Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПСИХОЛОГИЯ ПРЕДВАРИТЕЛЬНОГО СЛЕДСТВИЯ

<…>

 …склонность показать себя в лучшем свете после совершения противоправного деяния, является защитной реакцией психики, которая, с учетом психологических особенностей личности бытового убийцы, как правило, проявляется уже после обдумывания как характера своих действий, так и наступивших от них последствий. Время, в течение которого протекает данный мыслительный процесс, зависит от самой личности, но практика показывает, что даже после того, как лицо добровольно раскаялось в содеянном, изобличило себя в особо тяжком преступлении (например, в убийстве члена семьи при отсутствии прямых очевидцев), мотиве (мотивах), обстоятельствах его совершения, местонахождении орудия преступления (выдало его), уже на последующих этапах расследования, а именно после подробной фиксации показаний подозреваемого (обвиняемого), их проверки на месте, предъявления обвинения и дальнейшего нахождения обвиняемого под стражей, спустя определенное время фигурант может заявить о своей непричастности, выдвинуть иную версию совершенного преступления, которую следователь будет обязан проверить.

Гораздо серьезнее обстоит дело, когда подозреваемый при отсутствии прямых доказательств изначально выдвигает версию о своей непричастности к совершенному бытовому убийству, однако полученные первоначальные данные свидетельствуют об обратном. В таком случае поведение фигуранта, психофизиологические реакции его организма могут послужить предметом для исследования в целях выявления лжи, фиксации этого в материалах уголовного дела наряду с совокупностью полученных доказательств, свидетельствующих о его причастности к совершенному преступлению. Помочь следствию выявить данные психофизиологические реакции подозреваемого (обвиняемого), изобличить его в даче ложных показаний может специалист-психолог.

Говоря о способах преподнесения ложной информации, ученые выделяют ложь активную и пассивную. «При активной лжи допрашиваемый стремится создать целостную псевдомодель события, увязать его элементы, выдумать причинно-следственные связи, соотнести их с определенным местом и временем. Вымышленные образы не соответствуют тем или иным критериям реальности. Если правдивые показания основаны на образах, которые несут избыточную информацию и позволяют осуществить многостороннее “вычерпывание” информации, то ложные, базируясь на вымышленной схеме, информативно ограниченны, не имеют полноты и разносторонности. Отсюда затверженность, заученность, ригидность, непластичность ложных показаний, их эмоциональная индифферентность»^[1]. Пассивная ложь заключается в умалчивании допрашиваемым той информации, которую у него пытается получить следователь.

Распознать оба типа преподнесения ложной информации следователь может самостоятельно при наличии у него определенного опыта работы с допрашиваемыми лицами, которые давали ложные показания. При проведении допросов, учитывая специфику преподнесения ложных показаний, особенно при ее активной форме, самостоятельно выявить лживость показаний не сложно. Следователь делает это путем детальной фиксации указанных показаний в протоколе допроса, досконального выяснения подробностей, вплоть до мельчайших деталей, на которые допрашиваемый мог не обратить внимания. В целях подтверждения либо опровержения ложности данных показаний целесообразно провести дополнительный допрос подозреваемого (обвиняемого), в ходе которого также возможно акцентировать его внимание на мелких подробностях, поскольку их в полном объеме (в случае их вымысла в ходе первоначального допроса) запомнить очень сложно. Данное обстоятельство зависит от интеллектуального уровня допрашиваемого лица.

При этом если подозреваемый (обвиняемый) пытается скрыть или дать ложные показания по уголовному делу, т. е. активизировать ряд психологических процессов (воображение, память), иные психологические и психофизические процессы в случае лжи не могут быть в полной мере проконтролированы лицом; напротив, их выявление будет свидетельствовать о том, что опрашиваемый говорит неправду. Детекция и фиксация данных процессов возможна только путем задействования специалиста-психолога.

Привлечь квалифицированного специалиста-психолога к проведению следственных действий, при которых производится допрос подозреваемого (обвиняемого), проверяются его показания с выходом на место происшествия, практически невозможно в небольших населенных пунктах, хотя потребность в этом определенно возникает. Помимо рассмотренных методов выявления лжи, допустима другая, не менее эффективная форма использования специальных психологических знаний в виде проведения психологической судебной экспертизы, перед которой можно поставить вопрос о том, какие психологические особенности испытуемого могут свидетельствовать в пользу достоверности его показаний, а какие - против^[2].

При расследовании бытовых убийств в ходе допроса подозреваемого (обвиняемого), свидетелей в чистом виде ложь практически не встречается, поскольку в этом не имеется никакой практической необходимости. Как правило, неправдивыми становятся отдельные обстоятельства, в связи с которыми допрашивается лицо. Говоря о неправдоподобности показаний, от лжи следует отграничивать добросовестное заблуждение допрашиваемого лица. В отличие от первой, добросовестное заблуждение происходит непреднамеренно (часто само лицо может об этом не догадываться) и в первую очередь в результате неполной или фрагментарной информации, которой обладает допрашиваемое лицо, забывания отдельных эпизодов, обстоятельств произошедшего, их содержания (например, свидетель может заблуждаться относительно описания одежды подозреваемого, потерпевшего, размерных характеристик травмирующего орудия и т. п.). Справиться с добросовестным заблуждением, устранить его последствия следователь может самостоятельно путем постановки контрольных вопросов, производства дополнительного допроса, проведения следственных действий, при которых у ранее допрошенного лица активируется долговременная память и он самостоятельно припоминает детали тех обстоятельств, относительно которых заблуждался.

Совершенно по-другому обстоит дело, когда допрашиваемое лицо намеренно искажает сообщаемую следствию информацию, т. е. говорит неправду. Ложность показаний может зависеть от различных причин. Не вызывает сомнений, что причиной дачи подозреваемым (обвиняемым) ложных показаний является желание выгородить себя, предстать перед правоохранительными органами в лучшем свете, оправдать свои действия, избежать уголовной ответственности за содеянное. В следственной практике, включающей в себя многочисленные случаи умышленного причинения смерти другому человеку на бытовой почве, полная правдивость данных подозреваемым (обвиняемым) показаний, даже при признании вины в содеянном, встречается довольно редко. Как правило, искажение фигурантом истины происходит в отношении количества причиненных телесных повреждений (в случае, если они многочисленны).

Мотивы целенаправленного искажения истины свидетелями также различны. При совершении бытовых убийств в сфере семейно-бытовых или коммунально-бытовых отношений ими могут стать, как и в случае с подозреваемым (обвиняемым), желание помочь своему родственнику, выгородить его, развернуть ситуацию деликта в свою пользу. Совершенно иные причины дачи ложных показаний свидетелями, которые не состоят с обвиняемым в родственных связях либо вовсе с ним не знакомы. В таких случаях сознательная ложность показаний может быть продиктована заведомым обвинительным уклоном намерений свидетеля (при совершении циничных бытовых убийств, например убийств малолетних, престарелых и др.), к тому же фигуранты по таким уголовным делам, как правило, находятся в период предварительного расследования под стражей. В иных ситуациях свидетель, наоборот, может дать ложные показания, опасаясь угроз от родственников лица, совершившего бытовое убийство.

Зная указанные особенности поведения допрашиваемых лиц, в том числе исходя из их возможных родственных связей с обвиняемым, следователь сможет заранее выбрать оптимальную тактику построения допроса, наметить круг вопросов, подлежащих выяснению, в том числе направленных на проверку правдивости сообщаемой информации, а также ее подробную фиксацию в протоколе следственного действия. Важно отметить, что чем более многочисленными и подробными будут запротоколированные показания допрашиваемого, содержащие признаки недостоверности, тем более информативными станут предоставленные на психологическую экспертизу материалы, а их содержание поспособствует более категоричным ответам эксперта-психолога на поставленные следствием вопросы.

Целенаправленные искажения свидетелями обстоятельств событий, в связи с которыми они вызваны на допрос, по мнению А.Р. Ратинова и Н.И. Ефимовой, могут осуществляться в формах:

« - умолчания, сокрытия, исключения из сообщения отдельных элементов описываемого события, собственных действий и действий иных участвующих лиц;

- дополнения описания вымышленными деталями или элементами, при помощи которых событию придается нужный характер и окраска;

- перестановки и смещения в описании отдельных фрагментов событий по их месту, времени, последовательности, взаимосвязи и т. п.;

- замены отдельных элементов событий иными вымышленными обстоятельствами и деталями»^[3].

Несомненно, до назначения психологической экспертизы для выяснения вопроса о том, какие психологические особенности испытуемого могут свидетельствовать в пользу достоверности его показаний, а какие - против, следователю необходимо направить на экспертизу как можно более информативные материалы уголовного дела. Анализ специальной психологической и юридической литературы позволил автору настоящего исследования сформировать некоторые рекомендации следователям, которые предлагается учитывать при расследовании бытовых убийств, в том числе при последующем назначении психологической экспертизы.

Во-первых, следователь, который как никто другой свободно ориентируется в материалах уголовного дела, при допросе подозреваемого (обвиняемого), свидетеля по уголовному делу должен постоянно выявлять нестыковки, противоречия в общей картине произошедшего события преступления. Расхождения в показаниях ранее допрошенных лиц для удобства их фиксации необходимо отдельно записывать на бумаге, после чего по окончании допроса либо в зависимости от тактики, выбранной следователем, выявленные разногласия возможно предъявить допрашиваемому в виде отдельных уточняющих вопросов. Уже на этом этапе расследования у следователя появляется возможность установить, лжет допрашиваемый либо заблуждается относительно достоверности воспринятых им событий произошедшего. Например, расхождения в показаниях ранее допрошенных лиц могут возникнуть в таких обстоятельствах, имеющих существенное значение для уголовного дела, как время появления обвиняемого (свидетеля) на месте происшествия (в квартире, на улице), количество присутствовавших при этом людей, наличие вызывающего, противоправного поведения потерпевшего и его особенностей и т. п. В случае добросовестного заблуждения показания допрашиваемого при постановке следователем уточняющих вопросов первым будут скорректированы. Свидетеля, заведомо говорящего неправду, может выдать неоднократный, неэмоциональный повтор своих предыдущих показаний, касающихся основного события произошедшего, нежелание их менять при одновременных расхождениях, неувязках в частностях, которые все невозможно удержать в голове, в случае если этому предшествовали подробные, детальные допросы. Именно поэтому для выявления и документирования ложных показаний, которым впоследствии будет дана юридическая оценка, должно предшествовать доскональное выяснение подробностей, вплоть до самых мелких деталей, даже при условии, если к этому необходимо возвращаться снова и снова.

Во-вторых, об искренности показаний может свидетельствовать эмоциональное состояние допрашиваемого. Эмоциональная насыщенность показаний, например, свидетеля, являвшегося очевидцем совершенного бытового убийства и дающего правдивые показания, отличается от той, которая сопровождает показания лжеца. Интеллектуальные усилия последнего сосредоточены на выдумывании, приукрашивании отдельных фрагментов своих показаний, не соответствующих действительности. При даче искренних показаний допрашиваемый мысленно возвращается в обстановку психотравмирующей ситуации, может произойти повторное ее эмоциональное переживание, что и находит свое внешнее выражение.

В-третьих, проявления неискренности в допросе может выдавать постоянный повтор одних и тех же выражений, порой даже отдельными фразами, их заученность. Конечно, словарный запас во многом зависит от интеллектуально-образовательного уровня допрашиваемого, его начитанности, широты кругозора. Однако проверить это следователю достаточно легко. «С показаниями, явно заученными, можно бороться следующим образом: надо прервать допрашиваемого и начать задавать ему вопросы, не имеющие прямого отношения к данному предмету и лежащие, следовательно, вне рамок им заученного; если, например, речь идет о происшествии, имевшем место вечером, можно спросить свидетеля, что он делал утром, если данное событие произошло в воскресенье, можно задать вопрос, как свидетель проводил предыдущие дни; можно также спросить, давно ли свидетель знаком с обвиняемым, как он с ним познакомился, предложить рассказать со всеми подробностями о существовавших между ними отношениях, не затрагивая лишь интересующего нас вопроса. Таким образом, между допрашивающим и свидетелем начинает налаживаться контакт, и последний начинает давать правдивые ответы, и тогда можно незаметно перейти и к интересующим вопросам»^[4].

На заученность может указывать не только повтор одних и тех же фраз, но и их содержание, явно несвойственное интеллектуальному уровню допрашиваемого, его словарному запасу, образованию, образу жизни. Ложь, скрываемая именно таким способом, особенно отчетливо видна при допросе лиц, совершивших бытовые убийства, исходя из приведенных выше их психологических особенностей. Заученность отдельных фраз может встречаться как у одного допрашиваемого лица, так и у его сообщников либо отдельных свидетелей, которые пытаются выгородить обвиняемого, помочь ему избежать уголовной ответственности.

О неискренности также могут свидетельствовать уклонения подозреваемого (обвиняемого), свидетеля от ответов либо длительное их обдумывание. При этом допрашиваемый стремится не встречаться взглядом со следователем, обратив свой взор на предметы окружающего интерьера кабинета, в свой сотовый телефон и т. п. В таких случаях лица, явно не желающие идти на контакт со следствием, стремятся поскорее закончить допрос, отвечая на вопросы, говорят, что не помнят происходивших событий, которые случились относительно недавно и которые обвиняемый не может забыть за столь непродолжительный период времени. Например, распространенными примерами «забывчивости» свидетелей при допросе по поводу обстоятельств совершенных бытовых убийств являются показания о том, что они не помнят орудия, которым обвиняемый причинял смерть потерпевшему, куда он его дел (в случае сокрытия орудия совершенного преступления), в какое время суток это происходило, кто еще при этом мог присутствовать.

Приведенные выше признаки ложности показаний относятся к вербальным формам их проявления, однако при расследовании бытовых убийств немаловажную роль в детекции лжи либо неискренности могут сыграть невербальные признаки лжи, к которым следует отнести мимику (жесты), пантомимику (позу).

«Ученые, изучающие работу мозга, выяснили, что поскольку правое полушарие отвечает за эмоциональную сферу, одна сторона лица может быть более “эмоциональной”. Так как правое полушарие управляет большинством мышц левой стороны лица, а левое - правой, ученые предположили, что эмоции должны сильнее проявляться на левой стороне. Изучая этот факт, ряд ученых предположили, что если одна сторона мимически изменяется сильнее, чем другая, это является верным признаком фальшивой эмоции»^[5].

Об открытости или, наоборот, закрытости допрашиваемого, его искренности либо намерении солгать могут говорить множество невербальных знаков: скрещивание рук, ног, наклон головы, закрытие рукой рта, лица и т. п. Невербальному способу преподнесения информации посвящено немало научных работ, которые находятся в открытом доступе, в связи с чем нет необходимости подробно на этом останавливаться.

Своевременное распознавание приведенных выше особенностей поведения допрашиваемых участников уголовного судопроизводства поможет следователю диагностировать признаки неискренности их показаний уже на начальных стадиях расследования, провести их более качественное (с точки зрения наличия психологически значимых признаков) документирование и дальнейшее направление материалов на психологическую экспертизу, что значительно сократит сроки расследования.

Говоря о специфике использования специальных знаний при даче подозреваемым (обвиняемым) ложных показаний при расследовании бытовых убийств, нельзя не упомянуть о психофизиологической судебной экспертизе с применением технического средства - полиграфа. Эксперт-полиграфолог не определяет характер данных обследуемым лицом показаний с точки зрения их правдивости или ложности, а фиксирует наличие либо отсутствие психофизиологических реакций на вопросы, которые имеют отношение к расследуемому уголовному делу. По результатам проведенного исследования экспертом-полиграфологом может быть сделан вероятностный вывод о том, что подэкспертный может обладать (или не обладать) информацией об отдельных обстоятельствах расследуемого преступления (например, вид орудия совершенного преступления, способ его дальнейшего сокрытия, характер причиненных телесных повреждений и т. п.). В условиях отрицания заподозренным своей причастности к убийству данные, полученные по результатам такого исследования, после дачи им соответствующей юридической оценки могут сформировать у следователя убеждение, что подэкспертный говорит неправду.

Следственной практике известны случаи, когда сам факт проведения в отношении подэкспертного психофизиологического исследования с применением полиграфа приводил (непосредственно по окончании исследования) к даче им признательных показаний, даже несмотря на то, что очевидцы совершенного преступления отсутствовали.

Тем не менее практика использования заключений экспертов-полиграфологов в качестве доказательств по уголовному делу уже на протяжении не одного десятка лет является весьма дискуссионной как в научных кругах, так и в сфере правоприменения, ведь даже при наличии научно разработанной методики исследования и самого передового оборудования для фиксации изменения психофизиологических реакций организма совершенно очевидно, что успешность проведения такого исследования во многом зависит от уровня подготовки самого полиграфолога. «Для неподготовленных лиц постижение новой специальности встречает ряд трудностей при освоении основ психофизиологии, психологии, криминалистики, профайлинга и других дисциплин, без которых полиграфолог не может быть полноценным специалистом. И для полиграфолога, не имеющего биологического, медицинского, психологического образования, труднее постичь те процессы в организме человека, которые протекают при тех или иных состояниях»⁶.

Приведенные методики выявления лжи невозможны без участия специалиста-психолога, результаты работы которого в большинстве случаев могут быть использованы в качестве доказательств по уголовному делу.

Библиографический список

1. Гросс, Г. Руководство к расследованию преступлений. Юридическая психология : хрестоматия / сост. В.В. Романов, Е.В. Романова. - М., 2000.
2. Енгалычев, В.Ф. Судебно-психологическая экспертиза. Методическое руководство / В.Ф. Енгалычев, С.С. Шипшин. - 1997.
3. Ратинов, А.Р. Психология допроса обвиняемого / А.Р. Ратинов, Н.И. Ефимова. - М., 1988.
4. Рзаев, Т.Ю. Современные проблемы теории и практики допроса : дис. ... канд. юрид. наук. - М., 2002.
5. Туранов, Н.А. Психофизиологические экспертизы в уголовном судопроизводстве: подготовка специалистов на основе модульных форм / Н.А. Туранов, А.Р. Поздеев // Проблемы экспертизы в медицине. - 2013. - Т. 13. - № 3.
6. Шульгин, Е.Д. Юридическая психология. Фондовая лекция по теме: «Психология допроса» / Тюмен. юрид. ин-т МВД России. - Тюмень, 2009.