Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПСИХОЛОГИЯ СУДЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

ПРАВОВЫЕ ОСНОВАНИЯ И ПРЕДЕЛЫ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ СУДЕБНО-ПСИХОАОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ В ГРАЖДАНСКОМ ПРОЦЕССЕ

§ 1. Общеправовое и специальное основания назначения судебно-психологической экспертизы

Использование судебно-психологической экспертизы в гражданском процессе для получения судебного доказательства — заключения эксперта-психолога — возможно постольку, поскольку это допускается процессуальным законом. Как известно, ч.2 ст. 49 ГПК в качестве самостоятельного средства доказывания называет заключение эксперта. Данная норма, как и ст. 74—78 ГПК, регламентирующие институт судебной экспертизы, носит родовой характер. Действующий ГПК не содержит специальных правил, регулирующих особенности назначения и производства судебно-психологической экспертизы. Вместе с тем к любому виду судебной экспертизы применимы общеродовые нормы. Руководствуясь ими, можно сформулировать общее правовое основание назначения судебно-психологической экспертизы (оно совпадает с основанием назначения судебной экспертизы как таковой). Оно определено в ст. 74 ГПК и заключается в следующем: необходимость специальных познаний в области науки, искусства, техники или ремесла — для разъяснения возникающих при рассмотрении дела судом вопросов. Применительно к судебно-психологической экспертизе требуется небольшая конкретизация, а именно: необходимость специальных познаний в области психологической науки с целью установления обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения дела судом. Названное положение и выступает общеправовым основанием назначения психологического экспертного исследования.

Однако этого еще недостаточно для назначения экспертизы в каждом конкретном случае. Возникает вопрос: как определить необходимость, потребность в специальных психологических знаниях? Чтобы ответить на него, нужно выявить специальное основание назначения данной экспертизы, которое в целом производно от научной компетенции психологического экспертного исследования, его общего предмета и которое одновременно учитывает потенциальную юридическую (доказательственную) значимость результатов психологического исследования. Учитывая названные критерии, можно дать следующее определение специального основания назначения судебно-психологической экспертизы в гражданском процессе: наличие у суда (судьи) обоснованного сомнения в способности лица (конкретного участника процесса) правильно отображать внешнюю и внутреннюю стороны событий, обстоятельств, имеющих значение для правильного рассмотрения и разрешения данного дела. При этом формула «правильно отображать внешнюю и внутреннюю стороны» имеет устоявшееся психологическое содержание, а именно: способность правильно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства, правильно запоминать и воспроизводить сведения о них, а также способность в полной мере осознавать фактическое содержание своих действий (юридически значимых) и способность в полной мере осуществлять сознательное, волевое управление ими.

Названное сомнение не должно возникать у судьи как следствие обоснованного сомнения в психической полноценности субъекта. В противном случае правильным будет назначение не психологической, а психиатрической или комплексной психолого-психиатрической экспертизы (в зависимости от особенностей объекта и целей экспертного исследования). Следует подчеркнуть, что речь идет именно об обоснованном сомнении, то есть таком, которое вызвано информацией объективного характера (сведения об определенном эмоциональном, психическом состоянии — стрессе, усталости, постинтоксикации; об особенностях психических процессов и т.п.). Конечно, на практике не всегда просто разобраться в этом и правильно определить наличие специального основания назначения психологической экспертизы. Поэтому в сложных случаях при решении данного вопроса можно было бы предложить привлекать в процесс (например, на стадии подготовки дела) специалиста-психолога. Однако проблема заключается в том, что действующее гражданско-процессуальное законодательство вообще не предусматривает участия специалиста в процессе. Общепризнанно, что это один из пробелов, который предполагается устранить в новом ГПК РФ.

Специальное основание назначения психологической экспертизы носит психологический характер, но в каждом конкретном деле существуют свои собственные обстоятельства, ориентируясь на которые суд определяет наличие данного основания. Иначе говоря, помимо оснований к назначению экспертизы (которые имеют в известной степени формализованный, обобщенный характер) существуют конкретные поводы к назначению, позволяющие определить наличие оснований. Повод — не синоним основания, он всегда индивидуален. Поводом к назначению психологической экспертизы выступает информация об определенных обстоятельствах психологической природы, которые  (обстоятельства) могут вызвать сомнение в способности конкретного лица в конкретной ситуации правильно отображать внешнюю и внутреннюю стороны обстоятельств, имеющих юридическое значение.

Естественно, исчерпывающего перечня поводов не существует. Они различаются применительно к различным видам психологических экспертиз и играют вспомогательную по сравнению с основаниями назначения роль.

Например, наличие сведений о возрасте, низком уровне психического (умственного) развития, не связанном с патологией психики, может служить поводом к назначению психологической экспертизы в отношении несовершеннолетнего субъекта процесса для определения его способности правильно воспринимать имеющие значение для дела обстоятельства, правильно запоминать и воспроизводить в речевой форме информацию о них в суде. Данные о характерологических особенностях, присущих данной личности (склонности к фантазированию, повышенной внушаемости), сведения о необычном эмоциональном состоянии в момент восприятия или нестандартности ситуации (об интенсивности раздражителя) позволяют ставить вопрос о наличии специального основания к назначению психологической экспертизы на предмет определения способности к правильному отображению внутренней и внешней стороны обстоятельств, имеющих значение для дела. Поводами к назначению такого рода экспертизы могут также выступать данные об особых условиях восприятия — например, быстротечность события, наличие помех в его восприятии, трудности выделения события из общего фона восприятия. Для назначения экспертизы как способа проверки доказательств (объяснений стороны, показаний свидетелей) поводами к назначению могут быть сведения о принципиальном несовпадении (не устранимых иными средствами противоречиях) исследуемых судом объяснений, показаний с другими доказательствами и материалами дела.

В частности, психологическая экспертиза может быть назначена судом для определения способности свидетеля правильно воспринимать факты и давать о них правильные показания. Такая возможность вытекает из п.2 ч.2 ст. 61 ГПК, которая предусматривает, что в качестве свидетелей не могут быть вызваны и допрошены лица, которые в силу своих физических или психических недостатков не способны правильно воспринимать факты или давать о них правильные показания. Для установления указанной неспособности нужны специальные знания, проведение исследования — экспертизы. По сути, ст. 61 ГПК содержит психологический критерий, хотя употребление законодателем термина «психические недостатки» может привести к неоднозначному толкованию вопроса о выборе вида экспертного исследования.

Часто понятие «психические недостатки» связывают со сферой психиатрии — как проявление патологии психики, что неверно. Во-первых, само понятие, употребленное в законе, не соответствует современному уровню развития психиатрии и психологии, не имеет адекватного психиатрического или психологического «наполнения». Следовательно, в вопросе о выборе вида экспертизы нужно исходить из анализа всего правила — в частности, из уяснения того, для какой конечной цели специальное исследование необходимо. Из ст. 61 ГПК видно, что юридическое значение имеет факт неспособности свидетеля а) правильно воспринимать интересующие суд факты и(или) б) правильно воспроизводить в речевой форме сведения о них в суде. Это обстоятельства психологической природы, которые, в принципе, компетентен устанавливать эксперт-психолог. Но для уточнения вида избираемого исследования следует учитывать генезис указанной выше неспособности, которая может быть как следствием кратко-временного психического расстройства, иного болезненного состояния, так и следствием особого психического состояния психически здорового человека. В первом случае правильным будет назначение комплексной психолого-психиатрической экспертизы (психиатр констатирует и диагностирует психическую патологию, психолог определяет, как болезненные изменения «скорректировали» общепсихологические особенности восприятия данной личности и ее способность к правильному запоминанию и воспроизведению сведений об определенных фактах); во втором случае — психологической. Далее, ст. 61 ГПК указывает также и на физические недостатки как на возможную причину неспособности правильно воспринимать факты и воспроизводить информацию о них. К таковым в первую очередь следует отнести расстройства функционирования органов чувств (сенсорные нарушения), а именно: расстройства слухового, зрительного восприятия, речи. Здесь уже одних данных о подобного рода нарушениях достаточно суду для назначения медико-психологической экспертизы в отношении свидетеля, что особенно важно, когда свидетель уникален, а объяснения сторон по поводу обстоятельств дела противоречивы. В ходе такой экспертизы медик (отоларинголог или офтальмолог) диагностирует соответствующее сенсорное нарушение, а психолог устанавливает, повлияло ли оно и каким образом на правильное восприятие интересующего суд обстоятельства и на способность лица правильно воспроизводить информацию о нем по истечении определенного времени (прошедшего с момента восприятия до дачи показаний в суде).

Заключение эксперта является, на мой взгляд, необходимым для правильного применения судом ст. 61 ГПК при решении вопроса о допуске конкретного лица в процесс в качестве свидетеля, а также для правильной оценки судом показаний свидетеля — как способ их проверки при наличии общего и специального оснований для назначения экспертизы. Кроме того, как указывалось, такая экспертиза могла бы выступать и одним из способов проверки объяснений сторон при соответствующих обстоятельствах (о них говорилось выше).

Поводами к назначению психологической экспертизы эмоциональных состояний могут быть сведения о наличии аффектогенной, стрессовой ситуации, в которой действовал субъект, совершая юридически значимые действия, сведения об иных психологических особенностях ситуации действия, а также данные о психологических особенностях личности (неуравновешенности, повышенной возбудимости, ранимости, агрессивности), данные о специфическом эмоциональном или ином психофизическом со-стоянии лица в момент совершения действия (физическая слабость, соматическое заболевание, подавленное состояние из-за психической травмы и т.п.).

Потребность в психологической экспертизе по даче «психологического портрета» личности вызывается прежде всего такой ситуацией, когда суд применяет оценочные нормы права, а оценка личности судом выступает в качестве существенного обстоятельства, подлежащего установлению по делу (дела, возникающие из брачно-семейных, в том числе родительских правоотношений). При этом оценки, даваемые психологом и судом, не подменяют и не перекрывают одна другую:

психолог дает обобщенную интерпретацию данных о личности, им установленных, оперируя при этом категориями и законами науки психологии (выявляя потребности, установки, мотивации, ведущий мотив и пр.), а суд, используя заключение эксперта как судебное доказательство, дает социально-юридическую оценку определенного субъекта гражданского процесса. Поводами к проведению данного вида экспертизы могут служить данные об асоциальном поведении лица, о непонимании или неадекватной оценке субъектом социальной значимости и сущности совершенных им действий, о несоразмерных ситуации способах действия в конфликтных ситуациях, об особенностях эмоционально-волевой сферы (агрессивность или равнодушие, апатичность, неспособность изложить мотивы поведения, кажущаяся безмотивность действий).

Поводами к назначению психологической экспертизы, связанной с выполнением человеком профессиональных функций в области управления современной техникой, являются следующие сведения:

нестандартность ситуации действия;

специфические факторы, воздействовавшие на человека в момент восприятия им определенных внешних обстоятельств и выработки решения, адекватного им (помехи, отвлечение внимания и пр.);

особенности личности и особое психофизическое или эмоциональное состояние в момент совершения действия (слабый тип ЦНС, инертность психических процессов; замедленность речи; нарушения логики воспроизведения информации, последовательности в воспроизведении информации о совершенных действиях).

Наконец, поводами к назначению психологической экспертизы по определению основных мотивационных линий личности и их иерархии можно назвать данные, вызывающие сомнения относительно мотивов того или иного поведения, необычность, причудливость мотивации, несоответствие характера поведения целям, противоречивость в объяснении причин собственного поведения и т.п. Это могут быть, например, сведения о конфликтах в семье при рассмотрении дела, возникшего из брачно-семейных отношений, о «жестком» поведении супругов, их непонимании друг друга или детей.

Как видим, поводы индивидуализируют специальное основание назначения судебно-психологической экспертизы, что помогает правильно выбрать ее вид уже на стадии подготовки дела к судебному разбирательству.

§ 2. Пределы использования специальных психологических знаний в гражданском процессе

Пределы использования судебно-психологической экспертизы очерчивают те границы, за которыми она не может иметь места. Это достаточно общая характеристика экспертизы, которая вместе с основаниями ее назначения помогает верно обрисовать сферу возможной компетенции, предупредить опасность выхода за ее пределы, а также ориентирует суд при оценке доказательственной силы заключения эксперта-психолога.

В современной литературе [1,2] выделяют три универсальных предела (критерия) использования психологической экспертизы: юридический, гносеологический и этический (или моральный, нравственный).

Юридический критерий вытекает из ст. 74 ГПК; он предполагает, что на разрешение эксперту не могут быть поставлены вопросы правового характера — их в процессе компетентен решать только суд. Вспомним, указанная статья ГПК связывает назначение экспертизы с необходимостью применения специальных знаний для установления обстоятельств, могущих иметь доказательственное значение по делу. Правоприменение также можно отнести к использованию специальных знаний, но по закону единственным субъектом, компетентным осуществлять такую деятельность в гражданском процессе, является суд. Эксперт, как содействующий осуществлению правосудия субъект процесса, по своему процессуальному статусу не вправе ни устанавливать юридические факты (факт предмета показывания), ни давать или предопределять правовую оценку выявленных им обстоятельств. Безусловно, эксперт дает (и должен это сделать) профессиональную оценку установленных им в ходе специального исследования фактов, но такая оценка есть также результат применения специальных знаний, в которых эксперт является специалистом; юридическими категориями он не оперирует. Как было показано ранее, именно профессиональная оценка выявленных психических процессов, свойств, состояний составляет главное в выводе эксперта, который выступает вовне — для суда и других участников процесса — в роли фактических данных (в смысле ч. 1 ст. 49 ГПК). Будучи принятым судом и оцененным (по правилам оценки доказательств), заключение эксперта становится средством доказывания, а содержащийся в нем вывод — доказательством искомых юридических фактов (одного из них).

Сказанное позволяет понять, почему недопустимо задавать эксперту вопросы о юридическом мотиве поведения, о вине, о дееспособности, все это правовые вопросы, ответы на которые составляют исключительную компетенцию суда. Например, при рассмотрении в суде дела об отобрании ребенка (в случае назначения судебно-психологической экспертизы) эксперту нельзя задать вопрос о том, противоречит ли интересам ребенка поведение родителей. По смыслу действующего Кодекса о браке и семье ответ на такой вопрос есть прерогатива суда, ибо является юридическим обстоятельством, входящим в предмет доказывания («интересы ребенка» — главный правовой критерий при рассмотрении и разрешении в суде споров о праве на воспитание детей). Если же эксперт предпримет попытку дать в своем заключении юридическую оценку выявленных им обстоятельств, это следует расценивать как выход за пределы его компетенции, что делает заключение порочным и не позволяет признать его судебным доказательством.

Юридические пределы использования судебно-психологической экспертизы носят константный (постоянный) характер и применимы к любому виду экспертизы.

В отличие от вышеназванного, гносеологический критерий изменчив, не имеет постоянного значения; его содержание предопределяется уровнем развития психологического инструментария, возможностями прикладной психологии. Гносеологический критерий означает, что частным предметом судебно-психологической экспертизы могут быть лишь такие обстоятельства психологической природы (процессы, состояния, свойства), которым уже дано научно адекватное объяснение и для установления и оценки которых выработаны надежные научные методики, отвечающие исходным постулатам общей психологии.

Так, пока еще преждевременно рассматривать как самостоятельную экспертную задачу установление конкретного психологического мотива (проектирование отдельно взятой установки, потребности на конкретную психологическую ситуацию действия), однако учеными уже разработаны методики выявления основных мотивационных направленностей личности, их структуры. Психологам известно, что механизм поведения человека во многом предопределен бессознательным, неосознаваемыми факторами, однако их выявление в конкретном действии — задача будущего. Поэтому установление неосознаваемых психологических обстоятельств также не может быть предметом экспертизы.

Для сравнения можно заметить: в некоторых странах (например, Германии) неоднократно предпринимались и предпринимаются попытки посредством психоаналитической экспертизы определить наличие тех или иных неосознаваемых факторов поведения. Известным примером могут служить дела о признании завещания недействительным по параграфу 2078 ГК Германии, который предполагает — для правильной юридической квалификации правоотношения — установление т.н. неосознаваемых (соосознаваемых, по терминологии некоторых немецких исследователей) ожиданий завещателя в момент составления завещания. В Германии проводились также психоаналитические экспертизы на предмет выявления паранормалъных способностей ответчика по иску об обмане.

Таким образом, гносеологический критерий, с одной стороны, сам предопределяет возможные частные предметы судебно-психологической экспертизы, а с другой — раскрывается через их систему на данный период развития психологической науки в целом.

Этический критерий также носит постоянный характер и предполагает, что предметом судебно-психологической экспертизы не могут быть обстоятельства социально-нравственной природы, моральная оценка личности. Давая психологическую характеристику личности, эксперт выявляет специфику психологических свойств и качеств, ей присущих; характеризует установки, потребности, систему ценностей, и делает это на основе знания и применения в ходе исследования психологических законов и закономерностей, методом психологического анализа структуры личности. Обобщенная психологическая интерпретация свойств личности — результат применения специальных знаний, но социальной оценки личности эксперт не дает и не вправе давать; это компетентен делать в процессе только суд. Кстати, в ряде западноевропейских стран психологический портрет личности — необходимая составная любого вида психологической экспертизы. В нашей стране долгoe время отрицалась правомерность дачи экспертом психологической характеристики личности — предполагалось, что тем самым эксперт предопределяет ее социальную оценку, что выходит за пределы специальных знаний. Такое суждение строилось на ошибочном отождествлении социальной и психологической оценки, на неразличении как методов, так и целей экспертной и судебной деятельности по даче оценки личности. Свою роль сыграла и практика, в которой встречались случаи назначения психологической экспертизы на предмет определения нравственного уровня испытуемого, его морального облика, нравственности поведения в конкретной ситуации. Конечно, ставить перед экспертом такого рода вопросы некомпетентно. И это, скорее, характеризовало уровень неподготовленности судей, весьма смутно представляющих, с какой целью возможно назначение психологической экспертизы. Именно описанная ситуация и породила потребность в формулировании рассматриваемого критерия как самостоятельного, хотя его выделение довольно условно: по содержанию он укладывается в рамки гносеологического критерия, очерчивающего компетенцию экспертизы как специального исследования.

В целом можно констатировать, что правильное понимание пределов использования судебно-психологической экспертизы помогает в надлежащей реализации на практике общеправового и специального (психологического) оснований назначения данной экспертизы.

Однако пределы применения экспертизы связаны с еще одной проблемой. Анализ ст. 74 ГПК показывает, что содержащееся в ней правило носит обязывающий характер и адресовано суду: при необходимости использования специальных знаний для установления судом интересующего его обстоятельства суд назначает (обязан назначить) экспертизу. В то же время обязывающий характер нормы относителен: ведь названная необходимость сама устанавливается судом, по его усмотрению, исходя из особенностей дела и подлежащих выявлению юридических фактов. В итоге вопрос о том, назначать или нет экспертизу, решает суд. Действующий ГПК не формулирует каких-либо конкретных условий для обязательного назначения экспертизы вообще и психологической в частности. (Для сравнения: ст. 79 УПК специально регламентирует обязательное проведение экспертизы.) Вместе с тем в психологической литературе последнего времени высказываются обоснованные суждения о том, что существуют обстоятельства, при наличии которых проведение психологической экспертизы (как в уголовном, так и в гражданском процессе) должно быть обязательным и гарантированным законом. При этом критерии обязательного назначения психологической экспертизы связываются с особенностями субъектного состава по конкретному делу. Главную роль здесь играют установленные психологией особенности личности того или иного субъекта процесса (в гражданском — стороны, третьего лица, свидетеля). Психологи полагают необходимым обязательное назначение экспертизы, когда названные субъектами процесса выступают несовершеннолетние и лица с сенсорными нарушениями (нарушениями органов чувств). В силу сугубо психологических причин все они характеризуются специфическими изменениями в течении познавательных процессов, часто — в эмоциональной и волевых сферах.

Несовершеннолетние не всегда в состоянии правильно воспринимать и представлять себе содержание и цели совершаемых ими (или другими лицами) действий, соотнести с ними свое волеизъявление, полностью предвидеть последствия конкретных действий, правильно воспроизвести в речевой форме информацию об интересующем суд обстоятельстве — в виде показаний в суде. Именно возрастные особенности формирования и развития психической деятельности таких субъектов обусловливают необходимость участия эксперта-психолога в процессе. Представляется, что на практике такая экспертиза чаще всего может быть назначена в отношении несовершеннолетних свидетелей (на предмет правильности восприятия обстоятельств, имеющих значение для дела, правильности запоминания и воспроизведения информации о них в суде). С юридической точки зрения, она выступает одним из способов проверки доказательства (показания). Такое же значение имеет экспертиза в отношении субъектов процесса, страдающих определенными сенсорными нарушениями (например, органов зрения). (Характеристика такого вида экспертизы дана выше.) Сенсорные недостатки порождают индивидуально-психологические особенности, которые оказывают существенное влияние на качество и функционирование психической деятельности. Психологическая экспертиза позволяет установить специфику познавательных процессов, компенсаторные свойства других, полноценных, органов чувств, степень владения словесной или иной (дактильной, жесто-мимической) речью и ряд других психологических об-стоятельств.

И вновь отметим для сравнения: за рубежом юристами уже признана необходимость участия в процессе эксперта-психолога, если одним из субъектов процесса является лицо с нарушением слухового восприятия. При рассмотрении судом гражданских дел полагают обязательным назначение медико-психологической экспертизы для получения необходимого доказательства при установлении судом того обстоятельства, насколько лицо с тем или иным сенсорным нарушением (сторона в процессе) способно к заключению сделки, выполнению договоров, а также при определении полноценности (или деформированности) завещательной способности. Думается, изучение подобного опыта было бы небесполезным и для нас.

В рассматриваемом контексте следует различать обязательность назначения и принудительность проведения экспертизы: это не синонимичные в юридическом смысле понятия. Обязательное назначение еще не предполагает возможности принудительного проведения экспертизы (в тех случаях, например, когда предполагаемый испытуемый не желает подвергнуться психологическому обследованию). Более того, принудительное проведение психологической экспертизы вообще недопустимо.

Возможен вопрос: как же тогда обеспечить реализацию обязывающей нормы о назначении экспертизы, если таковая будет установлена в ГПК, а лицо отказывается от ее добровольного проведения? Думается, при ответе следует исходить из следующих положений.

С одной стороны, обязательность назначения экспертизы предполагает, что без ее проведения определенное обстоятельство не может быть установлено или признано доказанным. Норма об обязательном назначении адресована суду и регламентирует его должное процессуальное поведение при определенных в норме обстоятельствах. Такая норма не может быть обращена к другим участникам процесса, в том числе потенциальным испытуемым. С другой стороны, возможна ситуация, когда суд реализовал норму об обязательном назначении экспертизы, но ее проведение блокируется нежеланием лица подвергнуться психологическому обследованию. Следует ли придавать согласию лица на проведение в отношении его психологической экспертизы юридическое значение? Думается, ответ здесь однозначен: безусловно, да. Необходимо учитывать совершенно особый — по сравнению с любой иной экспертизой — объект исследования: им выступает сам человек как носитель психического, являющийся одновременно субъектом процесса, обладающим определенным правовым статусом. Вопрос о допустимости процессуального принуждения как способа обеспечения реализации нормы об обязательном назначении экспертизы есть, по сути, вопрос о допустимости ограничения прав человека, не являющихся объектом защиты в данном процессе, при осуществлении судебной защиты другого права. В самом деле, всякое психологическое исследование связано с определенным воздействием на личность, ее психику, предполагает известное вторжение в частную сферу человека, тем самым ограничивая право личности на неприкосновенность (в том числе — психическую). Поэтому такое воздействие возможно лишь с согласия самого испытуемого и в пределах, не противоречащих закону и не наносящих ущерба жизни и здоровью. Это общепризнанный подход в мировой практике. Иное означало бы, что, добиваясь установления объективной истины для защиты, например, права на возмещение ущерба, нанесенного дорожно-транспортным происшествием, мы в самом процессе судебной защиты допускаем возможность нарушения другого конституционного по уровню права: права на неприкосновенность личности.

Следовательно, необходимо юридически признать право лица на отказ от проведения в отношении него психологического (или психиатрического) обследования — как общее правило. Исключения из этого правила возможны только в отношении психиатрической экспертизы по определен-ной категории дел, они должны быть исчерпывающим образом указаны в законе с одновременным установлением процессуальных гарантий законности принуждения и гарантий соблюдения прав личности (примером может служить действующая норма ст. 260 ГПК: при признании гражданина не-дееспособным и в случае его явного уклонения от прохождения психиатрической экспертизы суд может — не обязан! — в коллегиальном заседании, с участием прокурора и психиатра, вынести определение о принудительном направлении на экспертизу). Кроме того, право на отказ обусловлено объективно — особенностями самого психологического исследования, которое строится на общении эксперта и испытуемого, и без такого контакта в большинстве случаев экспертизу просто нельзя провести.

Что происходит, если лицо — предполагаемый испытуемый — реализует свое право на отказ от психологического обследования? В такой ситуации мы сталкиваемся, по существу, с коллизией принципа объективной истины (без экспертизы нельзя установить искомое обстоятельство) и конституционного права на неприкосновенность личности. (На эту проблему обращал внимание И.Л. Петрухин — в рамках уголовного процесса). Какой здесь может быть предложен выход?

Думается, в данном случае следует руководствоваться целями и общими методами гражданского процесса: защита прав личности (а не достижение объективной истины любыми средствами) и диспозитивность процесса. Поэтому в возникшей коллизии приоритет, безусловно, должен быть отдан соблюдению прав личности. Конечно, в некоторых случаях это затруднит установление обстоятельств дела. Но нужно учитывать и другое: психологическая экспертиза обычно преследует цель выявления таких обстоятельств, которые способствовали бы наиболее эффективной защите прав и интересов самого испытуемого — субъекта процесса. Поэтому суд, безусловно, должен разъяснить цели проведения экспертизы, предоставить возможность ознакомиться с определением о назначении экспертизы (пока такого правила в ГПК нет); лицу должна быть законом предоставлена возможность обжаловать такое определение (это тоже пока лишь пожелание законодателю).

В ряде случаев при отказе лица от психологической экспертизы (что особенно может быть актуально для свидетеля) психологическое обследование личности может быть частично компенсировано психолингвистическим исследованием записанных (запротоколированных) показаний, проведением экспертизы ситуации, участием эксперта в судебном заседании. Такое участие эксперта-психолога в процессе тоже позволит получить важ-ый материал для последующей проверки судом показаний свидетеля.

§ 3. Проблемы законодательного урегулирования экспертиз психических состояний, процессов, свойств

Уже некоторые из рассмотренных выше вопросов делают понятным возникновение проблемы более детального регламентирования института судебной экспертизы в гражданском процессе. Законодательное решение ряда общеродовых проблем сыграет позитивную роль и для правильного использования на практике таких своеобразных экспертиз, как психологическая, психиатрическая, комплексная психолого-психиатрическая, — т. е. экспертиз, связанных с выявлением определенных феноменов психической природы.

В первую очередь, это необходимость урегулирования назначения и производства комплексной и комиссионной экспертиз. Действующий ГПК не дифференцирует их, хотя в ч.1 ст. 74 указывается, что «в случае необходимости может быть назначено несколько экспертов». Однако в проведении и комиссионной, и комплексной экспертизы участвуют два эксперта и более. Суд должен располагать законодательными критериями для правильного выбора вида экспертизы по формально-процессуальному признаку. Комиссионная экспертиза с участием двух и более экспертов одной специальности назначается для установления одного определенного обстоятельства (или группы обстоятельств одной природы). При производстве экспертизы эксперты вправе совещаться между собой, вправе сформулировать совместные выводы и изложить в общем заключении, которое подписывается всеми экспертами. Эксперты, которые не участвовали в формулировании общего заключения или не согласны с другими экспертами, вправе составить отдельное заключение. Такое право обусловлено тем, что устанавливаемое в ходе экспертизы обстоятельство в равной мере составляет предмет специальных знаний каждого эксперта, однако сложность исследования потребовала комиссионной экспертизы. Например, при производстве экспертизы в отношении престарелого участника процесса может быть целесообразно привлечение специалистов как в области общей психологии, так и геронтологии, специально изучающей особенности психической деятельности в пожилом и старческом возрасте.

Комплексная экспертиза назначается в случаях, когда установление определенных обстоятельств требует одновременного (на всех стадиях исследования) привлечения специальных знаний из различных отраслей знания. Здесь эксперты также могут формулировать совместные выводы, однако в случае несогласия одного эксперта с другими он не компетентен составить отдельное заключение, а вправе лишь, отказавшись подписать общее заключение, подписать только свою исследовательскую часть. Это объясняется тем, что при комплексном исследовании целостное решение экспертной задачи (ответ на поставленный судом вопрос) возможно лишь при одновременном применении различных сфер специальных знаний (например, медицины и психологии, психиатрии и психологии). Так, при необходимости определить эмоциональное состояние психопатической личности или психически больного, находящегося в ремиссии, правильным будет назначение комплексной психолого-психиатрической экспертизы, в рамках которой компетенции психиатра и психолога различаются (психиатр констатирует и при необходимости диагностирует изменения, искажения в функционировании психической деятельности, а психолог определяет, насколько конкретное состояние есть проявление общепсихологических закономерностей), но для окончательного экспертного вывода необходимы познания как в области психиатрии, так и психологии (определение того, как конкретные изменения психики повлияли на общепсихологические механизмы).

До сих пор в рамках гражданского процессуального законодательства не решен вопрос о порядке назначения судебной экспертизы, что, безусловно, необходимо сделать (тем более, что на практике и в уголовном процессе такие критерии выработаны). Необходимо указать, кому может быть поручено производство судебной экспертизы (не только экспертам соответствующих учреждений, но и иным специалистам, обладающим необходимыми познаниями для дачи заключения). Можно было бы предусмотреть и для гражданского процесса правило, согласно которому суд, при поручении экспертизы иным специалистам, обязан выяснить данные о специальности и компетенции предполагаемого эксперта. Очевидно, что назначение экспертизы производится путем вынесения определения суда, в котором указываются: фамилия, имя, отчество эксперта (или наименование экспертного учреждения); вопросы, поставленные перед экспертом; материалы (объекты), предоставленные эксперту; место проведения экспертизы (в суде, вне суда — амбулаторно или стационарно).

Думается, что лица, участвующие в деле, должны иметь право знакомиться с определением о назначении экспертизы и, при необходимости, обжаловать его — отдельно от решения суда. По общему правилу такое обжалование не должно приостанавливать производства экспертизы (за исключением случаев, когда лицо использует право отказа при назначении психологической, психиатрической или психолого-психиатрической экспертизы или когда экспертиза назначена по ходатайству обжалующего определение лица), однако признание вышестоящим судом незаконности или необоснованности назначения экспертизы «аннулирует» все возможные юридические последствия такого назначения: она должна быть признана неназначенной.

<…>