Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

1.3. Понятие о неформальной среде осужденных

При проведении воспитательной, социальной и психологической работы с осужденными крайне важно учитывать влияние неформальной среды (криминальной или тюремной субкультуры). Знание основных принципов построения неформальных взаимоотношений между осужденными помогает лучше понять причины возможных неудач воспитательной работы, разработать новые пути преодоления сопротивления позитивному воздействию и влияния со стороны лиц отрицательной направленности.

Выявить основные механизмы функционирования  криминальной субкультуры, непременно возникающей в условиях изоляции и беспрецедентной для обычного общества концентрации асоциальных личностей, уяснить процессы, происходящие внутри формируемых в этой среде малых групп, закономерности внешних проявлений этой «другой жизни» – значит найти более эффективные пути для предупреждения дальнейшей криминализации осужденных, особенно не связанных ранее с уголовным миром («случайные» и «ситуативные» преступники).

Неформальная (тюремная) субкультура не является ни чьим-то злым умыслом, ни «надуманной журналистами проблемой», ее нельзя «запретить».  Она, несмотря на уродливый вид, может быть привлекательной для значительной массы осужденных, так как  дает возможность им для самоутверждения и компенсирует неудачи в обычной жизни, позволяет «видеть врага» в лице правоохранительной системы,  отдельных ее представителей и законопослушных сограждан, тем самым помогает им «оправдаться» в собственных глазах, повышает внутреннюю самооценку.

Налет криминальной романтики, некой таинственности и необычности нередко придает чувство исключительности и «бывалости»: «Тот не мужик, кто не сидел». В то же время бравирование собственной «исключительностью» является лишь одним из механизмов психологической защиты, нужным индивиду прежде для самого себя, а  чувство принадлежности к некой общности уже само по себе ценно для осужденного, ставшего для нормального общества изгоем. 

Не менее важным для привлекательности неформальной (тюремной) среды в сообществе осужденных является извращенная система ценностей и моральных критериев. Если при жизни на свободе многие негативные качества индивида отвергались (отвращение к труду, склонность жить за чужой счет и т.д.), то в новой среде они могут приобрести иное, новое, статусно важное значение.

Для формирования специфической неформальной среды также имеют значение следующие особенности условий пребывания в ИУ (А.И. Ушатиков, 1998):

• принудительный способ создания социальной общности осужденных;
• замнутость  и ограниченность сферы общения;
• строгая регламентация формальных норм поведения;
• отсутствие возможности для самореализации индивида;
• эффект «публичности» в процессе постоянного и повсеместного общения осужденных во всех сферах жизнедеятельности ИУ, приводящий к информационной истощаемости, потери интереса друг к другу, астенизации нервной системы;
• отсутствие социально-психологической совместимости между осужденными;
• наличие психических аномалий у подавляющей части осужденных;
• наличие малых групп со специфическими нормами поведения, обычаями и традициями, искаженными нравственными принципами;
• жесткая иерархия внутри малых групп и между ними, проявляющаяся в строгом распределении ролей, статусов, полномочий, материально-бытовых льгот и т.д.;
• криминогенное общение, включающее условные средства коммуникации с целью маскировки преступных действий;
• неизбежное совместное пребывание лиц, часто имеющих прямо противоположные цели.

Учитывая охватывающий все сферы жизнедеятельности осужденного характер  неформальной среды, в том числе существенно влияющий и на формальную сторону пребывания его в ИУ, целесообразно представлять «тюремную» субкультуру  как неформальную нормативно-ценностную систему.

Эту систему можно определить как относительно устойчивую совокупность специально выработанных принципов, правил и стандартов поведения, которые разделяются, поддерживаются значительным большинством осужденных, детерминируют их активность и определяют положение, а также степень влияния в среде ближайшего окружении (микросреде).

Назначение ее заключается в укреплении групповой сплоченности, сохранении специфического набора криминальных ценностей, регулировании взаимоотношений осужденных, а также поддержании оппозиционных настроений к представителям власти.

Являясь важным элементом субкультуры, неформальная нормативно-ценностная система (ННЦС)  по своей сущности составляет ее социально-психологическое ядро. Без нее функциональная роль субкультуры исчерпает себя. Дело в том, что у субъектов взаимодействия разрушатся привычные ориентиры, на которые можно опереться, а также пропадут источники влияния, чрезвычайно значимые среди лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы.

<…>

Неформальные нормы выполняют следующие основные функции:

• являются эффективным механизмом регулирования взаимодействия осужденных (регулятивная функция);
• выступают в качестве стереотипных образцов ролевого поведения и психологических критериев оценивания конкретных личностей или малых групп (мотивирующая и оценочная функции);
• служат своеобразной формой «узаконивания» сложившейся дифференциации межличностных статусов (консервирующая функция);
• предоставляют сигнальную информацию об источниках влияния, например, при решении проблем личного характера или достижении групповых целей (информационная функция);
• поддерживают и закрепляют значимые ценности, в которых выражаются отношения и ожидания преступников к тем или иным государственным, политическим и социальным институтам (защитная или охранительная функция).

В повседневной жизнедеятельности механизм влияния ННЦС проявляется в форме повелительных или отрицательных утверждений (понятий) – своего рода «можно» и «нельзя», напоминающих  установления так называемого ритуального характера. Подобное социально-психологическое образование, как свидетельствует практика, типично для любого сообщества осужденных, причем независимо от вида и географического расположения ИУ.

Наиболее распространенными формами проявления ННЦС являются: жестко сформулированный свод правил предписывающего поведения (воровские законы или кодекс поведения); криминальная лексика (арго или блатная музыка); татуировки, выполняющие сигнальную или ориентировочную функцию; определенные способы реагирования на действия окружающих; разнообразные обычаи и традиции криминального характера.

Есть основания полагать, что возникновение ННЦС, скорее всего, происходит в результате встречного процесса, обусловленного взаимовлиянием внешних и внутренних факторов, а также стремлением наиболее активной, чаще асоциальной части осужденных к группообразованию. Необходимость этого диктуется оказанием психологического давления на окружающих и обеспечением защиты от «несправедливых» посягательств со стороны органов правопорядка. Последние нередко персонифицируются в период отбывания наказания в конкретных представителей администрации ИУ (искусственное создание «образа врага»).

Эта точка зрения основывается на содержательном анализе наиболее распространенных нормативных моделях жизнедеятельности преступников.

В них, помимо частного набора правил и характерных способов реагирования на возникающие ситуации, присутствуют инвариантные образцы поведения,  стили мышления, иерархия статусов, которые свойственны более широким делинквентным структурам, функционирующим в открытом обществе.

Иллюстрацией таких образований служат устойчивые организованные преступные группировки (ОПГ), а также многочисленные подростковые и молодежные неформальные группы и формирования, действующие в полузакрытых гражданских или военизированных структурах.

ННЦС обычно репрезентируются в сознании осужденного как строго фиксированные стандарты поведения, предполагающие чуть ли не автоматическое осуществление ряда ролевых обязанностей, безотносительно к ситуации. Например, при отбывании наказания «ворам в законе» или лидерам криминальных группировок «не придет в голову» создавать собственные правила или новый свод законов «под свою персону». Они вправе рассчитывать на «теплый прием», уважение со стороны окружающих в отличие от рядовых преступников, чье положение в местах лишения свободы (особенно в период адаптации) будет восприниматься как весьма проблематичное.

Можно выделить ряд компонентов ННЦС, которые различаются как по степени принятия их сообществом, так и диапазону влияния на различные категории осужденных.

<…>

Первый блок или уровень предписаний включает общие принципы и установления, которые отражают интересы сообщества в целом и разделяются практически каждым «обитателем» пенитенциарного учреждения.

Второй блок состоит из неписаных правил, которые поддерживаются большинством «тюремного населения» и не одобряются только лицами, занимающими маргинальные или низшие ступени иерархической лестницы в субкультуре.

Третий блок включает жесткие ролевые стандарты, нормы и ценности, которые характерны для так называемого элитарного слоя или лидеров преступной субкультуры («авторитеты», «смотрящие», «воры в законе»).

Четвертый блок фиксирует неписаные правила и модели поведения, значимые для незначительного меньшинства осужденных, например, членов групп асоциальной направленности.

Можно  предложить следующую условную классификацию норм:

• ограничительные или сдерживающие нормы прямого действия, направленные на сохранение функционально-ролевой структуры сообщества и минимизацию исправительного воздействия. Они строго регулируют систему взаимоотношений осужденных, занимающих полярные позиции в субкультуре. С их помощью блокируется сотрудничество с администрацией, ограничиваются контакты с органами самоуправления или же декларируются негативные оценки к действующим институтам условно досрочного освобождения.  Эта группа норм содержит также целый ряд предписаний, регламентирующих сферу поведения индивидов, занимающих низшие статусы в структуре  тюремной субкультуры (так называемые обиженные, опущенные, «петухи» и т.п.). Например, им строго запрещается общаться с элитарным слоем, занимать удобные места в общежитии, комнатах отдыха, столовой, просить у окружающих какие-либо предметы и др.;
• поощрительные нормы, нацеленные на усиление групповой сплоченности и формирование оппозиционных отношений к членам других групп. Они выражаются в вербальных требованиях типа: «Будь честным и справедливым» (в отношении к «своим»); «Помогай членам своей группы»; «Стойко переноси наказание»; «В любых ситуациях поддержи своих собратьев по заключению»; «Умей постоять за себя и других». Благодаря им стимулируются активные действия по сбору дефицитных ресурсов в так называемый «общий котел», оказывается посильная помощь и поддержка лицам, попадающим в экстремальные ситуации (ШИЗО, ПКТ). Указанные модели поведения разделяются большинством осужденных, хотя и вызывают среди просоциальной их части амбивалентные чувства, поскольку конечные результаты активности используют индивиды, занимающие высокие позиции в микросреде;
• имущественные нормы, ориентированные на оптимальное регулирование отношений в сфере распределения различных материальных ресурсов, проникающих в исправительное учреждение нелегальными путями. Их сфера действия обеспечивает защиту личной и групповой собственности осужденных, а также поддерживает минимальный уровень их жизнедеятельности, позволяющий несколько смягчить или хотя бы ослабить пресс ограниченных потребностей, вызванных изоляцией от общества. В вербальном плане они фиксируются в императивных высказываниях типа: «Поделись с ближними продуктами питания, сигаретами или одеждой»; «Не воруй у своих собратьев по заключению»; «Отдай долги, в строго установленные сроки» и т.д. Область применения вышеуказанных норм весьма обширна и они разделяются практически всеми осужденными, независимо от их групповой принадлежности;
• процессуальные нормы, призванные согласовывать поведение осужденных в острых ситуациях. Они объективируются в типичных вариантах реагирования участников конфликтов. В одних случаях ими являются материальное или моральное подкрепление поступков, согласующихся с общей линией внутригрупповой жизни. В  других – скрытые формы агрессии, дискриминационные действия (оскорбления, угрозы) или же открытые физические способы принуждения (включая насилие) к общепринятым в субкультуре ценностям и шаблонам поведения;
• ритуальные или специфические нормы, регламентирующие порядок принятия в неформальные группировки вновь прибывших осужденных. С их помощью достигается также поддержание занимаемого положения и личного авторитета в стенах исправительного учреждения. Эти нормы фиксируются в своеобразных обычаях, традициях, символах или оформлении личного пространства осужденных: обыденном языке, татуировках, стиле одежды, художественном оформлении их среды обитания. Например, в местах лишения свободы публично не допускается поднимать упавшие на пол предметы личного туалета других осужденных, столовые принадлежности. В психологическом плане считается неприличным демонстрировать чувства сопереживания, слабости, нерешительности или же проявлять излишнюю настойчивость по отношению к окружающим, что называется «лезть в душу». Инструментальное назначение ритуальных норм заключается также в консервации и сохранении устойчивости криминальных ценностей, а также в интеграции профессиональных преступников, вокруг таких моделей поведения, которые дают дополнительные источники влияния на окружающих.

В период отбывания наказания осужденный вынужден строить свои взаимоотношения в уникальном, образно говоря, комбинированном нормативном пространстве, состоящем из противоречивых предписаний (дуализм норм). С одной стороны ему необходимо соблюдать формальные требования, чтобы оградить себя от необоснованных претензий со стороны персонала, с другой – следовать в «фарватере» ННЦС, поскольку только таким образом можно завоевать самоуважение «собратьев по заключению» или поднять свой статус в криминальной субкультуре. Одновременное достижение указанных целей оказывается, как правило, проблематичным при синхронном выполнении заведомо несогласуемых (с точки зрения большинства осужденных) нормативно-ценностных систем и правил поведения. Подобная ситуация заведомо может расцениваться как психологически конфликтная, требующая своего разрешения.

В ряде острых ситуаций ННЦС является своеобразным психологическим барьером, ограждающим индивида от необоснованных действий или оскорблений относительно его положения со стороны окружающих. К ней апеллируют и используют в качестве веского аргумента при разрешении повседневных конфликтов, возникающих в среде осужденных. Обращение к общепринятым среди осужденных нормам также может использоваться ими для оправдания  совершенных действий в глазах персонала пенитенциарного учреждения и самого себя.

В то же время имеется немало причин, обусловливающих и негативное отношение к ряду положений ННЦС со стороны не менее значительной части осужденных. Главные из них связаны с тем, что повседневная реализация нормативных моделей предполагает безусловную психологическую готовность индивида подчиняться кому-либо и поступаться своими принципами.  Например, исполнять поручения лидеров малых групп, прислуживать им, сносить обиды и оскорбления, демонстрировать готовность к агрессии, отказывать нуждающимся в помощи или же проявлять несвойственную активность, где она неуместна.

Чтобы заставить «непокорных лиц» следовать неписаным стандартам ролевого поведения, в ННЦС имеются соответствующие неформальные санкции.  Они выступают в качестве механизмов тотальной контроля за системой неформальных взаимоотношений. Например, с их помощью выражается определенная оценка поведения осужденного в тех или иных ситуациях. Наблюдения свидетельствуют, что в рамках субкультуры имеется немало жестких и циничных по форме способов влияния, при помощи которых можно эффективно корректировать поведение, отклоняющееся от внутригрупповых стандартов, обеспечивая тем самым согласованность действий. Наиболее широко используемыми являются:

• вербальное давление (угрозы, «приклеивание ярлыков», шантаж);
• агрессивное физическое воздействие (нанесение телесных повреждений, совершение гомосексуальных актов);
• публичное или групповое осмеяние или порицание поступков.

Выступая в качестве социально-психологического механизма контроля поведения тех или иных категорий осужденных, неформальные санкции обеспечивают единообразие и  согласование их совместных действий, а также поддерживают на должном уровне устойчивость групповых структур.

Принятие окончательного решения о назначении тех или иных санкций в отношении «нарушителя» является исключительной прерогативой неформальных лидеров. Остальные члены сообщества лишены такой возможности и вынуждены играть роль простых статистов «теневого правосудия при разрешении конфликтов». Если же они самостоятельно пытаются нарушать подобную монополию на власть, то сами рискуют попасть в категорию нарушителей.

Применение соответствующих санкций в отношении нарушителя  зависит не только от серьезности его поступка (допустимых границ отклонений от неписаных правил), но и занимаемого положения в субкультуре. Например, к высокостатусным осужденным («авторитетам», «ворам в законе», «смотрящим») проявляется  большая терпимость и лояльность, чем к субъектам, положение которых оценивается как проблематичное или откровенно низкое («опущенные», «изолированные», и др.).

Когда поступки выходят за рамки нормативного пространства или же разрушают целостность группы, незамедлительно включается в действие механизм насильственного принуждения нарушителя к существующим стандартам поведения. В этих случаях игнорируются и занимаемый статус, и наличие смягчающих обстоятельств,  и субъективные мотивировки, оправдывающие совершение того или иного поступка. Вступает в силу принцип, согласно которому «всякая вина – виновата», даже если ее можно оправдать и нарушитель должен быть соответствующим образом наказан.

Даже в таких, казалось бы, маловероятных ситуациях, когда ему удается чудом избежать  «справедливого возмездия», то он все равно рискует испытать косвенные по форме и отсроченные по времени действия санкции.

Это также дополняется переживаниями, связанные с тягостным ожиданием разоблачения или страхом расплаты за совершенные действия. В таких условиях резко возрастает возможность совершения побегов, суицидальных и иных чрезвычайных поступков.

Устойчивость ННЦС обеспечивается детальной регламентацией (неформальной) повседневной жизни населения пенитенциарных учреждений, когда любое новшество воспринимается как возможный источник опасности, преемственностью криминальных традиций, обычаев и стандартов поведения.

Само наличие автономного нормативного пространства с многочисленными и противоречивыми неформальными предписаниями, является мощным криминогенным и конфликтогенным фактором, осложняющим обстановку в стенах ИУ. Корпоративность взаимодействия и консервативность криминальных моделей поведения формируют жесткую зависимость осужденного от ННЦС  системы, порождая группоцентризм и «примитивизм» их мышления.

В условиях изоляции следование общепринятым правилам и достижение идентификации со значимой группой являются более важными «стимуляторами», в отличие от стремления изменить свое поведение в лучшую сторону. Неукоснительное соблюдение ННЦС может служить благовидным предлогом для отвержения позитивных социальных ценностей и очевидных правил поведения. Так, во имя достижения материальных и моральных привилегий  не принимаются в расчет  общечеловеческие категории доброты, сострадания, сочувствия и т.д.

Есть основания полагать, что принятие ННЦС способствует развитию своеобразного синдрома «чужого превосходства» (зависимости от  мнения лиц, которым максимально доверяешь), не обязательно персонифицированного в конкретных носителях.

Такое состояние как бы витает в самой атмосфере повседневной жизни обитателей ИУ, заставляя подавлять «инакомыслие» и сдерживать их просоциальные установки.

Разборы конфликтов подтверждают, что даже в тех случаях, когда члены неформальных групп и хотели бы отвергнуть ставшие неприемлемыми для них стандарты поведения и перестроить свое отношение, они вынуждены отказаться вскоре от подобных попыток, поскольку личная цена за это оказывается слишком высокой.

Практика показывает, что ННЦС нередко «дополняет» нормы, уточняет и комментирует на межличностном или групповом уровне имеющиеся пробелы официального законодательства. Она динамично реагирует на происходящие в обществе социальные, правовые и экономические изменения. Например, в современных условиях влияние неформальных лидеров не столько активно утверждается, сколько признается со стороны асоциальных категорий осужденных.

Есть основания полагать, что «сила напора» ННЦС  зависит от условий отбывания наказания, а также степени ее усвоения  осужденными.

Таким образом, чем интенсивнее выражены условия изоляции (от  ИК общего к особому виду режима), тем ригористичнее и жестче их влияние на личность осужденного. Чем глубже  усвоены осужденными нормы и шаблоны поведения, тем фанатичнее будет следование им, а также выше вероятность образования в сообществе солидарной оппозиции по отношению к официальным требованиям, программам исправления и администрации.

С другой стороны, чем детальнее и «разумнее» будет урегулирован с правовой точки зрения порядок исполнении наказания,  тем ограниченнее диапазон влияния ННЦС на поведение осужденных. Заметим, что ННЦС существенно ограничивает возможности  развития  открытых конструктивных  отношений  между осужденными и персоналом, которые могли бы основываться на требованиях законодательства и общечеловеческих  ценностях.