведением потерпевшего, и на высоте своего развития резко ограничивают способность обвиняемого в осознанно-произвольной регуляции своих криминальных действий, то он в заключении опишет уголовно-релевантные признаки эмоционального состояния, на основе которых суд сможет квалифицировать аффект как признак состава преступления.

Возвращаясь к пункту 1, можно отметить, что юридическое значение психологических исследований невозможно определить без психотехнического предмета исследования: в судебной экспертизе — без четких критериев судебно-психологической экспертной оценки психических явлений; в психокоррекционной работе и психологическом консультировании работников правоохранительных органов — без метода, объединяющего участников психотерапевтического процесса; в кадровой работе — без психологических критериев эффективности профессиональной деятельности и т. д.

Таким образом, еще одной методологической особенностью деятельности юридического психолога является исследование особенностей психической деятельности, имеющих юридическое значение и влекущих за собой определенные правовые последствия.

3. Теперь, когда мы показали, что исследование в юридической психологии — это психотехническое познание, в котором важное значение имеют не только знания об объекте, но и знание средств и способов взаимодействия с объектом, и что характерной особенностью такого психотехнического познания выступает исследование особенностей психической деятельности, имеющих юридическое значение, самое время задуматься и о проблеме субъекта познания, то есть проблеме специальных знаний юридического психолога.

Только решение проблемы субъекта познания позволит юридической психологии, как отрасли практической психологии с ее психотехническим потенциалом, приобрести статус постнеклассической науки — науки, учитывающей соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностями средств и методов деятельности, но и со структурой специальных психологических знаний, которые, в свою очередь, связаны с ценностными социальными и внутринаучными структурами [9].

Проблема специальных знаний юридического психолога имеет три аспекта. Очень важную роль играет вопрос о содержании или объеме специальных знаний юридического психолога, учитывая как психологические, так и юридические составляющие. Мало освещенной является проблема структуры специальных знаний, имеющая отношение к более общей проблеме профессионального образа мира. И, наконец, и с первым и со вторым аспектами связан третий — «модель специалиста» на основе компетентностного подхода. Этот аспект выдвигается на первый план в свете реформы системы образования и реализации Болонских принципов высшего образования в нашей стране.

3.1. Очевидно, что процесс формирования специальных знаний юридического психолога должен быть междисциплинарным. В первую очередь в объем знаний юридического психолога должны входить знания юриспруденции по крайней мере в двух проявлениях. С одной стороны, это знания о законодательной регламентации профессиональной деятельности психолога (это особо касается юридических психологов «в погонах» и судебных экспертов), с другой — четкие представления о юридических последствиях результатов научных исследований и практической деятельности психолога.

Кроме того, формирование специальных знаний юридического психолога должно быть многопредметным. Многопредметность определяется описанным ранее соотношением теоретических областей и прикладных отраслей психологии: объем знаний юридического психолога должен охватывать, наряду с общей психологией, и возрастную, и социальную, и клиническую и другие области психологии. Также решение разнообразных задач в криминальной, судебной, пенитенциарной, правовой психологии, судебной экспертизе определяет необходимость включения в юридико-психологические знания ряда медицинских (психиатрии, сексологии и наркологии) и комплексных (суицидологии, криминологии, виктимологии и др.) наук в определенном объеме.

Только при условии междисциплинарного и многопредметного формирования специальных знаний юридического психолога возможно применение в научных и прикладных исследованиях системного подхода.

Однако провозглашение системного подхода как методологической основы любой научной работы создает немалые трудности при необходимости его операционализации. Главная опасность заключается в том, что использование системного подхода часто остается декларативным. Другое препятствие возникает в тех случаях, когда его применение ограничивается только рассмотрением системного строения исследуемого предмета, а процесс научного познания протекает традиционным способом или подменяется комплексным подходом, учитывающим достижения и методы исследования различных областей знания (например, психологии и психиатрии), которые тем не менее не образуют системной методологии. Современные теории системного подхода требуют качества системности не только от изучаемого явления, но и от процесса его познания [13], рассматривают системность как свойство не только сложности первого исследуемого уровня, но и как признак сложности второго уровня — системы наблюдения [12].

Другой аспект системного подхода — это взаимодействие психологии с заказчиком исследования — юриспруденцией. На объектном уровне — уровне профессиональной деятельности юридического психолога в его взаимоотношениях с юристами — системный подход реализуется во взаимопроникновении теории и практики. Ю. Хабермас выделяет соотношение теории и практики как существенный аспект реального применения системного подхода к сложным социальным системам [14]. Он рассматривает следующие функции взаимодействия теории и практики: 1) формулировка теоретических положений с их верификацией эмпирическими фактами; 2) установление подлинности этих теоретических положений (верификации недостаточно) через их «ратификацию» теми, кто применяет эти знания; 3) выделение конкретных стратегий применения теоретических знаний.

3.2. Еще одним аспектом проблемы специальных знаний юридического психолога является вопрос об их структуре. Основываясь на идеях Е.Ю. Артемьевой [1], структуру юридико-психологических знаний можно представить в виде трехуровневой парадигмальной модели.

Внешний слой (когнитивный) — заключается в субъектной идентификации психических явлений в терминах базовой — психологии, а также смежных наук: психиатрии, виктимологии, суицидологии и т. п. Объектно этому уровню соответствуют теоретические и эмпирически выделенные представления о тех или иных сторонах психических явлений, зафиксированные в словарях, глоссариях, всевозможных классификациях, учебниках, пособиях, монографиях и т. д.

Следующий, более глубинный, уровень — гносеологический — представляет собой воплощение междисциплинарного формирования знаний юридического психолога и включает в себя, наряду с многопредметными базовыми дисциплинами, и юридические знания в освещенном ранее аспекте. Эта юридическая составляющая специальных знаний и определяет юридическую значимость исследуемых психических явлений и может повлечь за собой определенные правовые последствия. Объектно этот слой можно описать с помощью тезауруса, центральными смысловыми точками которого будут являться уже не общепсихологические, а правовые понятия, определяющие юридическую значимость диагностируемых на первом уровне психических явлений (примеры таких тезаурусов в области судебно-психологической экспертизы мы приводили еще в 1998 г. [8]).

И, наконец, центральным глубинным слоем структуры специальных познаний юридического психолога является система генерализованных недифференцированных смыслов, аккумулирующих не только когнитивный, но и эмоционально-мотивационный, и ценностный опыт эксперта. Этот уровень, с одной стороны, аксиологический, а с другой — практически не вербализуем, мало осознаваем и составляет ту часть профессиональных знаний, которую обычно называют «искусством» проведения психологического исследования. Именно на этом уровне могут проявляться дисфункциональные состояния (типа «эмоционального выгорания» и «профессиональной деформации»), нарушающие профессиональную деятельность юридического психолога.

3.3. Последний аспект проблемы специальных знаний юридического психолога мало освещался в научной литературе (В.Ф. Енгалычев). Он касается процесса формирования этих знаний и заключается в построении модели специалиста на основе компетентностного подхода. В соответствии с реализацией Болонских принципов высшего образования в нашей стране этот аспект в скором будущем выдвинется на первый план, и будет положен в основу обучения узких профессионалов как в специалитете, так и в магистратуре.

Понятие «компетенция» (по Европейскому проекту TUNING) включает в себя: знание и понимание (теоретическое знание академической области, способность знать и понимать), знание как действовать (практическое и оперативное применение знаний к конкретным ситуациям), знание как быть (ценности как неотъемлемая часть способа восприятия и жизни с другими в социальном контексте). Такое членение хорошо коррелирует с описанной ранее структурой специальных знаний юридического психолога: понятие «компетенция» включает в себя не только когнитивную и операционно-технологическую составляющие, но и мотивационную, этическую, социальную, поведенческую стороны.

В настоящее время складывается интересная ситуация: все три сохранившиеся специальности по направлению «Психология» («Клиническая психология», «Педагогика и психология девиантного поведения», «Психология служебной деятельности») так или иначе относятся к юридической психологии. В связи с этим особенно важно при обсуждении и воплощении стандартов внедрять учебные программы, формирующие как общие (универсальные, ключевые, надпрофессиональные), так и предметно-специализированные (профессиональные) компетенции по разным специализациям юридической психологии. В свою очередь в основе магистерских программ должны лежать как раз профессионально-специализированные компетенции по узким профилям юридической психологии.

Итак, в настоящей статье мы попытались в контексте концепции эволюции типов научной рациональности выделить основные признаки специальной методологии нашей научной отрасли. С нашей точки зрения, они сводятся к следующему:

• Психотехнический подход.
• Исследование особенностей психической деятельности, имеющих юридическое значение и влекущих за собой определенные правовые последствия.
• Многопредметное и междисциплинарное формирование специальных знаний.
• Применение системного подхода 2-го порядка.
• Компетентностный подход при формировании специальных знаний юридического психолога.

Хотелось бы надеяться, что будут высказаны иные (развивающие, дополняющие или опровергающие) позиции по проблеме специальной методологии юридической психологии.

Литература

• Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. — М., 1999. — 350 с.
• Василюк Ф.Е. Методологический смысл психологического схизиса // Вопр. психологии. — 1986. — № 6.
• Коченов М.М. Теоретические основы судебнопсихологической экспертизы: автореф. дис. ... д-ра психол. наук. — М., 1991.
• Кэмпбелл Д Методы экспериментов в социальной психологии и прикладных исследованиях. — М., 1980.
• Прикладная юридическая психология / под ред. А.М. Столяренко. — М.: Юнити-Дана, 2000. — 639 с.
• Ратинов А.Р., Ефремова Г.Х. К проблематике юридической психологии // Юрид. психология: сб. науч. тр. — М., 1998.
• Сафуанов Ф.С. Психология криминальной агрессии. — М., 2003. — 300 с.
• Сафуанов Ф.С. Судебно-психологическая экспертиза в уголовном процессе. — М., 1998. — 192 с.
• Степин В.С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. — М., 2000.
• Тищенко П.Д. Биовласть в эпоху биотехнологий. — М., 2001.
• Шишков Ф.С., Сафуанов Ф.С. Человек в зеркале психоанализа и уголовное право // Обозрение психиатрии и медицинской психологии имени В.М. Бехтерева. — 1992. — № 3.
• Beer S. Cybernetics and management. — Oxford, 1959.
• Checkland P.B. System thinking, system practice. — Chichester, 1981.