Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
КРИМИНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

 

Поисковые, фундаментальные исследования являются важным условием интенсивного развития советской криминологии, так как вскрывают новые проблемы, реальные общественные противоречия, имеющие криминогенный характер. Весьма плодотворным в этом смысле может оказаться изучение личности преступника, природы и механизма преступного поведения.

Сейчас анализ преступного поведения еще недостаточно увязан с социально-психологическими механизмами формирования личности преступника. Не в полной мере исследован процесс возникновения криминогенных личностных особенностей в ходе индивидуального развития человека начиная с первых этапов его жизни и воспитания. Поэтому во многом остаются непознанными субъективные причины, особенно скрытые, носящие бессознательный характер, которые приводят к совершению преступлений, что затрудняет их профилактику, а также исправление и перевоспитание осужденных в первую очередь путем индивидуального воздействия на конкретных лиц.

Психологические исследования свидетельствуют о том, что в силу неудовлетворительной социализации многие правонарушители находятся на некоторой социально-психологической дистанции от общества и его ценностей, которые ими поэтому не усвоены. Они часто либо отчуждены от таких малых социальных групп, как семья и трудовой коллектив, либо связи с ними значительно ослаблены. Это определяет своеобразную мотивацию преступного поведения, специфику реагирования на конкретные жизненные ситуации, а также на воспитательные усилия общества.

Общая криминологическая оценка психологического отчуждения личности. Понятие отчуждения появилось давно и активно используется в философии, политэкономии, психологии, социологии, художественной литературе. Предмет настоящей статьи — психологическое отчуждение личности от малых социальных групп, общества в целом, его ценностей и норм, имеющее криминогенные последствия. Однако явления такого рода еще не стали объектом специального криминологического анализа, что сужает возможности объяснения преступного поведения и потому отрицательно сказывается на деятельности по предупреждению преступлений. В криминологическом аспекте первостепенное значение приобретает познание истоков, природы и механизма психологического отчуждения личности от общества и его ценностей.

Одна из важнейших сторон индивидуальной формы бытия человека как общественного существа — общение. В общении личность формируется, в нем реализуется ее активность, оно теснейшим образом связано с деятельностью. Общение — это специфическая система межличностного

взаимодействия. Отчуждение в социально-психологическом плане представляет собой как бы уход человека из такого взаимодействия, имеющий существенные психологические и социальные последствия, порой необратимые и носящие криминогенный характер.

Психологические последствия отчуждения выражаются в отсутствии эмоциональных контактов с людьми, в специфическом восприятии окружающего мира как чуждого и враждебного личности, в разрыве между ее ожиданиями, желаниями и действующими социальными нормами, в изоляции, чувстве одиночества, что может приводить к совершению правонарушений. Разумеется, недопустимы психологизация отчуждения, игнорирование социальных условий жизни отдельных людей, способствующих такой психологической изоляции. Нельзя и абсолютизировать криминогенность психологического отчуждения, поскольку многие преступления совершаются отнюдь не отчужденными лицами. Необходимо помнить также, что изменение внешних условий и целенаправленное воспитательное воздействие могут способствовать преодолению рассматриваемого явления.

Целесообразно различать социальное и психологическое отчуждение личности. Это различие в известной степени условно и основано на том, каков источник отчуждения, заключен ли он главным образом в самой личности или в окружающей среде. Психологическое отчуждение означает позицию индивида по отношению к другим, обусловленную его субъективными свойствами, в частности склонностью к уходу в свой внутренний мир. Социальное отчуждение порождается только или в основном внешними обстоятельствами, отношениями других людей и групп к данному субъекту при стремлении последнего к установлению или упрочению связей со своим окружением и приобщению к его ценностям. Разумеется, то, что мы назвали психологическим отчуждением, может детерминироваться длительной социальной изоляцией, определенным отношением других к данному лицу. Социальное отчуждение и психологическое теснейшим образом связаны друг с другом, в том числе как причина и следствие: социальная дистанция от общества, в первую очередь от микросреды, может вызвать психологическую изолированность и наоборот.

Остановимся на понятиях отчуждения и дезадаптации и на соотношении этих явлений. Дезадаптацию можно определить как неприспособленность индивида к социальной среде в результате несовпадения целей и ценностных ориентации группы и личности, как неспособность человека в силу различных причин усвоить групповые нормы и групповую культуру вообще. В широком смысле преступное поведение в целом может быть названо дезадаптивным. В узком смысле дезадаптивны систематическое бродяжничество, тунеядство, длительное ведение антиобщественного образа жизни преступниками-рецидивистами, при котором совершение имущественных преступлений выступает способом его обеспечения, и т. д. Отчуждение, охватывая важные стороны жизни человека, предшествует дезадаптации и выступает в качестве его причины.

Дезадаптация может быть охарактеризована и как состояние личности, в том числе вызванное расстройствами психической деятельности. В таком аспекте она близка к отчужденности — определенной личностной позиции по отношению к окружающему миру. Отчуждение в целом можно трактовать как родовое понятие по отношению к дезадаптации и отчужденности. Поэтому мы будем рассматривать дезадаптацию как частную проблему отчуждения.

Можно выделить несколько групп криминологически значимых последствий психологического отчуждения личности. Прежде всего оно затрудняет усвоение человеком социальных норм, регулирующих межличностные отношения, поведение людей в самых различных сферах жизнедеятельности. Эти нормы не становятся регуляторами поведения таких людей, они считают их для себя необязательными. Не случайно многие преступники не понимают, за что собственно их наказали: хотя им и ясно, какие запреты они нарушили, но соответствующие нормы не постигнуты ими. Здесь мы сталкиваемся с глубоким внутренним противоречием, которое можно сформулировать примерно так: «Да, совершил преступление, но не виновен». Следователь, суд, органы, исполняющие наказание, и процессуальные процедуры воспринимаются ими как нечто слабо связанное с их «я» и как бы отстраняются ими. Естественно, что воспитательное воздействие закона и наказания на таких лиц весьма незначительно, что повышает возможность рецидива.

Кроме того, отчуждение на раннем этапе индивидуальной жизни, если семья не включила ребенка «через себя», через свою эмоциональную жизнь в структуру общества, может закрепиться в личности и стать в дальнейшем причиной ее социально-психологической изоляции от семьи, учебных и трудовых коллективов, других малых групп. При отсутствии соответствующего воспитания это может привести к дезадаптивиому противоправному поведению и во многом объясняет длительный рецидив преступлений. Наконец, отчуждение личности от социальной среды может сформировать в целом негативное отношение к ней и ее ценностям, ощущение враждебности окружающего мира и как результат ответную агрессию в качестве способа защиты от нападения (чаще всего воображаемого), что лежит в основе мотивации многих тяжких преступлений против личности¹. С другой стороны, восприятие среды как враждебной, чуждой или безразличной затрудняет профилактику преступлений, исправление и перевоспитание преступников, поскольку в таких случаях ценности среды, выраженные в ее нормах, не усваиваются.

Изоляция субъекта от нормальных контактов в микросреде обычно приводит к тому, что он ищет признания среди себе подобных. Это выражается в разрыве или значительном ослаблении связей с семьей, трудовым коллективом и уходе в первичные группы антиобщественной направленности. Здесь проявляется одна из главных причин существования групповой преступности, особенно если рассматривать группу не просто как объединение тех, кто помогает друг другу совершать преступления, но и как общность, в которой личность получает возможность самовыражения, признание и поддержку. Отчужденным в данном случае выступает не только отдельный человек, но и группа, куда он входит, в психологии которой неизбежно присутствуют черты отчужденности, свойственные ее отдельным членам. Отметим, что групповое сопротивление позитивной среде может быть более упорным, чем сопротивление отдельных людей.

Вместе с тем непринятие индивида в группу или «изгнание» из нее способны породить отчуждение или его усугубить, что в свою очередь может вызвать криминогенные последствия. С другой стороны, чрезмерная привязанность только к данной группе, решительное предпочтение ее иной среде, также свидетельствуя об определенной социально-психологической изоляции, существенно заслоняют индивиду окружающий мир. Это имеет криминогенные последствия, особенно в случаях, когда утрата связи с группой, представляющей ведущий адаптирующий фактор, может привести (или приводит) к глубоким психическим травмам (например, такие ситуации способны стимулировать корыстные преступления ради непомерных материальных запросов семьи, а также когда группа совершает правонарушения и в качестве «платы» за членство в ней выступают противоправные действия).

Отметим, что личности, стремящиеся не поддерживать контактов с окружающими, могут вообще не входить ни в какую группу, лишь эпизодически вступая во взаимоотношения с кем-либо из ее членов, и тогда социальный контроль за ними слабеет. Личностные особенности индивида, выражающиеся в уходе в себя, обособлении от других, часто связаны с неумением понять эмоциональное состояние другого человека и поставить себя на его место, сопереживать ему. Эти явления, называемые в социальной психологии дезидентификацией, способствуют, как показывают исследования, совершению тяжких насильственных преступлений.

Психологическое отчуждение ребенка родителями в генезисе преступного поведения. Коренная проблема психологического отчуждения личности преступника — его причины. Их можно установить, если исходить из того, что «весь жизненный путь индивидуума в конечном счете определяет содержание подавляющего большинства его поступков» ². Особое внимание в данном контексте должен привлекать период детства, поскольку исследования показывают, что отчуждение обычно начинается в родительской семье. Поэтому нельзя не согласиться с И. И. Карпецом, что «истоки антиобщественного поведения преступника вообще и рецидивиста в частности следует искать в начале его жизненного пути, там, где начиналось его формирование как личности, как социального существа. Это прежде всего относится к семье и первому микросоциальному его окружению. Данное обстоятельство относится к любому правонарушителю, и от него нельзя никуда уйти при объяснении причин как преступности в целом, так и применительно к конкретным личностям» ³.

Несмотря на многочисленные данные о неблагополучных семьях, остается до сих пор непонятным, почему многие выходцы из таких семей никогда не совершают противоправных действий. Отсутствие, например, отца или его аморальное поведение далеко не всегда формируют личность правонарушителя. Мы считаем, что решающую роль играют не состав семьи, не ее материальное благополучие, не отношения между родителями, не их неблаговидное и даже противоправное поведение, а главным образом их эмоциональное отношение к ребенку, принятие его или, напротив, отвергание.

Психологическое отчуждение ребенка родителями, конечно, не единственная причина формирования личности преступника. Нередко это происходит иным путем. Например, у ребенка и подростка есть необходимые эмоциональные связи с родителями, но они демонстрируют ему пренебрежительное отношение к нравственным и правовым запретам, противоправное поведение. Подросток сравнительно легко усваивает такие образцы. Подобный путь криминогенного заражения личности достаточно изучен, и потому мы здесь специально не рассматриваем его, сосредоточив внимание на психологическом отчуждении ребенка в семье.

Когда эмоциональные контакты с родителями отсутствуют, их нравственные ценности в вербальном или поведенческом выражении не усваиваются ребенком. Если мать, отец или заменяющие их лица не выполняют возложенных на них функций, у ребенка появляются ощущение своей незащищенности, неуверенность, беспокойство. Если ситуация не улучшится, подобные ощущения могут прогрессировать, превращаясь в постоянную тревогу и даже страх. Важно подчеркнуть, что, когда эмоциональные потребности ребенка не удовлетворяются, у него может не сформироваться потребность в общении с людьми как следствие той дистанции, которая образовалась между ним и родителями на раннем этапе жизни. В результате закладываются основы будущего психологического отчуждения индивида, непонимания и неприятия им окружающей среды и ее ценностей и даже ожидания угрозы с ее стороны. Неразвитость социальной по своему происхождению потребности в общении берет начало в упомянутом наиболее чувствительном периоде жизни индивида.

Опасность названных социально-психологических образований для дальнейшей судьбы человека отмечает Л. Б. Филонов. Обобщаясь и углубляясь, становясь все более устойчивыми и ригидными, они деформируют личность, приобретают стержневой характер, начинают самостоятельно развиваться. Создаются аномальные личностные структуры и искаженные контуры отдельных сторон личности. Эти стороны затем начинают избирательно реагировать только на некоторые, как бы для них «предуготовленные» социальные воздействия, отфильтровывая их из массы других⁴. Аналогичной позиции придерживается А. Ф. Полис, считающий, что нарушение первичных связей социализации, эмоциональных контактов может не только способствовать отчужденности и невротизации, но и коррелировать, по всей вероятности, с такими явлениями, как алкоголизм, хулиганство, жестокость, и с некоторыми другими формами отклоняющегося поведения ⁵.

Отсутствие или значительное обеднение эмоциональных контактов ребенка с матерью и отцом, отвергайте его одним из них и особенно обоими есть психологическое отчуждение индивида, закладывающее основу дальнейшей дезадаптации. Таким образом, отчуждение в детстве представляет собой и социальное отчуждение, порожденное конкретными отношениями, сложившимися в семье, т. е. в малой социальной группе. Следовательно, дезадаптация, наблюдаемая у многих преступников, имеет социальное происхождение.

Семья, включая детей в свою психологическую структуру, обеспечивает тем самым их первичную социализацию, вводя их «через себя» в структуру общества. Если этого не происходит, ребенок отчуждается от семьи, что создает предпосылки для весьма вероятного отдаления в будущем от общества, его институтов и ценностей. Отчуждение от семьи может превратиться в стойкое дезадаптивное существование, если не будут проведены специальные воспитательные мероприятия. Последнее обстоятельство нужно подчеркнуть, так как просто наступление благоприятных с точки зрения окружающих условий жизни может не привести к желаемым результатам, поскольку эти условия субъективно будут восприниматься индивидом как чуждые для него, не соответствующие его ведущим мотивационным тенденциям.

Отвергайте родителями ребенка может протекать явно, даже грубо и цинично, в форме издевательств, оскорблений, побоев, непроявления элементарного внимания и заботы, открытого пренебрежения родительскими обязанностями. В случае скрытого отвергания (оно может быть и не осмыслено самими родителями) при внешних внимании и заботе, обычно жестком контроле и опеке эмоциональные контакты также отсутствуют. Взрослея, ребенок начинает искать связи в неформальных группах подростков, часто создающихся на антиобщественной основе. Как показывает наше исследование, такие группы обычно состоят именно из отвергнутых детей, и поскольку стремление к членству в них велико, а психологические связи здесь крепки, несовершеннолетние легко усваивают групповые ценности и нормы, обычно расходящиеся с социально одобряемыми. Дальнейший путь таких лиц, если не будут приняты необходимые меры, достаточно хорошо известен.

Приведенные соображения о криминогенной роли отвергания ребенка в семье основываются на эмпирических исследованиях. Так, Б. Холыст приводит результаты исследования, осуществленного Институтом криминологии Польской академии наук и охватившего 716 несовершеннолетних. Оно показывает, что в отношении 320 из них имело место грубое обращение; полное пренебрежение родительскими обязанностями либо глубокое безразличие выявлено у 36 % отцов и 11 % матерей, причем в группе одиноких матерей такое отрицательное отношение встречалось чаще — почти 24%. Подчеркивая необратимый характер психологических нарушений, связанных с отверганием ребенка матерью, Б. Холыст останавливается на исследованиях Д. Вуйчик, которая сопоставляла ответы несовершеннолетних преступников и непреступников по поводу атмосферы в семье и отношений с родителями с ответами матерей. Все опрошенные ею законопослушные несовершеннолетние чувствовали любовь и одобрение одного либо обоих родителей, тогда как большинство преступников (77,2%) ответили, что родители не проявляли к ним своего эмоционального отношения⁶. Некоторые сходные данные получены и многими отечественными криминологами ⁷.

Автором настоящей статьи совместно с Е. Г. Самовичевым была изучена группа лиц, совершивших убийства. Оказалось, что по сравнению с ними степень уверенности в способности матери к полному «принятию» сына выше у законопослушных, тогда как неуверенность в любви матери среди преступников более чем в десять раз выше, чем у законопослушных. У законопослушных выше потребность в контактах с матерью, чем у преступников, и в то же время эта потребность удовлетворяется полнее. В целом круг неудовлетворенных семейных связей, в том числе с отцом, у преступников шире, а следовательно, меньше и возможностей для полноценного мужского воздействия. Приведенные факты показывают, что в семьях преступников связи значительно менее тесные, чем в семьях законопослушных граждан.

Сделанный вывод подтверждается и результатами изучения лиц, совершивших хищения государственного и общественного имущества, кражи личного имущества граждан и убийства. Здесь примерно в 95% случаев отношения с матерями носят конфликтный характер, матери и сыновья плохо понимают друг друга, а их контакты развиваются на фоне конфликтов со средой, угрозы с ее стороны, ожидания несчастья. Несколько иначе складываются отношения с отцами: 45% сыновей находят с ними общий язык, понимание и поддержку с их стороны. Однако в остальных случаях между ними также часты конфликты, отсутствует взаимопонимание. Отдельные испытуемые вообще не представляют себе сущности и содержания контактов между родителями и детьми в силу своей невключенности в них, неимения соответствующего социального опыта. В целом с учетом негативных функций семей, в которых происходит отвергание детей, и криминогенных последствий этого явления такие семьи могут быть названы десоциализирующими, дезадаптирующими. Они не отвечают одному из важнейших требований — приспособлению их членов к общественной жизни, выполнению ими социально одобряемых ролей и норм.

Предупреждение криминогенного психологического отчуждения личности. Основами предупреждения криминогенного отчуждения личности являются совершенствование социалистического образа жизни, всемерная, в том числе психологическая помощь семье и ее укрепление, улучшение внесемейного воспитания детей, особенно тех, которые остались без надзора родителей. В необходимых случаях это должно сочетаться со специальными криминологическими мероприятиями, прежде всего в отношении семьи.

Предупреждение криминогенного психологического отчуждения личности представляет значительную сложность, так как оно детерминировано преимущественно неформальными, интимными отношениями, главным образом в семье. Они чаще всего скрыты, их обнаружение связано с вмешательством в частную жизнь, что само по себе вызывает огромные, зачастую непреодолимые трудности. Такие отношения слабо поддаются коррекции и контролю. Более того, десоциализирующее отношение некоторых родителей к детям имеет сложные причины, лежащие в глубинных сферах психики. Овладеть такими внутренними механизмами, осознать их и соответственно строить свое поведение родителям чрезвычайно сложно, а часто и невозможно, тем более что многие личностные детерминанты связаны с биологическими, физиологическими особенностями, наличием аномалий и болезней.

Проблема предупреждения криминогенного отчуждения включает предотвращение отвергания ребенка в детстве и профилактику дезадаптивного поведения правонарушителей, в том числе взрослых. Здесь важно выявить десоциализирующие семьи. Это возможно в случаях, когда в семье несколько детей и психологическое отчуждение от родителей, даже если оно открыто не проявлялось, уже привело к антиобщественному поведению кого-либо из них, обычно старшего по возрасту. Данное обстоятельство служит сигналом к тому, что и остальным детям грозит та же участь. Кроме того, когда родители или лица, их заменяющие, явно отвергают детей, что выражается в полном пренебрежении к ним, во враждебности, в нанесении им побоев и оскорблений, в изгнании из дома и т. д., есть все основания для вывода о десоциализирующей роли семьи. В этом смысле должны также настораживать случаи, когда родители отсутствуют более или менее длительное время, в том числе по уважительным причинам. При явном невыполнении родителями своих родительских обязанностей, совершении ими безнравственных и противоправных поступков будет вполне обоснованным (с учетом всех обстоятельств) лишение их родительских прав. Однако прежде необходимо попытаться оказать таким лицам педагогическую, материальную и другие виды помощи, принять к ним меры воспитательного воздействия.

Дело обстоит сложнее, если психологическое отчуждение носит скрытый характер и этого не понимают сами родители. Здесь нужна длительная и кропотливая работа с ними: важно разъяснять сущность ненадлежащих, а во многом и конфликтных отношений с детьми, объективные и субъективные причины и возможные последствия отчуждения. Такая работа может быть осуществлена по инициативе, а при необходимости и при участии представителей правоохранительных органов, общественных организаций, психологов, педагогов, в некоторых случаях — психиатров.

Не менее важное значение имеет работа с самими подростками, оказание на них воспитательного воздействия, помощь в устройстве личных дел, на работу или учебу, усиление контроля за их поведением, укрепление связей с семьей, трудовыми и учебными коллективами, а в ряде случаев — направление в специальные учреждения для несовершеннолетних в соответствии с действующим законодательством. Объектом воздействия должны быть группы подростков с антиобщественной ориентацией, состоящие обычно, как мы отмечали, из отвергнутых детей, а также взрослые, вовлекающие их в преступную и иную противоправную деятельность, что еще более усугубляет отчуждение. Велика роль профилактики правонарушений на семейно-бытовой почве, по причине пьянства и алкоголизма, в первую очередь родителей.

Вообще принятие специальных мер по преодолению отчуждения и дезадаптации правонарушителей имеет самостоятельное значение, и об этом необходимо помнить при осуществлении не только предупредительной работы, но и при расследовании преступлений и особенно исправлении и перевоспитании осужденных независимо от их возраста. Исполнение уголовного наказания в виде лишения свободы, как известно,

внутренне противоречиво, поскольку, с одной стороны, оно призвано исправлять и перевоспитывать преступников путем их приобщения к социально-полезным ценностям, а с другой — в силу вполне понятных и объективных причин они изолируются от общества, его норм, малых групп и т. д. Поэтому представляется, что необходимо предпринять меры, в том числе законодательного характера, которые позволили бы в максимально возможной степени ослабить действие указанных негативных последствий отбывания наказания в виде лишения свободы. Нужно всемерно способствовать тому, чтобы тем осужденным, личность которых дезадаптирована, в период исполнения наказания были бы обеспечены успешная социализация, преодоление социально-психологической изоляции, приобщение их к общественно полезным ценностям, включение в сферу одобряемого общения. В отношении же тех осужденных, для которых не характерна отчужденность, нужно принимать наряду с воспитанием у них уважения к законам меры к тому, чтобы сохранить их связи с семьей, трудовыми коллективами и т. д., их «причастность» к жизни в самом широком понимании. Утрата таких связей может привести к рецидиву преступлений.

Здесь необходимо иметь в виду следующие обстоятельства. Большинство дезадаптированных лиц в то же время хорошо адаптированы к среде преступников и ценностям последних. Поэтому их приобщение к социально одобряемому образу жизни предполагает их исключение из негативной среды. Те же осужденные, которых нельзя отнести к дезадаптированным, стремясь лучше и быстрее приспособиться к среде мест отбывания наказания, нередко подпадают под влияние существующих там антиобщественных групп и начинают руководствоваться их неформальными нормами.

В целом, как мы пытались показать, проблемы психологического криминогенного отчуждения личности и его предупреждения имеют самостоятельное значение для теории и практики борьбы с преступностью. Дальнейшие исследования в этом направлении будут способствовать повышению ее эффективности. Вместе с тем уже сейчас можно предположить, что положение о криминогенном отчуждении личности может послужить одной из общих социально-психологических концепций объяснения преступного поведения. Имеются в виду все аспекты этого явления: отчуждение от общественных интересов и ценностей при хорошей адаптации к микросреде (например, среди расхитителей) и глобальное отчуждение от макро- и от микросреды (например, среди бродяг), отчуждение в виде отсутствия идентификационных связей с людьми (например, среди насильственных преступников) и в результате непринятия в малые социальные группы, дезадаптация личности в связи с длительным совершением преступлений и т. д. Во всех случаях преступное поведение свидетельствует об отчуждении индивида от ценностей, закрепленных в нравственных и правовых нормах общества.

---