Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
КРИМИНАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

<…>

Профессионально о профессиональной преступности

...Лекция в колонии строгого режима. По окончании наиболее любопытные окружили лектора, стали задавать вопросы. Он уложил в кейс кодексы, заметки, закрыл его и медленно стал подвигаться к выходу, окруженный слушателями. Уже в гостинице лектор с удивлением обнаружил в изящном чемоданчике вместо книг завернутые в ветошь обрезки древесностружечных плит. Озадаченный, а точнее обворованный, лектор побежал в колонию, где его ждал довольный "слушатель" рядом со смущенным, но не без гордости, начальником колонии: извините, мол, и не обессудьте за архаровцев. Но каковы...

Случай с лектором, который также относится к разряду истинных, напоминает не только рассказ Куприна. Он заставляет помнить, что явление, единожды появившееся, будет жить долго. Профессиональная преступность в нашей стране не прекращалась. По словам самих преступников, к концу 50-х годов сохранилось всего лишь три процента "профессионалов". Но уже в шестидесятые годы размножились шулера, квартирные воры, спекулянты и валютчики. Затем появились и те, кто занимался в виде промысла "мокрыми" делами. Так, банда Османова, действовавшая на Северном Кавказе, при завладении автомобилями убивала хозяев и пассажиров, а трупы сжигала. При нападении на ресторан были убиты все девять посетителей, сторож и даже собака. Сейчас газеты нам сообщают о перестрелках между группами "наперсточников", делящих сферы влияния.

Профессиональная преступность отличается несколькими признаками. Во-первых, это промысел, он является основным источником существования. Возражая, говорят, что многие карманные воры, например, работают. Да, работают. Много среди них ночных сторожей с окладом в 80 рублей и дневной выручкой от краж в 400-600 рублей. Явно, что работа сторожем не что иное, как прикрытие. Но чаще воры предпочитают прикрываться медицинскими справками о различного рода болезнях, включая нервно-психические. Такая справка помогает при назначении и исполнении уголовного наказания, от которого профессиональные преступники не зарекаются. Поэтому основным источником доходов являются, конечно же, преступления. Современный читатель благодаря печати хорошо осведомлен о доходах мошенников, "наперсточников" и пр. Если говорить вообще о ворах, а не только о карманных, то можно заметить, что за последние десять лет ущерб от кражи личного имущества возрос в три раза.

Чтобы иметь хорошие доходы, надо долго и упорно учиться. Поэтому второй признак профессиональной преступности - обучение навыкам преступной деятельности. Так, например, карточные мошенники - шулера в период активного возрождения своего ремесла, конец 60-х - начало 70-х годов, отыскали где-то под Тбилиси известного во времена нэпа шулера и организовали "академию", как они назвали свое учебное заведение, в котором престарелый жулик обучал новичков секретам мастерства. Качественность обучения сказывается на результатах. Так, в стране ежегодно задерживается за карманные кражи 7-8 тысяч воров, которым затем вменяется в вину примерно такое же количество преступлений. Однако эти преступники совершают примерно 600 тысяч краж в год.

Профессиональные преступники узко специализированы. Кто-то из них лучше других умеет втянуть клиента, на языке шулеров "лоха", в карточную игру. Другой ловок с картами. Третий навострился изображать простофилю из посторонних, севшего попытать счастья, и т. д. Специализация невозможна без кооперации.

Кооперация потребовала взаимодействия не только между членами микрогруппы, но и между группами. Так, в 70-е годы в Грузинской ССР был принят уголовный закон, ужесточающий ответственность за квартирные кражи. Стремление законодателя понятно - сбить уровень этого вида преступления. Поначалу грузинские квартирные воры притихли. А затем они стали выискивать объекты посягательства в других республиках, и в частности в Москве. После ряда стычек с аборигенами было заключено соглашение. Москвичи подыскивали квартиру для обворовывания, составляли планы подходов и подъездов, графики прихода и ухода жильцов - словом, проводили необходимую подготовительную работу. В обусловленный день прилетали исполнители из Грузии, совершали кражу, отдавали москвичам украденное, получая взамен обговоренную сумму денег, и в тот же день отбывали на родину. Очевидна взаимовыгодность такого рода кооперации, повышающей эффективность и безопасность преступной деятельности.

Кооперация потребовала правил взаимодействия. Поэтому среди профессиональных преступников упрочились неписаные нормы поведения, которые регулируют внутренние взаимоотношения. Так, например, карманный вор, заметивший "работающего" коллегу, должен по мере необходимости и возможности помочь ему: отвлечь внимание граждан, прикрыть и пр. Если же "работающий" вор "засыпается", то дело чести для другого спасти коллегу.

Необходимость взаимодействия в нелегальных условиях вынуждает профессиональных преступников пользоваться своим языком, условной системой сигналов, жестов, знаков. Даже наколки несут информационную нагрузку и многое могут рассказать о человеке. Правда, в последние годы они немодны, и немодны не только потому, что среди преступников все больше появляется людей с высшим образованием, но, главное, потому, что они мешают работе, так как привлекают внимание. Язык преступников довольно богат. Так, шулера владеют примерно 120-130 словами. Если учесть, что среднестатистический современный человек употребляет в обиходе не более полутораста слов, то становится понятным разнообразие деятельности преступников, коль скоро им для общения понадобилось такое количество слов. Кроме того, знаками и различного рода сигналами преступники могут многое сказать друг другу: и то, что есть клиент для игры, а не хватает напарника, и то, как они будут играть, если напарник незнаком, и многое другое. Поэтому нормы поведения и специальный, то есть профессиональный, язык являются обязательными признаками профессиональной преступности. Что же могли предложить ее представителям преступники из так называемой группы обеспечения? Оказывается, что включение профессиональной преступности в организованную принесло выгоды профессионалам. Во-первых, расчлененность преступной деятельности затрудняла раскрытие преступлений. Превратившись в исполнителей отдельной операции, квартирные воры, например, не беспокоились не только о сбыте краденого, подготовке к краже, но и о билетах, такси, ночлеге на случай нелетной погоды.

Во-вторых, потребителем приобретенного преступным путем стал тот же преступник из числа подпольных предпринимателей, что также сулило безопасность последствий. Но самый большой выигрыш состоял в том, что в организованной преступности выделилась группа безопасности. <…>

<…>

"Форды" преступного мира

Итак, что же отличает организованную преступность? Прежде всего функционально-иерархическая структура, которая намного сложнее, разнообразнее и гибче, нежели у профессиональной преступности. Она глубже проникла в общественный организм, более ловко приспособилась к социально-экономическим и политическим особенностям нашего общества.

В то же время имеются два признака, которых нет у всех других видов преступности. В первую очередь это связь с официальной властью и прежде всего с правоохранительными органами. Группы профессиональных преступников, проститутки, спекулянты и пр. также не гнушаются связей с работниками правоохранительных органов. Так, в одном из столичных аэропортов в начале 70-х годов шулера выплачивали работникам милиции ежедневные вознаграждения. Причем плата зависела от звания и должности. Что же касается организованной преступности, то она без связи с коррумпированными чиновниками существовать не может.

Второй признак относится к организации деятельности, позволяющей ослабить угрозу уголовной ответственности. Уже в профессиональной преступности наблюдаются элементы кооперации, когда деятельность расчленяется на отдельные операции, что затрудняет раскрытие преступлений.

Элитарные группы еще мудрее организовали дело. Они стали выполнять обязанности, которые существуют в любой организации, но применительно к организованной преступности не являются преступными. Так, например, член руководящей группы убеждает какого-либо высокопоставленного чиновника в том, чтобы направить дефицитные материалы в пункт А, а не в пункт Б. Обоснование для такого решения чиновник всегда найдет. В конце концов можно организовать пожелание трудящихся. В пункте Б нужные люди найдут, как распорядиться дефицитом.

Или представитель элитарной группы, которой не удалось спасти какого-то преступника от суда, добивается сам или через посредников в правоохранительных органах пустяка - направления осужденного в какую-нибудь конкретную колонию. А там уже другие люди похлопочут об условиях отбывания наказания. А то и позаботятся об установлении диагноза смертельной болезни у осужденного. Его досрочно освободят, как из-за "обреченности" на смерть не представляющего общественной опасности. Бывали и такие случаи.

Для этих целей преступный кабинет располагает общими деньгами ("общак").

Если воспользоваться сравнением, то функции элитарной группы сродни задачам профсоюзов, который заботится обо всем том, что непосредственно не включено в трудовые операции, но помогает их результативному выполнению. Исполнитель должен делать свое дело, не заботясь о возможных нежелательных последствиях. Кроме реальной помощи по вызволению из рук юстиции, ему гарантировано своеобразное социальное страхование, а также социальное обеспечение семье по случаю временной потери "кормильца".

Именно по этой причине на схеме, отображающей структуру организованной преступности, есть сферическая линия, отделяющая те группы, которые находятся в области непосредственной досягаемости уголовного закона - они исполнители, пособники, непосредственные организаторы конкретных преступлений,- от тех, кто относительно неуязвим. Неуязвимость относительна. Лидеры получают денежные средства от людей и источников, которые им неизвестны. Но они отлично осведомлены о нелегальности доходов. Лидер может в косвенной форме высказать пожелание об устранении того или другого члена группы подобно тому, как это сделал Сталин, назвав секретаря ЦК КПСС Кузнецова своим преемником. Для понятливого человека типа Берии фраза о преемничестве послужила сигналом к расправе. Но лидер не может не представлять последствий своего намека. Ему хорошо известны правила игры. Следовательно, речь идет не об абсолютной безответственности, а о трудностях доказывания.

Что мы знаем и что можем?

У многих, кто прочел эту статью, возможно, появится вопрос: что же получается - подпольный рынок возник хотя и стихийно, но на основе Объективных и благоприятных условий? Дельцы и боссы лишь упорядочили и расширили его, пользуясь здравым смыслом. Где же угрозы, убийства, шантаж и прочие привычные признаки мафии? Неужели это то, что надо знать в первую очередь? Ведь не только западные книги и фильмы, но и отечественные средства массовой информации, рассказывая об организованной преступности, чаще живописуют перестрелки, роскошные похороны и памятники, намекают о контроле со стороны мафии над группами молодежи, терроризирующими крупные города, нападающими на отделения милиции.

Конечно, есть убийства, поджоги, шантаж и прочее. Говорить о них надо потому, что необходимо возбуждать в гражданах чувство, социальной тревоги. Но говорить только о них больше пристало журналистам, кинематографистам, да и только тем из них, которые гоняются за простенькими эффектами.

Однако рассказы об ужасах не должны заслонять анализа причин. Если мы будем глубинный анализ подменять описанием внешних сторон, то уподобимся одному из слушателей, который предложил автору статьи: а не пригласить ли нам для борьбы с мафией западных специалистов, которые поднаторели в борьбе с организованной преступностью? Нет более наглядного примера воздействия внешних эффектов на умы читателей.

Нужно понять простое правило: преступность такова, каково породившее ее общество. Организованная преступность явилась реакцией на тотальную бюрократизацию общества, на административно-нажимные методы управления хозяйством. Что же делать? Подсказка содержится в анализе процесса появления и развития организованной преступности.

Попытки волевым способом изменить экономические законы и, в частности, отменить рыночные отношения привели к тому, что рынок не исчез, а переместился в подполье. Историю обмануть нельзя. Она отомстит. Подпольный рынок, появившийся взамен того, который должен был существовать легально, сделал в отместку объектом купли и продажи то, что ему мешало - законы, должности и, следовательно, честь, достоинство, справедливость. Поэтому глупо надеяться, что возврат к старому - то есть к тоталитарному устройству общественной жизни - поможет избавиться от организованной преступности. Ради усиления аргументов в пользу сказанного приведем пример.

Несколько лет тому назад законодатели США обсуждали средства борьбы с мафией. Среди предложений были такие, что существенно расширяли права полиции, развязывали ей руки. Тогда кто-то из законодателей спросил: не думают ли конгрессмены, что взамен сицилийской мафии они получат полицейскую? Наше общество имеет, к сожалению, ответ на подобный вопрос.

Поэтому развитие рыночных отношений, демократизация, гласность, независимая пресса- все это условия, которые самым непосредственным и существенным образом ограничат организованную преступность. Она может развиваться и процветать только в царстве теней. Если бы в обществе была независимая от бюрократии пресса, если бы существовали институты, способные прийти на помощь принципиальному журналисту, вступиться за бескорыстных разоблачителей, протянуть руку обиженному, просуществовал бы режим Брежнева столь длительное время со всеми рашидовыми, чурбановыми, насриддиновыми и многими другими, о делах которых знали, говорили или догадывались многие?

Вместе с тем уповать только лишь на социально-экономические и политические преобразования в стране наивно. Да, они обеспечат общее социальное, как говорят специалисты, предупреждение. Но, появившись, организованная преступность не исчезнет. Она будет видоизменяться, приспосабливаться. Поэтому нужны не только общие социальные, но и специальные меры.

Для того, чтобы специальные меры были эффективными, надо изучать организованную преступность. Только точное знание позволит прогнозировать ее устранение из жизни общества.

На сегодняшний день специалисты довольно хорошо изучили первый слой. Борьба с представителями этого слоя облегчена не только тем, что он относительно очевиден, но и благодаря тому, что преступники абсолютно досягаемы для уголовной ответственности. Следовательно, сосредоточенность усилий на борьбе с дельцами, а особенно с профессиональными группами преступников стала бы результативной мерой в борьбе с организованной преступностью.

Когда речь заходит о профессиональной преступности, то уместно вспомнить об уголовной репрессии. Однако дело здесь не в том, что закон мягок. Он достаточно суров. Дело в том, что профессиональные преступники с большей легкостью уходят от уголовного преследования, а, оказавшись в руках правосудия, нередко отделываются легким испугом. У органов милиции не имеется достаточного умения, опыта, технических средств, даже бензина, а чаще всего просто нужного количества людей, чтобы противопоставить преступникам более грозную силу. Поэтому надо думать не о введении суровых законов, которые якобы напугают преступников и тем самым остановят их, а об эффективности деятельности уголовной юстиции.

Достаточно сведений о преступниках, которые объединяются в группы обеспечения. Разумеется, что выявление, изобличение их требует еще большего умения, профессионализма, наличия специальных средств.

Очень трудно дотянуться до представителей групп безопасности. Ничтожно мало сведений о деятельности ее представителей, мизерны сведения об элите преступного мира. Знания о них собираются по крохам из уголовных дел, строятся из логических заключений, дополняются оперативными сведениями милиции.

В то же время даже отрывочные сведения, которые можно получить в ходе ознакомления с данными раздробленных уголовных дел, заставляют предположить, что организованная преступность в Краснодарском крае по своему формированию, функциям отдельных групп совсем не то, что организованная преступность в Узбекистане. В одном случае "пирамида" сформировалась подобно сталагмитам, росла снизу и только в ходе роста сочленилась с представителями власти. В другом скорее всего было нечто, напоминающее встречное движение.

Специалисты предполагают, что где-то сформировался только первый этаж и начинает надстраиваться второй. В одном месте он надстраивается преимущественно над дельцами подпольного рынка, а в другом - преимущественно над занятыми профессиональной преступной деятельностью. В третьем месте группы второго и третьего слоев контролируют места лишения свободы, а где-то этого нет.

Существенно разнятся в зависимости от республики способы подкупа, шантажа, вовлечения в преступную деятельность чиновников. Различаются сферы влияния групп. Известно, что в ряде республик одна-две элитарные группы контролировали преступную деятельность на территории всей республики. Доходят сведения о создании и действии коллегиальных органов (так называемой сходки). На ней решаются наиболее важные общие вопросы: тактика поведения в связи с мероприятиями правоохранительных органов; определение квоты поступлений в общую кассу; вынесение санкций к нарушителям неформальных ("воровских", как иногда выражаются) норм поведения; порядок распределения средств и выделение крупных сумм на какие-либо нужды и т. п. Имеются сведения о том, что собирались крупные сходки, где делились сферы влияния, захватывающие крупные территории.

Словом, многое еще нужно узнать'. И вместе с тем у нас нет специального научного подразделения, которое исследовало бы организованную преступность. А без точного знания, без разработанных методик могут оказаться бессильными специальные подразделения практических работников, которые тоже создаются с большим скрипом.

Не признав и не изучив организованной преступности, мы по-прежнему будем утешать себя успехами в борьбе с ней, когда на скамье подсудимых находятся девять человек, а в преступную деятельность были втянуты десятки, а то и сотни людей.

В этой связи специалисты из ВНИИ МВД СССР предлагают включить в разрабатываемый уголовный кодекс понятие "преступная организация", или "преступное сообщество". Доказательство причастности лица к ней было бы основанием для строгого наказания. Еще строже отвечали бы организаторы и руководители таких организаций. Предложение заслуживает внимания. Но у него есть слабые стороны и соответственно противники.

Установить принадлежность к преступной организации, с одной стороны, легко, а с другой стороны - если вспомнить роль и место представителей группы безопасности, группы лидеров - не так-то просто. Еще труднее выявить действительное место того или другого человека. Врач, выдавший больничный лист преступнику, который поехал на сходку, кто он: случайно позарившийся на вознаграждение или член сообщества? Не соблазнятся ли органы уголовной юстиции легким путем, позволяющим быстро доложить об очередных успехах?

Оснований для опасений достаточно. Бороться с нетрудовыми доходами надо. Но непродуманный, скороспелый закон о борьбе с ними привел к непредсказуемым последствиям. Пьянство тоже желательно победить, но таким образом, чтобы не росло самогоноварение. От борьбы с нетрудовыми доходами и пьянством в большей степени пострадали трудяги и трезвенники, не говоря уже об уроне справедливости, законности, нравственности. А что, если понятие преступного сообщества будет на практике толковаться слишком широко и вольно? Как в таком случае защитить гражданина при нашей все еще громоздкой и недемократической машине правосудия? Так называемое "витебское" дело, когда вместо одного действительного убийцы были привлечены к ответственности семнадцать невиновных, заставляет задуматься. Видимо, борьба с очень опасными преступлениями с помощью сурового закона должна уживаться с демократической процедурой расследования и судебного рассмотрения. Это обстоятельство тоже надо учесть, когда рассматривается вопрос о введении в уголовный закон нового понятия.

Словом, разработка и принятие закона не терпят поспешности, как недопустимы волокита, снисходительность при соблюдении демократически принятых законов. У нас же пока наоборот. Возвращаясь к теме борьбы с организованной преступностью, есть смысл еще раз напомнить слова Ф. Бэкона: "Знание - сила". Прежде чем выбрать нужные меры, надо тщательно изучить преступность, ознакомить с состоянием дел общественность, а затем обсудить и принять законы.

Автор благодарит сотрудников ВНИИ МВД СССР А. Волобуева, Е. Галкина, В. Пахомова, чью схему и конкретные данные он использовал в статье, а также А. Гурова, чьи советы по поводу освещения "внутренних" процессов профессиональной и организованной преступности были приняты автором.