Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПСИХОЛОГИЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ

На сегодняшний день перед сотрудниками органов внутренних дел ставятся цели, требующие современных информационных подходов к решению оперативно-служебных задач. В Программе противодействия преступлениям против жизни и здоровья человека на 2008—2012 годы, принятой решением коллегии МВД Украины от 25.07.2008 г. № 17КМ/1, актуальным и приоритетным направлением оперативно-служебной деятельности органов внутренних дел определено предупреждение и раскрытие серийных насильственных преступлений против жизни и здоровья человека.

В частности, п. 4.22 этой Программы предусматривает привлечение к работе по раскрытию насильственных преступлений против личности специалистов-психологов для изучения материалов уголовных дел и составления психологического профиля предполагаемого преступника.

Современная криминалистика наряду с юридическими и специальными знаниями предусматривает обязательное применение в процессе раскрытия и расследования насильственных преступлений передовых достижений психологической науки. Данный подход основывается на учете психологической основы поведения человека как живого существа и субъекта социальных отношений в среде себе подобных.

В современной криминалистике (равно как и в теории и практике оперативно-розыскной деятельности) активно применяется метод психологического портретирования.

Метод психологического портретирования в правоохранительной практике — метод определения индивидуально-психологических особенностей и особенностей поведения объекта оперативного внимания путем составления психологического профиля (далее — ПП).

При разработке ПП лица, совершившего конкретное насильственное преступление, особенно в условиях неочевидности, особое место занимают причинно-следственные связи в его преступном поведении. В таких случаях при психологическом изучении личности предполагаемого преступника обязательно исследуется, что послужило поводом к возникновению насильственно-преступного поведения и что было первично — насильственно-преступное поведение (провокатор) или сам поступок (акт насилия).

Основные позиции, подлежащие экспертному изучению при проведении исследования личности предполагаемого серийного преступника (убийцы, насильника, маньяка), выносятся на рассмотрение эксперта в виде установочных вопросов или предположений, входят в структуру психологического портрета и в обязательном порядке фиксируются в постановлении о назначении экспертизы или в техническом задании. В аспекте рассмотрения и анализа при составлении ПП предполагаемого преступника их принято именовать маркерами.

К основополагающим маркерам, из которых состоит информационное обеспечение разработки ПП предполагаемого преступника при раскрытии серийных насильственных преступлений, относятся:

- вопросы, возникающие в рабочем порядке при воспроизведении или реконструкции преступного события, а также при установлении во время расследования вероятного мотива преступного деяния;

- отдельные аспекты, характерные особенности, отличия или социальные нюансы окружающей среды, имеющие определенное отношение к преступлению;

- особенности социокультурной среды в месте совершения преступления;

- географические, топографические, климатические, часовые и сезонные особенности совершения преступления;

- отдельные элементы виктимологической предиспозиции в поведении жертвы;

- конкретные обстоятельства преступления, имеющие вероятностный или ирреальный характер;

- отдельные компоненты предполагаемых (воображаемых) логических цепей при формировании рабочих версий;

- вероятные элементы преступной предиспозиции в поведении преступника;

- ведущие мотивы, влечения, провоцирующие насильственное поведение, факторы предполагаемого преступника;

- качественные и количественные показатели личностных особенностей предполагаемого преступника, наиболее присущие реальным обстоятельствам и обстановке насильственного преступления;

- наличие или отсутствие патологических признаков в поведении, психике или социальном общении предполагаемого преступника;

- динамика качественных и количественных изменений в поведении, психике или социальном общении предполагаемого преступника;

- социальные, социально-психологические, индивидуально-психологические, психофизиологические, морфологические и функционально-биологические основы возникновения и развития преступной мотивации предполагаемого преступника.

Следует отметить, что проблема качественного и эффективного расследования многоэпизодных насильственных преступлений (в том числе серийных преступлений, к которым относятся убийства и изнасилования, а также их сочетания) сохраняет свою актуальность и значимость. Это обусловлено как неуклонным ростом такого рода правонарушений, так и трудностями в понимании зависимости между имеющейся следовой информацией и комплексной характеристикой личности искомого лица [7]. Факультативные сложности расследования таких преступлений обусловлены человеческим фактором (слабая подготовленность оперативных и следственных подразделений, недостаток кадрового обеспечения и т. д.) [8]. В случаях внешне немотивированных в привычных для правоохранителей логических цепочках мотиваций серийных преступлений влияние указанных негативных факторов возрастает в несколько раз [12].

Достаточно привычным стало отнесение содержательной стороны разрешения указанной проблемы к понятию «психологический профиль» [5]. Однако, как свидетельствует опыт авторов, существующие тенденции придания ПП статуса панацеи оказываются нерациональными, а иногда и напрасными. Кроме того, это приводит к формированию ряда последствий, часть которых является негативной.

Данная статья, обобщая опыт работы в указанной области, посвящена рассмотрению некоторых теоретических и прикладных проблем, которые объективно тормозят научно-практическую работу по разработке эффективных, релевантных и качественных ПП.

Наиболее значимыми являются теоретико-методологические сложности, основная суть которых может быть сформулирована весьма просто: на сегодняшнем уровне развития науки нет единой удовлетворительной теории о взаимосвязи поведения (более узко — криминального поведения) лица и данных об оставленной им следовой информации на месте происшествия с фенотипическими описаниями внешности, социально-демографическими сведениями о привычном образе жизни и деятельности (в том числе и профессиональной), психологическими паттернами поведения (эмоциональное реагирование и когнитивный стиль), криминологическими указаниями о причинах, условиях и наиболее типических приемах преступного поведения и т. д.

Очевидными следствиями этого являются:

- методологически — отсутствие адекватного и результативного подхода к обнаружению, описанию и фиксации релевантной информации на месте происшествия, из материалов уголовного дела, в частности протоколов судебно-медицинских исследований, данных других экспертиз, сведений о потерпевших лицах с целью формирования ПП;

- организационно — отсутствие методической системы подобного рода исследований, соответствующего структурного подразделения, органа подготовки специалистов и их научно-методического обеспечения (включая сопровождение и консультирование);

- методически — отчетливая тенденция к экстенсивному типу исследования проблемы ПП, где, с одной стороны, формируются локальные подходы с «разукрупнением», следствием чего стало выделение отдельно от многоэпизодных серийных преступлений, разграничение корыстных и сексуальных серий и т. д. (если исследования будут развиваться интенсивным путем с возможностью дальнейшей интеграции полученных данных в единую систему, эту тенденцию можно считать в целом положительной). С другой стороны, такое состояние дел привело к «растаскиванию» проблемы составления ПП по отдельным научным направлениям, в результате чего, например, криминологи пытаются обобщить отдельные, разрозненные данные [1; 14] вне дифференциации возможностей и компетенции правоохранительных органов и экспертов в области криминальной психологии и психиатрии. Тем временем психиатры-клиницисты [17] видят решение проблемы в углубленных клинических, физиологических и биохимических исследованиях вне учета специфики расследования многоэпизодных и серийных преступлений. Одновременно с «растаскиванием» проблемы ПП по научным направлениям происходит и межведомственное ее «размывание», в силу чего специалисты одних ведомств дублируют работу других, попросту не владея полной информацией и утрачивая единство методологического подхода, а в перспективе — возможность интеграции данных в методику.

Невозможность формирования единой теории и методологии психологического портретирования обусловлена онтологизацией ПП в соответствии с принципом неопределенности Гейзенберга [19], согласно которому ПП является компетенцией одновременно и юристов, и лиц, обладающих специальными знаниями. Следовательно, он не может быть однозначно и уверенно определен одновременно в этих двух областях знания. В каждый конкретный момент времени ПП можно определить либо в рамках юридической парадигмы знания — как источника сведений о лице, совершившем преступление, либо в рамках парадигмы специальных знаний — как результата системного анализа имеющегося комплекса информации относительно преступления (следовой информации, картины места происшествия, способа, мотива, сведений о жертве и т. д.), позволяющего перейти к отображению поведения искомого лица, а далее к наиболее вероятному описанию тех его характеристик, релевантных для розыска и изобличения.

Подход с учетом общенаучных закономерностей позволяет адекватно оценить сложившуюся ситуацию, в которой:

- не сформировано единое терминологическое пространство, позволяющее специалистам различных областей знаний отчетливо понимать работу друг друга и с необходимой точностью локализовать ее в рамках изучаемой проблемы. На сегодняшний день отсутствует не только унифицированное понимание содержания понятия ПП, как это тщательно проанализировано в работе С.В. Страховой [14], но и само понятие не имеет устойчивого наименования, существуя как феномен в понимании Г. Шпета [18], то есть как эмпирический, чувственно воспринимаемый объект, связанный с обозначаемым не в акте мысли, а в акте восприятия и представления. Такое существование понятия ПП вне контекста (учитывая, что свойства именуемого феномена не меняются от использования его названий в научной или бытовой сфере общения) на данном этапе скорее деструктивно;

- нет и (как становится ясно из вышеизложенного) не может быть унифицированного методологического подхода к формированию ПП, поэтому значимым является отсутствие минимально необходимого перечня исходных данных, необходимых для разработки ПП;

- не достигнуто согласие относительно необходимых исходных данных для формирования ПП. Так, А.Н. Васильев (1963 г.) указывал, что для описания взаимосвязи эмпирических данных между способами убийств, их мотивами и типами преступников необходим анализ судебно-медицинской документации, личности жертвы и способа убийства [9], оставляя тем самым «за бортом» существенный информационный массив. Уже в 1979 году Б.Ф. Водолазский указывал, что следовая информация на месте происшествия представляет собой «овеществленную психологию участников расследуемого события» и при этом содержит данные о потребностях преступника и способе их удовлетворения, о цели и мотивах, о способностях, профессиональных навыках и умениях, о психическом состоянии преступника [6]. Е.Е. Центров (1988 г.) считал, что типовые версии о мотивах преступления и преступнике могут быть разработаны на основе анализа данных с места происшествия, сведений о жертве и способе причинения ущерба, включая при этом в понятие способа и данные судебно-медицинского исследования [16]. Последнее отражает достаточно часто упоминаемую в литературе точку зрения специалистов ФБР, которые источниками исходной информации считают данные осмотра места происшествия, судебно-медицинского исследования и сведения о жертве [4]. И.В. Усанов (2010 г.) считает, что специалисту необходимо предоставлять фотографии места происшествия (отдельно фотографии ран, жертв с разных позиций и под разными углами); материалы вскрытия; план перемещений жертвы до ее гибели, данные о месте жительства, учебы/работы и т. д.; сведения о личности жертвы; информацию о картине преступления и механизме содеянного [15]. Не вдаваясь в глубокий анализ, следует отметить, что в приведенном перечне часть пунктов дублирует друг друга. Кроме того, как свидетельствует практика и личный опыт авторов, никакие фото-, видео— и текстовые описания места происшествия, картины преступления, причиненных ран и т. п. не заменят личного присутствия специалиста по составлению ПП на месте происшествия. На сегодняшнем уровне развития теории ПП описанное положение вещей закономерно. Частично эту проблему предлагается разрешить путем представления двух принципиально различных разновидностей ПП (о которых речь пойдет далее), для каждой из которых имеется свой набор исходных данных;

- отсутствует конвенция между юристом и специалистом (фактически между заказчиком и исполнителем) относительно перечня характеристик искомого лица, указываемых в итоговом документе. Общее и различия в приводимых перечнях содержания ПП обобщены С.В. Страховой (2010 г.), правда, без выделения специализации автора: криминалистика, психология и т. д. [14]. Следствием этого является неопределенность проводимых эмпирических исследований как относительно отбора, анализа и синтеза исходных данных, так и относительно предлагаемых различными исследователями конечных результатов. Кроме того, как показывает практический опыт, необходимо дифференцировать ПП по предназначению, модифицируя его содержание. Так, ПП для целей подворного обхода должен включать как релевантные психосоциальные, так и ретроспективные характеристики, а также примерный «опросник», на базе которого проводится беседа. В то же время ПП для работы с архивными делами включает не только более полный перечень характеристик, но и определенную «матрицу» учета/ поиска. ПП для следователя должен включать рекомендации по проведению допроса;

- присутствует практическая неприменимость ряда известных ПП по конкретным преступлениям в силу их «крена» либо исключительно в психологическую сторону с преимущественным описанием возможных психологических характеристик, мало пригодных для целей розыска и изобличения (например, указание, что искомое лицо относится к типу возбудимых психопатов, никак не ориентировало розыск, учитывая тот факт, что по данным Ю.М. Антоняна [3], около 70 % осужденных за убийство имеют возбудимые черты характера вплоть до не исключающих вменяемости аномалий личности), либо исключительно в криминологическую сторону с описанием возможных правонарушений искомого лица в прошлом, что не вносило ничего нового, так как существующая методика расследования предполагает включение в анализ сведений о деятельности ранее судимых лиц.

Исходя из вышеизложенного, логичным представляется разделение ПП в соответствии с компетенциями, что позволит не только четко обозначить место каждого исследования в общем стремлении к построению методик формирования

ПП, но и определить приоритеты исследований. В дальнейшем указанная деятельность позволит сформулировать однозначный понятийный аппарат и в последующей перспективе оптимизировать методологические подходы. В конечном итоге это позволит вплотную приблизиться к созданию действенных и эффективных методик составления и разработки ПП по конкретным уголовным делам.

В этой связи данная работа, кроме постановки проблем и предложения путей их устранения, частично решает вышеуказанные задачи. Исходя из существующего разделения знаний, предлагается дихотомическая дифференциация подходов к составлению ПП применительно к практике расследования преступлений. При этом юридической сфере знания соответствует дедуктивно-криминологический ПП, а сфере специального знания — индуктивно-психологический.

Дедуктивно-криминологическим ПП предлагается называть описание фенотипических, социально-демографических, психологических, криминологических и иных криминально-релевантных черт неизвестного преступника на основе анализа статистических данных о взаимосвязи между параметрами правонарушения и обобщенными характеристиками лиц, совершивших подобные правонарушения.

Этот вид ПП формируется математическим моделированием на основе баз данных о преступлениях и может быть ограничен только отсутствием необходимого массива первичной информации (например, в случае исключительно редких, эксквизитных правонарушений, где отсутствует статистически достоверный объем сведений об аналогичных преступлениях). Дедуктивно-криминологический ПП представлен в наиболее завершенном виде известными «таблицами Видонова» [13], а также в различных руководствах по распространенности тех или иных параметров преступника в определенной выборке [10]. Несомненно, что такого рода ПП могут быть разработаны практически для любого вида-рода правонарушений, в том числе и не для многоэпизодных. Представляется, что дедуктивно-криминологический ПП является неотъемлемой частью типовых версий [11], на что и указывали Н.А. Селиванов и Л.Г. Видонов [13]. Очевидно, что в практическом применении такая разработка под силу оперативному работнику и следователю, обученным обращению с соответствующими справочными материалами.

Индуктивно-психологическим ПП обозначим комплексную модель лица, вероятнее всего совершившего данное правонарушение, сформированную на основе анализа результатов его деятельности, зафиксированной в следовой информации на месте происшествия и на теле жертвы, и взаимодействия с потерпевшей стороной (включая сведения о личности жертвы), обстановки на месте происшествия, а также иных релевантных данных, зафиксированных в материалах дела.

Как следует из приведенного определения, исходной базой для построения и разработки индуктивно-психологического ПП являются комплекс сведений относительно конкретного правонарушения, специальные знания и опыт сведущего лица в области криминальной психологии и психиатрии. Индуктивно-психологический ПП более релевантный, чем дедуктивно-криминологический ПП, так как индивидуализирует искомое лицо независимо от характеристик лиц, совершивших аналогичные, но все же не данное преступление. Индуктивно-психологический ПП требует не математического моделирования, а формируется на общеметодологическом (восхождение от абстрактного к конкретному и исчисление множеств) и на конкретно-научном (переход от результатов деятельности к описанию искомого лица) уровнях. В определенной мере исходными информационными базами в этом случае можно считать типологические описания наиболее характерных преступных личностей [2].

Выделение дедуктивно-криминологического и индуктивно-психологического ПП представляет собой взаимодополняющую операцию, в которой результаты, полученные одним подходом, уточняются и дополняются другим, что повышает результативность и эффективность работы по розыску и изобличению преступника.

Такого рода разделение ПП дает возможность наметить основной комплекс организационных мероприятий и разработать их содержательное наполнение, конечная цель которых — построение двух методик формирования ПП: следственной и экспертной. Основным ближайшим направлением организационно-методической работы можно считать создание единого информационного пространства, для чего необходимо:

- формирование понятийного аппарата и принятие его в качестве прецедентного текста, что достигается в рамках работы рабочей группы и последующей конференции специалистов;

- констатация выделенных парадигмально-методологических подходов с последующим формированием единого понятийного поля на соответствующем уровне профессионального сообщества, в том числе и в рамках конференции;

- выделение данного направления исследований как приоритетного междисциплинарного с координацией исследований на уровне межведомственной (МВД-МОНМС-МЮ) рабочей группы на базе МВД.

Список использованной литературы

1. Александренко Е.В. Анализ особенностей совершения и расследования преступлений серийных сексуальных убийц / Е.В. Александренко // Криміналістичний вісник. — 2010. — № 2 (14). — С. 88—96.

2. Антонян Ю.М. Особо опасный преступник / Ю.М. Антонян. — М. : Проспект, 2011. — 312 с.

3. Антонян Ю.М. Психология убийства / Ю.М. Антонян. — М. : Юристъ, 1997. — 304 с.

4. Ахмедшин Р.Л. Криминалистическая характеристика личности преступника : авто— реф. дис. на соискание науч. степени докт. юрид. наук / Р.Л. Ахмедшин. — Томск, 2006. — 48 с.

5. БаронинА.С. Психологический профиль убийц: пособие по криминальной психологии и криминалистике / А.С. Баронин. — К., 2001. — 176 с.

6. Водолазский Б.Ф. Психология осмотра места происшествия : учеб. пособ. / Б.Ф. Водолазский. — Омск : НИИ и РИО Омской высшей школы милиции МВД СССР, 1979. — 43 с.

7. ГрановскийГ.Л. Некоторые теоретические положения трассологической идентификации личности / Г.Л. Грановский // Криминалистика и судебная экспертиза. — 1964. — Вып. 1. — С. 144—151.

8. Коврижных Б.Н. Анализ недостатков предварительного следствия по приостановленным делам о нераскрытых убийствах / Б.Н. Коврижных // Криминалистика и судебная экспертиза. — 1964. — Вып. 1. — С. 48—54.

9. Криминалистика : учебник / [отв. ред. А.Н. Васильев]. — М. : Изд-во МГУ, 1963. — 620 с.

10. Криминалистика : учебник / [под ред. Е.П. Ищенко]. — М. : Юристъ, 2000. — 751 с.

11. Колесниченко А.Н. О системе версий и методике их построения / А.Н. Колесниченко, Г.А. Матусовский // Криминалистика и судебная экспертиза. — 1970. — Вып. 7. — С. 7—13.

12. Расследование многоэпизодных убийств, совершенных на сексуальной почве / [под ред. А.И. Дворкина]. — М. : Экзамен, 2003. — 416 с.

13. Селиванов Н.А. Типовые версии по делам об убийствах : справоч. пособ. / Н.А. Селиванов, Л.Г. Бидонов. — Горький, 1981. — 56 с.

14. Страхова С.В. Типова психолого-криміналістична модель особистості злочинця, що вчинив убивство з особливою жорстокістю / С.В. Страхова // Криміналістичний вісник.— 2010. — № 2 (14). — С. 36—46.

15. Усанов И.В. Выявление и изобличение лиц, совершивших серийные убийства на сексуальной почве: учебно-методическое пособие / И.В. Усанов. — М. : Юрлитинформ, 2010. — 144 с.

16. Центров Е.Е. Криминалистическое учение о потерпевшем : монография / Е.Е. Центров. — М. : Изд-во МГУ, 1988. — 160 с.

17. Чуприков А.П. Сексуальные преступления / А.П. Чуприков, Б.М. Цупрык. — К., 2000. — 180 с.

18. Шпет Г.Г. Сочинения / Г.Г. Шпет. — М. : Правда, 1989. — 608 с. — (Сер.: Из истории отечественной философской мысли).

19. Шредингер Э. К принципу неопределенностей Гейзенберга. Избранные труды по квантовой механике / Э. Шредингер. — М. : Наука, 1976. — С. 210—217.