Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПЕНИТЕНЦИАРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Глава 15. ТЮРЕМНАЯ СУБКУЛЬТУРА В СРЕДЕ ОСУЖДЕННЫХ

<…>

15. 2. Криминальная (тюремная) субкультура:  понятие, структура, функция

Вопросы криминальной (тюремной) субкультуры рассматривали как отечественные, так и зарубежные ученые, писатели, юристы-практики (В.М.Бехтерев, С.Бонар, А.Е.Брусневский, М.Н.Гернет, П.И.Карпов, Я.М.Коган, А.Ф.Кошко, О.М.Купер, Г.Фокс, Э.Эриксон, Б.Валигура, М.Лом и др.).

В 30-е годы исследования по этой проблеме были свернуты как неперспективные в связи с господствующей в стране ортодоксальной доктриной: «покончить с преступностью в условиях социалистического общества». Лишь отдельные энтузиасты в разное время продолжали изучать тюремную субкультуру (М.Н. Гернет, В.И. Монахов, А.Л. Ременсон), причем результаты засекречивались.

В 70-90-е годы значительный вклад в разработку указанной проблемы внесли Н.А.Стручков, В.Ф.Пирожков, А.Г.Бронников, Б.Ф.Водолазский, С.П.Щерба, С.М.Курган, Л.В.Перцова, А.Н.Сухов. в настоящее время проблема криминальной (тюремной) субкультуры («другой жизни») в СИЗО и местах лишения свободы приобрела особую актуальность в связи с ростом общей и организованной преступности, а также коренным изменением ее характера и структуры. Она принимает все более организованные формы, профессионализируется, срастается с мафиозными структурами, международной преступностью. Основанные на ней нормы, ценности, традиции, дегуманизирующие межличностные и межгрупповые отношения, находят все большее распространение в местах лишения свободы и оказывают на лиц, находящихся в СИЗО, исправительных учреждениях, тюрьмах, криминальное воздействие.

Знание криминальной (тюремной) субкультуры («другой жизни») позволяет глубоко проникнуть в механизм и закономерности ее проявления в среде осужденных и выбрать эффективные пути предупреждения криминализации преступников.

Криминальная (тюремная) субкультура является духовной и материальной основой существования и деятельности преступного мира, живущего по своим законам. Ценности криминальной субкультуры выступают реальным стимулом поведения личности и группы.

Тюремная субкультура – совокупность духовных и моральных ценностей, регламентирующих и упорядочивающих неофициальную жизнь осужденных в местах лишения свободы. Ее социальный вред заключается в том, что она уродливо социализирует личность, стимулирует правонарушения.

Структуру тюремной субкультуры образуют:

1) субъективные человеческие силы и способности:

• знание, умение, профессионально-преступные навыки и привычки, реализуемые в преступной деятельности;
• «философия» уголовного (тюремного) мира, отрицающая вину и ответственность за преступное деяния, оправдывающая преступный образ жизни воровским идеями;
• особый уровень индивидуального и группового нравственного и правового сознания (его основу составляют нравственный  и правовой нигилизм и цинизм), облегчающего противоправное поведение;
• эстетические потребности, извращенные вкусы и предпочтения, формируемые по законам стадности («скопа») в уголовной среде;
• уголовная мифология, окружающая ореолом «честности», смелости», «порядочности» конкретных преступников и их деяния;
• внутригрупповая психология отношений и управления преступным сообществом.

2) предметные результаты деятельности преступных сообществ (орудия и средства совершения преступлений, материальных ценностей, добытые преступным путем, денежные средства, накапливаемые в «общаке»).

Тюремная субкультура выполняет функции: стратификационную, включающую нормы и правила определения статуса личности в группе в уголовном мире; поведенческую, определяющую норму поведения представителей уголовной «элиты», «низов», «чужих» и др.; ритуальных правил приема в уголовном (тюремном) сообществе; опознания «своих» и «чужих»; стигматизация и остракизма, разборок и наказания провинившегося члена сообщества; коммуникативную (уголовный жаргон, ручной жаргон  и др.).

Привлекательность субкультуры обусловлена тем, что в ней имеются возможности для самоутверждения осужденных и компенсации неудач, постигших их в обществе; процесс криминальной деятельности, таинственности и необычности; отсутствуют ограничения на любую информацию (прежде всего интимного характера).

Тюремная субкультура – динамичное явление, она развивается вместе с изменением характера и структуры преступности. Некоторые из впервые осужденных, попадая под влияние опытных преступников, начинают слепо следовать им, называть себя «пацанами», «правильными пацанами», стремиться примкнуть к «авторитетам».

По мнению авторов, тюремная субкультура осужденных представляет собой неизбежное явление, поскольку осужденные в местах лишения свободы пытаются найти способы ослабления  тяжких условий изоляции, обрести свою роль в вынужденном сообществе. Польский исследователь Б.Холыст считает, что «другая жизнь» возникает в местах лишения свободы в связи с коллизией между моральными ценностями, признающимися администрацией учреждения, и ценностями, которые признаются частью содержащихся в этих учреждениях осужденных, чаще всего объединяющихся в малые группы, имеющие своеобразный кодекс.

Формальная организация жизни осужденных в условиях лишения свободы не способна охватить все стороны жизни человека. Она сводит воедино лишь функциональные, имеющие отношение к делу, элементы среди и функции человека. Человека всегда «как бы больше», чем оставляет ему любая формальная организация возможностей для самовыражения (Г.Ф. Хохряков, 1994).

5аждый осужденный привносит в формальную организацию свои ожидания, цели, настроения, мнения, поэтому в местах лишения свободы самоорганизация носит массовый характер. В нее вовлекаются все. К сожалению, неофициальная структура базируется на воровском законе, субкультуре «другой жизни».

Тюремную субкультуру характеризуют: скрытый, тайный характер; наличие носителей в виде неформальных малых групп отрицательной направленности; негативное отношение к официально установленным правилам, требованиям; наличие определенных атрибутов, символов, условностей, обязательных для выполнения; стратификация.

Расслоение осужденных таит в себе опасность, так как слои существуют автономно, не контактируют друг с другом. За контакты с «низами» представитель»верхушки» может легко оказаться в «низах». Перейти в «верхи» очень сложно, а для «обиженных» смена статуса вообще исключена.

Общая категория «людей» в стратификации делятся на «настоящих людей» и «людей». «Настоящие люди» - это те, которые выходит из больших городов, обладают значительным жизненным и преступным опытом. Например, осужденные, совершившие определенные преступления или определенное их количество.

Тюремный закон представляет собой систему неформальных норм, правил, установок, санкции против нарушителей, процедуру разбора конфликтов, введение новых норм, действующих в сообществе заключенных или в пределах отдельной группы, каст заключенных. Он определяет нормы, запреты как для всех, так и для каждой группы (масти) осужденных, регулирует отношения различных групп, вводит механизм решения конфликтов между осужденными.

Тюремный закон предусматривает непримиримое отношение к доносительству, запрещение объявить без доказательств, сдержанность и предусмотрительность в разговоре. Он осуществляется с помощью разборок и апелляции к «авторитетам». Наказание за нарушение – «опускание» и перевод в статус «опущенных», «обиженных», «петухов». Эта функция чаще всего возлагается на «сходняк» - постоянный совет «блатных» данного исправительного учреждения.

За соблюдением тюремного закона в колониях и тюрьмах ведется постоянный контроль, о чем свидетельствует письмо «воров» в Елецкую тюрьму: «Часик в радость, бродяги. Мир и покой дому вашему. Пусть фортуне не обходит стороной сердца ваши. Мы смотрим на вас как на свою замену. Завтра вам всем обратно идти в «зону». Надо думать, что вы скажите старшим братьям, фраерам, когда вас спросят за положение на этом централе. А отвечать придется. Не то сейчас время, чтобы жить на руку с этими…со звездочками. Создавайте больше братских хат, творите бодрые дела, и они не останутся без внимания. Помните, жизнь не кончается в стенах Елецкого централа. Надеемся, что Профессор доведет эти мысли до конца. Привет вам от Интервента, Итальянца и всей босоты, кому не безразлична жизнь в доме нашем».

Для переправки письма делегат пошел на преступление, обменялся на этапе документами с осужденным, который направлялся в Елецкую тюрьму, и отправился туда под его именем. Перед отправкой в камеру протянул руку оперативнику, тот увидел, что нет двух пальцев, и тут же вспомнил личное дело и отпечатки всей пятерни. Так делегат «прогорел».

В тюремной субкультуре содержатся разные формы (санкции). Нормы субкультуры, распространяющиеся на всех осужденных, носят запрещающий  и обязывающий характер. Они касаются взаимоотношений с администрацией и межличностных отношений. Так, запрещается оказывать помощь администрации в ведении порядка, выдавать соучастников преступления или раскрывать тайны жизни группы. В межличностных отношениях запрещается укрывать предметы, предназначенные для «общего котла», воровать или брать без спроса у «своих», просить перевода в другое отделение или отряд без согласия членов группы.

К обязывающим нормам относятся: учить и знать жаргон, уметь играть в карты, играть честно; делать наколки (татуировки) в соответствии с занимаемым статусом. В межличностных отношениях они касаются своевременной уплаты карточных и других долгов; признание установленного группового статуса, власти «авторитетов»; ответственности за данное группе или отдельным представителям слово; защиты интересов группы от посягательств. За нарушение санкции следует избиение или лишение занимаемого статуса.

Норм субкультуры, регулирующие поведение отдельных категорий осужденных, подразделяются на запрещающиеся и обязывающие. Они различные для новичков, «обиженных» и привилегированных.

Осужденным, занимающим привилегированное положение в группе, запрещается вступать в двусторонние контакты с «обиженными» (подавать им руку, брать из их рук предметы, пользоваться их посудой, папиросами и другими предметами, спать рядом с ними), есть и сидеть за одним столом, проявлять к ним сочувствие, оказывать им помощь. На лиц, принадлежащих к «элите», возлагаются обязанности контроля за поведением членов группы и принятием мер к тем, кто нарушил «нормы и правила» субкультуры, определения правил «прописки» и статуса новичка, прошедшего «прописку». Новичкам запрещается  без разрешения «боссов» занимать свободное место за столом, нарушать правила «прописки» или не подчиняться «авторитетам», незаконно присваивать себе более высокий статус. «Обиженным» запрещается участвовать в «прописке», в «воровских» играх, оспаривать распоряжения осужденных высоких «каст», получать и брать самостоятельно продукты, получать в первую очередь пищу, принимать пищу за столом, пользоваться чужой посудой.

К обязывающим номам субкультуры относятся: для новичков – пройти «прописку!, вести себя в соответствии со статусом, установленным «пропиской»; для «обиженных» - выполнять работу за других осужденных, спать в отдельном месте, при следовании в баню нести мыло, белье, служить объектом полового удовлетворения для представителей высокой «касты», нарушать режим по указанию членов группы, выходить из спальни, столовой последним; для осужденные, занимающих высокий статус, - изгонять из своей «касты» лиц, нарушающих правила, определять статус новичка, прошедшего или не прошедшего «пропуску».

В колониях строгого и особого видов режима неформальные нормы поведения сдерживают импульсивность поведения, устанавливают серьезную ответственность даже за неосторожно высказанное подозрение или оскорбление. Однако если это случилось, то те же нормы требуют санкции со стороны несправедливо обиженного в виде телесных повреждений, вплоть до лишения жизни (Г.Ф.Хохряков, 1991)

Тюремная субкультура воспринимается разными категориями осужденных в зависимости от криминального и тюремного опыта, вида преступления и срока наказания.

Важным элементом «другой жизни» является кличка, выполняющие функции клеймения, возникающие одних и унижающих других осужденных. У «вожаков» они, как правило, благозвучные, у представителей «низов» - нередко оскорбительные. В кличках отражаются физические недостатки человека, особенности его личности, привычки, характер преступной деятельности, социально-региональное происхождение, положение в групповой иерархии. Лица, получившую обидную кличку, впоследствии стремятся выместить свою злобу на других, придумывая им еще более унизительные клички.

Несмотря на внешние примитивизм, субкультура оказывает позитивное воздействие на осужденных, в частности, обеспечивает адаптацию через смягчение страданий, обусловленных изоляцией от общества. В то же время принятые в ней нормы, стандарты поведения противоречат нормам, стандарты поведения противоречат нормам, принятым в цивилизованном обществе. Уголовники новейшей формации легко перешагивают как через традиции своих предшественников, так и через «воровскую солидарность». Если раньше во время «заварухи» осужденные всегда «обходили стороной» колонистскую больницу ( в память о заботе), то теперь они не щадят никого и ничего.

Итак, основное содержание тюремной субкультуры можно свети к следующим положениям:

• жестокость пор отношению к более слабым лицам, отсутствие чувства сострадания к людям;
• пониженная эмоциональная идентификация с членами группы;
• нечестность и двурушничество в отношении с администрацией и «чужими»;
• паразитизм и тунеядство, освященные традициями и тюремными воровскими законами;
• вымогательство и лиц, стоящих на низших ступенях групповой иерархии;
• картежные игры и алкоголизм как средство сплочения преступной группы.

Основным механизмом сплочения осужденных в «другой жизни» выступает круговая порука с психологической защищенностью членов своей группы.

15. 3. Стратификация в среде осужденных

Центральное место в тюремной субкультуре занимает система  стратификации и такие выработанные преступным миром правила, традиции, которые спецефически регламентируют права и обязанности членов сообщества, упорядочивают межличностные и межгрупповые отношения, оптимизируют криминальную деятельность.

В последние годы все больше осужденных руководствуются неофициальными нормами в различных сферах жизнедеятельности исправительных учреждений. Неофициальная нормативная регуляция приобретает обязательный характер. Речь прежде всего идет о неофициальном ритуале прием вновь прибывших осужденных («прописка»), массовом выходе из самодеятельных организаций, отказе от условно-досрочного освобождения, добровольных взносах в «общак», более частом принятии санкции к лицам, которые нарушают неофициальные нормы.

В. Пикуль ярко описывает тюремную иерархию в царской тюрьме. Сразу же от порога тюрьмы начался штурм жилищных высот, ибо по положению на нарах каторга судит о достоинствах человека. «Иваны» занимали самые лучшие места, вокруг них располагались их «поддувалы», ударами кулаков и ног утверждавшие священные права своих сюзеренов от покушений «кувыркал». После «иванов» чинно освоили нары «храпы» - еще не «иваны», но подражающие им, силой берущие у слабых все, что им нужно. За «храпами» развалились на нарах «глоты» - хомы и горлодеры, поддерживающие свой авторитет наглостью, но в случае опасности валящие вину на других. Когда высшие чины преступной элиты удовлетворялись своим положением на лучших нарах, тогда с драками и матерщиной все оставшиеся места плотно, как сельди в бочке, заполняли «кувыркалы», высокими рангами не обладающие. Наконец, для самых робких, для всех несчастных и слабых каторга с издевательским великодушием отводила места под нарами.

В механизме асоциальной субкультуре действуют, по мнению И.П. Башкатова, два взаимодополняющих механизма воздействия на личность осужденного и его статус: а) механизм самоутверждения и поиск способов психологической защиты личности в новой среде, в том числе от требований администрации; б) механизм взаимной агрессии членов сообщества, взаимного наказания и притеснения ради собственного удовлетворения.

Статус личности осужденного в системе асоциальной субкультуры связаны с положением в иерархии осужденных: неофициальных лидеров – «хозяин», «шишка», «рог», «босс», «бугор», «пахан»; приближенные – «блатной», «авторитет», «отрицала»; пользующиеся доверием – «кореш», «кент», «пацан», «фраер»; мальчик на побегушках – «шестерка», «шавка»; отверженные – «чушка», «шкварка», «минер», «дельфин»; шут – «максимка»; поедающий, ворующий у своих – «крыса»; запятнавший – «стукач», «телефонист», «радист», «дятел»; пассивный гомосексуалист – «обиженный».

«Авторитеты» в колонии для несовершеннолетных («рог зоны», «бугор», «авторитет», «босс», «отрицал», «пахан», «батя») являются законодателями правил асоциальной субкультуры, верховными судьями в спорах и конфликтах. Основа их авторитета – знание правил асоциальной субкультуры, порядков в исправительном учреждении и умение безнаказанно их обходить, наличие тесных связей с представителями преступной среды.

Каждая роль связана с нормами поведения, на основании которых личность занимает то или иное положение в группе. Так, «борзый» - советник при «боссе» - исполняет правила, готов по первому требованию группы нарушить режим. «Пацан» выполняет распоряжение «босса « и «борзых», требует соблюдения правил от  «чушек» и «обиженных». На «чушек», «шестерок», «шнырей» возлагается черная работа, они служат объектом издевательства, если в группе не «обиженных». «Обиженный», «опущенный» - исполнитель черной работы, объект сексуального удовлетворения осужденных.

В соответствии с ролью каждый представитель стратификации имеет свои права и обязанности. «Рог зоны», «босс», «отрицала», «пахан» могут распоряжаться имуществом всех членов группы, иметь лучшее спальное место, получать пищу в первую очередь и обязаны обеспечивать сплоченность членов группы на основе правил субкультуры, контролировать поведение членов группы, определять характер санкции к нарушителям норм. «Борзый» может требовать беспрекословного подчинения от всех членов группы, держать в подчинении осужденных, не прошедших «прописку, применять санкции к нарушителям, не вступать в двусторонни контакт с «обиженными». «Чушка», «шестерка», «шнырь» лишены привилегий и должны своевременно выполнять всю черную работы, знать, кому и что положено, и не требовать неположенного, не вступать в двусторонний контакт с «обиженными», не проявлять чувство сопереживания и не оказывать им помощи. «Обиженный» не имеет не каких прав, он обязан питаться отдельно от всех, беспрекословно выполнять всю грязную работу (мыть туалет, уборка, стирка чужого белья), не общаться с другими осужденными, беспрекословно выполнять распоряжение любого члена группы.

Социальный статус личности «другой жизни» чрезвычайно устойчив. Информация о нем проникает в другие исправительные учреждения, в которых оказывается осужденный после совершения нового преступления. Иногда этот статус сохраняется и при выходе осужденного на свободы.

Стратификация, по мнению В.Ф. Пирожкова, является в пенитенциарной системе типичное.

Тенденция к увеличению удельного веса неофициальных норм по сравнению с официальными и явная их криминализация приводит к размежеванию осужденных на категории в зависимости от их ориентации на те или иные нормы.

К первой категории относится актив осужденных, оказывающих помощь администрации в организации самоуправления осужденных. Осужденные этой категории поддерживают требования администрации, активно участвуют в самодеятельных организациях, добросовестно относятся к труду, отрицательно – к злостным нарушителям режима, раскаиваются в совершенном преступлении и намерены отказаться от преступного образа жизни после освобождения, стремятся использовать предоставленные законом льготы и возможность условно-досрочного освобождения.

Нельзя, однако, утверждать, что осужденные данной категории полностью разделяют эти нормы и всегда руководствуются ими. Будучи солидарными с большинством из них, одни могут не признавать вину в совершенном преступлении или считать наказание слишком суровым, другие – участвовать в самодеятельных организациях из корыстных побуждений, а при отсутствии должного контроля со стороны администрации нарушать правила внутреннего распорядка исправительного учреждения.

Вторая категория осужденных – так называемые нейтральные. Принятые ими нормы имеют двойственный характер, а их поведение в ИУ отличается непоследовательностью. Они ориентируются на официальные нормы, выполняют требования администрации, как правило, не нарушают режим отбывания наказания, добросовестно относятся к труду на производстве, стремятся к условному и условно-досрочному освобождению.

Вместе с тем они избегают участие в самодеятельных организациях, открыто не осуждают поведение нарушителей режима, уклоняются от поддержки администрации, актива, считаются со многими неофициальными нормами, действующими в среде осужденных. В отношениях между администрацией и активом, с одной стороны, и нарушителями режима – с другой, они пытаются занять нейтральную позицию. Категория «нейтралов» является наиболее многочисленной, поэтому в зависимости от того, на чью сторону удается их сориентировать, зависит и оперативно-режимная обстановка в учреждении.

Третья категория – лица, основным регулятором поведения которых выступает не нравственно-правовые нормы, а неофициальные правила: противодействовать администрации ИУ, отрицательно относиться к труду, стремиться занять престижную должность, доминировать над другими осужденными, жить за их счет, не участвовать в самодеятельных администрациях, не вступать в роли свидетеля или потерпевшего, расплачиваться в случае проигрыша в карты, оказывать материальную и физическую поддержку своим друзьям («кентам»), пренебрежительно относиться к осужденным, которые не придерживаются этих правил. В последние годы наблюдается тенденция увеличения численности этой категории осужденных, повышенная ее агрессивности, совершение захватов заложников, неповиновении администрации, массовых беспорядков.

Четвертая категория осужденных – пренебрегаемые. Их поведение противоречит как официальным (нравственно-правовым), так и неофициальным (воровским) нормам и обычаям. Они подвергаются постоянному гонению из общественным мест (клуб, столовая, жилая секция), им дают презрительные клички, устанавливают символические знаки на личные вещи (пробитая миска для питания и т.п.). это вызывает у пренебрегаемых глубокие психические переживания. Приведем выдержку из жалоб одного из таких осужденных: «… в колонии меня все призирают, отказываются со мной работать, стали изгонять из жилой секции, со стола в столовой, в общем, создали невыносимые условия. «Туда – не подходи, сюда – не стань, то – не бери» - все это я только и слышу от окружающих». Оказавшись в подобной ситуации, многие осужденные пытаются добиться перевода в другую колонию, совершают преступления, идут на самоубийство.

В последние годы произошли существенные изменения в составе данной категории осужденных. Раньше в нее входили преимущественно лица, склонные к гомосексуализму в пассивной форме (таких осужденных было не более 10 человек в ИТУ). В последние годы она пополнилась за счет лиц, проигравшихся в карты и не способных рассчитаться, заподозренных с сотрудничеством с администрацией, изгнанных из высшей «касты» за нарушение воровских норм. К ним относятся не менее пренебрежительно, чем к склонным к гомосексуализму в пассивной форме. Изменились психология и поведение пренебрегаемых. Они стали адаптироваться к своему социальному статусу благодаря действию психологических защитных механизмов, которыми могут быть самоуспокоение, создание видимости своего благополучия, нередко игривый тон, шутовство, снижение личных притязаний, переориентация на другие социальные ценности.

Пренебрегаемые осужденные начинают не только инстинктировано (неосознанно) держаться близких по духу себе людей, но и объединяться в организованные группы, которые поддерживают друг друга. Созданные первоначально для самозащиты, эти группы впоследствии начинают совершать агрессивный действия по отношению «мужикам» и вновь прибывшим слабым осужденным (вымогать продукты питания, присваивать результаты их труда). Так, осужденные из числа «обиженных», находясь в камере штрафного изолятора, задушили своего «обидчика», пытавшегося отнять у них пачку чая.

Особенности малых групп «обиженных» состоит в том, что их представители не играют в карты, сами не вступают в конфликты, внешне опрятны, вежливы с администрацией. Таким образом, их поведение мало чем отличается от поведения нарушителей режима содержания из числа «авторитетов», вызывает возмущение основной массы осужденных, порождает конфликты.

Индивидуально-воспитательная работа с данной категорией осложняется тем, что многие сотрудники ИУ, как и осужденные, избегают общения с ними. Общая профилактика состоит в том, чтобы не допустить пополнения этой категории осужденных. Решение этой задачи предполагает ведение борьбы не только с отдельными лицами, но и с групповым мнением, укоренившимися обычаями, неофициальными нормами и санкциями.

Значительный удельный вес среди «обиженных» имеют лица с психологическими отклонениями (олигофрены в стадии дебильности), с недостаточно высоким уровнем культуры, примитивными взглядами на жизнь. Чаще всего они становятся пренебрегаемыми еще в следственном изоляторе, где широко распространены различные испытания вновь прибывших («прописка» и др.). подследственный или осужденный (преимущественно из числа молодежи), не знающий правил «прописки», не может стать авторитетным. За ним закрепляется обидная кличка, он подвергается унижениям, причем нередко на протяжении всего срока отбывания наказания.

Среди «обиженных» часто встречаются осужденные, которые на свободе вели двойной образ жизни. Их притеснение – своего рода месть осужденных за двурушничество и содействие правоохранительным органам.

Большинство «отверженных» считает себя виновным в том, что попали в эту статусную группу. Одни, забывшись, стали пользоваться вещами и продуктами питания «обиженного», другие «нечаянно» закурили у него, третьи взяли хлеб.

О статусе осужденных можно судить по татуировкам. Влияние асоциальной тюремной субкультуры люди испытывают не только во время нахождения в колониях и тюрьмах, но и после выхода из них. Они придерживаются ее законов и правил на свободе по разным причинам: из-за боязни расправы, по привычке или же бравируя своим положением и романтикой преступной среды.  Это свидетельствует о том, что тюремная субкультура является одним из передаточных механизмов между рецидивной и первичной преступностью. Таким образом, в связи с ростом преступности криминальная субкультура все более расслаивается на ряд подсистем («воровская», «тюремная», «рэкетиров», «проституток», «мошенников» и др.).

Субкультура, основанная на тюремном законе, имеет некоторые аналоги и в тюремной системе Запада. Но у нас она обладает большей устойчивостью в силу  коллективного содержания осужденных. Естественно, что пенитенциарная система, сохраняющая тюремную субкультуру, требует реформирования основ ее функционирования: правовых, организованных, производственных, административных, бытовых. При этом должны быть  учтены психолого-педагогические, социально-психологические механизмы, стимулирующие и генерирующие эти явления, потому что мы имеем дело с устойчивыми явлениями в сознании лиц, отбывающих уголовное наказание.

<…>

Глава 16. ДИНАМИЧЕСКИЕ, ДИНАМИКО-СТАТИЧНЫЕ И СТАТИЧНЫЕ СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛООГИЧЕСКИЕН ЯВЛЕНИЯ В СРЕДЕ ОСУЖДЕННЫХ.

16.1. Динамические социально-психологические явления в среде осужденных.

Социально-психологические явления – это явления, которые вызывают в результате взаимодействия, отражают в различных формах действительность, выражают отношение к ней, побуждают и регулируют поведение и т.д. Социально-психологические явления в среде осужденных отличает то, что они возникают в условиях изоляции, в общностях лиц с искаженными ценностями, в связи с чем они нередко носят негативный характер. Негативные явления имеют следующие признаки: скрытый, асоциальный характер; наличие лиц и категорий которые выступают их носителями; противодействие официально установленным правилам, требованиям и законам; наличие определенных атрибутов, символов, условностей, обязательных для выполнения всеми их носителями.

Главное отличие негативных социально-психологических явлений от позитивных – достижение антиобщественной цели, значимой для членов той или иной общности осужденных. В межличностном, внутригрупповом и межгрупповом общении осужденных действуют различные социально-психологические явления. К динамичным социально-психологическим явлениям в среде осужденных относятся те, которые имеют процессуальный подвижный характер.

Существуют различные способы психологического влияния группы на осужденного: психическое заражение, внушение, подражание, конформизм, состязательность (соперничество).

Психическое заражение носит стихийный характер и объясняется восприимчивостью индивидов к определенным эмоциональным состояниями других индивидов и особенно групп. Его эффект зависит от силы эмоционального воздействия на личность извне, степени непосредственного контакта между общающимися людьми, величины аудитории и психического состояния воздействующего лица или группы.

Яркими примерами механизма заражения во взаимодействия между людьми могут служить спортивный азарт болельщиков на стадионе, религиозный экстаз. Его  нередко используют лидеры преступных групповых неповиновений, массовых беспорядков, массового разжигания ненависти у осужденных к активу, положительно настроенным осужденным, администрации. Знание механизма психического заражения поможет сотрудникам вызвать энтузиазм при решении различных задач, усилить групповую и коллективную сплоченность.

Внушение существенно отличается от психического заражения:

• Заражение – это сопереживание общего психического состояния осужденных, а внушение – это одностороннее заражение;
• Психическое заражение  носит стихийный характер тонизации психического состояния группы или массы осужденных, а внушение – сознательное, активное воздействие внушающего на конкретного осужденного или группу осужденных;
• Психическое заражение носит неперсонифицированный характер, и.е. не расчитано на конкретную личность, а внушение – всегда персонифицированное воздействие;
• Психическое заражение имеет невербальный характер, а внушение – вербальный (речевой). Внушение представляет собой фактор групповой жизни осужденных в местах лишения свободы и проявляется во всех сферах взаимоотношений. Оно применяется для активизации жизни бригада, отряда в трудовой и учебной деятельности как фактор групповой психотерапии. Однако нередко внушение используют и уголовные «авторитеты» с целью подчинения осужденных своему влиянию.

Подражание может выступать в форме сознательного или слепого копирования образца поведения, принятого в тюремном сообществе. В тог же время его нельзя рассматривать как самодовлеющий фактор. Такие способы воздействия на личность, как подражание и психическое заражение, сами по себе нейтральны. Все зависит от образцов для подражания, формируемых сообществом, определенными группами в соответствии со своими нравственными, экономическими и социальными потребностями, а также от морально-психологической атмосферы в общности. Нередко внутри  той или иной общности осужденных имеются образцы, противоположные принятым в обществе.

В условиях ИУ трудовая активность может иметь как положительную, так и отрицательную направленность осужденных (азартные игры, групповые неповиновения, массовые беспорядки, захват заложников).Данная особенность групповых настроений присуще в крайней степени среде осужденных вследствие повышенной эмоциональной возбудимости ее членов, обусловленной лишением свободы и средой преступников, поскольку с ограничением внешних контактов и возрастанием роли внутриколонийских связей в местах лишения свободы быстрее, чем где-либо, настроение одного человека переноситься на многих людей.

Именно поэтому в среде осужденных остро стоит проблема психологической защищенности личности. Психологическая надломленность осужденных, с одной стороны, повышенная нервозность как результат незащищенности, вплоть до потери  самообладания – с другой, непосредственно влияют на возможности их ресоциализации.

Формирование организованных общностей осужденных связан с воспитанием ответственности, самостоятельности, что предполагает преодоление «целесообразного» и «подлинного» конформизма. «Целесообразный» конформизм – это внешнее согласие осужденного с нормами и правилами поведения, вытекающими из тюремного закона, при внутреннем отрицании его требований. «Подлинный» конформизм – бесконфликтное внешнее и внутреннее согласие с принятыми нормами, правилами, ценностными ориентациями, обычаями и традициями как результат действия механизма психической заразительности и повышенной внушаемости. В связи с этим в местах лишения свободы общение порой принимает самые дикие и уродливые формы, характерные для тюремного сообщества. Наиболее действенными стимуляторами активности личности является состязательность и соперничество. Однако в среде осужденных они нередко возникают на нездоровой основе, имеют асоциальную направленность и протекают в нравственно неприемлемых форм.

Существенное влияние на установление и поддержание взаимоотношений в общностях осужденных оказывает групповая совместимость, под которой понимается оптимальное сочетание индивидуально-личностных качеств членов коллектива, обеспечивающее их бесконфликтное общение. В отличие от нее групповая несовместимость может быть физиологической (различие физических качеств) и психологической (несходство интересов, увлечений, привычек, черт характера).

В условиях ИУ люди с разными привычками, характерами, увлечениями принудительно помещаются в закрытое сообщество, поэтому создается почва для возникновения взаимного недовольства, неприязни.

16.2. Динамико-статичный социально-психологические явления в среде осужденных.

К динамико-статичным социально-психологическим явлениям относятся групповые мнения и настроения, которые характеризуются подвижность и устойчивость.

Групповое мнение осужденных имеет следующие признаки: 1) публичность высказываний, сообщений; 2) их пространственность; 3) подвижность суждений; 4) высказывания по значимым вопросам; 5) сложность и острота формирования единого мнения. Оно детерминировано социальными факторами: условиями материальной  и духовной жизни людей, взаимоотношениями в различных видах жизнедеятельности осужденных (быт, труд, отдых, режим). Групповое мнение регулирует поведение лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы.

Структура групповых мнений в среде осужденных именуются правильным поведением. Одни групповые мнения составляют принципы и заповеди осужденных: «не делай ничего такого, что может вредить всем, так как от этого страдает каждый», «не кради у ближнего», «не имей при себе ножи или все, что может заменить, ибо у каждого есть право на неприкосновенность личности», «не покупай, не бери из столовой еды», «не устраивай разборки в пьяном виде и в больницах для осужденных», «не задавай лишних вопросов и не болтай лишнего». Другие групповые мнения гласят: «всегда сохраняй достоинство», т.е. не становись гомосексуалистом (при этом разрешается использовать «обиженных» - пассивных гомосексуалистов или тех, кто невольно сделался таковым), «не проигрывай лишнего в карты», «умей постоять за себя». Осужденный, о котором распространили ложный слух, согласно правилам должен постоять за себя, доказать, что это не так (избить или даже убить обидчика). Если же он не может этого сделать, то все, что говорится, - правда.

И те и другие групповые мнения распространяются на всех осужденных независимо от их стратификации. Большинство осужденных разделяют и поддерживают правила-заповеди. Эти нормы и правила характерны для колоний и тюрем различных стран.

Следующая группа мнений регулирует: а) взаимоотношения тюремных «авторитетов» с администрацией учреждения и правоохранительными органами: «не трудись», «не сотрудничай с «мусорами»», «распространяй измышления о деятельности правоохранительных органов, клевещи на сотрудников органов, исполняющих уголовные наказания»; б) взаимоотношения «авторитетов» с другими категориями осужденных: «поддерживай справедливые отношения между осужденными», «наблюдай, чтобы каждый подчинялся правилам-заповедям, и сам обеспечивай это», «не допускай притеснения осужденных, не причиняй вреда своему сообществу, наоборот, покровительствуй ему – всегда пригодится». Все это составляет основу покорности большинства осужденных тюремным «авторитетам», так как «мужики», заслуживающие покровительства со стороны «авторитетов» соблюдением «заповедей», на деле является той рабочей силой, за счет которой живет тюремная элита.

Существуют разные формы проявления группового мнения осужденных: 1) осуждение, неодобрение, несогласие, протест; 2) совет, пожелание, одобрение, жалоба. Групповое мнение может оказывать как положительное, так и отрицательное воздействие на личность осужденного. Одни осужденные оценивают поступки других лиц исходя из норм права, морали и нравственности, другие – из норм и правил тюремного закона. В связи  с этим часто (например, на собрании) обнаруживается два мнения: официальное (для администрации) и кулуарное (нередко более действенное. В зависимости от содержания групповое мнение осужденных может быть положительным и направленным на поддержание режима отбывания наказания или отрицательным, которое приводит к нарушению режима. Последнее  выражается в неодобрении деятельности администрации и поддержке норм , правил, обычаев и традиций, вытекающих из тюремной субкультуры, и как бы поощряет осужденных к антиобщественному поведению. Групповое мнение осужденных может формироваться как стихийное, так и преднамеренно. Отрицательное групповое мнение осужденных приводит к неадекватной оценке своего поведения, искажению нравственных ценностей, иначе, к одобрению того, что противоречит общечеловеческим нормам и ценностям. Оно снимает у осужденных чувство вину за совершенные преступления, побуждает их к нарушению режима, толкает на самоутверждение противоправным путем, делает из злостных нарушителей режима своеобразных тюремных «авторитетов».

Для изучения мнений осужденных сотрудники применяют следующие средства:

• индивидуальные и групповые беседы;
• прием по личным вопросам;
• вечера вопросов и ответов;
• написание сочинений на определенные темы;
• анализ корреспонденции осужденных;
• проведение собраний бригад, отрядов осужденных;
• изучение жалоб и заявлений, анкетирование и др.

Формирование положительного группового мнения и преодоление нездоровых тенденций в нем могут осуществляться путем разрешения противоречий между мнениями различных групп, прежде всего признания положительного мнения; обоснованного преодолением отрицательного группового мнения с помощью психологической изоляции его носителей.

Важное место в изучении мнений осужденных занимает беседа сотрудника с осужденными, поскольку информация получается от осведомленного и невербального поведения. При формировании группового мнения надо соблюдать определенные правила: а) не навязывать своего мнения, а убеждать; б) постепенно подводить осужденных к мысли, что они сами решили поступать так или иначе; в) обсуждать на заседаниях совета коллектива те или иные факты, по которым должно быть создано коллективное мнение, выяснить отношение членов актива к данному явлению; г) преодолевать отрицательное мнение с помощью психологической изоляции осужденных-носителей; д) готовить для выступлений на собрании отряда, бригады наиболее авторитетных осужденных, которые сумели бы дать правильную оценку явлению или факту, по которому необходимо сформировать мнение;  е) наряду с разъяснением необходимости позитивного, с точки зрения нравственности, мнения раскрывать аморальный характер безнравственного поведения тюремных авторитетов. Таким образом, одна из важнейших задач сотрудников – сделать мнение осужденного адекватным.

Групповое мнение часто существенно влияет на психическое состояние человека, его работоспособность. Например, в одной из женских колоний из вновь прибывших осужденных сформировали бригаду. Осужденные женщины, давно работавшие в цехе, сказали, что эти «одуванчики» не скоро научаться работать. И действительно, прошло четыре месяца, прежде чем производственный ритм наладился, хотя все новички были квалифицированными рабочими, а во главе бригады стоял опытный мастер. Так на новичков подействовало групповое мнение.

Важнейшей составной частью психологии сообщества осужденных, помимо группового мнения, является групповые настроения. Они  обладают большей побудительной силой к деятельности. Положительные настроения (общий подъем, энтузиазм, увлеченность) – мощный источник активности и работоспособности, отрицательный (упадок, недовольствие, неверие в достижение цели) – снижают результативность деятельности как отдельных осужденных, так и их общности.

Групповые настроения осужденных возникают гораздо легче, чем традиции и обычаи, и проявляются всюду. Групповые настроения отличаются особым динамизмом, который выражается в их способности: переходить  из одной формы в другую – от бессознательной до отчетливо осознанной, от скрытой до открытой; быстро перерастать в действие; подвергаться колебаниям и перестраиваться коренным образом в кратчайшее время.

Чтобы  успешно управлять групповыми настроениями осужденных, необходимо знать, на основе чего формируются групповые мнения и настроения, следить за колебаниями настроений в коллективе. При этом в одном случае надо сохранить возросший порыв, в другом – вызвать подъем энтузиазма, побудить инициативу, в третьем – не допустить отрицательных настроений. Важно также выяснить источники недовольства стороны осужденных и устранять их, создать оптимальное коллективное настроение, способствующее трудовому успеху, исправлению и во многом зависящее от оптимизма сотрудников ИУ.

Групповые настроения всегда взаимосвязаны с групповыми мнениями и называются умонастроениями. Умонастроения выполняют ряд функции: отражательную, когда действительность отражается одновременно в виде мнений и переживаний; сигнальную; побудительную, когда мнения и настроения направляют поведение осужденных в положительную или отрицательную сторону.

Умонастроения могут иметь положительную и отрицательную (криминальную) направленность. Отрицательные настроения осужденных проявляются в форме недовольства, что может привести к нарушениям режима отбывания наказания, чаще всего групповым. В подобных ситуациях отрицательная часть осужденных используют недовольство других осужденных в корыстных и асоциальных целях. Знание групповых мнений и настроений, проявляющихся в умонастроениях осужденных, позволяет сделать вывод о состоянии режимно-оперативной обстановке в пенитенциарном учреждении. При формировании положительных умонастроений осужденных персоналу необходимо выяснить их нравственное содержание и не допускать двойственность.

Среди явлений субкультуры немаловажное значение имеет мода. В одной из колоний для несовершеннолетних «пацаны» (« авторитеты ») имели двойной каблук на ботинках. Когда администрация потребовала от них носить нормальный каблук, остальные воспитанники стали ходить вообще без каблуков. Последних стали называть «бескаблучниками». Это слово прижилось как кличка и означало самый низкий статус воспитанников колонии. Мода в колонии позволяет судить о статусе осужденного, указывает на его положение в группе. Мода постоянно меняется, и осужденные пытаются показать, что не отстают от нее.

Мода, по мнению А.Н.Сухова, выполняет специфические функции: коммуникативную, компенсаторную, побудительную. Коммуникабельная функция проявляется в манере говорить, увлечении жаргоном, блатной музыки и стихами, предметами ширпотреба, ношении форменной одежды, нанесении татуировок. Компенсаторная функция есть средство восполнения неудовлетворенных или недостаточно удовлетворенных потребностей личности или группы. Побудительная функция моды подталкивает осужденных на совершение нарушений режима. Мода в среде осужденных тесно связана с их интересами и жизненными целями.

Слухи как одна из форм стихийно сложившегося, эмоционально окрашенного общественного мнения нередко выступает в качестве одного из опаснейших факторов, осложняющих оперативную обстановку в учреждении. Массовые беспорядки среди осужденных могут возникать на почве злонамеренных слухов и быть направлены против сотрудников ИУ. В связи с этим их изучение и умелый учет есть важное условие нормального функционирования колонии.

Причина возникновения слухов – недостаток либо отсутствие информации по интересующим осужденных событиям и фактам. При этом чем сильнее потребность в каких-либо сведениях и чем меньше официальной информацией располагают люди, тем больше вероятность возникновения слухов. В таких ситуациях осужденные становятся неразборчивыми в оценке источников информации и их достоверности. Чем больше циркулируют слухи, тем большими подробностями они обрастают.

Причины, способствующие распространению слухов, могут быть различными: компенсация эмоциональной недостаточности, склонность к утверждению о надежности источника слухов, стремление личности утвердиться в группе, разделить свое волнение с собеседником, желание предупредить других о грозящей опасности.

Степень искажения информации и скорость распространения слухов зависят от потребности и заинтересованности людей в данной информации, от содержания и особенностей самих слухов, а также от характера социальной среды, в которой они циркулируют (культурный и нравственный уровень людей, их моральное состояние, степень организованности и сплоченности, уровень внушаемости, склонность к сенсациям).

Порядок социально-психологического анализа условий зарождения и распространения слухов:

1) возникновение слуха:

• особенности социального, профессионального и возрастного состава осужденных;
• состояние режима;
• событие, послужившее основой возникновения слуха;
• степень правдоподобности слуха;
• наличие в колонии подобных событий в прошлом;
• появление событий, якобы подтверждающих информацию, содержащуюся в слухе;
• степень информированности осужденных о событии по официальным каналам;

     2) влияние слуха на социально-психологическую атмосферу в бригаде, отряде, колонии:

• недоверие и подозрительность;
• повышенный интерес к информации, касающейся слуха;
• запуганность;
• пессимизм;
• повышенная нервозность осужденных;

     3) влияние слуха на осложнение оперативной обстановки:

• снижение производительности труда;
• жалобы на неправомерные действия сотрудников;
• активизация отрицательных малых преступных групп и группировок;
• паника среди осужденных;
• групповые эксцессы.

            Меры противодействия слухам можно подразделить на две группы: профилактические мероприятия и активные контрмеры. Профилактические мероприятия сводятся к созданию такой эмоциональной атмосферы, которая исключала бы возможность распространения слухов. Необходима хорошо налаженная система изучения проблем, по которым могут возникать слухи, непрерывное исчерпывающее и убедительное информирование людей. Кроме того, важно уметь предвидеть возможность появления слуха в связи с определенными событиями в ИУ, затрагивающими интересы людей. Решающее значение в профилактике возникновения слухов имеют поддержание эффективного руководства на всех уровнях, доверие к руководству и официальной информации.

При разработке мер активного противодействия слухам возникает проблема: либо не замечать их (что равносильно поощрения), либо активно опровергать (что косвенно может их усилить). Наиболее эффективно подавление слухов фактов, идущими вразрез со слухами. Прямое опровержение результативно при условии, если слух был абсолютно недостоверным, а источник информации – авторитетный для осужденных. К сожалению, пока еще редко используется такой эффективный способ пресечения слухов, как выступление в сатирической форме.  

Слухи подразделяются на несколько видов:

• слух – желания («якобы перед праздником будет проводиться дополнительное отоваривание»);
• слух – ожидания (например, ожидание амнистии);
• слух – пугало (в частности, слух о том, что осужденные, подпадающие под некоторые статьи, будут переведены на более строгий режим содержания);
• агрессивный слух. Например, осужденный П. Встретил своего земляка З., прибывшего в эту колонию отбывать наказание, и, положив руку ему на плечо и беседуя, медленно прошелся с ним по территории колонии. На другой день П. Потребовал от З. Продукты и одежду, припугнув его тем, что в противном случае он объявит его «обиженным», поскольку многие видели, что тот позволил обнять себя.

            Слухи в ИУ во многом формируют групповое мнение осужденных. Так, в одном из учреждений осужденный П. Объявил себя «вором». В камере приняли его с уважением. Когда прошел слух, что П. Работал в хозяйственной группе той колонии, откуда он прибыл, все осужденные в камере изменили мнение о нем.

16.3. Статичные социально-психологические явления в среде осужденных

К статичным социально-психологическим явлениям в среде осужденных относятся традиции. Их   незыблемость обеспечивается силой общественного мнения. С одной стороны, традиции есть продукт социального взаимодействия людей, с другой – фактор, регулирующий их поведение и внутриколлективные отношения.

Традиции выступают для любой общности людей тем социально-психологическим механизмом, который скрепляет ее в единое целое. Они могут быть как положительными, так и отрицательными. Человек усваивает привычки и обыденные представления об общественном бытие, характерные для его социального окружения, так же естественно и незаметно для самого себя, как ребенок усваивает родной язык. Статичным социально-психологическим явлением в среде осужденных считаются обычаи.

Традиции и обычаи, закрепленные в групповом мнении, используются в качестве основных форм контроля за поведением членов малых отрицательных групп. Они насаждаются «сверху» более организованными и сильными в психологическом отношении осужденными («элитой»). Тюремные традиции и обычаи существовали еще в царских острогах, тюремных замках и тюрьмах. Каждый вновь поступающий в острог обязан был внести так называемую «влазную», которая делилась поровну между арестантами. Проводились обряды посвящения в «арестантство». Новички подвергались проверке, терпели различного рода оскорбления и пытки.

Новичков вовлекали в игру «прокатить на оленях». Два человека становились плотно друг к другу спиной и около пояса связывали себя полотенцем, потом каждый наклонялся в свою сторону. Их накрывали одеялом – и «олени» готовы. Старые арестанты садились на них поочередно и катались по камере. Доходила очередь до новичка. Но как только он садился на «оленей», те распрямлялись и начинали зажимать его между собой, как в тиски, а остальные – избавить жгутами. После подобных «обрядов» новичку определялось место в среде заключенных и присваивалась кличка. В его жизнь, независимо от того, как он жил на свободе, органически вплетались тюремные порядки, язык – жаргон, нецензурная брань.

Традиции и обычаи могут касаться поведения как всех членов асоциальной группы, так и отдельных стратификационных групп осужденных («обиженный», «вор в законе»). Осужденных, нарушивших требования внутригрупповых норм, переводят в низшие касты, избивают, подвергают насилию. Давление норм «другой жизни» бывает настолько сильным, что способно вызвать специфические для ИУ форм отклоняющегося поведения (членовредительства, побег и др.).

Традиции и обычаи регулируют поведение осужденных и стабилизируют внутригрупповые отношения. Традиции сопровождают определенными ритуалами, которые придают им психологическую заразительность и эмоциональную привлекательность. В среде осужденных широко распространен обычай «прописки», позволяющий определить статус новичка и отнести его к той или иной группе (слою). Цель «прописка» - проверка новичка на опытность, бывалось, сообразительность, находчивость, выносливость, силу, умение постоять за себя. Новичку задаются вопросы, и по тому, как он отвечает, судя о его знании жизни в ИУ и бывалости. Широко используются розыгрыши. Так, если вошедший в камеру новичок видит на полу полотенце, то в соответствии с правилами игры он должен вытереть ноги. Если же он поднимает полотенце, значит, «прописку» прошел неудачно и получает низкий статус в колонии.

Существует много форм «прописки», но их суть одна – подавление воли у новичков, приобщение к преступным традициям, подчинение власти камерных «авторитетов». Действует закон круговой поруки. Никто не сообщает о фактах, боясь личной ответственности. Впоследствии осужденные, которые подвергались «прописке», сами начинают проводить подобные процедуры над «новичками».

В ряде ВК (Брянской, Валуйской и др.) существует традиция «ломать корянку», которая заключается в том, что при приеме пищи хлеб до конца не дорезается. Все члены группы по кусочкам отщипывают от одной порции (ломают корочки). «Ломавшие корянку» становятся названными «братьями», «кентами». К этой процедуре не допускаются «обиженные» и «чушки». Если кто-либо нечаянно отломил больше, чем все, то он попадает в раздел «проглотов»  и исключается из братства.

В других ВК есть традиция, запрещающая «вожаку» участвовать в игре на сцене (в спектакле). Он должен управлять людьми, а не паясничать и веселить их со сцены. Устраиваемые проверки и игры преследуют цель выяснить опытность новичков.

Не менее жестокой является игра «посчитать звезды». Новичку завязывают глаза, ставят на табурет, заставляют делать определенные движения, затем выбивают у него из-под ног табурет и спрашивают, сколько звезд он увидел при падении. В соответствии с названной цифрой он получает количество «морковок», т.е. ударов мокрым полотенцем, свернутым жгутом. Естественно, что знающий этот обычай еще до начала игры предупредит, что ни одной звезды не увидит, и будет освобожден от проверки.

Если после испытаний новичок зачисляется в разряд «чуханов», ему под угрозой расправы предлагается на выбор либо почистить парашу (если она есть), либо съесть кусок мыла. Если он соглашается на первое предложение, его зачисляют в разряд «помоек», «ложкомоек», если на второе – в разряд «чушкарей». Кличку «чушкаря» он получает и в том случае, если поднимет и съест что-либо из продуктов, упавших на пол, или станет есть в тот момент, когда кто-то оправляется. Кстати, если кому-то нужно оправиться, то закрывается все съествное. В этот момент не рекомендуется даже открывать рот. Лицо, нарушившее этот обычай, также может получить кличку «чушкаря».

В.Ф. Пирожков выделяет в «прописке» следующие типы «приколов»:

а) «приколы – единоборства» связаны с проверкой физической силы, ловкости и смелости новичка; б) «приколы – загадки» направлены на проверку сообразительности и находчивости новичка; в) провокационные занятия типа: распишись на потолке (правильный ответ – подставь лесенку); сколько углов в камере (правильный ответ – пять углов вместе со мной); г) «приколы – игры); д) «приколы – испытания» используются для проверки готовности переносить боль, защищать интересы группы; е) «приколы – розыгрыши» (посылают, например, к начальнику колонии); ж) шантаж имеет целью закабалить новичка, подчинить себе.

В своеобразной форме сохранились прежние тюремные обычаи в следственных изоляторах. Особенно это касается процедуры встречи и испытаний правонарушителей, прибывших в камеру следственного изолятора. Бывалые молодые преступники разработали систему испытаний, с помощью которой устанавливают, знает ли прибывший в камеру подросток – новичок правила поведения в определенных ситуациях камерной жизни. Совокупность обычаев и правил поведения, знание которых свидетельствует о близости субъекта к преступной среде, называемой «подлянкой». С новичком, знающим «подлянку», камерные «авторитеты» держатся как с равным. Новичок, не знающий «подлянки», подвергается унижениям.

В «подлянке» существуют обычаи, с помощью которых лидеры обирают подростков. Намереваясь попросить новичка подать что-либо из ящика для продуктов, более опытный сокамерник кладет там, например, сахар так, чтобы он при открывании дверцы упал и таким образом «опоганился». Взамен «опоганенного» сахара он требует возвращения в многократном размере. В этих же целях вновь прибывших стараются вовлечь в азартные игры. Новички довольно часто проигрывают, поэтому они вынуждены расплачиваться одеждой либо продуктами. Лица, пытающиеся оказать сопротивление этим «правилам», зачастую подвергают физической расправе.

Изучение прибывшего в камеру подростка начинается с расспросов о нем: кто его родители, с кем он дружил, есть ли у него кличка. Наличие клички само по себе обусловливает определенное позитивное отношение «авторитетов» к пришедшему. Если клички нет, то применяется обычай «кидать на решку», т.е. кричать в окно : «Тюрьма, дай кликуху». Если новичок соглашается на эту процедуру, всем становиться ясно, что он неопытный человек, и ему дается, как правило, презрительная кличка. Это первый шаг к подавлению и даже травле неопытного новичка. Другой прием проверки – реагирование, например, на брошенное полотенце, одежду, и т.п. Знающий «подлянку» только не поднимет этот предмет, но и наступит на него или вытрет о него ноги. Он также не поднимет упавшее во время туалета мыло. Иногда при передачи мыла новичку «подлянщик» специально роняет мыло. Если новичок поднял, то тем самым «поклонился» (покорился). Обычай гласит: «не я ронял, не я должен поднимать».

Следующий этап проверки новичка проходит под видом различных игр, как правило, сопряженных с физическим воздействием. Наиболее распространенная игра «хитрый сосед», состоящая в следующем: испытуемому завязывают глаза, предупредив его, что кто-то из двоих сокамерников будут бить его книгой по голове до тех пор, пока он не узнает кто. Однако бьет третий. Вот так описал свой первый день в следственном изоляторе осужденный Г.: «Приняли в камере нормально. Только немного освоился, приободрился, как наступило время отбоя, и меня начали «прописывать». «Экзамен» состоял из каверзных и глупых вопросов, ответить на которые правильно было невозможно. Например: «Можешь замочить «пахана»? Я отвечаю: «Конечно, нет!», испуганно косясь на камерного «авторитета». Оказывается, надо было ответить «Могу!» и брызнуть на него водой из-под крана. За неправильный ответ или отказ отвечать следовало наказание. Меня положили на стол и, оголив живот, стали с оттяжкой бить по нему ложкой. Количество ударов определяет «пахан». Поначалу не больно, но после 10 – 15 ударов терпеть становится невмоготу. Тут кто-то шепнул мне на ухо, что если я соглашусь в течении недели отдавать в обед второе блюдо «пахану», от меня отстанут. Я взмолился о пощаде, и меня действительно оставили в покое, но больше никто из обитателей камеры меня всерьез не воспринимал…».

По мнению начальников отрядов, наиболее распространенными традициями являются «проводы» и «встречи». При освобождении из колонии осужденный устраивает чаепитие для своих земляков, членов «семьи». Таким же образом встречают из ШИЗО или ПКТ. Устраивается чаепитие в ночное время, когда надзор ослаблен. Существует так называемый «подогрев», когда осужденным, находящимся в ШИЗО или ПКТ, по нелегальным связям доставляют продукты питания, сигареты. Прочно утвердился обычай, когда «шестерки» обслуживают «авторитеты» (стирают их одежду, убирают за них спальное место, отдают им все лучшее). Другой обычай состоит в том, что «авторитеты» занимают самые удобные места. В столовой лидеры сидят за столом у стены. Места «чушек» - у прохода. В отношении долгов действует так называемый «счетчик». К традициям также относятся «сказки» и употребление жаргона.

Основная сущность тюремных традиций и обычаев заключается в уклонении от участия в труде и общественной работе; ведении праздного образа жизни; увлечение азартными играми; употребление спиртного, наркотиков; гомосексуализме; противодействии администрации пенитенциарного учреждения в ее работе по разложению преступных группировок и ресоциализации правонарушителей.

В среде осужденных существуют также обряды и ритуалы, которые обозначают внешнюю сторону соответственно обычая и традиции. Так, для того чтобы перевести осужденного к касту «опущенных», его можно изнасиловать или совершить ритуал (посадить заключенного на парашу с куском хлеба, облить водой из параши и т.д.).

В структуру традиций и обычаев составной частью входит так называемая система мелких исключений, своего рода табу, нарушение которых не одобряется осужденными. Например, табу, связанные с разными цветами и формой продуктов. Красный цвет вызывает у осужденных ассоциацию с мужскими или женскими половыми органами. Запрещается носить красную майку и красные трусы, курить сигареты в красной пачке, иметь красные мыльницы и красные зубочистки и др. Формирование в отрядах, бригадах осужденных социально-положительных традиций и обычаев связано с преодолением традиций уголовной среды.

<…>

Итак, причины сохранения воровских традиций и обычаев обусловлены не только образом жизни «привычных преступников», мировоззрением, активным противостоянием обществу, но и желанием сохранить , защитить их от общества, которое сильнее.

Социальная среда (микросреда), окружающая осужденного в местах лишения свободы, диктует жесткие правила и нормы поведения традиции и обычаи во всех сферах тюремной жизни, формирует соответствующие групповые мнения и настроения, слухи и тюремную моду. Таким образом, тюремный закон находит отражение в системе специфических социально-психологических явлений, групповых обычаях и традициях, групповых мнениях и настроениях осужденных, в подражании и заражении, а также санкция в неофициальной системе. Своеобразное «правовое»регулирование через «сходняк» и материальное регулирование через «общак» вызывают дальнейшую криминализацию личности, усвоение норм преступного сообщества и имеют тенденцию к распространению в условиях свободы.

Подобные явления способствуют нравственной деградации человека в местах лишения свободы и затрудняют его ресоциализацию. Необходимо устанавливать в среде осужденных активных носителей, распространителей тюремных законов, традиций и обычаев и разрабатывать систему режимных, оперативных, психолого-педагогических мер, позволяющих ослабить их отрицательное влияние.

Глава 17. ХАРАКТЕРИСТИКА КРИМИНОГЕННОГО ОБЩЕНИЯ  В СРЕДЕ ОСУЖДЕННЫХ

17. 1. Понятие криминогенного общения в среде осужденных.

Проблема криминогенного общения в публикациях Ю.М. Антоняна, А.И. Гурова, И.В. Каретникова, Ю.А. Алферова, А.Д. Сафронова, Г.А. Туманова, А.В. Усса, А.Н. Сухова, В.Ф. Пирожкова, Г.Ф. Хохрякова, И.В. Шмарова, Л.А. Мильяненкова и др. Рассматриваемый феномен связан с особенностями тайного общения, уголовным жаргоном, блатной музыкой, условными звуковыми сигналами, аудиовизуальным тайным общением, особенностями тайного письменного общения, техническими средствами. В результате обобщения накопленного эмпирического материала был сделан вывод о том, что субкультура связана не просто с особенностями общения преступников, а с самостоятельным его видом, качественно отличающимся от всех других видов, - криминогенным (А.Н. Сухов, 1993).

Деформация общения осужденных возникает под влиянием изоляции, стереотипизации восприятия лиц, обладающих криминальным профессионализмом. Криминогенное общение взаимосвязано с преступной деятельностью. Криминогенное общение в среде осужденных -  это особый вид общения, который возникает в результате проявления деформации общения в местах лишения свободы. Оно характеризуется повышенной стрессогенностью, конфликтностью, жесткой ролевой заданностью и конспиративностью, используется для установления недозволенных связей, обмена преступным опытом, создания предпосылок, подготовки, маскировки, умышленного совершения преступлений посредством психического (информационного) насилия, а также для снятия эмоционального напряжения путем интер- и аутоагрессии.

Социально – психологические причины криминогенного общения связаны с проявлением психофизической адаптации к условиям ИУ (зависит от вида режима) и с существующей в исправительных учреждениях субкультурой («другой жизнью»), тюремными традициями и обычаями. Результаты проведенных А.Н. Суховым исследований криминогенного общения позволили выделить разновидности деформации общения осужденных:

• Изоляционную, возникающую в связи с фрустрацией, режимными ограничениями, проявляющуюся в стрессогенности общения, агрессивности и криминогенности;
• Нравственную, являющуюся следствием негативных стереотипов восприятия, из-за чего взаимодействие между осужденными приобретает характер отчуждения;
• Криминальную, образующуюся вследствие преступной деятельностью лиц, отбывающих наказание в местах лишения свободы, обмена преступным опытом.

Деформация общения в среде осужденных затрагивает изменения всех его компонентов: информационного, перцептивного, интеракционного.

Критериальные признаки криминогенного общения осужденных следующие: антиобщественная направленность недозволенных связей и содержания сообщений; сфера действий; стрессогенность; повышенная конфликтность; жесткий нормативно-ролевой характер; организуюшая роль в приготовлении групповых преступлений; специфика приемов изучения членов групп и каналов связей, конспиративность; использование условных речевых и неречевых средств связи; эмоциональность (экспрессия психологического воздействия) и др.

17. 2. Функции криминогенного общения осужденных.

Криминогенное общение осужденных  выполняет ряд специфических функций:

Коммуникативно – атрибутивная функция обусловлена криминальной деформацией общения осужденных. В процессе криминального общения происходит обмен скрываемой информацией, устанавливаются недозволенные связи. Для приготовления, совершения и маскировки преступлений осужденные используют условные средства общения (вербальные и невербальные). К вербальным средствам общения относятся жаргон  («блатная феня»), а к невербальному – татуировки, информация, передаваемая по коду (перестукивание через канализационные и отопительные системы), книгам, свист, условные жесты, средства тайнописи. Чаще всего осужденные используют жесты рук, жаргон, особенности и тайнописи.

Функция обмена преступным опытом общения осужденных. В процессе обмена информацией осужденные не только передают, но и приобретают преступные навыки. Передача опыта может происходить стихийно – под влиянием заражения, подражания, внушения, группового давления (прессинга) либо умышленно – в целях распространения и усвоения знаний, умений и навыков совершения и маскировки преступлений.

Познавательная (диагностическая) функция способствует выявлению участников криминогенного общения. В этом помогает анализ внешности, одежды, характерных поз и жестов, походки, манер, татуировок.

Организующая функция, т.е. функция организации преступной деятельности, умышленного создания криминогенных ситуаций. С помощью криминогенного общения умышленно подготавливается ситуация. С помощью криминогенного общения умышленно подготавливается преступление: вырабатываются цели, план, определяются время, место, распределяются роли, осуществляется маскировка и формируется решимость.

Аффективно – побудительная функция криминогенного общения осужденных толкает их к совершению преступлений. Это достигается с помощью психического воздействия общения (насилия). Психическое насилие (прессинг) представляет собой умышленное, общественно опасное воздействие на психику человека, осуществляемое против или помимо его воли информационным или внеинформационным путем, способное подавить свободу волеизъявления либо причинить психическую травму. При этом используются угрозы, оскорбления, клевета, слухи, шантаж.

Компенсаторная функция криминогенного общения осужденных снимает его стрессогенность агрессивным путем, восполняет дефицит общения с помощью объединения в малые группы, приводит к насильственному удовлетворению потребностей, безнравственным способом самоутверждения, гомосексуализму, наркомании. В криминогенных ситуациях осужденные «выплескивают» накопившуюся агрессию, пытаются выйти из стрессовых состояний.

17. 3. Вербальные средства криминогенного общения осужденных

К вербальным средствам криминогенного общения осужденных относится жаргон. Связь, устанавливаемая им, всегда односторонняя: это либо сигнал, либо в той или иной форме выраженное понуждением. Жаргон должен изобличать в преступнике «своего», доказывать его полную принадлежность к уголовному миру.

Преступники придают большее значение брани. Она имеет конкретную направленность и представляет собой оскорбление, смыть которое можно только по тюремным правилам. Среди преступников распространено принятие клятвы. Большая или меньшая сила придается и небранным блатным словам.

Осужденным свойственно хвастовство. Хвастают для сохранения самообладания, уверенности в себе и для удержания своей власти над подчиненной «бражкой». Речь преступника носит заторможенный характер, поскольку он боится произнести лишнее или запретные слова (табу).

Внутренняя напряженность жаргонной речи часто ничем не снимается. В таких случаях на помощь приходят жесты.

В словарях русского языка блатная музыка определяется как лексика деклассированных элементов. Слово «феня» обозначает то же самое, что и блатная музыка, и является одним из элементов воровского фразеологизма «ботать по фене» - говорится на языке деклассированных. «Ботать по фене» - говорить на языке офеней. (Офеней – это торговцы мелким товаром, имевшие свой условно-профессиональный язык, который они использовали при обмане покупателей, в опасных ситуациях, когда нужно было скрыть свои намерения и действия) «Бродячая», полная риска профессия офеней сделала их близкими людям «дна». Современное слово «офеня» в словосочетании «ботать по фене» превратилось в лексему «феня». Позднее оно стало обозначать лексику деклассированных элементов. У слова «феня» имеется ряд синонимов: воровской язык, блатной язык, язык преступников, блатной жаргон, арго. Наиболее употребительным стал термин «жаргон», который в настоящее время смешивают с уголовно-профессиональным языком и даже с просторечием.

Жаргон вырабатывается стихийно. Он непонятен для непосвященных (законопослушных граждан), что уголовным мир нередко использует в противоправных целях. Арготизмы нашли широкое отражение в художественной литературе в произведениях Л. Леонова, П. Нилина, Г. Медынского, В. Шаламова, братьев Вайнеров, Н. Леонова, В. Каверина. Все произведения, описывающие преступный мир, в зависимости от характера описываемого можно разделить на пять групп:

• дающие общую картину социального «дна» в его естественном состоянии («Вор» Л. Леонова, «Конец хазы» В. Каверина);
• показывающие мир деклассированных элементов и борьбу с ними правоохранительных органов («Эра милосердия» А. и Г. Вайнеров, «Неустановленное лицо» С. Устинова, «Агония» Н. Леонова);
• описывающие жизнь преступников в местах лишения свободы («Одлян, или Воздух свободы» Л. Габышева);
• рассказывающие о жизни в местах лишения свободы политических заключенных и профессиональных преступников (произведения А. Солженицына, В. Шаламова, А. Жигулина и др.);
• посвященные проблемам преступности среди подростков и перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей («Педагогическая поэма» А. Макаренко, «Честь» Г. Медынского и др.).

Большинство осужденных знают и употребляют от одного до нескольких десятков слов, с помощью которых маскируют цели и мотивы криминогенного общения и деятельности. Тягу к жаргону В.Ф. Пирожков объясняет следующими мотивами: владение жаргоном дает возможность повысить свой статус, знание жаргона позволяет утвердиться в уголовной среде, почувствовать превосходство над другими. Жаргон выполняет следующие функции.

Конспиративная. Жаргон используется для сокрытия противоправных намерений, замыслов и действий.

Функция узнавания своих. «Ты и я говорим на арго, значит, «Мы одной крови». В 20-е годы преступники, если не знали человека, сомневались в принадлежности к уголовникам, спрашивали: «Свой! Стучишь по блату?».

Номинативная. В жаргоне много слов и фразеологизмов, которые используются для обозначения предметов и явлений. Не имеющих эквивалентов в русском литературном языке.

Эмоционально – выразительная. Большинство слов жаргона имеет ярко выраженную эмоционально-экспрессивную окраску в лексике много бравады, показного пренебрежения к опасности.

Жаргон передается из поколения в поколение, проникает в речь законопослушных граждан. Это вызвано прежде всего наличием довольно устойчивых антисоциальных групп со своей субкультурой, традициями, законами, спецификой арготического слова, что делает его привлекательным для современных преступников (рэкетиров, бандитов и др.).

<…>

Среди осужденных широко распространено присвоение кличек. В них отражаются недостатки внешнего облика: Оглобля, Мотыль – нескладный, Губошлеп – большие губы, Косой; негативные черты характера и поведения: Бацилла, Прыщ, Шнурок, Хоро – хитрый, Вьюн – изворотливый, Кобра – злой; неблагозвучие измененных фамилий; ироническое подчеркивание физических недостатков и других черт: Мальчик – рослый, Интеллигент – глупый; особенности преступной деятельности и мест совершения преступлений: Курортник, Робинзон, Джон, Швед, Француз – валютчик; социально-региональное и национальное происхождения: Азиат, Одессит, Херсонец, Цыган; положение личности в групповой иерархии: Король, Князь, Барон, Кролик, Чухонец; прежняя трудовая, спортивная, преступная и другая деятельность: Духарь – музыкант, Телка – престижная проститутка (В.Ф. Пирожков, 1997).

Большинству осужденных полученные клички не нравятся, они хотели бы от них избавиться. Обидные, унизительные, издевательские, оскорбительные клички у осужденных провоцируют конфликты, нередко заканчивающиеся совершением преступлений. Профилактика присвоения обидных кличек предполагает формирование доброжелательных отношений среди осужденных, а при необходимости – пресечение попыток дать такую кличку, использование сатиры и юмора в степеной печати. В жаргонной речи весьма часты семантические распады, возврат к диффузному осознанию значений, к нестабилизированной сематике или переход от одного значения слова к другому. Так, в «Записках из Мертвого дома» Ф. Достоевского у слова «майдал» было одно значение, а сейчас имеется более десяти его интерпретаций: место тюремной торговли; суконка, на которой играют в карты; вокзал; железнодорожный вагон; чемодан; пристанционная площадь; базар; наган; колода карт и т.п.

Понятия могут дифференцироваться в зависимости от частных случаев общения. Так, «деньги» могут означать: «голяк» - деньги, украденные без кошелька или бумажника, без «тары»; «форсы» - деньги в большом количестве, которыми можно щегольнуть, «форсануть»; «воробышки» - деньги, легко пришедшие, легко доставшиеся или, наоборот, легко «улетевшие», прокрученные; «бабки» - деньги, полученные во время игры.

Некоторые исследования отмечают, что «русскоязычные преступники не ведут между собой связных разговоров на уголовном жаргоне, а просто в нужную минуту перебрасываются друг с другом отдельными фразами или словами. Оказывается, этого вполне достаточно для передачи какой-то секретной информации или побуждения к определенному действию. Например, если речь идет о «даче взаймы», то под этим подразумевается кража; если кого-то хотят «расписать», то дело пахнет кровью; когда человек собрался «на бан за углом», то подготовлена кража чемодана на вокзале…». Речь воров постепенно становится менее яркой: уменьшается количество используемых ими слов, фразы приобретают обрывочный характер, в них пропускается сказуемое или подлежащее. Кроме того, сокращается словесный жаргонный штамп: если он длинный, то его продолжение угадывается по первым словам шаблонной фразы. Словарный запас «воровской речи» не пополняется, хотя потребность в экспансивно заряженном жаргоне остается.

17.4. Невербальные средства криминогенного  общения осужденных

К невербальным средствам криминогенного общения осужденных относятся татуировки. До недавнего времени информация о фактах нанесения татуировок была закрыта. В первом российском исследовании по этой проблеме «Татуировка у преступников», проведенном Я.М. Коганом в 1928 г., было указано, что русская литература, посвященная вопросу о татуировке вообще и среди преступников в частности, очень бедна. Анализ литературы свидетельствует о том, что в нашей стране специальных достаточно глубоких исследований по этому вопросу давно не проводилось. В последние два десятилетия вышло всего несколько методических разработок Ю.П. Дубягина, Л.А. Мильяненкова, Ю.А. Вакутина, В.Ф. Пирожкова, А.Н. Сухова, Ю.А. Алферова, а также монографическое исследование А.Г. Бронникова, но их тиражи были небольшими. Отдельные направления данной проблемы нуждаются в дальнейшем исследовании.

Склонность осужденных к татуировкам как способу криминогенного общения известна давно. Среди лиц, находящихся  в СИЗО и в местах лишения свободы, татуировки встречаются чаще, чем на свободе. На возникновение и распространение данного явления влияют сложившиеся тюремные традиции, общая психологическая атмосфера в среде осужденных, тюремной субкультура, группировки осужденных отрицательной направленности.

Психологи до сих пор не установили, почему именно в уголовной среде татуировка так прижилась. Ч. Ломброзо в одной из своих книг приводит слова итальянского каторжника: «Для нас татуировка – все равно что фрак с орденами. Чем больше мы исколоты, тем большим уважением мы пользуемся среди товарищей». Кстати, одно из наименований татуировки на современном русском блатном жаргоне – «регалка» (примечательная перекличка через время и пространство). Ч. Ломброзо считал преступников лицами, отставшими в своем развитии недалеко ушедшими от диких людей и потому склонными к жестокости и насилию. Соответственно  и пристрастие к татуировка – обычаю первобытных племен – он объяснял как врожденный атавизм.

На самом же деле для уголовника татуировка – это знак принадлежности к особой касте и верности ее законам, возможность продемонстрировать свое «мужество» и безразличие к боли. Сколько в стране обладателей татуировок неизвестно даже приблизительно, но в любом случае счет нужно вести на миллионы. Выборочные исследования показывают, что примерно 70% из них приобрели свои «украшения» в местах лишения свободы, остальные – в «приблатненных» уличных компаниях. Таким образом, это явление практически целиком принадлежит криминогенной субкультуре.

Классификация может оказать помощь в оперативно-розыскной деятельности, при проведении регистрационных проверок, следственных действий (подготовка образцов для опознания или планирования контакта при допросе), когда о подследственном нет достаточных данных. Различают декоративно-бытовые, блатные, уголовные татуировки.

Декоративно-бытовая татуировка связана с интеллектуальными, возрастными и религиозными особенностями личности, блатная – характеризует неустойчивость психики и интересов ее владельца и обусловлена стремлением подражать лидеру. Уголовная татуировка наносится, как правило, в местах лишения свободы, в колониях-поселениях. Она может иметь различную тематическую направленность, например, обозначать «специализацию» («воровская масть», наркоманы, осужденные по определенной статье), роль и статус татуированного в преступном мире. По содержанию, качеству и статусу их носители выделяют три типа татуировок:

1) регалки (знаки отличия) наносят обычно «элите» преступного мира специалисты художники с помощью современных инструментов и дефицитных красящих веществ;

2) портачки (портачить – портить) – самоделки, изготовленные кустарно с помощью подручных средств и инструментов, в нарушение этики «воровской жизни»;

3) нахалки (или позорные) делают преступнику насильно (нахально) либо под угрозой применения силы. Они выполняют функцию позорного клейма (стигмы).

Большинство татуировок имеют зашифрованный смысл, сообщают сведения о хозяине. Татуировки не поверхности тела выражаются обычно в форме: 1) даты (цифр); 2) отдельные буквы, слов или сочетания букв (набора); 3) текста; 4) рисунка; 5) условного знака-символа; 6) комбинированных вариантов указанных форм. Татуировки бывают различного характера: этнического; профессионального; псевдохудожественного; мифологического и культурного; антирелигиозного; эротического; агрессивного; памятного и др.

<…>

Множественные татуировки на теле осужденного – косвенный признак неблагоприятного прогноза его ресоциализации. Лица, наносящие или дополняющие татуировки перед освобождением из исправительных учреждений, обычно криминально диформированы, освобождаются неисправленными. В таких случаях татуировки имеют прогностическое знание. Ранее отсутствие татуировки у лица, находящегося в ИУ, по неписаным правилам в преступной среде воспринималось как что-то недозволенное, стыдливое. Приобретая в местах лишения свободы татуированные рисунки, осужденные внешне идентифицируются с той или иной группой, ее традициями, обычаями, нормами и правилами. Татуировки служат признаком криминогенной деформации общения и являются:

• атрибутом принятия норм референтной группы;
• солидаризующим фактором;
• средством самовыражения, самоутверждения;
• способом приспособления;
• способом заработка;
• средством психологической защиты;
• показателем статуса личности в группе.

Татуировки выполняют функции (В.Ф. Пирожков, 1978): сигнальную (о принадлежности человека к определенной общности); информативную (о положении личности в групповой иерархии данного сообщества); декоративную (как средство украшения).

А.Г.Бронниеов дал подробную классификацию функциональных особенностей татуировок: сигнально-обособленные; стратификационно-информативные; лично-установочные; тюремно-атрибутивные; сексуально-эротические; юмористические; декоративно-художественные; сентиментальные и др. За каждой из татуировок стоит соответствующая социально-ролевая функция ее обладателя. Интерпретация изображения зависит от места и форм его расположения на теле.

Мотивами нанесения осужденными татуировок является:

а) неписаные законы, традиции принятия в преступную среду, личное самоутверждение в определенной преступной группировке, желание показать свою «масть»;

б) тщеславие, бравада друга перед другом, хвастовство, желание показать свою выносливость, исключительность, необычность и превосходство над окружающими;

в) подражание более опытным преступникам, имеющим татуировки;

г) своеобразное украшение – знак памяти о пребывании в местах лишения свободы;

д) живучесть обычаев и традиций нанесения татуировок, дано «моде»; выражение протеста правоохранительным органам и закону; безделье и скука.

<…>

Массовое увлечение воровскими (тюремными) татуировками проходит. Осужденные не наносят татуировки, чтобы при выходе на свободу не выделяться среди окружающих. Большинство из них сожалеют о том, что сделали себе татуировки, и лишь немногие из татуированных явно гордятся ими и даже хотели бы сделать себе на теле дополнительно «интересные» рисунки. Распространенность татуировок выясняется при медицинских осмотрах осужденных, с помощью анкетного опроса в беседах, выявления и фиксации татуировок сотрудникам.

Изучение татуировок у осужденных позволяет выявить среди них активных носителей воровской (тюремной) субкультуры. Для  этого необходимо систематически проводить осмотр осужденных медицинскими работниками, вести учет вновь прибывших осужденных, имеющих татуировки, с фиксацией их содержания, с занесением их в медицинскую карту и личное дело. В целях профилактики нанесения осужденными татуировок необходимо принимать своевременные режимно – оперативные меры, создавать режимные условия, исключающие возможность получения инструментов, и контролировать места уединения, где чаще всего наносят татуировки, распространять с помощью средств массовой информации сведения о вреде нанесения татуировок.

В криминогенном общении часто используются средства тайнописи. Тайнопись выполняется с помощью симпатических ( невидимых) чернил и заключается в применении в переписке жаргона и различных завуалированных фраз, шифрованной переписке путем замещения (перемещения) одних букв другими, одних букв другими, с помощью трафарета т.п. Тайнопись используется осужденными: а) для подготовки правонарушений; б) учинения расправы; в) подготовка побега из мест лишения свободы и поиска убежища для укрытия; г) доведения инструкций и указаний «авторитетов» по проведению воровских норм и правил в жизни конкретного пенитенциарного учреждения и др.

В среде осужденных успешно применяется и язык «тамтама» - специально разработанный свист, когда каждому типу звучания соответствует определенная фраза или слово. Многие из тех, кто освоил эту систему оповещения, стали искусными мастерами художественного свиста. Ю.А. Алферов приводи пример использования цвета дыма как сигнала: «Сено делало дым белым, сырые еловые сучья – темными и тяжелыми, а добавление костей и перьев птицы позволяло окрашивать его в разные цвета. Осужденные ухитрялись делать дым прерывистым, если нужно было оповестить о прибытии заместителя начальника учреждения по режиму (для этого они прямо у него на глазах накрывали костровую яму покрывалом). Имело значение место появления дыма (на массовой части острова, на крутом берегу или в лесном массиве), количество костров и т.п.».

Для совершения и маскировки преступлений осужденные используют жесты. В среде осужденных не терпят многословия, почти все понимают с полуслова, порой по одному взгляду или позе. Именно это вызывает необходимость овладения сотрудниками искусством толкования языка жестов и телодвижений.

Язык телодвижений осужденных отличают некоторые особенности, присущие субкультуре преступного мира России, поэтому цитировать зарубежные печатные источники нет смысла. В преступной среде люди общаются в основном с помощью жестов. Об этом языке общения в печати нет должной информации. Некоторые исследования проводились, но они носили секретный характер. Кроме того, работы были написаны людьми, не имеющими достаточного опыта общения с осужденными. В них затрагивались лишь некоторые теоретические аспекты проблемы, которые не представляют практической ценности  для пенитенциарной системы.

<…>

Диагностическим признаком психологической дистанции между сотрудниками и осужденными служит наличие в процессе общения жестов, предшествующих речевым высказываниям, что указывает на существование доверия и взаимопонимания. Отсутствие доречевых жестов свидетельствует о настороженности и недоверии. Непроизвольные реакции должны использоваться сотрудниками как определенные ориентиры на пути к истине. В случае расхождения между вербальными и невербальными выражениями соответствовать истинной позиции осужденного будут последние. Скрыть истинные отношения к сотруднику легче всего при помощи слов, мимики, голоса, труднее – при помощи невербальных средств общения.

При оказании психологического воздействия на осужденного невербальные средства общения могут использоваться для повышения убедительности высказывания сотрудника. Кроме того, как правило, те невербальные средства, которые выражают положительное отношение, вполне соответствуют преобразованию межличностных отношений. Выражение уважения и доверия к осужденному при помощи невербальных средств может эффективно влиять на его поведение, особенно если осужденный открыто противится влиянию и воздействию сотрудников. В связи с этим использование невербальных средств повышает эффективность деятельности сотрудников и ситуации конфликта.

З. Фрейд придавал большое значение невербальному языку своих пациентов. В научных исследованиях он демонстрировал талант наблюдателя, истории болезней его пациентов очень интересно читать. В клинических отчетах Фрейд отмечал мельчайшие особенности в невербальном языке пациентов: «Имеющий глаза да видит, имеющий уши да слышат и убеждается, что нет такой тайны, которую мог бы скрыть простой смертный. Губы его сомкнуты, но он пробалтывается кончиками пальцев. Из всех его пор рвется наружу признание. Поэтому задача заключается в том, чтобы увидеть самое сокровенное и разгадать его».

Диагностическая ценность жестов заключается в их спонтанности и непосредственности: осужденные едва ли осознает, что он жестикулирует. Свободная жестикуляции осужденного свидетельствует об ощущении им психического комфорта, безопасности, положительном отношении к сотруднику, скупая жестикуляции или полное ее отсутствие – об отрицательном отношении к сотруднику, нежелании контактировать, замкнутости.

Жесты позволяют передавать публично информацию тайного содержания, причем на значительное расстояние или при невозможности использовать речь. Они обеспечивают быстроту передачи информации и понятность ее определенному кругу лиц.

Жесты делятся: на указывающие; приглашающие; запрещающие; предупреждающие; констатирующие; технические. жесты как условные средства общения распространены весьма широко. Активное жестикулирование отмечается у людей, говорящих на разных языках. Однако у лиц, находящихся в местах лишения свободы, язык жестов носит тайный характер, на который указывал еще М.Н. Гернет.

Согласно данным опроса 120 положительно и 120 отрицательно характеризующихся осужденных, проведенного А.Н. Суховым и У.Р. Ильином, впервые судимые лица мужского пола (общий режим) знают и применяют в среднем 5 жестов; женского (общего режима) – 2-3 жеста. 90 % опрошенных из превой категории ответили, что не видят в жестах никакой нужды. Неоднократно судимые лица мужского пола (строгий режим) знают и применяют 30 и более жестов, более 90% из них указали, что : а) легче и понятнее общаться; б0 можно передать любую информацию.

Исследования информированности жестов и поз показывают, что жесты несут наибольшую информацию о модальности состояния. Семантическое поле жестов включает знания, относящиеся главным образом к психомоторным характеристикам личности. Позы дают большую информацию о характерологических чертах, социальном статусе, типе отношений. Они несут более дифференцированную психологическую и социально-психологическую информацию (В.А. Лабунская, 1981).

Изучая жесты и мимику осужденных и другие характеристики внешнего облика (ношение одежды, наличие или отсутствие татуировок, приветствие старших, поведение во время беседы и др.), сотрудник может сделать вывод о выдержанности, скромности, естественности поведения обследуемого. В  то же время психологу следует учитывать, что мимика и жесты зависят от того, какова стратификация осужденного и какую из групп он представляет. Так, представитель авторитетной группы отрицательной направленности нередко намеренно бравирует независимостью, самостоятельностью, наглостью, прибегает к определенным используемым только в данной группе жестами мимике. «Вора в законе» или «авторитета» отличают: хорошая, непринужденная осанка; свободно опущенные плечи; ясное направленное движение вверх; спокойное широкое движение; твердый взгляд.

Для «униженных», «шестерок» в занимаемых позах характерны следующие элементы: высоко поднятые плечи, сгорбленная спина, втянутый подбородок, суженная грудная клетка, закрытая посадка, заметное преобладание движений вниз и к себе, меленькие быстрые шаги, умоляющий взгляд.

А.Б. Добрович приводит сложившуюся в исправительных учреждениях иерархию: «главарь», «авторитет» и «ведомые» («подхалим», «марионетка», «шут», «недовольный», «забытый»). У лиц определенной статусной группы свои жесты и позы. Например, сила, властность и свирепость «главаря» выражаются в соответствующих жестах, мимике, взглядах и отношениях, которые и удерживают его на троне; хитрость позволяет ему вовремя обнаружить претендентов, которые ведут борьбу между собой, или убирать возможных соперников чужими руками. «Авторитет» - второе лицо в группе – отличается вальяжностью жестов. Он единственный, кто не уступает «главарю» жестами, позами подчеркивает превосходство над «подхалимом», демонстрирует пренебрежение к нему. «Подхалим»  вызывает неприязнь у своей группы, поэтому последующее его наказание сопровождается всеобщим восторгом. «Марионетка» служит образцом добропорядочного поведения, умения дублировать жесты «авторитетов». «Шут» позволяет выявить тех, кто охотно смеется над его шутками, и воздать им по заслугам. На пример «недовольного» «главаря» демонстрирует всем, что бывает с недовольным. Оппозионер в случае неповиновения может быть понижен в иерархии до уровня «забытых», на которых вся группа, озлобленная своей примитивной жизнью, вымещает эмоции. Чаще  всего в местах лишения свободы лидеры первыми из групп заходят в дверь, в кабинете садятся чаще всего на конце дивана или с краю длинного ряда стульев. Когда в комнату заходит группа подчиненных, то обычноее возглавляет «босс». Лидеры из числа осужденных обладают способностью манипулировать окружением, что выражается  в умении контролировать свои жесты и с помощью управлять другими людьми.

 В целях уменьшения негативных последствий криминогенного общения осужденных необходимо неукоснительно расширять в соответствии с Минимальными стандартными правилами общения с заключенными правовые нормы, регулирующие ограничения в области переписки, свиданий, более активно привлекать к работе осужденными священнослужителей, шефов, родственников, использовать в качестве психологической помощи психокоррекционную работу и психологическое консультирование.

 Воздействие на криминогенное общение осужденных с позиции ресоциализации предполагает устранение последствий изоляционной деформации. В этой связи необходимо: устранять конфликт между личностью осужденного и обществом; укреплять здоровые связи преступника с лицами на свободе и сохранять у него объем позитивных знаний об обществе; пополнять эти знания до уровня, гарантирующего невозможность продолжения конфликта; уделять особое внимание организации и проведению вечеров, спортивных мероприятий, бесед, комплектованию библиотек и видеотек.

 Телефонные переговоры, отпуска, деятельность шефов, церкви, общественности и родственников должны снизить изоляционную деформацию. Проблемы нейтрализации правовой и нравственной деформации общения связаны с восстановлением позитивных контактов, позитивным общением, внушением или верой в общечеловеческие ценности и преодолением утрату смысла жизни, недоверия к правовым институтам, искажение шкалы ценностей. Для нейтрализации нравственной деформации общения осужденных следует использовать организационно-правовые и психолого-педагогические меры с тем, чтобы вырвать их из негативного круга общения. В данном случае в качестве объекта воздействия вступают тюремные традиции, обычаи, стратификация, конфликты, слухи, групповые мнения. Необходимо устранить разлагающее влияние отрицательной части осужденных на другие категории. Это возможно при раздельном содержании различных категорий осужденных в зависимости от степени их исправления.

 Чем хуже поведение, тем сильнее степень социальной изоляции осужденных, и наоборот. при этом расширение социальных контактов оказывает большее влияние на ресоциализацию осужденных.  Нравственная деформация криминогенного общения осужденных требует отдельного содержания лидеров преступных группировок и дифференциации исполнения наказания внутри колонии. Осужденные по разному воспринимают проповеди и ответы священников на вопросы, но психотерапевтический эффект катарсиса налицо. Возможность в ходе бесед со священником выговориться, осознать, что привело к преступлению, создает условия

 <…>