Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПСИХОЛОГИЯ ПРОФИЛАКТИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
(ПРЕВЕНТИВНАЯ ПСИХОЛОГИЯ)

  

<…>Переходя к психологической характеристике взяточников, необходимо отметить, что наши соображения главным образом основаны на изучении материалов уголовных дел, личных наблюдениях, а также на материалах периодической печати; они во многом носят фрагментарный характер и потому ни в коей мере не претендуют на бесспорность и окончательный характер высказанных суждений. К тому же это одна из первых попыток такого анализа, ибо в криминологической литературе психологической характеристике личности взяточников пока еще уделено недостаточно внимания.

Для нравственно-психологической характеристики взяточников общим является непризнание социалистического принципа распределения, которое находится в непосредственной связи с отрицательным отношением этих лиц к общественным интересам, с гипертрофированным приоритетом личных нужд (чаще всего корыстных), со стремлением к незаконному обогащению, реализации своекорыстных целей любым противоправным путем - либо используя свое должностное положение (взяткополучатели), либо через должностных лиц (взяткодатели и посредники). В большинстве случаев вовсе не нужда, не материальные затруднения, а именно низкий нравственный уровень и нигилистическое отношение к закону приводят таких лиц на путь взяточничества. Различия в нравственном и особенно культурном уровне могут лишь отчасти объяснить некоторые психологические предпосылки, которыми взяткополучатели и взяткодатели обставляют свои действия.

Взяточничество, как уже отмечалось, понятие собирательное, объединяющее на одной уголовно-правовой основе, по сути дела, существенно отличающиеся друг от друга три категории преступников - взяткодателей, посредников и взяткополучателей. Поэтому мы рассмотрим особенности каждой из них отдельно.

В криминологической литературе справедливо отмечается, что для взяткодателей (особенно для лиц, покушавшихся на дачу взятки) характерна неадекватность избираемых ими средств для достижения т своих целей. Нередко, например, они пытаются "замять" путем взятки сами по себе не столь серьезные правонарушения. Зачастую их поведение свидетельствует прежде всего о том, что они неадекватно оценивают выбор средств и возможные последствия, явно недостаточно адаптированы к окружающей реальности. Психология микросреды, ее традиции, низкий уровень правосознания - все это оказывает заметное отрицательное влияние на поведение взяткодателя, если он неожиданно оказывается в ситуации, объективно воспринимаемой им в качестве экстремальной. Следует признать обоснованным мнение О. Э. Сокольского, что ситуационная неприспособленность - одна из причин того, что значительная часть взяткодателей привлекается к уголовной ответственности именно за покушение на дачу взятки⁶.

В самом деле, личность и характер поведения взяткодателя - важные факторы, которые учитывает более опытный взяткополучатель. В преступной сделке "партнеров" объединяют не только деньги, не только обоюдные корыстные интересы, а часто взаимное доверие друг к другу, уверенность в надежности. Деградировавшие личности, не внушающие доверия взяткополучателю, не могут создать у него такой уверенности. Поэтому их действия чаще всего не выходят за пределы откровенно примитивного покушения на дачу взятки.

Ситуационная неприспособленность, неадекватная оценка избираемых средств, а также последствий своих действий - несомненно, важные личностные признаки, но они, разумеется, не исчерпывают психологических особенностей личности взяткодателя. Дело в том, что, во-первых, модификаций взяточничества множество, а во-вторых, взяточничество как негативное социальное явление нельзя рассматривать как статическую картину - независимо (а, может, наоборот, в зависимости) от успехов борьбы с этим социальным злом. В инфраструктуре отношений по поводу взятки происходят динамические изменения, и именно в этом смысле принято говорить о том, что взятка образовала множество мутаций⁷.

Речь идет о том, что взятка вовсе не всегда, как это принято считать, является производным сложноподчиненных отношений между взяткодателем и взяткополучателем. Этот вопрос действительно не возникает, когда налицо отношения прямой служебной и производственной зависимости. Между тем положение о том, что получение взяток от лиц, зависимых по службе, - наиболее распространенная разновидность взяточничества, сегодня представляется не столь аксиоматичным. По нашему мнению, в это положение необходимо внести определенные коррективы, ибо превалирование отношений служебной зависимости со временем становится все более факультативным фактором взяточничества. Оно уже сегодня имеет тенденцию к снижению, а в ближайшей перспективе указанная тенденция (в условиях гласности, расширения демократических начал и т. п.) станет все более очевидной. Во всяком случае, по нашим данным, лишь в 54% изученных дел взятки были получены от лиц, зависимых от взяткополучателей по службе. Такая тенденция, на наш взгляд, объясняется не столько широким проникновением взяточничества во многие сферы общественной жизни, сколько изменениями профиля "услуг", определенным перераспределением интересов и потребностей, удовлетворяемых с помощью взятки, точнее, все более широким распространением взяточничества за пределами служебных отношений.

Сказанное не означает недооценки распространенности и в целом общественной опасности взяточничества, связанного с использованием служебных отношений. Наоборот, исследование характера этих отношений остается по-прежнему весьма важным, оно позволяет анализировать психологические механизмы взяточничества, без понимания которых нельзя рассчитывать на успешное предупреждение таких преступлений.

Итак, разнообразие и особенности характера "спроса" (интересов, потребностей и т.п.), с одной стороны, и дефицит возможностей - с другой, определили качественно новое распределение отношений между взяткодателями и взяткополучателями. Оно особенно наглядно, если обратиться к данным о личности осужденных за покушение на дачу взятки: среди них взяткодатели, зависимые по службе, составляют всего 13%. Полученные данные указывают на весьма симптоматичное соотношение потребностей и интересов, удовлетворяемых путем дачи взятки, где в половине всех случаев отношения между взяткодателями и взяткополучателями, как только что отмечалось, вышли далеко за пределы служебных взаимоотношений. Анализ именно этой "запредельной" сферы как раз и должен подсказать наиболее "узкие" места в деле борьбы со взяточничеством.

Несмотря на разнообразие тех или иных личностных свойств взяткодателей, все они так или иначе формировались под воздействием все более широкой распространенности взяточничества и в конечном итоге его обыденности в сознании окружающих. Иначе говоря, в этих условиях удовлетворение все более широкого круга интересов путем взятки становилось обыденным явлением, которое, в свою очередь, формировало и множило стереотипы такого рода поведения. Именно в этих условиях активизировалась и деятельность так называемых "мнимых посредников", поскольку именно "спрос" рождает "предложения". И хотя в большинстве таких сделок взяткодатели заведомо были обречены на неудачу, их исход не останавливал все новых желающих достигнуть своих целей "облегченным" способом, т.е. путем дачи взятки. В результате сложилась ситуация, когда многие взяткодатели, как показал анализ, даже не предпринимали попыток удовлетворить свои интересы (в том числе, разумеется, правомерные) легальным путем, полагая, что гораздо "проще" и "вернее" дать взятку.

Выявленная тенденция к расширению сферы взяточничества за пределы отношений служебной зависимости имеет достаточно важные социально-психологические последствия и, по нашему убеждению, не может не представлять криминологического интереса. Дело в том, что она повлекла за собой и существенное изменение в количественном распределении инициаторов взятки, - вопреки распространенному мнению оно резко изменилось в сторону увеличения числа взяткодателей, которые явились инициаторами преступных сделок, и такое изменение трудно признать неожиданным. Отсюда, конечно, не следует, что взяткополучателей нужно рассматривать в качестве "жертв" соблазнивших их взяткодателей. Это обстоятельство справедливо отмечено грузинскими исследователями, которые, правда, установили обратную картину, когда в подавляющем большинстве случаев инициаторами взятки были взяткополучатели⁸. Но независимо от точности полученных результатов обоих исследований в этой части (они по разным причинам могут и не совпадать) следует признать излишне категоричным и во всяком случае односторонним утверждение, что "на сегодняшний день основной фигурой во взяточничестве следует признать не взяткодателя и не посредника, а именно взяткополучателя"⁹.

Это утверждение, несомненно, верно в том смысле, что общественная опасность взяткополучателя - должностного лица, конечно же, выше, чем взяткодателя, и именно на этом основании уголовный закон устанавливает для него более суровое наказание. Одновременно это утверждение, по меньшей мере, криминологически неточно, ибо оно, противопоставляя "фигуры" и направляя "все острие" борьбы против взяткополучателей, невольно упускает из поля зрения повышенную общественную опасность взяточничества в целом как социального зла, носителями которого далеко не в последнюю очередь являются взяткодатели. И, наконец, говоря о "центральной фигуре", следует учитывать прежде всего те социальные, экономические и социально-психологические причины, которые привели к столь широкой распространенности взяточничества, когда оно стало явлением обыденным, с которым во многом смирилось общественное сознание, прежде всего сознание взяткодателей.

Взяточничество в чистом виде встречается, как показывает практика, сравнительно редко. Как правило, оно сопровождается (или, точнее, сопровождает) хищениями, другими должностными преступлениями, так или иначе направленными на извлечение наживы и достижение корыстных целей. Поэтому взяточникам, и в первую очередь взяткополучателям, присущи многие из тех личностных свойств, которые характеризуют психологические особенности личности расхитителей¹⁰.

Диапазон психологических качеств личности взяткополучателей достаточно широк, и во многом именно они предопределяют формы и методы, продолжительность, масштабы и другие характеристики их преступного поведения. Общими здесь являются в первую очередь негативное отношение к закону и жажда наживы, пренебрежение к моральным и нравственным нормам, сознательное культивирование безнравственных коллизий и игнорирование таких негативных последствий, как дискредитация деятельности государственного аппарата, разложение подчиненных, подрыв принципа социальной справедливости. Для взяткополучателей характерен синдром круговой поруки, протекционизм, психология потребительства, которая чаще всего превалирует над всем остальным.

Рассматривая взятку не только как источник наживы, но и как средство обеспечения или прикрытия своей преступной деятельности, они зачастую сами становятся взяткодателями, подстрекателями или посредниками во взяточничестве. По-разному относясь к совершаемому преступлению, взяткополучатели по-разному строят свои отношения со взяткодателями и посредниками, по-разному ищут способы получения взяток. Наиболее беззастенчивые наглеют и становятся вымогателями. Однако отношения, построенные на психическом понуждении взяткодателя, крайне непрочны и прекращаются, как только исчезает угроза законным интересам взяткодателя. Это заставляет взяткополучателя искать новых лиц, готовых оплатить взяткой его услуги. Взяткополучателя в этом случае уже не останавливает требование противозаконных действий. Когда же он сам не может удовлетворить интересы, то, чтобы не упустить источник наживы, обращается к другим должностным лицам, которые могут принять необходимое решение. Понятно, что такие обращения вовлекают во взяточничество все более широкий круг лиц, образующих преступные группы взяточников.

Как и расхитители социалистического имущества, взяткополучатели являются более адаптированными, чем другие категории преступников, к различным социальным ситуациям и их изменениям, тонко чувствуют меняющуюся конъюнктуру и сложноподчиненную систему отношений в учреждениях, "хорошо ориентируются в нюансах социальных взаимодействий"; они достаточно общительны и, как правило, не испытывают трудностей в установлении необходимых контактов¹¹.

В последние годы в периодической печати появилось немало публикаций, в которых раскрывается облик взяточников из числа руководителей весьма высокого ранга. Характерно, однако, что зачастую даже эта "элита" ведет себя как примитивные жулики. Уже имея значительные материальные блага, ее представители часто не брезгуют и "мелочевкой". Бесконечная алчность многих из них вмещает в себя любую наживу, и эта страсть все более приобретает патологический характер.

В самом деле, практика свидетельствует о том, что в ряде случаев у взяточников изымается такое количество денег и других ценностей, что алчность их обладателей не укладывается в обыденное понимание вещей.

При всех крайне отрицательных нравственных качествах крупным дельцам и взяточникам нельзя отказать в незаурядных организаторских способностях и других чертах личности, которые сопровождали их в прошлом часто безупречную карьеру и объективно способствовали продвижению по служебной лестнице. Как правило, по службе их вначале продвигали именно деловитость, компетентность, исполнительность и энергия. Затем эти качества уже не менее активно "работали" во зло. Создав работоспособный и спаянный (впоследствии круговой порукой) коллектив, они на фоне фиктивного внешнего благополучия широко развертывали свою преступную деятельность.

Остановимся на посредниках во взяточничестве. Как известно, появление и существование этой фигуры самым непосредственным образом связано с характером и устойчивостью отношений между взяткодателями и взяткополучателями. Как отмечает О. Э. Сокольский, там, где между последними существуют отношения служебной зависимости, посредником чаще всего становится один из взяткодателей (так, один из рабочих передает взятку прорабу от имени бригады за фиктивное и максимально выгодное закрытие наряда, за предоставление наиболее выгодной работы и т.п.). Таким посредником может выступать и должностное лицо (его действия в этих случаях дополнительно квалифицируются как получение взятки)¹².

Что же касается отношений между взяткодателями и взяткополучателями, при которых отсутствует служебная зависимость, то здесь характеристика и методы преступной деятельности посредников зависят главным образом от продолжительности деятельности преступной группы взяточников и уровня ее организованности. "Случайное участие в интересах взяткодателя в первых эпизодах, корыстное - в последующих и, наконец, перемещение на роль организатора преступления - так обобщенно можно связать длительность преступлений с характеристикой посредника"¹³. В свою очередь, "специализация" преступной деятельности посредников может указывать на сферу наибольшей распространенности взяточничества - достаточно точного барометра спроса на определенные виды "услуг".

Наиболее отрицательные личностные свойства, а также наибольшая подстрекательская активность такого рода дельцов характерны, как уже отмечалось, для преступной деятельности так называемых "мнимых посредников", использующих и крайне низкую правовую культуру взяткодателей, и порой искусственно создаваемый дефицит услуг, товаров и т. п., и отмеченную обыденность взяточничества в условиях его распространенности. Именно на этом "играют" и небезуспешно паразитируют такого рода посредники, ничем не брезгующие ради крупной наживы.

При всем разнообразии форм и методов преступной деятельности взяточников, ее неоднородности и различиях в психологических характеристиках личности преступников-взяткополучателей, взяткодателей и посредников - все они так или иначе вполне укладываются в две достаточно далеко отстоящие друг от друга типологические группы, что не исключает и существования "промежуточных" типов личности.

Первая из них, используя типологию, которую предложил М. Г. Миненок, включает в себя "последовательно-корыстный" тип личности взяточников¹⁴. Для них характерны активная и продолжительная преступная деятельность, которая наложила крайне негативный отпечаток на весь нравственно-психологический облик взяточника, где доминируют стяжательство и развращенность, сочетаемые с изощренными и циничными формами социально однородных преступных нарушений закона.

Чаще всего это достаточно опытные и последовательные организаторы преступных групп взяточников и расхитителей либо их активные участники. Их отношение к содеянному хотя и имеет те или иные психологические оттенки, но все же связано главным образом с поисками самооправдания и нравственного обоснования своих действий. К такому типу в одинаковой мере могут быть отнесены все три категории взяточников, для которых взятка - кратчайший и надежнейший путь для достижения своих корыстных целей.

Другую типологическую группу составляют взяточники "противоречиво-корыстного типа", в структуре личности которых немало положительных черт и нет ярко выраженной отрицательной, откровенно корыстной доминанты преступного поведения¹⁵. Противоречивость их характеристики проявляется в противопоставлении позитивным целям (или, по крайней мере, социально-нейтральным) избранных преступных средств. В эту группу практически не входят посредники. Здесь объединяются на общей типологической основе психологические особенности личности и взяткодателей, и взяткополучателей. Сюда, в частности, относятся не только известный тип взяткодателя - так называемого "хозяйственного преступника", который в интересах производства выбирает путь прямого и порой заведомо для него преступного нарушения закона, но и пассивный взяточник, который не в силах отказаться от соблазна.

Психологические особенности личности этого типа взяточников формируют и их субъективное отношение к содеянному. Если для первого, из этих подтипов интересы производства создают психологическое обоснование безгрешности, нежелание осознать подлинно преступный характер сделки (взятка им рассматривается как наиболее простое средство достижения "производственных" целей), то второму не хватает нравственных сил и воли отказаться от того, что само попадает в карман, и он, как правило, утешает себя тем, что об этом никто не узнает.

Таково в наиболее общей форме видение типологических решений, которые, разумеется, не претендуют на бесспорность и окончательный характер.

 

---

⁶ См.: Сокольский О. Э. Указ соч. С. 83.

⁷ См.: Волшенкин Б. В., Квашис В. Е., Цагикян С. Ш. Ответственность за взяточничество. Ереван. 1988. С. 51-70.

⁸ См.: Габиани А. и др. Указ. соч. С. 98.

⁹ Там же.

¹⁰ См.: Антонян Ю. М., Голубев В. П., Кудряков Ю. Н. Психологические особенности личности расхитителей социалистического имущества и индивидуальная работа с ними. М., 1986. С. 6-20.

¹¹ См.: Антонян Ю. М. и др. Указ. соч. С. 20, 25.

¹² См.: Сокольксий О. Э. Указ. соч. С. 85.

¹³ Там же.

¹⁴ См.: Миненок М. Н. Личность расхитителя. Криминологическая характеристика и типология. Калининград, 1980.

¹⁵ См.: Миненок М. Г. Указ. соч. С. 62.