§ I. Криминалистика и психология

Повседневная работа следователя невозможна без знания психологии лица, совершившего преступление, анализа его поведения в момент совершения преступления и в процессе расследования, а также без знания психологии потерпевших и свидетелей, ее закономерностей, проявляющихся при восприятии ими события преступления и в процессе расследования, психологии других участников расследования, без психологического подхода и влияния на всех участников следственных действий.

А. Р. Ратинов дал интересную разработку вопроса о том, каким должен быть сам следователь по его моральным, интеллектуальным и волевым качествам в связи с характером его работы.

Но, к сожалению, автор не избежал излишеств и сомнительных утверждений. Так, в обширный перечень обязательных качеств, которыми должен обладать следователь, он включил красноречие, назвал «наличный запас знании», которым обладает следователь (уже окончивший вуз), ничтожным умственным капиталом по сравнению с тем, что может потребоваться ему в будущем, дал рекомендацию следователю «быть предельно ясным для других».

Из тех качеств, которыми действительно должен обладать следователь, на первое место следует поставить его умение разбираться в психологии людей, владеть психологическим подходом к людям, психологическим анализом их поведения, умело н в рамках допустимости психологически воздействовать на них. Для этого необходимы знания психологии, жизненный опыт и овладение разработанными криминалистикой тактическими приемами, основанными на психологии.

Но чтобы понимать психологию людей и оказывать на них психологическое воздействие, необходимо уметь управлять и своими психическими процессами и состояниями.

В связи с этим определенные требования предъявляются к самому следователю, в частности он должен:

а) уметь сосредоточиваться на объекте исследования, быть внимательным и наблюдательным; б) путем рационального распределения рабочего времени .сохранять высокую степень работоспособности и ясность мышления, когда необходимо выполнить наиболее ответственную работу и принять решения по важнейшим вопросам; в) не падать духом при неудачах; г) не проявлять, свои эмоции и настроения во взаимоотношениях с участниками следственных действий, не поддаваться им, во всяком случае не определять ими свои отношения с людьми; д) быть примером для тех, чье поведение он оценивает сам.

Важное значение науки психологии в изучении поведения преступника и в борьбе с преступностью, специфика использования ее в указанной области привели к появлению особой отрасли науки психологии — судебной психологии. Это создает своеобразные «ступенчатые» отношения между криминалистикой, в частности следственной тактикой и тактическими приемами, с одной стороны, и общей психологией — с другой, ибо между ними находится судебная психология. Следовательно, необходимо разобраться в этих связях и определить отношения между указанными науками.

По мнению А. Р. Ратинова, «судебная психология — это наука, изучающая психические явления, связанные с участием в уголовном судопроизводстве, закономерности человеческой психики при осуществлении производства по делу о выполнении различных функций в уголовном процессе.

Судебная психология исследует пути и средства формирования и направления психической деятельности участников уголовного процесса, изучает эти психические закономерности в целях их наиболее успешного использования для решения задач уголовного судопроизводства».

Аналогично определяет судебную психологию и А. В. Дулов, как науку, изучающую особенности развития и проявления психических явлений, связанных с процессом деятельности по осуществлению правосудия.

Естественно, возникают опасения, не совпадут ли цели и методы судебной психологии и криминалистики в части использования данных общей психологии для нужд предварительного расследования, потому что назначение давно уже сложившейся науки криминалистики в том и состоит, чтобы разрабатывать научно-технические средства и тактические приемы на основе использования специальных наук, в том числе и психологии.

Если совпадут цели и методы криминалистики и судебной психологии (последней — в части предварительного расследования), то возникнут ненужные параллелизм и дублирование наряду с тем, что без должного внимания останется углубленное изучение сложных научных проблем психологии, крайне необходимых для следственной тактики, в частности по психологической диагностике личности допрашиваемого, распознаванию лжи, оказанию помощи допрашиваемым с целью восстановления в памяти забытого, которыми могла бы заняться судебная психология.

Вопрос о взаимосвязи судебной психологии с криминалистикой и о границах их компетенции беспокоит и представителей науки судебной психологии. Так, А. Р. Ратинов пишет: «Судебная психология исследует пути и средства формирования и направления психической деятельности участников уголовного процесса, изучает эти психические закономерности в целях их наиболее успешного использования для решения задач уголовного судопроизводства». И далее: «Образно и приближенно говоря, если уголовный процесс и криминалистика в основном определяют «что нужно делать» и «как это нужно делать», то судебная психология объясняет, «почему это нужно делать так».

Это сравнение дано так, будто бы судебная психология должна лишь объяснять то, что уже вошло в пауки уголовного процесса и криминалистики. В приведенном далее примере взаимоотношений криминалистики с судебной психологией в процессе следственного эксперимента А. Р. Ратинов характеризует их более правильно. Он пишет, что криминалистика дополняет процессуальный порядок эксперимента «детальными рекомендациями о приемах производства различных видов эксперимента, о достижении максимального сходства условий и обстановки эксперимента с проверяемым событием, о подборе и порядке участия в этом действии тех или иных лиц. Судебная психология применительно к данной ситуации указывает, какие именно факторы могут влиять на возможности человека видеть или слышать происходящее, как обеспечить сопоставимость условий восприятия, почему отрицательные результаты эксперимента нужно оценивать с учетом различий в психическом состоянии человека в момент происшествия и при производстве опытных действий и так далее».

Такую судебную психологию можно положить в основу разработки тактических приемов, но будет ли она именно такой — это покажет будущее, когда судебная психология сформируется окончательно.

Наиболее важными и сложными во взаимоотношениях следователя с участниками следственных действий, когда, как показывает практика, возникает необходимость в применении тактических приемов, являются следующие сферы:

а) формирование психологического контакта следователя с участниками следственных действий;

б) криминалистический анализ показаний участников следственных, действий;

в) оказание помощи лицам, дающим показания, с целью восстановления в памяти забытого и правильного воспроизведения воспринятого;

г) преодоление позиции, направленной на дачу ложных показаний, и принятие мер к получению правдивых показаний.

Этим сферам соответствуют одноименные тактические приемы.

Тактические приемы, основанные на использовании психологии, исходят от следователя и имеют цель оказать определенное психологическое воздействие на участников следственных действий.

В криминалистической литературе высказывались мнения о недопустимости какого бы то пи было психического воздействия со стороны следователя на участников следственных действий

Но прежде чем говорить о допустимости или недопустимости психического воздействия, необходимо выяснить, о каком воздействии идет речь? Даже предупреждение свидетелей об ответственности за ложное показание, предусмотренное уголовно-процессуальным законом, есть определенное угрожающее психическое воздействие; объяснение обвиняемому значения искреннего раскаяния в совершении преступления, как это предусмотрено уголовным законом, есть также психическое воздействие. Следовательно, ни о каком запрещении психического воздействия вообще в уголовном процессе не может быть речи, а необходимо различать допустимые и недопустимые формы психического воздействия.

Как известно, закон (ст. 179 УК) карает за принуждение к даче показаний путем применения угроз или иных незаконных действий. Под угрозой в данном случае следует понимать незаконные угрозы и угрозы незаконными последствиями в отличие от предусмотренного законом предупреждения об ответственности свидетелей в определенных случаях.

Что касается «иных незаконных действий», имея в виду также и действия, не совместимые с советской моралью, то о них говорится при анализе тактических приемов в гл. 1 и в настоящей главе.

Правомерное психическое воздействие отличается от незаконного психического воздействия — психического насилия — тем, что оно, по мнению А. Р. Ратинова, «само по себе не диктует конкретное действие, не вымогает показание того или иного содержания, а, вмешиваясь во внутренние психические процессы, формирует правильную позицию человека, сознательное отношение к своим гражданским обязанностям и лишь опосредствованно приводит его к выбору определенной линии поведения (добровольность выбора отличает, например, допрос, направленный на получение правдивых показаний, от домогательства признания).

При насилии же человек существенно ограничен или вовсе лишен возможности выбирать для себя линию поведения. Она предопределена альтернативой, которую ставит лицо, производящее расследование. При этом угрожающий вред становится нередко главным побудителем. Единственное средство, позволяющее избежать угрозы, подследственный видит в том, чтобы выполнить продиктованное следователем...

Наш уголовный процесс в качестве основной формы воздействия предполагает метод убеждения».

А. Р. Ратинов, безусловно, прав, что основной формой психологического воздействия при допросе на допрашиваемого является убеждение, когда в результате этого воздействия определенная позиция, взгляд, точка зрения добровольно и сознательно воспринимаются и высказываются лицом, дающим показания, как свое собственное убеждение. Разумеется, это не исключает возможности использования других форм психологического воздействия.

Во взаимоотношениях следователя с участниками следственных действий представляется допустимым использование такой формы воздействия, как сила положительного примера. По своему характеру сила примера близка к убеждению, но не прямого, а косвенного действия, когда поведение определенного лица само по себе убеждает в правильности определенного образа мысли и действий и вызывает желание следовать этому примеру.

Подобным примером для обвиняемого может быть поведение других обвиняемых, раскаявшихся в совершенном преступлении по данному делу, или пример подсудимых по аналогичному делу, заслуживших своим раскаянием снисхождение со стороны суда; для свидетеля — поведение других свидетелей, давших правдивые показания. Примером может быть и сам следователь своей объективностью, внимательным отношением к правам и законным интересам участников следственных действий.

Допустимо ли внушение? А. Р. Ратинов считает, что неприемлемо использование психического влияния на людей в форме внушения, «когда субъект принимает определенную идею без критики и следует ей автоматически».

Представляется, что все зависит от того, по поводу чего применяется внушение даже в том выражении, в каком оно охарактеризовано А. Р. Ратиновым, хотя совсем не обязательно, чтобы внушение воспринималось автоматически. Например, если свидетель или потерпевший, предупрежденный по закону об обязанности давать правдивые показания и об ответственности за ложные показания, дает об одном и том же обстоятельстве различные показания и тем самым уличается во лжи (в первом или во втором случае или в обоих), то напоминание ему об ответственности за дачу ложных показаний принимает характер внушения, которое вполне допустимо, если даже тому, к кому оно обращено, придется принять его без критики.

Характер внушения может носить и предложение свидетелям и потерпевшим, не достигшим 16-летнего возраста, говорить только правду.

Разумеется, внушение допустимо лишь в тех случаях, когда целью его является законное предупреждение или призыв к должному поведению, соблюдению установленных законом каких-либо правил, порядка. Оно недопустимо, если его непосредственной целью является получение определенных показаний или вынуждение к даче таких показаний.

Не исключена возможность эмоционального воздействия, т. е. обращения к чувствам, например, сострадания, справедливости, личного достоинства.

Положительную роль может сыграть поощрение или осуждение поведения участника следственного действия. Однако как эмоциональное воздействие, так и поощрение и осуждение во взаимоотношениях следователя с участниками следственных действий представляют собой очень тонкий инструмент, применение которого было бы не наводящим по отношению к содержанию показаний, а призывало бы к должному отношению к выполнению процессуальных обязанностей, требований нравственности и гражданственности.

В том или ином тактическом приеме могут быть применены различные формы психологического воздействия и их сочетания.

Психологическая сторона общения следователя с участниками следственных действий представляет собой психологию их отношений, и потому тактические приемы, основанные на данных психологии, так и следует именовать тактическими приемами психологии отношений.

Установление контакта следователя с участниками следственных действий, оказание следователем психологической помощи и психологическое воздействие со стороны последнего на них охватываются понятием отношений, и это не вызывает сомнений. При криминалистическом анализе показаний выявление психологической характеристики лиц, дающих показания, и психологическая оценка их показаний, где применяется сопоставление отдельных частей показаний между собой и с доказательствами, полученными из других источников, и другие методы, речь по существу идет также о психологии отношений следователя с участниками следственных действий.

Каждая из указанных сфер психологического общения следователя с участниками следственного действия — установление контакта, анализ показаний, оказание психологической помощи и психологическое воздействие, непосредственно направленное на изменение позиции допрашиваемого, — охватывалась до сих пор как бы одним тактическим приемом, хотя каждый из них является комплексом приемов, применение которых направлено на достижение тактической задачи, например формирования контакта, анализа показаний.

До настоящего времени тактические приемы, основанные на психологии, предназначались лишь для допроса и очной ставки.

Однако есть основание распространить тактические приемы по установлению контакта на все следственные действия, в производстве которых участвует не один следователь. Если в следственном действии, кроме следователя, участвуют еще понятые, специалист, не говоря уже о подозреваемом, обвиняемом, свидетеле и потерпевшем, то проблема контакта всегда налицо.

Тактические приемы криминалистического анализа показаний, оказания помощи для восстановления в памяти забытого и другие тактические приемы психологии отношений могут быть при необходимости использованы не только при допросе, но и при производстве иных следственных действий, например при предъявлении для опознания, проверке показаний на месте, где также даются показания.

Тактические приемы, основанные на использовании психологии, применяются в тесной связи между собой, и в практике они нередко сливаются. Например, в установлении психологического контакта участвует криминалистический анализ показаний, потому что путем анализа показаний выявляются позиция допрашиваемого и его психологические черты, и на этой основе проверяется ранее достигнутый контакт, предпринимаются дальнейшие меры к его формированию, укреплению, углублению.

В процессе анализа показаний возникает необходимость оказания психологической помощи для восстановления в памяти забытого и других видов помощи; тем самым анализ показаний «работает» па формирование и укрепление контакта и в то же время соединяется с задачей выяснения позиции лица, дающего показания, и с приемами психологического воздействия при необходимости изменения его позиции и т. д.

В каждом случае получения показаний необходимо установление контакта и криминалистический анализ показаний.

Оказывать психологическую помощь с целью восстановления в памяти забытого и в других целях, а также непосредственное психологическое воздействие для изменения позиции следует лишь в тех случаях, когда в них возникает надобность.

В связи с этим существует мнение, что так называемые общие тактические приемы, т. е. установление контакта и криминалистический анализ показаний, не являются тактическими приемами, а представляют собой лишь предпосылки тактических приемов, необходимые для создания условий, при которых тактические приемы применялись бы правильно и успешно. Возникает вопрос, почему создание предпосылок и благоприятных условий для психологического воздействия не могут быть сами по себе тактическими приемами? Они оказывают определенное психологическое воздействие, без которого невозможны ни контакт, ни анализ показаний. Если это ясно в отношении контакта, то не должно быть сомнений и в отношении анализа показаний.

Криминалистический анализ показаний сопровождается сопоставлением отдельных частей показаний между собой и с другими доказательствами, результаты чего видны не только следователю, но и допрашиваемому и не могут не производить на него психологического воздействия. Следовательно, как установление контакта, так и криминалистический анализ показаний являются такими же по характеру и значению тактическими приемами, как и остальные.

Тактические приемы, основанные на использовании психологии, могут неодинаково влиять на различные стороны человеческой психики. Одни из них в большей степени влияют на чувства и формируют эмоции, другие — на ум, рассудок и формируют волевые процессы. Использование различных форм психологического воздействия на душевные сферы человека определяется с учетом оценки его личности, склонностей к восприятию им тех или иных форм воздействия.

Важным, но спорным является вопрос о том, имеется ли специфика тактических приемов получения показаний в зависимости от вида расследуемого преступления, существуют ли особенности применения тактических приемов или специальные тактические приемы психологии отношений, применяемые при расследовании убийств и не применяемые при расследовании хищений, хулиганства и т. д.?

Разумеется, по делам о наиболее опасных преступлениях виновные могут более упорно уклоняться от контакта со следователем, пытаться создать конфликтную ситуацию, прибегать к провокациям и т. д., а отсюда и следователю необходимо' проявлять больше мастерства, терпения, настойчивости для достижения своих целей. Но при этом нет принципиальных особенностей в самих приемах, основанных на использовании психологии.

Получение показаний от свидетеля и потерпевшего связано иногда с эмоциями, которые у них возникали в момент совершения преступления, с их личной заинтересованностью в деле и т. д. и с содержательной стороной показаний, но от этого психологическая сторона отношений не приобретает специфику, которая не укладывалась бы в рамки общих тактических приемов. Содержательная сторона показаний — это вопрос, относящийся к методике расследования отдельных видов преступлений, и поэтому здесь он не рассматривается.