Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
КРИМИНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Глава пятая. ОТКЛОНЯЮЩЕЕСЯ ПОВЕДЕНИЕ ЛИЧНОСТИ

1. Сущность отклоняющегося поведения 

«Мы постоянно видим, как нормальное под вредными разрушительными влияниями незаметными переходами превращается в патологическое и как патологическое часто открывает нам, разлагая и упрощая, то, что заслонено от нас, слитое и усложненное, в физиологической норме»¹,— писал И. П. Павлов, и эти слова имеют существенное значение для исследования проблемы личности. Значение это не только непосредственное, указывающее на роль патопсихологии как отрасли медицинской психологии, предмет которой — психопатологические явления, свойственные больной личности, но и опосредованное. Этому вопросу была посвящена специальная книга², и в частности одна из ее глав, «Проблема личности в медицинской психологии». Но опосредованное значение этих слов И. П. Павлова и выводы из них для этой книги весьма существенны. Дело в том, что, как уже это однажды было показано более подробно, чем здесь, они говорят только об одном проявлении более общего «закона о законах», который может быть сформулирован так: «Пока закон не нарушается, он может не обнаруживать себя» ³.

Приведенные выше слова И. П. Павлова можно отнести к одному из проявлений этого закона в так называемом отклоняющемся поведении, о котором и пойдет речь в этой главе.

Отклоняющееся поведение человека — это его поведение, не соответствующее нормам, принятым обществом, членом которого он является. Отсюда синоним — ненормальное поведение. Но это определение требует уточнения того более общего понятия, через которое оно дано: «поведение» — «специфические различия» — «норма», поскольку эти слова очень по-разному понимаются.

Слово «поведение» — омоним, имеющий в науке ряд значений. Во-первых, это общенаучное понятие, применяемое и к роботу, и даже к атому в магнитном поле в значении двигательной активности как реакции на воздействие среды. Во втором значении поведение — это категория этологии как биологической науки, взявшей на вооружение формулу бихевиоризма S→R и различающей ряд его уровней: донервный; низший нервный, инстинктивный, определяемый генетическими программами; условно-рефлекторный; и наконец, присущий только человеку (сохранившему и низшие уровни) — деятельность.

Если же слово «поведение» употребляется применительно к человеку, число омонимов еще более возрастает. Так, в наиболее точном значении это синоним деятельности. Но чаще поведение понимается либо как только ее внешнее проявление, либо как неосознанное проявление ее типа импульсивных реакций или снохождения. Иногда же под поведением понимают эллипсис нравственной деятельности, элементами которой являются не любые действия, а только поступки (пятерка за поведение ученику!). Тогда, как бы возражая предыдущим пониманиям этого слова, его распространяют и на «мысленное поведение», как ответ на вопрос: «Что бы я сделал, если...».

Но чаще, как в разбираемом случае отклоняющегося поведения, эллипсис этого понятия применяется и используется как прием анализа деятельности исходя из внешнего ее результата.

Норма — это явление группового сознания в виде разделяемых группой представлений и наиболее частных суждений членов группа о требованиях к поведению (в указанном значении этого слова) с учетом их социальных ролей, создающих оптимальные условия бытия, с которым эти нормы взаимодействуют и, отражая, формируют его.

Различают нормы биологические, относящиеся к организму человека, и социальные — к его поведению в группе людей. Нарушение социальных норм личностью влечет осуждение или даже наказание ее группой. Среди многих социальных норм (партийных, профессиональных, трудовых, эстетических, религиозных и т. д.) для отклоняющегося поведения особое значение имеют нравственные и правовые нормы. В силу этого понятие отклоняющегося поведения нередко связывают только с поведением, нарушающим эти нормы. Вместе с тем, как будет показано в этой главе, понятие это значительно более широкое, и именно в этом широком и разностороннем плане весьма существенно для теории личности. С позиций принципа единства сознания, личности и деятельности это широкое понимание отклоняющегося поведения, помогающего, в свою очередь, лучше понять наличие или нарушение координационной функции личности.

Итак, общепризнанный тезис И. П. Павлова, с которого была начата эта глава, будучи частным проявлением «закона о законах», вместе с тем должен быть расширен до также широко понимаемого отклоняющегося поведения. Хотя последнее это полифакторное и весьма различное проявление свойств личности, начать их рассмотрение логично с социально отклоняющегося поведения.

 

2. Социально отклоняющееся поведение личности

 

Поведение личностей, реализующее нарушение ими нравственных и правовых норм, наиболее чутко оценивается группами, в которые входят эти личности. И это не случайно, так как определяется самой сущностью отклоняющегося поведения и сущностью нравственных и правовых норм.

Нравственные нормы — это род социальных норм, ранее устанавливаемых обычаями, а теперь — этикой как отраслью марксистско-ленинской философии. Отклоняющееся поведение, нарушающее нравственные нормы, проявляется как проступки, осуждаемые групповым мнением, так как оно ухудшает социально-психологический климат группы.

Обычно понятия «нравственность» и «мораль» считают синонимами. Но, как было сказано в § 1 гл. II, в свете ленинской теории отражения и различения Ф. Энгельсом и В. И. Лениным объективной диалектики (диалектики вещей) и субъективной диалектики (диалектики идей) теоретически и логически полезно для практики термин «нравственность» закрепить за объективными явлениями, а «мораль» — за субъективными. Повторность безнравственных проступков — это проявление аморальности личности. Отсюда — весьма существенное различение двух видов отклоняющегося поведения: безнравственного и аморального, различать которые надо и теоретически в учении о психологии личности и практически для целей воспитания.

Безнравственное отклоняющееся поведение — это действия и деятельность, результаты которых объективно противоречат нравственным нормам независимо от оценки личностью, их совершающей.

Аморальное отклоняющееся поведение — это безнравственное отклоняющееся поведение, так и оцениваемое его совершающим. Оно может быть случайным для личности, но сознательное, повторное его совершение говорит об аморальности личности и низком уровне или даже об отсутствии у нее нравственных способностей. Нравственные способности — это свойства личности, определяющие неотклоняющееся поведение при условии знания соответствующих норм. При этом надо сказать сразу (речь об этом подробней пойдет ниже, в гл. VII, что правовые способности полностью приобретаются в личном опыте и личность всегда ответственна за их отсутствие.

Реже встречается имеющее более отрицательное общественное значение отклоняющееся поведение, определяемое нарушением правовых норм, установленных инструкциями группы, имеющей на то право, или законом государства. Их нарушение в первом случае является проступком, во втором — преступлением. Проблеме отклоняющегося поведения посвящено немало исследований⁴.

Не повторяя их, надо остановиться только на вопросах, имеющих отношение к концепции личности, излагаемой в этой книге.

Нравственные способности личности связаны с ее правоправными способностями как способностями ее к правоправной деятельности, говоря юридическим языком, снижение которых определяет возможность отклоняющегося поведения. Потому они дальше будут рассматриваться в их связи. Передовая мысль отечественных правоведов никогда не игнорировала взаимосвязи нравственного и правового сознания. А. Ф. Кони, посвятивший этой проблеме специальную работу, писал: «Нравственным началам, как мне кажется, принадлежит в будущем первенствующая роль в исследовании условий и обстановки уголовного процесса»⁵. К этой мысли он неоднократно возвращался как в теории, так и в своей юридической практике. В своем напутственном слове присяжным заседателям, вынесшим оправдательный приговор Вере Засулич, он сказал: «Мало знать, что то или другое преступное деяние совершено,— необходимо знать, для чего оно совершено, то есть знать цель (выделено мною.— К. П.), и уяснить себе намерение подсудимого» ⁶.

Ф. Н. Плевако различал вещественные и нравственные улики: «Нравственным уликам нужно давать предпочтение перед вещественными. У всех людей ... есть по пять пальцев, которые могут сжаться в кулак и схватить нож, но из этого не следует, чтобы всякая здоровая рука могла наносить удары ... Я полагаю, что прежде всего нужно изучать человека»⁷. Об этом говорили и многие другие передовые юристы. «Ни одно преступление нельзя объяснить исключительно внешними причинами, игнорируя особенности совершившей его личности»⁸,— писал С. В. Познышев, предвосхищая тезис С. Л. Рубинштейна о соотношении внешних и внутренних условий.

Уже в ваше время В. Н. Кудрявцев, считая, что «для криминологии «проектирование» личности — насущная проблема дня», и ставя задачу вероятностного прогнозирования конкретного человека, пишет: «Мы можем утверждать о большей или меньшей вероятности того, что данный человек поступит так, а не иначе; что от одного лица с большим основанием можно ждать хорошего поступка, чем от другого... Это относится и к преступному поведению». Оп обосновывает положение, на которое, к сожалению, далеко не все криминологи до сих пор обратили внимание, что «для криминологической теории и практики представляет большой интерес выявление величины «порога», преодолеваемого при совершении преступления...»⁹. Иными словами, он, как предыдущие юристы и многие другие, например А. М. Яковлев¹⁰, Е. Г. Ширвинд и Б. С. Утевский¹¹, не применяя термина «правоправные способности», в сущности, говорит о них.

Излагаемая концепция нравственных и правоправных способностей, несмотря на то что она уже вошла в монографии и учебники¹², до сих пор время от времени вызывает возражения. Утверждается, например, что это ломброзианство или же оправдание каждого преступника, невиновного в отсутствии у него правоправных способностей. Но этот довод опирается на в корне неверное понимание фатальной обусловленности любых способностей, противоречащее теории способностей, изложенной в гл. VIII (в которой и придется вернуться к этому возражению) .

Более осторожное возражение задается в виде вопроса: «Зачем вводить понятия нравственных и правоправных способностей, если есть понятия «преступные наклонности», «порог преступления» и «личностный подход» в криминологии». Ответ ясен: понятие «способности» включено в обе психологические категории — «личность» и «деятельность», что позволяет через отклоняющееся поведение, как нарушение закона нормативного поведения, лучше увидеть в личности то, что (несколько перефразируя слова И. П. Павлова, которыми был начат этот параграф) слито и усложнено в социальной норме. Более того, только опираясь на эти понятия, четко включенные в общую систему психологических понятий, можно различать личность преступника и преступную личность. А это различие имеет первостепенное значение для исправительно-трудовой педагогики.

Личность преступника — это синоним личности человека, совершившего преступление, а еще точнее действия, которые в данном обществе оценены законом как преступление. Более конкретно — это личность осужденного, начинающего отбывать приговор. Ведь если бы было доказано, что данная личность не совершила преступления, человек не был бы осужден. Но далеко не каждый преступник является преступной личностью. Более того, вторых среди первых немного, даже среди находящихся в условиях строгого режима.

Преступная личность — это личность с низким моральным уровнем, стойкими асоциальными установками и, следовательно, с выраженной склонностью к рецидивам преступлений. Вопрос, каждую ли преступную личность можно перевоспитать, еще не решен, но здесь полная аналогия с больной личностью и вообще болезнью: известно, что не от каждой болезни можно вылечить, но врач обязан от любой болезни любого больного лечить до последней минуты. Эта аналогия отнюдь не означает биологической обусловленности преступной личности, которая до конца может быть понята с позиции соотношения процессуального и содержательного, о чем речь пойдет в гл. IX. Но и процессуальные особенности личности, как и биологические особенности в целом, «сами по себе... не порождают преступности, но оказывают влияние на динамику поведения человека...» ¹³ — как написано в новейшей книге по этой проблеме, в которой, как пока еще в криминологии в целом, больше разбирается проблема социального и биологического, в то время как соотношение процессуального и содержательного еще осталось за ее рамками. Преступление, если оно доказано, всегда более четко выражено и глубже характеризует личность, чем проступок. Потому задача систематизации и типологизации личностей преступников и более практически необходима, и вместе с тем может быть достаточно четкой. Хотя ниже речь пойдет о различных личностях преступников, но все сказанное относится и к личностям с более легкими отклонениями поведения.

В каждом явлении, как этому учил В. И. Ленин, надо видеть соотношение общего, особенного и единичного в их единстве, причем единство общего и единичного находит свое проявление в особенном. Понимание этих философских категорий, в частности, очень важно при изучении личности преступника. Классификация преступников возможна по ряду различных критериев: по статьям кодекса, по режимам ИТУ, по числу судимостей, по образованию, по характеристике семьи и ряду других юридических и социологических показателей. Но можно их классифицировать и по индивидуально-психологическому критерию, по которому могут быть четко выделены следующие типы личностей преступников: 

• 1-й тип самый отягощенный, он определяется соответствующими взглядами и привычками, внутренней тягой к повторным преступлениям; 
• 2-й тип определяется неустойчивостью внутреннего мира; личность совершает преступление под влиянием сложившихся обстоятельств или окружающих лиц; 
• 3-й тип определяется высоким уровнем правосознания (в случае ранее совершенного преступления — глубоким раскаянием в содеянном), но пассивным отношением к другим нарушителям правовых норм; 
• 4-й тип определяется не только высоким уровнем правосознания, но и активным противодействием или хотя бы попытками его нарушению правовых норм; 
• особый 5-й тип безотносительно к личности, ее внутреннему миру определяется возможностью только случайного, в частности в условиях алкогольного опьянения, преступления.

При достаточно внимательном, глубоком и разностороннем изучении не только каждый из судимых или осужденных, но и каждый вообще может (а в первом случае и должен) быть отнесен к тому или иному из этих психологических типов. Для осужденных это особо важно при представлении к условно-досрочному освобождению. Ошибки здесь (а они всегда возможны) могут зависеть от трех причин: поверхностного изучения личности; ее умения маскироваться; неожидаемого изменения личности вследствие неучтенных обстоятельств.

Преступная личность как психологическое понятие определяется безоговорочно только у 1-го типа из указанных выше. Только в этом случае понятия «личность преступника» и «преступная личность» совпадают, и их расхождение требует глубокой перестройки данной личности. Для 2-го типа это совпадение чаще бывает только кратковременным.

Все единичное в личностях преступников при всем их неповторимом разнообразии может быть сведено к четырем типам, как к особенному. Условно и кратко эти типы могут быть названы так: 

• случайно-небрежные; 
• оступившиеся; 
• привычные правонарушители; 
• преступники-профессионалы.

Примером случайно-небрежных являются осужденные за дорожно-транспортные происшествия при обгоне.

Здесь приговор является актом социальной справедливости к пострадавшим и воспитательным мероприятием как по отношению к виновнику, так и к другим и исчерпывает исправительные мероприятия.

Оступившиеся под влиянием обстоятельств, если у них нет оснований быть зачисленными в следующую группу, составляют у нас далеко не главную, как иногда считают, массу осужденных. Это весьма дифференцированная группа, дающая основной контингент для успешного условно-досрочного освобождения, не дающего рецидивов. Именно к этому типу принадлежит тот подтип преступников, которых «достаточно провести по тюремному коридору», по словам Г. М. Медынского¹⁴, чтобы получить воспитательный результат, с трудом получаемый в процессе исполнения приговора трех остальных типов. Отграничение этого типа преступников от предыдущего типа, «случайно-небрежных», определяется тем, что его представители вполне сознательно идут на преступление, оправдывая свой шаг иногда обстоятельствами, иногда (что психологически, но существу, то же самое) слишком большим соблазном, «игрой, стоящей свеч» и надеждой на безнаказанность, на «авось».

От следующего типа личностей — преступников «привычных правонарушителей» - тип «оступившихся» отличается отсутствием глубоких корней в социальной патологии развития их личности до первого преступления. Он очень редко дает рецидивы, а если дает, то обычно вследствие невозможности трудоустроиться или перехода в 4-й тип под влиянием уголовного окружения в ИТУ, оказавшегося более действенным, чем необходимые исправительно-воспитательные мероприятия.

По аналогии с медицинским понятием и термином «преморбидная личность», т. е. «личность до данного заболевания», здесь можно и нужно говорить о социально здоровой прекриминальной личности. Однако если у клинически полноценной преморбидной личности заболевание может быть вызвано только внешними для личности причинами¹⁵, то у этого типа личности при ее первом преступлении внешние воздействия всегда только доминируют.

На типе привычных правонарушителей надо остановиться несколько подробней. Советский человек получил так много прав и свобод, что любое «нельзя» многие (можно даже сказать — очень многие) личности стали переживать как ограничение своей личной свободы. Отсюда часто, особенно у молодежи, возникает внутреннее убеждение: «Мне все можно», а любой запрет воспринимается как только условность. Отсутствию внутреннего уважения к понятию «нельзя» и к праву, а следовательно и к закону, способствует и частная непродуманность запретов.

А ведь именно из-за потери чувства «нельзя» происходит подавляющее большинство случаев хулиганства. И именно она лежит в основе преступлений, вызванных алкоголем, а их, как известно, большинство. Ослабление социальных тормозов у прекриминальной личности преступников этого типа приводит к ослаблению не только психологических, но и физиологических тормозов, стирая грань между правонарушением типа перехода улицы на красный свет и правонарушением, квалифицируемым как преступление.

Тип преступников-профессионалов, совершающих повторные преступления, характеризуются низкой общей и особенно моральной культурой. Это тот единственный случай, когда типом личности преступника является преступная личность.

Анализ психологических типов так называемого делинквентного (лат. delinquens — правонарушение) отклоняющегося поведения требует хотя бы кратко остановиться на психологии бюрократизма как на одной из форм также отклоняющегося поведения в межличностном деловом общении со стороны «власть имущего» или — чаще — только считающего себя таковым с рядовым членом общества. Волокита, отписки вместо принятия решения — вот «поведенческое выражение» несоответствия личности той общественной роли, которую она должна выполнять.

В. И. Ленин дал предельно четкое определение бюрократизма, сказав, что это «нечто формально правильное, а по сути издевательство», призвав к жесточайшей борьбе с этим пережитком прошлого.

Итак, изучение социально отклоняющегося поведения в его наиболее выраженной форме — преступления — позволяет экстраполировать выявленные на этом уровне закономерности и на противоправственные поступки. Этому помогает понятие нравственных и правоправных способностей, о которых, не употребляя этих терминов, давно уже говорят наиболее передовые и творческие отечественные юристы.

Преступление, если оно доказано, всегда более четко выражено и глубже характеризует личность, чем поступок. Потому задача систематизации и типологизации личностей преступников и практически необходима, и вместе с тем может быть достаточно четкой. Хотя выше речь шла о психологических типах личностей преступников, сказанное относится ко всем видам отклоняющегося поведения его так называемого делинквентного типа, в том числе и бюрократизма. 

---