Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
КРИМИНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

Организованная преступная группа как объект криминалистического исследования давно привлекает внимание ученых, однако наиболее активно проблема разрабатывается с начала 80-х годов ¹ и по-прежнему является одной из наиболее актуальных.

В 1999 г. преступными группами совершено в среднем по России 55,7% уголовно наказуемых деяний, в отдельных регионах этот показатель достигает 72%. Каждое третье уголовное дело отражает признаки совершения преступления организованной группой. Проблема усугубляется снижением эффективности мер по разобщению организованных преступных сообществ. Так, показатель количества ликвидированных организованных групп в 1999 г. снизился по сравнению с предыдущим годом в среднем по России на 26%.

Распознавание группового преступного поведения на самых ранних стадиях или хотя бы выделение его основных тенденций - важнейшая задача в рамках борьбы с этим явлением. Но, к сожалению, организованная преступная группа, с точки зрения юридической науки в целом и криминалистики в частности, становится досягаемой для непосредственного изучения (научного анализа) только после совершения преступления. Предкриминальные же формирования являются в большей степени объектом правовой социологии (криминологии), судебной и социальной психологии, что не позволяет "состыковать" имеющийся научный материал.

Междисциплинарность проблемы на фоне отсутствия единой методологии, базирующейся на достижениях современной науки и отражающей комплексный подход к изучению рассматриваемой проблемы, препятствует формированию представлений, в первую очередь об этапе зарождения организованной преступной группы, выявлению способствующих факторов и маркеров группового преступного поведения, а также изучению последующих этапов успешной преступной деятельности, так как она является одним из факторов, стимулирующим развитие организованной преступной группы, причиной ее трансформации ("совершенствования").

Вполне закономерный переход преступной группы от более простых видов к более сложным образованиям, организованным группам и наиболее опасной форме соучастия - преступным сообществам, основными признаками которых являются сплоченность и целевая установка на совершение определенных тяжких и особо тяжких преступлений ², наличие сложных организационно-иерархических связей с тщательной конспирацией, системой защитных мер, внутренней контрразведкой, охранниками, боевиками ³ и т.д., еще больше усложняет задачу.

Кроме того, в современных условиях ослабления функции государства и экономического хаоса преступные сообщества способны маскироваться, для чего предпринимают активные и небезуспешные попытки к легализации в различных сферах предпринимательства, активно внедряются в государственные структуры, налаживают связи с правоприменительными органами, разрабатывают системы защитных мер и т.д.

С учетом изложенной позиции хочется отметить, что профилактику групповой и организованной преступности и раскрытие групповых преступлений на ранних этапах преступной деятельности необходимо трактовать как основополагающую цель в работе правоприменительных органов. Поэтому задача, прежде всего юридической науки, заключается в обеспечении практических работников соответствующим "инструментарием", разработанным на основе реализации комплексного подхода, сочетающего набор мероприятий в отношении отдельных членов и организованной преступной группы в целом как самостоятельного феномена, требующего тщательного научного анализа. Реализация последнего возможна только в условиях динамического наблюдения за организованной преступной группой на различных этапах преступной деятельности, поскольку преступная группа в неизменном виде вообще нерепрезентативна.

Становясь известной, она прекращает свое прежнее существование, разоблачение преступной группы приводит к ее необратимым изменениям ⁴.

Для понимания сути этих явлений необходимо обратиться к концептуальным основам проблемы. В 1979 г. А.Р. Ратинов с соавторами ⁵ одними из первых указали, что при изучении преступной группы с криминалистических позиций применим методологический подход, связанный с использованием стратометрической концепции группы, разработанной А.В. Петровским ⁶.

С позиции стратометрической концепции многоуровневая система взаимоотношений и связей в преступных группах выглядит так: "

• центральное звено (А) - преступная деятельность группы; "

• первая ядерная страта (Б) - отношение каждого члена преступной группы к ее преступной деятельности; "

• вторая страта (В) - характеристика межличностных отношений, опосредованных содержанием преступной деятельности; "

• поверхностный слой (Г) - межличностные отношения, взаимоотношения членов преступной группы, основанные на личных эмоциональных связях и выборах, не относящихся непосредственно к самой преступной деятельности группы.

Традиционно структуру этой концепции представляют в виде серии концентрических кругов: первый круг (А) - центральное звено, второй (Б) - первая страта, третий (В) - вторая страта и, наконец, четвертый (Г) - поверхностный слой межличностных отношений. Чем ближе страта к центру, тем больше значения она имеет для функционирования и развития группы.

Несмотря на то что использование стратометрической концепции в качестве базовой концепции при изучении групповой преступности, было предложено еще в 80-х годах XIX столетия, ее актуальность не утрачена и в настоящее время, что подтверждается периодически обостряющейся дискуссией по поводу корректности (некорректности) проецирования этой концепции на преступные группы. Так, А. Самонов пишет о "недопустимости механического переноса закономерностей, свойственных коллективу, на преступную группу, ибо деятельность антиобщественной корпорации имеет свою специфику" ⁷.

Вторая концепция, заслуживающая внимания с точки зрения тенденций к "самосовершенствованию" отдельных членов преступной группы в целом, позволяющая объяснить первопричину - стремление к развитию и переходу от более простых к сложным групповым формированиям, организованным преступным группам, является психосоциальной концепцией качества жизни.

Ранними теоретическими основами для развития концепции качества жизни S. Katz ⁸ считает дискуссии Z. Freud и R. Havigharst о важном значении мобильности как основной функции организма, позволяющей приспособиться к условиям окружающей среды. Затем, утверждает В.А. Орлов ⁹, М. Lawton первым создал модель поведения человека, в которой были представлены типы поведения человека в зависимости от уровня их сложности. Иерархические взаимоотношения между основными видами повседневной активности людей описал S. Katz в 1959 г., что принято считать важнейшими видами активности в примитивных обществах ¹⁰.

Под качеством жизни понимают многомерную концепцию, которая включает ряд доминирующих факторов (мотиваций), проблем или социальных показателей. Еe особенность заключается в ярко выраженной социальной направленности, которая отражает специфику восприятия личностью действительности сквозь призму свойственного данному субъекту мировоззрения, уровня культуры, притязаний, социальных (асоциальных) установок, личностных особенностей, психического и соматического здоровья и т.д. По сути, эта концепция объясняет стремление индивида к достижению высокого уровня благополучия в широком понимании. Реализацию этих механизмов можно представить на основе двух схем (Minairе Р., 1992) ¹¹.

Одна из них - это модель ICIDH, согласно которой это понятие тесно связано со степенью социальной недостаточности ¹².

Вторая схема представлена в виде концентрической серии кругов, которые отражают последовательные стадии от персонального функционирования до общего восприятия себя и своей роли в группе и всей группы в социуме. Эта схема по "конструкции" и трактовке в значительной степени соответствует стратометрической концепции, но не ограничивается только группой, а идет дальше, указывая на взаимоотношения группы с обществом. Этим и объясняется необходимость изучения психосоциальных установок, отражающих в первую очередь субъективную оценку криминальной личности и интегральный показатель качества жизни преступной группы.

Однако пути достижения некоего эталона могут быть различны. Применительно к преступной личности, ориентированной на асоциальный образ жизни, этот путь очевиден - преступная деятельность. Последнее обстоятельство нашло свое отражение в обосновании словосочетания "качественный образ жизни" ¹³. Это понятие отражает особенности адаптации концепции качества жизни при ее проецировании на криминальную среду, учитывая не только мотивационный аспект, но и отражая пути достижения субъектом высокого уровня качества жизни. В определенном смысле это понятие является результирующим по отношению к понятиям "качество жизни" и "образ жизни".

Жизнь человека - это нечто, подлежащее определению и оценке прежде всего со стороны самого человека; общество через различные институты власти лишь осуществляет контроль за путями повышения качества жизни (образом жизни) и, как правило, активно вмешивается только на этапе оценки реализованных противоправных действий, реже осуществляет их профилактику.

Изучение преступной группы с учетом психосоциального статуса, отражающего легализацию субъективного фактора и, в итоге, уровни самосознания, безусловно, представляет не только академический интерес, так как, на наш взгляд, может позволить выйти на разрешение проблемы регулятивного воздействия на предкриминальные формирования ¹⁴.

На первый взгляд, эта задача может показаться неразрешимой. Развитие же преступной группы в направлении ее наиболее опасных видов еще больше затрудняет динамическое наблюдение и получение объективной научной информации. Отчасти этим объясняется тот факт, что некоторые авторы, стоящие на прагматических позициях, подменяют одни из важнейших элементов криминалистической характеристики (личность преступника) понятием "признаки, характеризующие участников преступных групп"; наметившаяся тенденция отражает движение по пути наименьшего сопротивления. В действительности же криминалистическая характеристика преступной группы является одним из важнейших, недостаточно изученных элементов криминалистической характеристики групповых преступлений.

Безусловно, элементами криминалистической характеристики преступной группы являются личный состав, особенности формирования и функционирования, криминалистический вид, психологическая и функциональная структура, наличие и тип лидера, особенности межличностных отношений ¹⁵. Но, с учетом осознания настоящего уровня изучения проблемы, хочется подчеркнуть, что пришло время осуществления тщательного анализа преступной группы не только в контексте: преступная группа - предмет преступного посягательства, но и с учетом взаимоотношений: преступная группа - жертва (жертвы); преступная группа - преступная группа; преступная группа - группа позитивной направленности и т.д. На вполне закономерный вопрос (почему?) можно ответить так: с учетом имеющихся в нашем распоряжении аналитических материалов деятельность прежде всего организованных преступных групп, опосредуясь через предмет преступного посягательства, все чаще не только затрагивает интересы отдельно взятой личности, отдельной формальной или неформальной группы, но все в большей степени направлена против общества и государства в целом.

В связи с этим криминалистическая характеристика преступной группы должна базироваться на совокупности устойчивых качеств криминальной личности, признаках каждого отдельного участника преступной группы. Именно "своеобразие" преступной личности во многом объясняет особенности группового преступного поведения и характер взаимовлияния. При этом следует отметить, что процесс влияния преступной личности на преступную группу (и наоборот) неоднозначен и отчасти неповторим, "уникален". Это объясняется тем, что механизмы взаимного "обогащения" далеко не очевидны, даже на уровне выявления тенденций, так как не лежат на поверхности и требуют тщательного научного анализа.

Более того, опыт практической деятельности свидетельствует о том, что поведение участников организованных преступных групп, например преступных сообществ на следствии, во многом отличается от поведения участников более примитивных групповых формирований (как отличается поведение участников преступных групп одного уровня, но различной криминальной специализации).

Одним из наиболее сложных вопросов групповой и организованной преступности является преступность в системе правоохранительных органов, которая, на ваш взгляд, одна из наиболее интересных (с научной точки зрения), но малоизученных (в силу закрытости этих ведомств): здесь до предела обостряются и как бы сублимируются все особенности группового преступного поведения.

Поэтому нами был спланирован и реализован научный эксперимент, в основе которого лежал метод изучения преступной группы на основе дифференциации ее членов по результатам психометрии, дополненной социометрическим исследованием относительно однородного контингента бывших сотрудников ОВД на этапе отбывания наказания с последующей экстраполяцией промежуточных результатов на относительно однородный состав действующих сотрудников органов правоприменения (начальный этап служебной деятельности) с последующим окончательным анализом полученных результатов и выделением маркеров группового противоправного поведения.

Основным инструментарием, позволяющим достигнуть поставленной цели и разрешить круг сформулированных задач, служит предложенный нами метод обратной психосоциальной экстраполяции. Схематично его можно представать так: в условиях относительно однородной психосоциальной среды, в нашем случае это осужденные из числа бывших сотрудников органов правоприменения, отбывающих наказание за совершение групповых преступлений, осуществляются выделение девиантной группы и формирование подгрупп на основе принципов девиантологии. Далее на основе детального описания выявленных психосоциальных особенностей осуществляется выделение девиантной группы и подгрупп среди действующих сотрудников органов правоприменения. Заключительный этап включает сопоставление полученных характеристик девиантных групп (подгрупп) на первом и втором этапах исследования.

Следует отметить, что в нашем понимании девиация - это прежде всего категория, отражающая динамику (движение) и в рамках девиантологии традиционно трактующаяся как действия человека, не соответствующие официально установленным или фактически сложившимся в данном обществе нормам. В эту категорию включается нарушение обычных, традиционных для общества социальных норм, определяющих основные параметры поведения в наиболее его важных сферах.

Дифференциация респондентов и изучение психологического статуса проводились на основе использования стандартизированного многофакторного метода исследования личности (СМИЛ), который представляет собой адаптированный вариант ММРI ¹⁶. Тест основан на 566 утверждениях, включает 3 шкалы достоверности (L, F, К), 10 базисных шкал и более 200 дополнительных ¹⁷.

С целью выяснения особенностей самооценки применялась методика определения психологического возраста ¹⁸. Полученные результаты использовались для расчета индекса самооценки реализованности, под которым понималось отношение хронологического возраста больных к психологическому возрасту. Показатель, близкий или равный 1, расценивался как адекватная самооценка ¹⁹.

С учетом сформулированных задач оценивался уровень агрессии, для этого использовалась тематическая анкета самооценки агрессивности - ТАСА, отражающая отношение респондентов к проблеме оружия. Методика содержит пять утверждений и четыре варианта ответов на каждое утверждение. Каждому ответу соответствует взвешенный показатель (от одного до четырех баллов), что позволяет в итоге выявить интегральный показатель, отражающий уровень агрессии. При этом мы исходили из трактовки понятия агрессии как непровоцируемого нападения ²⁰.

Статистическая обработка полученных результатов производилась на персональном компьютере с использованием методов вариационной статистики. При расчете коэффициентов достоверности показателей в соответствии с критерием Стьюдента применялся пакет статистических программ STATGRAPHICS (Statistical Graphics Sistem) фирмы STSC, INC.

Всего на первом этапе в исследование включено 125 человек из числа осужденных мужского пола в возрасте от 23 до 43 лет, средний возраст респондентов составил 32,5 ± 1,17 лет. Анализ образовательного ценза включенных в исследование лиц свидетельствует о том, что большинство респондентов (68%) имеют среднее образование (28% - среднее специальное, 20% - среднее техническое). Число респондентов с высшим образованием составляет 32% от общего количества включенных в исследование, причем 66,8% от общего количества респондентов с высшим образованием закончили учебные заведения МВД РФ, по 12,5% приходится на выпускников учебных заведении Министерства обороны и гражданских вузов России.

Из числа опрошенных 84% состоят в первом браке, 48% от общего количества респондентов имеют на иждивении по одному ребенку, из них 66,6% имеют детей мужского пола, 32% респондентов - двух детей, 20% составляют бездетные. Среди респондентов, имеющих на воспитании не более одного ребенка, 64,3% имеют на иждивении детей женского пола.

Предварительный зондаж социальной позиции респондентов осуществлялся на основе выявления их отношения к проблеме с использованием тематической анкеты самооценке агрессивности.

В контексте этой проблемы следует отметить, что 88% респондентов не исключают для себя возможности приобретения огнестрельного оружия, при этом 12% от общего количества респондентов хотели бы взбежать формальностей, связанных с регистрацией, хранением и учетом, т.е. приобрести нелегально.

В отношении причин, побуждающих приобретать огнестрельное оружие, большинство респондентов (76%) называют необходимость самообороны, 12% считают, что огнестрельное оружие необходимо для большей уверенности, но при этом большинство опрошенных склоняются к мнению о нецелесообразности его распространения среди населения. 52% респондентов объясняют свой выбор тем, что для самозащиты достаточно владеть приемами самостоятельной обороны без использования оружия, а 28% - современными условиями жизни, при которых субъекту защитить себя практически невозможно.

На основе перечисленных вариантов ответов респондентов делается вывод о нежелательности вооружения законопослушного населения огнестрельным оружием. Только 16% опрошенных высказались положительно в отношении идеи вооружения населения огнестрельным оружием (среди служащих государственных учреждений этот показатель составляет 38%, среди студентов вузов - 46,5%). Что касается использования и применения огнестрельного оружия представителями правоохранительных органов в отношении правонарушителей, то подавляющее большинство респондентов (76%) считает необходимым всегда стремиться к минимальному его использованию и применению; 20% опрошенных уверены, что при задержании правонарушителей огнестрельное оружие необходимо только для оказания "психологического давления''.

Приведенный обобщенный анализ содержания ответов преимущественно отражает уровень психологической защиты на основе замещения, маскированную агрессию, асоциальные установки респондентов и их личностные особенности.

После исключения из обобщения материалов тестирования с недостоверными результатами по оценочным шкалам (L - ложь, F - аггравация, К - коррекция) на основе анализа результатов обработки первичных материалов по дополнительным шкалам СМИЛ была сформирована девиантная группа.

Общая численность девиантной группы составила 72% от общего количества респондентов, включенных в исследование. Ее обобщенная характеристика складывается из ряда наиболее часто встречающихся высоких показателей шкал: 007 АН (алкоголизм), 040 D (депрессия), 108 МА (гипомания), 047 DC (преступность), 049 DO (доминирование), 057 DY (зависимость), 099 JB (осознанная враждебность), 137 NSPA (паранойя) - встречались в 20%; 009 AL (степень алкогольного изменения), 016 AT (явная тревога) - в 16% случаев, 106 LP (лидерство) - в 12%; 093 JC (интеллект), 047 DC, 052 DG (преступность) в 8%; 197 J2 (реальная социальная включенность), 110 МА1 (аморальность), 165 РT (психастения) - в 4% случаев.

В дальнейшем была произведена дифференциация девиантной группы и выделено три подгруппы. Первая подгруппа была сформирована на основе высоких показателей шкалы 049 DO (доминирование) в сочетании с высокими показателями шкалы 106 LP (лидерство), 093 JC (интеллект), 197 J2 (реальная социальная включенность). Вторая подгруппа - на основе доминирования шкалы 007 АН (алкоголизм), 009 AL (степень алкогольного изменения), которые встречались в 50% случаев, 016 AT (явная тревога), 040 D (депрессия), 047 DC(преступность), 049 DO (доминирование). 057 DY (зависимость), 092 JC (интеллект), 099 JB (осознанная враждебность), 106 LP (лидерство), 110 МА (аморальность), 211 WA (уклонение от труда). Третья подгруппа формировалась нами на основе преобладания в выборке шкалы 137 NSPA (паранойя), которая встречалась в 50% случаев, 074 HL (контроль над враждебностью).

Численность первой подгруппы составила 48% от общего количества респондентов, включенных в исследование, или 57,1% от общего количества респондентов девиантной группы в возрасте от 25 до 38 лет. 27,3% респондентов данной подгруппы имели высшее образование (младшие офицеры), 72,7% - преимущественно сержанты и старшины, имеющие среднее (среднее специальное, среднее техническое образование). Из общей численности группы 25% респондентов были бездетными, a 77,7% респондентов имели на попечении детей мужского пола.

Общий стаж работы от l года до 5 лет встречался у 45,5% респондентов, от 5 до 10 лет - у 27,2%, от 10 до 15 лет - у 18,1%. Только 9% опрошенных имели общий рабочий стаж более 20 лет. Стаж правоохранительной деятельности в среднем составлял 8,6 лет.

Подгруппа характеризовалась высокими показателями по шкалам 049 DO [доминирование (66,0 ± 1,43)], 106 LP [лидерство (61,8 ± ± 2,76)], 093 JC [интеллект (64,1 ± 1,77)], 197 J2 [реальная социальная включенность (55,7 ± 1,78)] и низкими показателями по шкале 057 DY (зависимость) в пределах 27 - 34 Т баллов (30,1 ± ± 0,91 Т балла), по шкале 026 СН (самоконтроль), в пределах 28 - 32 Т баллов (30,7 ± 0,42 Т балла).

Субъекты, отнесенные к этой подгруппе, характеризовались большим количеством грубых нарушений режима содержания по отдельным показателям, среди которых можно отметить изъятие запрещенных предметов, участие в конфликтных ситуациях и т.д., что зачастую служило основанием для профилактического учета. Представители этой подгруппы значительно реже вовлекались в общественные формирования по сравнению со всеми респондентами, включенными в исследование, пытались активно устанавливать запрещенные связи с сотрудниками и т д.

Сопоставление среднего хронологического возраста подгруппы (29,9 + 1,96) с психологическим возрастом (35,1 ± 8,45) позволяет высказаться о тенденции к неадекватной завышенной самооценке. Индекс самооценки реализованности, отношение хронологического возраста к психологическому равен 1,1 ± 0,20.

К особенностям первой подгруппы следует отнести более высокий (11,2 ± 0,57 балла) по сравнению со второй подгруппой (10,2 + 0,94 балла) показатель уровня агрессии.

Численность второй подгруппы составила 24% от общего количества респондентов, включенных в обследование, или 33,2% от общей численности девиантной группы. Возрастные показатели подгруппы колебались в пределах 23-43 лет.

Кроме того, следует отметить, что 33,3% респондентов рассматриваемой подгруппы составили лица с высшим образованием, среди которых превалировали младшие и старшие офицеры, преимущественно имеющие специальные звания (капитан, майор милиции). 66,7% приходится на респондентов со средним, средним специальным образованием (сержанты, старшины милиции).

У 50% опрошенных общий рабочий стаж не превышал 5 лет. Средний показатель, отражающий стаж правоохранительной деятельности, составил 63 года, у 66,6% респондентов данной подгруппы не превышал 10 лет. Среди выявленных особенностей подгруппы 98,1% опрошенных имели на своем попечении детей мужского пола.

Доминирующие шкалы, характеризующие эту подгруппу, имели следующие усредненные показатели: 007 АН [алкоголизм (65,0 ± 1,00)], 009 AL [степень алкогольного изменения (73,0 ± ± 11,73)], 016 AT [явная тревога (64,5 ± 1,50)], 040 D [депрессия (66,5 ± 2,50)], 047 DC [преступность (64,0 ± 1,00)], 049 DO [доминирование (73,0 ± ± 3,00)], 057 DY [зависимость (66,2 ± 1,42)], 092 JC [интеллект (68,5 ± 2,50)], 099 JB [осознанная враждебность (64,0 ± 1,00)], 106 LP [лидерство (66,5 ± 1,50)], 110 МА [аморальность (67,5 ± 2,35)] 211 WA [уклонение от труда (65,4 ± 1,10)]. Картина дополнялась низким уровнем зависимости, который колебался в диапазоне 29 - 32 Т балла (30,7 ± 0,42 Т балла).

Сопоставление хронологического возраста респондентов этой подгруппы (32,0 ± 2,92 лет) с психологическим возрастом (27,7 ± 11,4) отражало неадекватность самооценки, индекс самооценки реализованности (отношение хронологического возраста к психологическому) составил 2,1 ± 0,71 и свидетельствовал о заниженной самооценке.

Одной из особенностей этой подгруппы является наличие наиболее низкого по сравнению с другими подгруппами показателя уровня агрессии - 10,2 ± 0,94 балла.

В рамках второй подгруппы, на наш взгляд, возможно выделение четырех вполне обособленных вариантов (А, В, С, D):

А - предполагает сочетание ведущей шкалы (степень алкогольного изменения личности) с высоким уровнем тревожности [016 АТ (явная тревога)] на фоне эмоциональных расстройств (депрессивных тенденций) и высокого уровня зависимости. Уклонение от труда в этом случае является следствием перечисленных личностных свойств;

В - характеризуется сочетанием ведущей шкалы (степень алкогольного изменения личности) с доминированием, выраженными агрессивными тенденциями, которые проявляются осознанной враждебностью, аморальностью, изменениями эмоциональной сферы в виде гипоманиакальных проявлений;

С - отражает сочетание ведущей шкалы (алкоголизм) с доминированием на фоне выраженных свойств лидера и в сочетании с высоким интеллектом, но низким уровнем зависимости [шкала 057 DY (зависимость)], показатель которой колебался в пределах 29 - 31 Т балда (30,7 ± 0,42);

D - предполагает сочетание ведущей шкалы (алкоголизм) со шкалами преступности на фоне осознанной враждебности, гипоманиакальных проявлений и выраженных свойств лидера (отрицательного).

Численность третьей подгруппы составила 8% от общей численности респондентов, включенных в исследование, или 9,5% от численности девиантной группы. Подгруппа состояла из респондентов в возрасте 34-40 лет. Среди респондентов этой подгруппы 50% имели высшее образование (специальное звание лейтенант, капитан), 99,8% имели на попечении детей мужского пола.

У 50% респондентов общий рабочий стаж не превышал 5 лет, а у 48,3% колебался в пределах 15-20 лет. Стаж правоохранительной деятельности составил в среднем 12,5 лет. Усредненные показатели дополнительных шкал СМИЛ, характеризующих эту подгруппу: высокие - 137 NSPA [паранойя (64,5 ± 0,50)]. 074 HL [контроль над враждебностью (63,0 ± 1,00)], низкие - шкала 019 В (отзывчивость), показатель которой колебался в пределах 49 - 63 Т баллов (56,1 ± 3,00).

Сравнение среднего хронологического возраста (37,0 ± 3,00 лет) с усредненным показателем, отражающим психологический возраст (40,5 ± 4,50), позволяет высказаться о присутствии неадекватной завышенной самооценки. Индекс самооценки реализованности составил 0,91 ± 0,03.

Уровень агрессии в третьей подгруппе (11,5 ± ± 0,50 балла) был несколько выше, чем в первой подгруппе (11,2 ± 0,57 балла), но значительно выше, чем во второй группе (10,2 ± 0,94 балла), что подтверждается статистически достоверной разницей (Р < 0,05).

Далее на основе полученных результатов и промежуточных выводов была предпринята попытка осуществления второго этапа исследования, который проводился по аналогичной схеме.

На втором этапе в исследование было включено 223 респондента мужского пола, у которых стаж практической деятельности не превышал четырех лет. Возраст всех респондентов, включенных в исследование, составил 21,5 ± 0,09 лет.

Общая численность девиантной группы, формирование которой было осуществлено по аналогии с отбором на первом этапе исследования, составила 28,6% при 72% на основном (первом) этапе исследования, что отражает явную "концентрацию" проблемы. Наблюдение за девиантной группой на втором этапе исследования позволило отметить наличие достаточно отчетливой тенденции к уменьшению ее численности, которая наиболее ярко проявлялась на рубеже третьего - четвертого года правоохранительной деятельности. Так, снижение девиантной группы на первом году служебной деятельности составило 4,8%, втором - 8,9%, третьем - 9,8% и соответственно четвертом - 5,7%. Выявленная динамика объяснялась увольнением со службы официально по отрицательным мотивам или по причинам, косвенно указывающим на них.

Выделение первой подгруппы на втором этапе происходило по тем же основаниям, что и на первом, т.е. по высоким показателям шкал 049 DO (доминирование), 106 LP (лидерство), 093 JC (интеллект), 197 J2 (реальная социальная включенность) и низким показателям шкал 057 DY (зависимость), 026 СН (самоконтроль).

Сопоставление показателей перечисленных дополнительных шкал СМИЛ у респондентов первой подгруппы на первом и втором этапах исследования свидетельствует о том, что при их сравнении статистически достоверной разницы нет, за исключением шкалы 197 J2 (реальная социальная включенность), показатель которой на первом этапе был равен 55,7 ± 1,78, а на втором - 59,9 ± 1,10 (Р < 0,05). Более низкий уровень социальной включенности на первом этапе исследования объясняется, по всей видимости, ситуационными факторами (пребыванием в условиях изоляции).

Сравнительный анализ шкал, характеризующих респондентов второй группы, выявил статистически достоверную разницу при сопоставлении показателя шкалы 009, который равен 69,3 ± 1,41, при 73,0 ± 1,73 на первом этапе (Р < 0,05). Отмеченная особенность, по нашему мнению, обусловлена большей стабильностью респондентов на начальных этапах служебной деятельности, что подтверждается выборочным клиническим исследованием. Более высокие показатели шкалы 040 D (депрессия) 66,5 ± 2,50 на первом этапе исследования при сопоставлении с аналогичным показателем у респондентов на втором этапе 61 ± 137 (Р < 0,05) обусловлены условиями изоляции.

Аналогично первым двум подгруппам сформировали третью и произвели сравнительный анализ показателей шкал, характеризующих эту подгруппу. При этом по шкалам 137 NSPA (паранойя), 074 HL (контроль над враждебностью) и 019 В (отзывчивость) статистически достоверная разница не получена (Р > 0,05).

Анализ дисциплинарной практики на втором этапе исследования осуществлялся на основе сопоставления показателей обобщенной девиантной группы, включающей все три подгруппы, с показателями контрольной группы. Отбор в последнюю осуществлялся из числа сотрудников со стажем правоохранительной деятельности не более четырех лет. Возраст респондентов в контрольной группе при этом составил 21,7 ± 0,10 лет при 21,5 ± 0,09 (Р > 0,05) в основной.

Количество поощрений в девиантной группе было несколько меньше, чем в контрольной группе, соответственно 47,2% при 52,7% от общего количества поощрений (взысканий) всех респондентов, включенных в исследование. Количество взысканий в основной группе в 2,5 раза превысило данный показатель в контрольной группе и составило 71,4% при 28,6% в контрольной группе.

Более интересным представляется анализ характера взысканий. В связи с тем, что в основной группе превалировали грубые нарушения, которые можно прокомментировать следующими формулировками: "проступок, несовместимый с требованиями, предъявляемыми к сотруднику ОВД", "нарушение морально-этических норм" и т.д., в контрольной группе характер взысканий отражал менее значимые нарушения дисциплины, например связанные с нарушением трудовой дисциплины.

Особого внимания заслуживают данные, отражающие взыскания, наложенные в связи с употреблением алкогольных напитков. Количество их в основной группе составило 50% от общего количества взысканий при 7,1% в контрольной группе. Полученные результаты, на наш взгляд, подтверждают результаты психодиагностики на втором этапе исследования.

В заключение хочется еще раз подчеркнуть: мысль Р.А.Каледина (1985) о том, что групповая деятельность есть качественно иное явление, чем деятельность одного лица, поэтому невозможно разделить опыт каждого участника в отдельности и групповой опыт как самостоятельной категории, отражающей совместную преступную деятельность ²¹, не лишена глубокого смысла и по-прежнему является актуальной.

Существенным дополнением, с точки зрения латентных, глубинных процессов, происходящих в криминальной среде, являются легализация субъективного фактора, самооценка и социальная позиция криминальной личности, склонной к групповому преступному поведению (в нашем случае рассмотрена в отношении к проблеме оружия).

Если возникновение преступной группы можно отчасти рассматривать как явление стихийное, зависящее от случайных обстоятельств, прежде всего в проекции на простые преступные группы, то в отношении организованных преступных групп отчетливо вырисовывается цепь логических связей, закономерностей. В этой связи становится понятна роль, а главное - значение и суть феномена лидера преступной группы.

Можно вполне обоснованно сказать, что только определенные, но вполне реальные криминальные типы не только являются своеобразным "детонатором", запускающим весь механизм формирования преступной группы, но и определяют ее "специализацию", масштабы преступной деятельности, характер внутригрупповых отношений и даже периодичность активизации.

Эти криминальные личности с выраженными тенденциями к групповому асоциальному поведению определяют масштабы преступной деятельности, которая расширяется путем создания сети межгрупповых криминальных связей, предусматривающих международный уровень преступного взаимодействия.

Именно они, т.е. определенные криминальные типы, несут своеобразную ответственность за "успешность" преступной деятельности. Эти криминальные типы, характеризующиеся высоким уровнем интеллекта и активности, обладающие свойствами лидера, достаточно высоким образовательным цензом, на наш взгляд, и представляют значительный интерес для исследователя преступной деятельности, тем более если речь идет о лидере преступного сообщества, который зачастую предпочитает держаться в тени, выдвигая на первый план фигуру формального лидера, при этом демонстративно дистанцируясь от криминальной среды и параллельно формируя имидж законопослушного члена общества.

В заключение следует отметить, что полученные результаты свидетельствуют о корректности экспериментальной части исследования и продуктивности предложенного метода на основе реализации комплексного подхода и рассмотренных концепций.

Соотношение выделенных групп (усредненных портретов) на этапе отбывания наказания в сопоставлении с начальным этапом служебной деятельности, дополненном показателями дисциплинарной практики, свидетельствует о возможности формирования групп с высоким риском противоправного поведения и осуществления на основе их изучения комплекса мероприятий (включая оперативные) для осуществления профилактики рассматриваемой проблемы.

Результаты исследования свидетельствуют о возможности выделения характерных особенностей и установления на их основе субъектов, склонных к групповому преступному поведению, что может существенным образом повлиять на пересмотр традиционных представлений при изучении криминалистической характеристики преступных групп.

Поиск маркеров группового преступного поведения целесообразно рассматривать как самостоятельное перспективное направление научного поиска. Полученные на основе психосоциометрии результаты свидетельствуют о возможности выделения маркеров группового противоправного поведения уже на начальных этапах служебной деятельности в органах внутренних дел.

 

---

 

 

 

¹ См.: Ратинов А.Р., Лукашевич В.Г., Ратинов В.А. Личность в преступной группе: Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979. С. 138; Лукашевич В.Г. Криминалистические аспекты изучения преступных групп: Автореф. дис… канд. юр. наук. М., 1979. С. 11; Быков В.М. Криминалистическая характеристика преступных групп: Уч. пособие. Ташкент, 1986. 72 с.; Ратинов А.Р. Актуальные задачи психологии права // Психологический журнал. М., 1987. Т. 8. №1. С. 26; Быков В.М. Преступная группа: криминалистические проблемы. Ташкент, 1991. С. 143.

² Быков В.М. Криминалистическая характеристика преступных групп. Ташкент, 1986. С. 52; Комментарии к Уголовному кодексу Российской федерации / Под. ред. Наумова А.В. М., 1996. С. 824.

³ Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. А. В. Наумова М., 1996. С. 824.

⁴ См.: Лукашевич В.Г. Криминалистические аспекты изучения преступных групп: Автореф. дис… канд. юр.наук. М., 1979. С.13.

⁵ См.: Ратинов А.Р., Лукашевич В.Г., Ратинов В.А. Личность в преступной группе: Личность преступника как объект психологического исследования. М., 1979. С. 138.

⁶ См.: Петровский А.В., Шпалинский В.В. Социальная психология коллектива. М., 1978; Психологическая теория коллектива. M., 1979; Петровский А.В. Личность. Деятельность. Коллектив. М., 1982.

⁷ Самонов А. Психология преступных групп. Пермь, 1991. С. 230.

⁸ Katz S. The science of quality of laife // J. Сron. Dis. 1987. Vol. 40. №6. P. 459-463.

⁹ Орлов B.A., Гиляревский С.Р. Проблемы изучения качества жизни в современной медицине. М., 1992. С. 65.

¹⁰ Katz S., Ford В., Moskowitz R.W. et al. Studio of illness in the aged // J. Amer. med. Ass. 1963. Vol. 185. P.914-919.

¹¹ Minairе Р. Болезнь, нездоровье и здоровье: теоретические модели процесса снижения трудоспособности. // Бюллетень Всемирной Организации здравоохранения. 1992. Т. 70. №3. С. 54-60.

¹² International classification of Impairment Disabihities and Handicaps. Geneva, World Health Organzation, 1980: Minaire P. The use of the Internationalе Classification of impairments, Disabilities and Hadicaps (ICIDH) in rehabilitation. Strasbourg, Council of Europe, 1989.

¹³ Иванов Л.H., Пономарева Л.В. Концептуальные основы и некоторые принципы профилактики криминальных сексуальных действий: Сборник материалов межвузовской научно-практической конференции. Саратов, 1998. С. 48.

¹⁴ См.: Ратинов А.Р. Юридическая психология и проблемы борьбы с преступностью. - В сб.: Вопросы борьбы с преступностью. Вып. 38. М., 1983. С. 46.

¹⁵ См.: Быков В.М. Криминалистическая характеристика преступных групп. Ташкент, 1986. С. 52.

¹⁶ Hathway S., Mckinley J. Basic readings on the MMPI in psychology and medicine. Minneapolis, 1960.

¹⁷ См.: Собчик Л.Н. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности. М., 1990. С. 70.

¹⁸ См.: Кронник А.А., Головаха В.И. Психологический возраст личности // Психологический журнал. 1983. Т. 4. №5. С. 57-65.

¹⁹ См.: Иванов Л.Н. Психодиагностика как основа профилактики девиантного поведения в системе профессионального отбора сотрудников органов внутренних дел. Психология здоровья. Психологическое здоровье / Межвузовский сборник научных трудов. Саратов. 1998. С. 119-132.

²⁰ См.: Румянцева Т.Г. Понятие агрессивности в современной зарубежной психологии // Вопросы психологии. 1991. Т.12. №1. C. 87.

²¹ См.: Каледин Р.А. Тактика следственных действий по делам о групповых преступлениях несовершеннолетних. Автореф. канд. дисс. Свердловск. 1985. С. 14.