Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПСИХОЛОГИЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ

Психологические основы предъявления для опознания и предварительного допроса перед проведением данного следственного действия, тактические и психологические приемы излагаются в литературе безотносительно к процессуальному положению основных субъектов предъявления для опознания. У следователя должна быть возможность применять различные тактические и психологические приемы для различных категорий лиц. Психологические приемы, применяемые в отношении лиц, имеющих определенный процессуальный статус (свидетель, потерпевший, обвиняемый, подозреваемый), имеют различия. В связи с этим представим некоторые психологические рекомендации при проведении предъявления для опознания.

Когда опознающим при предъявлении для опознания будет выступать свидетель, то допрос свидетеля можно провести безотлагательно. Следователю необходимо при предварительном допросе выяснить, к какой категории очевидцев преступления относится данный свидетель. А.М. Алексеев разделяет свидетелей-очевидцев на две категории: лица, воспринимающие происшествие или преступление и не осознающие их как таковое; свидетели, которые в момент происшествия оценивают его адекватно происходящему [1]. При этом необходимо учитывать, что отдельные свидетели-очевидцы, осознавшие в момент восприятия характер происходящего, могут утверждать, будто они не понимали, что происходит. Мотивами такого поведения могут быть либо желание устраниться от необходимости давать показания изобличающего характера, либо иные побуждения. Но, по мнению П.И. Зинченко, возможно и продуктивное непроизвольное запоминание. Вся полученная информация фиксируется в памяти субъекта. Надо лишь уметь применять психологические приемы для извлечения ее из недр памяти. А.М. Алексеев утверждает, что в абсолютном большинстве случаев при непроизвольном запоминании фиксируется то, что вызывает вопросы, недоумение, удивление, что представляет препятствие, задержку, указывает на наличие задачи, которую нужно осмыслить, решить. Лучше запоминается все странное, необычное, непонятное, что не укладывается в рамки машинально протекающего восприятия. То, что протекает автоматически и схематично, в порядке фиксированных установок воспринимается, запечатлевается и воспроизводиться значительно хуже [2]. Многими авторами предлагается при подготовке к предъявлению для опознания обязательно проверять способности опознающего лица к опознанию в данный момент, а также проводить эксперименты по обучению опознающего процессам анализа объекта. Большую помощь, как считает A.B. Дулов, в проведении таких экспериментов и в усилении аналитических способностей опознающего может оказать такое приспособление, как фоторобот. Эти эксперименты развивают у опознающего способность более углубленного анализа объекта при его действительном восприятии в процессе опознания, проведения синтеза отдельных элементов объекта для получения правильного вывода об опознании [3]. По мнению А .Я. Гинзбурга, для того чтобы помочь свидетелю описать внешность человека, следователь может использовать средства наглядной демонстрации: рисунки, диапозитивы с изображением отдельных частей лица человека, цветовые таблицы, компьютерные, композиционные портреты [4]. Полагаем, что нельзя перегружать память будущего опознающего, так как новая информация значительно искажает тот образ, который хранится в памяти опознающего. Кроме того забывание нередко выражается в замене того, что запомнилось, чем-либо сходным с ним, а это может привести к ошибочному узнаванию. Для оживления памяти свидетеля у следователя может возникнуть желание помочь припомнить прошлые события с помощью сходных или опорных объектов. Полагаем, что делать этого не нужно в силу того, что сходный объект при значительном сходстве с забытым образом способен заместить его в памяти.

При повторных допросах часто имеет место так называемая «репродукция воспроизведения». Свидетель воспроизводит повторно не действительно наблюдавшиеся события, а пересказывает свои сообщения, сделанные при первом допросе. В этом случае используются те же фразы и выражения, та же последовательность, что и при первом допросе. Свидетель старается припомнить не реальные события, а содержание своих прежних показаний5. Не рекомендуем при повторном допросе предъявлять для оживления памяти протоколы прошлых допросов. Ознакомление с прежними показаниями может снизить достоверность результатов предъявления для опознания, так как при опознании выбор объекта происходит по мысленной модели, по образу, сложившемуся в памяти в момент восприятия объекта. Напоминание опознающему содержания его прежних показаний может привести к конструированию нового образа. Это неизбежно приведет к ошибке при проведении предъявления для опознания.

По мнению В.И. Смыслова, свидетель стремится сохранить в памяти именно ту информацию, которую он считает важной, и не фиксирует кажущиеся ему несущественные сведения, хотя для расследования преступления именно последние могут оказаться наиболее важными [6]. По понятным причинам (особенно в условиях нынешнего состояния преступности) у опознающего-свидетеля может включиться психологическая установка внешнего отрицания тождества объекта, который в действительности внутренне им идентифицирован. Есть еще одна психологическая особенность, которую должен учитывать следователь, — свидетель может приписывать как положительные, так и отрицательные свойства, которых у воспринимаемого в реальности не существует. Так, свидетели с ярко выраженным упрямством и подозрительностью фиксируют данные особенности у опознаваемого ими человека значительно выше, чем те, кто не обладал ими. У людей, отличающихся малой самокритичностью и слабым проникновением в собственную личность, механизм проекции выражен более сильно. Следующей психологической особенностью, с которой может столкнуться следователь при предъявлении для опознания, является добросовестное заблуждение. В психологической науке непроизвольные ошибки или добросовестное заблуждение называют неправдой, которую следует отличать от лжи.

Выделяются две разновидности такой неправды: 1) неправда как вербальный эквивалент заблуждения; 2) неправда вследствие ограничения знаний. Безусловно, добросовестное заблуждение — это психологический феномен, состоящий в неосознаваемом заблуждении субъекта, но искренне желающего дать правдивые показания.

А.Ф. Кони считает, что человеческая память про прошествии некоторого времени от события в большинстве случаев утрачивает конкретную точность и стремится вспомнить образующие в ней пробелы представлениями, которые, будучи совершенно добросовестными, в то же время совершенно далеки от истины. В этих случаях человеческая мысль незаметно для самой себя переходит от шаткого «Так могло быть» к определенному «Так должно быть» и к положительному «Так было!» [7].

Во многих исследованиях было показано, что большинство описаний, сделанных людьми после какого-то события, при котором они присутствовали, были неточными или даже абсолютно неверными. Часто в таких описаниях добавляются или опускаются многие подробности, а действительные факты бессознательно преувеличиваются. Так, например, было обнаружено, что когда требуется узнать человека по фотографии, только треть всех испытуемых делает это правильно, еще одна треть вовсе не узнает, а остальные уверенно дают ошибочный ответ.

Активной стороной, источником получения криминалистически значимой информации выступает опознающее лицо. И чаще всего, как показывает практика, таковым является потерпевший — лицо, которому уже причинен вред. Иногда опознание подозреваемого потерпевшим (когда свидетели по данному уголовному делу не найдены или отсутствуют) — единственная возможность получения доказательственной информации по расследуемому делу. Поэтому следователю очень важно тщательно подготовить ход проведения предъявления для опознания с учетом всех психологических особенностей.

Допрос потерпевшего можно провести дважды или с некоторой отсрочкой. Большое значение имеет фактор времени. Безотлагательный допрос потерпевших о приметах преступников и разыскиваемых вещей — непременное тактическое правило выявления и закрепления сенсорных идентификационных связей. Однако с учетом явления реминисценции, т.е. улучшения отсроченного воспроизведения, весьма желательно проведение через 3-7 дней повторного, уточняющего допроса, который помогает выявлению новых признаков опознаваемых объектов.

Н.И. Гаврилова в своих исследованиях пыталась определить влияние длительности временного интервала на полноту и достоверность воспроизведения ранее запечатленного материала. Ее исследования показали, что в течение трех недель воспринятая информация сохраняется у испытуемых без заметных изменений. За исключением незначительных и несущественных неточностей, касающихся второстепенных признаков, повторные ответы опрашиваемых точно дублировали предшествующие. Характерно, что ошибки на первом опросе сохраняются и при последующих описаниях. Так, если испытуемые подверглись внушению при ответе на наводящие вопросы, то искаженное впечатление сохранилось и при повторном описании в форме свободного рассказа. Замечено, что материал, воспроизведенный на первичном допросе, подчас накладывается на реальные восприятия, и потерпевший становится не способным различать их. Следовательно, искажения, возникающие на ранней стадии следствия, могут повторяться в процессе дальнейших допросов, они довольно прочно связываются с материалом, который, как убежден потерпевший, является частью его действительных восприятий. Чтобы не побуждать потерпевшего к механическому повторению первичных показаний, исключающему их дополнение и уточнение, нельзя начинать повторный допрос с вопроса, подтверждает ли потерпевший ранее данные показания, или с предложения повторить их [8]. Проведение опознания и допрос перед опознанием для свидетеля и потерпевшего по времени могут быть различными. Допросить свидетеля и провести опознание необходимо по возможности как можно скорее, а для потерпевшего, если он пережил сильный эмоциональный шок, подвергся насилию, необходимо подождать с проведением следственных действий. Находясь в шоковом состоянии, которое мешает воспоминанию и передачи всех деталей преступления, потерпевшие в течение еще некоторого времени, пока эмоциональное состояние руководит ими, не могут дать последовательных показаний и не в состоянии адекватно оценивать ситуацию. Стабилизация воспринятого в памяти имеет временные рамки — в среднем от двух до семи дней, но не более месяца. По прошествии этого времени память может обнаруживать процесс естественного забывания. Важным моментом при восприятии объекта является эмоциональный фон, эмоциональное возбуждение, сопровождающее правовой конфликт, который протекает у участников процесса по-разному. Так, в обстановке внезапного нападения потерпевшего сковывает чувство страха. В состоянии испуга (первые 0,5-1 с) человек, как правило, не может совершить никакого произвольного движения в течение первых 1-2 мин. Проявляется воздействие испуга на все психические процессы (внимание ослаблено, способность к восприятию и запоминанию резко подавлена) [9].

Период времени, необходимый для выхода потерпевшего из шокового состояния, варьируется в зависимости от характера преступного воздействия и индивидуальных психологических особенностей потерпевшего. После этого необходимо еще некоторое время для осознания происшедшего, для организации воспоминаний в логическую схему. Здесь проявляется тесная связь памяти с мышлением. В связи с этим лицо, производящее дознание или следствие, обязано знать о ременсценции, в силу которой со временем воспроизведение иногда не ухудшается, а улучшается. Психологи объясняют это явление теорией интерференции, которая связывает забывание с невычленением следов информации побочными воздействиями.

Отрицательный эмоциональный фон при предъявлении для опознания подозреваемого потерпевшему может существенно повлиять на формирование показаний, на узнавание субъекта. Данное обстоятельство может даже повлечь отказ потерпевшего от проведения данного следственного действия. Установив наличие эмоций у потерпевшего в процессе расследования, следователь должен устранить их причину, вселить в потерпевшего уверенность, разъяснить ему полезность его участия в процессе расследования. Такие эмоции, как страх, испуг, боязнь, тревога, беспокойства связаны с опасностью наступления для лица каких-либо последствий.

Эмоциональная напряженность может являться следствием нормального волнения, связанного с осознанием привлечения к уголовной ответственности, либо пониманием необходимости дать точные показания и не допустить ошибок, либо иным проявлением внутренних переживаний, которые не образуют конфликтного поведения. С другой стороны, эмоциональная напряженность, проявляемая в невербальных средствах передачи информации, может явиться следствием дачи ложных показаний. Анализ поведения опознающего потерпевшего, его эмоциональные реакции на предъявленных лиц позволяет уличить его в неискренности, т.е. в том, что он узнал человека, однако отрицает это. Причины ложного неопознания разнообразны: это страх перед опознающим, перед возможной местью с его стороны или со стороны его близких, материальная заинтересованность (подкуп свидетеля), жалость к преступнику и т.д.

Добросовестное заблуждение может возникнуть в связи с психологическими особенностями потерпевшего вследствие грубых преступных действий. По этой причине у потерпевшего могут быть провалы в памяти относительно своих действий и действий преступника и признаков предметов. И следователю необходимо это учитывать.

Потерпевшие могут менять свои показания при предварительном допросе или после предъявления для опознания заявлять, что опознали объект ошибочно либо, наоборот, не опознали, а теперь просят повторить предъявление для опознания. Об изменениях в показаниях потерпевших говорит А.Р. Ратинов «...нужно критично относиться к изменениям показаний потерпевших, ибо, как показывает практика, в силу своего положения они особенно подвержены внушению и самовнушению. Стремясь убедить других в правоте своих слов, потерпевший несознательно усиливает аргументацию, подчеркивает отдельные положения, переходя, например, от неуверенного узнавания к категоричному опознанию» [10].

В ходе самого предъявления для опознания потерпевший скорее всего будет стараться быстрее закончить процедуру опознания. Особенно если речь идет о преступлении против личности: телесном повреждении, изнасиловании, грабеже, разбое. Однако следователю не нужно допускать при предъявлении для опознания с участием потерпевшего в качестве опознающего излишнюю поспешность и торопливость. Это может привести к неправильному узнаванию. Практически это означает, что опознающий может воспринимать предъявленные ему объекты, анализировать и делать выводы столько времени, сколько найдет нужным для получения объективного вывода. Все это следователь должен сообщить потерпевшему до производства предъявления для опознания. Необходимо помнить, что темп, ритм деятельности обычно связан с характеристиками нервной системы, как сила и подвижность. Если потерпевший относится к слабому, инертному типу, опознание следует производить в замедленном темпе [11].

Особую важность, как уже отмечалось выше, в процессе опознания объекта имеет эмоциональное состояние потерпевшего. И это относится не только к моменту самого преступления, но и к моменту проведения следственного действия. Та эмоциональная реакция, которая была вызвана у потерпевшего в момент преступления, неизбежно наступит и в момент опознания подозреваемого. Острые переживания, которые наступят ассоциативно, сужают сознание И снижают полноту и точность восприятия предъявленного объекта. Последствия стрессовой ситуации, вызванной встречей с обвиняемым или подозреваемым в качестве опознаваемого, могут в полном объеме восстановить в памяти опознающего потерпевшего событие преступления. С одной стороны, это может положительно повлиять на процедуру опознания, а с другой стороны, — стать источником домыслов и ошибок. В процессе следственного действия у потерпевшего может проявиться такая особенность, как осознание значимости своих действий, отношения к следственному действию и лицам, которые в нем участвуют.

Предъявление для опознания с участием подозреваемых, обвиняемых в качестве опознающих имеют также свои особенности. В практике предъявление для опознания, когда в качестве опознающего выступает подозреваемый или обвиняемый, встречается редко. Обычно следователь во избежание ситуаций, когда данная категория опознающих пытается скрыть свою причастность к преступлению и всячески старается препятствовать проведению предъявления для опознания, проводит очную ставку. Если же в качестве опознающего все-таки выступает обвиняемый или подозреваемый, следователь должен будет суметь спрогнозировать возможные психологические приемы, когда обвиняемый или подозреваемый умышленно не будет опознавать объект. Следователю необходимо применить психологический прием нравственно-оценочного воздействия на предварительном допросе через обращение к этическим нормам с целью вызвать критическое отношение противодействующего лица к собственному поведению. Если подозреваемый или обвиняемый выступает в качестве опознаваемого, то здесь следователь может столкнуться с проблемой, когда опознающий из-за боязни быть узнанным пытается намеренно затруднить или сорвать опознание, желая склонить опознающего к фиктивному неопознанию и т.п. На это указывают проявления внешней активности опознаваемого, которые также относятся к психологическим особенностям. При опознании это может выражаться в суетливых попытках изменить свое месторасположение среди других предъявляемых лиц, желание избежать взгляда опознающего, изменить собственное выражение лица или занимаемую позу, привычные телодвижения или обычную манеру разговора (по динамическим признакам или по голосу) либо, напротив, в стремлении смотреть на опознающего в упор угрожающим взглядом, пытаясь тем самым напугать его и т.п. Данные проявления внешней активности опознаваемого не должны остаться незамеченными для следователя, и такую информацию необходимо вносить в протокол следственного действия.

Таким образом, проведение предъявления для опознания с участием лиц с разным процессуальным положением имеют различия психологического характера.

1 Алексеев А.М. Психологически особенности показаний очевидцев. — М., 1972. — С. 8.

2 Там же. — С. 26.

3 Дулов A.B. Судебная психология. — Минск, 1970. — С. 275-276.

4 Гинзбург А.Я. Опознание в следственной, оперативно-розыскной и оперативной практике: учебно-практическое пособие. — М., 1996. — С. 21.

5 Гаврилова Н.И. О психологических механизмах формирования свидетельских показаний // Вопросы борьбы с преступностью. — М., 1984. — Вып. 40. — С. 87.

6 Смыслов В.И. Свидетель в уголовном процессе. — М., 1973.-С. 88.

7 Кони А.Ф. На жизненном пути. — Т. 11.— СПб., 1913. — С. 61-62.

8 Гаврилова Н.И. Указ. соч. — С. 87.

9 Алексеев А.М. Указ. соч. — С. 35.

10 Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. -М., 2001.-С. 231-232.

11 Васильев B.Л. Юридическая психология. — СПб., 2002,-С. 501.