Хрестоматия по юридической психологии. Особенная часть.
ПСИХОЛОГИЯ СУДЕБНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Глава 1. Основные виды профессиональной деятельности прокурора: психологический анализ.

§ 2. Поддержание государственного обвинения в суде

После введения в действие Уголовно-процессуального кодекса РФ в общей структуре деятельности прокурора значительно увеличился «удельный вес» такого направления работы, как участие в уголовном судопроизводстве. В соответствии с ч. 2
ст. 246 УПК РФ участие государственного обвинителя является обязательным в судебном разбирательстве всех уголовных дел публичного и частно-публичного обвинения. И хотя уголовно-процессуальное законодательство в некоторых случаях допускает возможность, когда в качестве государственного обвинителя в суде выступает не прокурор, а дознаватель или следователь (ч. 6 ст. 5 УПК РФ), основной объем нагрузки здесь тем не менее выпадает на должностных лиц прокуратуры.

В соответствии с приказом Генерального прокурора РФ от 20.11.2007 № 185 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства» участие в рассмотрении уголовных дел судами является одним из важнейших направлений в деятельности органов прокуратуры. Поэтому поддержание государственного обвинения в суде по уголовным делам – первостепенная обязанность всех прокурорских работников, несмотря на существующую в органах прокуратуры специализацию, достаточно жесткое распределение обязанностей между сотрудниками.

Это положение касается также руководителей органов прокуратуры. В данном приказе Генерального прокурора РФ указывается: «Руководителям прокуратур регулярно поддерживать государственное обвинение, при этом прокурорам субъектов Российской Федерации, приравненным к ним военным прокурорам и прокурорам иных специализированных прокуратур лично поддерживать государственное обвинение по уголовным делам, вызывающим широкий общественный резонанс, не менее одного раза в квартал».

Анализируя психологические особенности деятельности прокурора в суде, большинство специалистов уделяли особое внимание обвинительной речи, ее построению и произнесению. При этом рассмотрение специфики данного вида деятельности прокурора зачастую психологическим анализом этой речи и ограничивалось.

Действительно, обвинительная речь прокурора в ходе судебных прений – наиболее яркий и наглядный элемент его работы в уголовном судопроизводстве, подобного рода публичное выступление имеет ряд существенных психологических особенностей. Однако только одними ими деятельность прокурора в судебном процессе по уголовным делам не ограничивается. Поэтому следует рассмотреть и психологические признаки других элементов его труда в этой сфере, а также общие особенности психологии государственного обвинения.

Так, деятельность прокурора в уголовном судопроизводстве объективно содержит ряд психологических сложностей, связанных с позицией, которую он занимает в уголовном процессе.
С одной стороны он выступает в качестве государственного обвинителя, осуществляя уголовное преследование в суде (п. 2 ст. 35 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации»). Следовательно, он всеми силами должен стремиться к тому, чтобы подсудимый, изобличенный в ходе предварительного следствия, в котором прокурор также принимал непосредственное участие, понес справедливое наказание. Именно в этом, казалось бы, должно было бы заключаться основное предназначение прокурора в уголовном судопроизводстве, ведущая цель его деятельности в суде.

Однако в отличие от адвоката, выступающего в процессе в личном качестве и имеющего право (и обязанность) использовать для защиты своего клиента любые законные способы и средства, прокурор в суде – это, прежде всего, представитель государства. Он обязан не только поддерживать обвинение, но также и обеспечивать его законность и обоснованность (ч. 2 ст. 37 УПК РФ). Прокурор должен сохранять объективность и беспристрастность, он не только имеет право, но и обязан отказаться от обвинения в случае, когда оно не находит подтверждения в ходе судебного следствия (ч. 7 ст. 246 УПК РФ). Данное требование закона отражается даже в формулировке деятельности прокурора в суде: он не «обвиняет», а «поддерживает обвинение», идущее не от него лично, а от органов предварительного расследования. Таким образом, получается, что «поддержание государственного обвинения не самодостаточная функция прокурора, а форма деятельности по обеспечению законности в ходе осуществления судом правосудия».

Подобного рода внутренне противоречивые требования задают двойственность ролевой позиции прокурора в суде. Он одновременно должен и выступать в качестве обвинителя, и объективно оценивать, «взвешивать» все доказательства, изобличающие преступника, своевременно отказываться от тех из них, которые не соответствуют требованиям закона. Это в свою очередь может порождать внутренний конфликт у прокурора (между ролевыми позициями «обвинителя» и «арбитра, беспристрастно оценивающего доказательства виновности подсудимого»), вызывать у него напряжение, дискомфорт, стресс.

В такой ситуации у прокурора зачастую возникает подспудное стремление отказаться от одной из позиций и полностью занять другую, следовать только лишь ее требованиям. Известно, что на практике в большинстве случаев выбирается позиция «обвинителя». В результате в деятельности такого прокурора начинает проявляться обвинительный уклон, он стремится во что бы то ни стало добиться осуждения подсудимого.

Подобная позиция избирается отнюдь не из-за злокозненности прокурора. К ней его подталкивает весь предыдущий профессиональный опыт, направленность его труда на борьбу с преступностью, а также многолетние традиции ведомства. Кроме того, ему психологически очень сложно «пойти против себя», поскольку раньше он собственноручно утвердил обвинительное заключение, одобрив таким образом работу следствия, в буквальном смысле подписавшись под ней. Не менее, если не более сложно противоречить воле начальника в ситуации, когда обвинительное заключение подписал вышестоящий прокурор.

Как справедливо отмечают специалисты, «…прокурор не должен использовать свои полномочия для оправдания следственных ошибок, для того, чтобы во всяком случае спасти «честь мундира». Вместе с тем это психологически очень сложно, требует серьезной внутренней перестройки, преодоления сложившихся стереотипов, наличия у специалиста таких качеств, как гибкость, незашоренность мышления. Указанные причины (среди прочих, непсихологических факторов) определяют широкую распространенность «обвинительного уклона» в прокурорской деятельности, несмотря на все усилия руководства Генеральной прокуратуры РФ, направленные на борьбу с этим негативным явлением.

При поддержании государственного обвинения в суде деятельность прокурора носит преимущественно индивидуальный характер. На первый взгляд может показаться, что это не так. Прокурор в ходе судебного процесса активно взаимодействует с судьей, адвокатом, подсудимым, потерпевшим, свидетелями, другими участниками судопроизводства. Кажется, будто он работает в одной «команде» с другими профессиональными участниками процесса – судьей, адвокатом и др. Однако это первое впечатление не соответствует действительности. У каждого из них процессуальным законодательством четко определены функции, имеющие строго индивидуальный характер. Они в свою очередь задают цели деятельности, ролевую позицию, направленность взаимоотношений с остальными участниками судопроизводства.

В психологическом аспекте главное, что определяет индивидуальный характер труда прокурора в суде, – это наличие у него собственной цели деятельности, определяющей всю его активность. Она (поддержание государственного обвинения) не совпадает с целями других участников процесса, а иногда – прямо противоречит им. Таким образом, у них отсутствует важнейший, ключевой элемент действительно коллективного труда – общая цель совместной деятельности. Соответственно, хотя и прокурор, и судья, и адвокат постоянно взаимодействуют друг с другом и с иными участниками процесса, но деятельность каждого из них по своим целям и содержанию является индивидуальной. Эти индивидуальные деятельности лишь осуществляются, протекают в группе (а также на публике), в условиях систематического взаимодействия субъектов активности.

Вместе с тем встречаются ситуации, когда труд прокурора в суде носит коллективный характер. Так, по сложным, многоэпизодным делам, по которым проходит целый ряд подсудимых, целесообразно, чтобы государственное обвинение поддерживали несколько прокуроров (как минимум двое). Такая возможность предусмотрена процессуальным  законодательством (ч. 4 ст. 246 УПК РФ). В этом случае они распределяют между собой обязанности государственного обвинения, роли, конкретные задачи и участки работы и взаимодействуют друг с другом на протяжении процесса, добиваясь достижения общей цели. При этом «очередность их участия на судебном следствии и в прениях сторон устанавливается судом по их согласованному предложению. Каждый из них выступает в прениях, освещая в своей речи конкретный круг вопросов, касающийся тех или иных подсудимых либо эпизодов преступлений».

Проводя структурный анализ деятельности прокурора в суде, отметим, что в ней, как и в надзоре, существенную роль играют познавательные процессы. Как справедливо отмечал А.Р. Ратинов, характеризуя труд следователя: «В уголовном судопроизводстве познавательные элементы органически вплетены в процессуальную деятельность следователя…» Это высказывание может в равной мере быть отнесено также и к деятельности прокурора, судьи, адвоката при судебном рассмотрении уголовного дела.

Аналитическая деятельность прокурора активизируется сразу после того, как он получает от вышестоящего руководителя задание поддерживать государственное обвинение в суде по конкретному уголовному делу и соответствующие материалы. Прокурор, изучив эти материалы, должен заранее спланировать стратегию и тактику государственного обвинения, определить оптимальный порядок предъявления и исследования доказательств в ходе судебного следствия, допроса подсудимого (подсудимых) и свидетелей со стороны обвинения, а также хотя бы вчерне подготовить тезисы своего выступления в ходе прения сторон.

Знакомясь с делом, государственный обвинитель делает необходимые выписки из него, составляет рабочий план, отмечает эпизоды обвинения, показания подсудимых и свидетелей, систематизирует вещественные доказательства и документы, выявляет возможные пробелы в системе доказательств. Эти записи могут включать различные схемы, например, преступных связей подсудимых, последовательности преступных эпизодов и т.д., которые делают составленный план работы наглядным и компактным.
В результате подробного ознакомления с делом у прокурора формируется независимая от следствия система оценки доказательств. При этом каждое обстоятельство дела следует рассматривать и с предполагаемой точки зрения процессуального оппонента.

Для того чтобы прокурор смог всесторонне продумать и выстроить план поддержания государственного обвинения, руководитель соответствующего органа прокуратуры должен заблаговременно назначить государственного обвинителя по уголовному делу. Однако, как отмечают правоведы, еще не изжита практика, когда прокурор города (района) поручает поддержание государственного обвинения своему помощнику накануне вечером перед открытием судебного заседания или даже непосредственно в день судебного заседания.

В подобной стрессовой для государственного обвинителя ситуации его познавательные процессы протекают в условиях острого дефицита времени. Он не имеет возможности глубоко проанализировать содержание уголовного дела, тщательно спланировать свою работу в суде и вынужден полагаться на качество предварительного следствия. В результате при судебном рассмотрении дела государственный обвинитель, недостаточно изучивший его материалы, обычно ведет себя пассивно, отдает инициативу другой стороне, широко использует в своей речи обвинительное заключение, фактически пересказывая его, и т.д.

Качество подготовительной работы прокурора перед процессом в полной мере проявляется уже в ходе судебного следствия, поскольку в соответствии со ст. 274 УПК РФ первой представляет доказательства сторона обвинения. Хорошо продуманная и логически четко выстроенная последовательность их предъявления придает большую убедительность доводам обвинения.

Центральным звеном в деятельности государственного обвинителя выступает общение с другими участниками судебного процесса: судьей, адвокатом, подсудимым, потерпевшим, свидетелями и др. Таким образом, ведущей здесь является коммуникативная подструктура деятельности.

Важнейшей характеристикой профессионального общения прокурора в суде служит публичный характер подобной коммуникации. Даже если государственный обвинитель обращается к какому-то конкретному участнику процесса, ведет с ним диалог (например, допрашивает свидетеля), то это общение развертывается в присутствии третьих лиц, что определенным образом сказывается на поведении и психическом состоянии его участников, ощущающих внимание публики, ее эмоциональный настрой.

Этим профессиональное общение прокурора в суде отличается, например, от типичных ситуаций его взаимодействия с опрашиваемыми лицами при осуществлении надзорной функции, когда общение протекает «лицом к лицу» без посторонних наблюдателей.

Публичный характер имеет групповое взаимодействие, организуемое и направляемое прокурором при проведении им координационных совещаний. Однако и здесь нет публики в прямом, буквальном значении этого слова – сторонних наблюдателей, лишенных права голоса, – а общение осуществляется в кругу единомышленников, каждый из которых активно участвует в обсуждении проблемы, выработке общих решений.

Влияние, оказываемое внешними наблюдателями, может и не осознаваться, не рефлексироваться «действующими лицами» процесса, однако подсознательно они обязательно реагируют на него, корректируя свое поведение, речь, невербальные проявления (мимику, жесты, позы, темп, тембр, тональность, ритм речи, наличие в ней пауз и различных «вкраплений» – покашливания, плача, смеха и пр.).

Прокурор, выступая в суде, должен не только сознательно контролировать свою собственную речь и невербальные проявления, учитывать реакцию зала, но также и знать, каким образом публичный характер взаимодействия с ним и судом может оказать влияние на поведение и показания участвующих в деле лиц, например свидетелей и потерпевших. Так, ситуация публичного выступления, в которой оказался неподготовленный к ней человек (свидетель, потерпевший), сама процедура публичного судебного следствия (в отличие от ситуации допроса на предварительном следствии, проводящегося следователем без участия третьих лиц) зачастую вызывает у допрашиваемых состояние психической напряженности. Оно может проявляться либо в повышенной раздражительности, возбудимости субъекта, либо, напротив, скованности, некоторой заторможенности его психических процессов (внимания, памяти, мышления и др.), особенно в начале судебного следствия, пока не завершится процесс адаптации к обстановке в зале суда.

Реакция слушателей оказывает определенное психологическое воздействие на допрашиваемого, что не может не сказаться на его состоянии. Поведение публики может затормозить процесс припоминания у свидетеля, воспроизведения им интересующего суд события; реакция зала может в значительной степени изменить его эмоциональное состояние. Например, излишнее волнение, стресс могут привести к неточности изложения, ошибкам в показаниях. Поэтому прокурору следует осторожно и продуманно формулировать вопросы, ставить их в корректной форме, чтобы сам вопрос не вызвал смеха, оживления в зале, что может интерпретироваться допрашиваемым как насмешка над ним. Необходимо помнить, что прокурор не должен стремиться обязательно вызвать одобрительную реакцию зала. Она может помешать решению более важной задачи – получению точных и достоверных показаний от лица по делу.

Публичный допрос подсудимого также имеет свою специфику. Публика обычно относится к нему наиболее пристрастно, красноречиво проявляя свое отношение. Она «…или сковывает его действия, или заставляет держаться более развязно, чтобы скрыть робость, подчеркнуть свою независимость и т.д. Большая аудитория иногда подавляет подсудимого, а в ряде случаев и поддерживает, если он ощущает, что она относится к нему сочувственно. В присутствии единомышленников он будет держать себя более уверенно».

Наиболее ярко коммуникативные качества прокурора проявляются в ходе судебных прений, участвуя в которых он первым публично подводит итог судебного следствия от имени государства, дает оценку действиям подсудимого, излагает выводы, к которым пришел в результате судебного рассмотрения уголовного дела, и подводит итог своей деятельности в качестве государственного обвинителя. На этой стадии судебного процесса прокурор должен четко, ясно и убедительно изложить свою позицию по рассматриваемому делу, которая ранее, в ходе судебного следствия могла проявляться лишь частично, косвенным образом (через постановку вопросов, заявление ходатайств и т.д.). Судебная речь подытоживает работу прокурора по рассмотрению дела. Являясь формой психологического воздействия на суд, она влияет на его позицию по делу, формирование убеждений. Вместе с тем с ее помощью прокурор помогает суду установить истину, принять правильное, законное, справедливое и обоснованное решение.

Мастерству публичного выступления в суде, искусству судебной речи посвящено большое количество работ как известных русских юристов конца XIX – начала XX в., так и современных авторов. В них рассматривается подготовка судебной речи, ее структура, содержание, форма произнесения. Основное внимание, как правило, уделяется вопросам риторики, однако освещаются и психологические аспекты публичного выступления, коммуникативная компетентность оратора.

Важнейшей характеристикой качества судебной речи прокурора является ее убедительность – способность повлиять на убеждения слушателей. Эта убедительность должна быть в первую очередь основана на высоком качестве аргументации, систематизации и упорядочивании фактов, описанных в материалах уголовного дела, логичности и последовательности в обсуждении доказательств виновности обвиняемого. Данные доказательства выстраиваются в систему, подтверждающую предлагаемую оратором версию произошедшего и одновременно опровергающую все возможные альтернативные варианты объяснения развития событий. Все аргументы и сделанные на их основе выводы основываются на законах логики, они апеллируют к разуму слушателей, их способности логически мыслить, воспринимать, оценивать и усваивать систему доводов, вытекающих из определенных посылок и находящихся в логическом соотношении друг с другом. Подобная система доказательств базируется на использовании метода убеждения.

Наряду с этим эффективность воздействия судебной речи основывается также и на обращении оратора к чувствам слушателей, воздействии на их эмоциональную сферу. В этом случае он оперирует уже не фактами, а образами, стремится передать аудитории свое эмоциональное отношение к подсудимому и содеянному им. Подобного рода аргументы апеллируют не к сознанию, а к бессознательному у слушателей, не к рациональному, а к иррациональному их началу.

Влияние на эмоциональную сферу аудитории во многом достигается за счет использования не только речевых, но и невербальных средств воздействия на слушателей, которые зачастую имеют ведущее значение. Так, по данным социально-психологических исследований, в процессе социального взаимодействия человек получает до 70 – 80% информации именно по невербальным коммуникативным каналам. Например, только лишь интонирование и наличие пауз в выступлении способствует приросту информации у слушателей до 10 – 15%, что вытекает из особенностей восприятия речи. Даже молчание в определенных ситуациях может оказаться веским аргументом.

Данный способ воздействия основан на методе внушения, предполагающем некритическое восприятие и принятие информации субъектом. Здесь требуется сделать небольшое отступление. В научной и методической правовой литературе понятие «внушение» имеет выраженный негативный смысловой оттенок, оно используется как синоним терминов «гипноз» или даже «криминальный гипноз», применяется преимущественно при описании преступной деятельности. Поэтому, обсуждая проблемы судебного выступления прокурора и адвоката, психологического воздействия, оказываемого их речами на суд и аудиторию, авторы-юристы не используют этот «неправильный» термин, хотя при этом описывают приемы, феномены и механизмы воздействия, характерные именно для метода внушения.

В психологической литературе указывается, что гипноз выступает лишь частным случаем, разновидностью внушения; что последнее, наряду с информированием и убеждением, – наиболее распространенные методы психологического воздействия. Несмотря на различие принципов, лежащих в их основе, все они, дополняя друг друга, используются в той или иной пропорции в любом акте общения, в том числе и при публичном выступлении. Негативный же характер, деструктивную, возможно, противоправную направленность в принципе может иметь не метод (средство, инструмент влияния), а цель, с которой субъект воздействует на других людей. Для ее достижения он может с равным успехом применять любые средства, в том числе и различные методы психологического воздействия (как внушение, так и убеждение).

Возвращаясь к обсуждаемой нами теме, отметим, что опытные судебные ораторы применяют в своих речах и рациональные, и эмоциональные способы воздействия на суд и аудиторию. Однако во всех случаях в выступлении прокурора ведущим должен оставаться метод убеждения слушателей, базирующийся на строгом логическом анализе материалов уголовного дела, а эмоциональное воздействие (внушение) служит в качестве дополнительного метода.

Как справедливо отмечалось: «Основа речи прокурора – система неопровержимых доказательств. Достоинство его речи – не витиеватые фразы, а систематизированность конкретных фактов». Он должен убедительно объединить эти разрозненные факты в единый блок доказательств, изобличающих виновного. При этом особо тщательное исследование следует проводить в случаях, когда обвинение основано на косвенных доказательствах. Прокурор должен продемонстрировать взаимосвязь этих скрытых, опосредованных промежуточными факторами и обстоятельствами доказательств, сделать ее очевидной для суда.

Наиболее внимательно и тщательно ему следует проанализировать оправдательные версии, выдвинутые в ходе судебного следствия подсудимым и его адвокатом. Каждая такая версия и возможные логические следствия из нее детально сопоставляются с имеющимися в деле доказательствами. Государственный обвинитель в каждом конкретном случае должен обосновать, почему он доверяет одним доказательствам (подтверждающим обвинение) и не доверяет другим, считает их не важными, не имеющими решающего значения по делу. Такой объективный подход к анализу и оценке всей совокупности доказательств повышает убедительность обвинительной речи, вызывает доверие у слушателей.

Особую роль в системе доказательств, представленных прокурором, играют так называемые «личностные доказательства» – психологические характеристики личности подсудимого и потерпевшего, а также анализ их устойчивых поведенческих характеристик. Ему следует отметить все личностные качества, важные с точки зрения обстоятельств дела, отразившиеся в преступлении и обусловившие его совершение, а также степень криминализации личности подсудимого.

Следует помнить, что иногда даже частности, малозаметные поведенческие особенности могут отражать важные личностные качества, никак иначе не проявлявшие себя по материалам дела. Прокурору следует также учитывать, что убедительнее всего воспринимаются не его собственные оценки субъекта, его личностных свойств, а независимые экспертные оценки, отзывы о подсудимом со стороны хорошо знающих его людей.

Вместе с тем к подобной оценке прокурору следует подходить крайне осторожно, воздерживаться от штампов, стереотипов, предвзятых суждений. Известно, что судебная аудитория чутко реагирует на любые «перехлесты», бездоказательные суждения о личности человека. Поэтому все оценки подсудимого, потерпевшего должны высказываться в корректной форме, основываться на фактических данных уголовного дела.

«Государственный обвинитель обязан быть сдержанным в выборе слов и выражений. Он не вправе прибегать к насмешкам, издевательскому тону и другим резким выпадам, унижающим подсудимого и потерпевшего, оскорбляющим его честь и достоинство … Прокурор обязан учитывать, что он говорит о человеке (подсудимом), который еще не признан судом преступником».

Помимо убедительности речь судебного оратора должна отвечать и другим требованиям. Так, простота и ясность изложения способствуют тому, что содержание выступления прокурора будет доступно любому лицу из числа присутствующих в зале, представителям различных социальных и культурных слоев населения. Подобного рода ясность и доступность более всего необходимы во вступительной части речи, выполняющей среди прочих важнейшие психологические задачи – заинтересовать слушателей, привлечь их внимание, установить с ними психологический контакт и настроить их на продуктивное восприятие и усвоение основной части выступления.

Вместе с тем все основные положения и выводы в выступлении прокурора должны быть обоснованными, аргументированными ссылками на соответствующие правовые нормы.

Выступление прокурора должно быть конкретным. Расплывчатые, абстрактные, не относящиеся к делу рассуждения, скорее, приведут к формированию негативной установки у судей по отношению к оратору и его выступлению в целом.

Последовательность в изложении материала государственным обвинителем, напротив, поможет суду воссоздать целостную картину совершенного преступления, выявить существенные связи между разными его эпизодами и фактами, восстановить в памяти отдельные обстоятельства и детали.

Наконец, выразительность речи судебного оратора достигается как за счет активного использования невербальных средств коммуникации, о которых говорилось выше (мимика, жестикуляция, интонирование речи и пр.), так и с помощью собственно речевых средств: использования образных выражений, экспрессии, иронии, юмора и т.д. Подобное построение выступления способствует длительной концентрации внимания на содержании сообщения, облегчает восприятие и запоминание информации слушателями.

Завершая обсуждение психологических аспектов поддержания прокурором обвинения по уголовным делам, следует отметить, что особую специфику его деятельность приобретает в суде с участием присяжных заседателей. В подобной ситуации значительно возрастают требования и к познавательным, и в особенности к коммуникативным качествам государственного обвинителя. Как отмечается в приказе Генерального прокурора РФ от 20.11.2007 № 185 «Об участии прокуроров в судебных стадиях уголовного судопроизводства», «поддержание государственного обвинения по делам, рассматриваемым с участием присяжных заседателей, следует поручать наиболее опытным прокурорам, обладающим соответствующими профессиональными навыками».

В суде присяжных изменяется стиль, усложняется характер взаимодействия прокурора с участниками процесса. Так, в традиционном суде (с одним судьей или коллегией, состоящей из профессиональных судей) общение государственного обвинителя с защитником и председательствующим может носить профессиональный характер. Будучи юристами, они все могут общаться на профессиональном языке, широко использовать специальную терминологию, малопонятную для окружающих, принятые сокращения и т.д. Например, лишь называть, указывать номера соответствующих статей Уголовного и Уголовно-процессуального кодексов, не раскрывая каждый раз их содержание. Им всем будет вполне ясно, что при этом имеется в виду, однако для публики подобная коммуникация будет представляться неясной, скрытой, осуществляющейся на «тайном» языке.

Присяжные заседатели, как и публика, не владеют специальными юридическим знаниями, правовым терминологическим аппаратом. Поэтому в суде присяжных государственный обвинитель должен особым образом выстраивать свое выступление в судебных прениях, делать его максимально понятным и доступным для любого присяжного, в том числе с невысоким культурным уровнем и небольшим словарным запасом, «разжевывать» положения, являющиеся прописными истинами для любого юриста.

Кроме того, прокурору в этой ситуации необходимо изменить всю свою систему коммуникации в суде, в том числе и когда он взаимодействует с адвокатом, обращается с ходатайствами к председательствующему и т.д. Все его действия должны быть понятны присяжным заседателям. Они также должны представлять, для чего, с какой целью он вызывает в суд свидетеля, обращается с ходатайством к судье, выполняет иные предписанные законом действия, т.е. присяжные должны осознавать как цели отдельных действий государственного обвинителя, так и их содержание, значение.

Государственному обвинителю также следует учитывать, что присяжные заседатели иначе, чем профессиональные судьи, подходят к оценке предъявляемых доказательств. Они исходят из своего житейского опыта, не подкрепленного специальными юридическими знаниями, из личных взглядов и убеждений. При этом они могут обладать различным уровнем развития правосознания.

В некоторых ситуациях присяжные могут значительно критичнее, чем профессиональные судьи, отнестись к оценке доказательств, изобличающих обвиняемого. Поэтому, готовясь к судебному процессу с участием присяжных заседателей, прокурор должен особо тщательно спланировать порядок предъявления и обсуждения доказательств с учетом ограничений, накладываемых соответствующими нормами процессуального законодательства. Так, например: «Данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в отношении подсудимого» (ч. 8 ст. 335 УПК РФ). Ему следует также наиболее критично подойти к оценке собранных предварительным следствием улик, убедиться в том, что все доказательства были получены при строгом соблюдении норм процессуального законодательства и являются допустимыми.

Выступая в суде присяжных, государственный обвинитель должен также иметь в виду, что коллегия присяжных с точки зрения социальной психологии является разновидностью малой социальной группы. Соответственно прокурору следует учитывать некоторые социально-психологические закономерности и явления из области так называемой «групповой динамики» (раздел психологии малой группы), способные повлиять на итоговый вердикт присяжных.

Принимая решение по вопросам, поставленным перед ними, присяжные в совещательной комнате организуют дискуссию, являющуюся формой группового обсуждения проблемы. Специальными исследованиями было установлено значительное число факторов, влияющих на результат подобного обсуждения – групповое решение. К числу важнейших из них относится влияние лидера – члена группы, имеющего наибольший авторитет, пользующегося уважением, к суждениям и оценкам которого склонны прислушиваться остальные участники дискуссии. В то же время в специальных социально-психологических исследованиях была выявлена и обратная закономерность: выдвижение субъекта в лидерскую позицию во многом обусловлено его «вкладом» в решение групповой задачи, выработку группового решения. В качестве такого неформального лидера в коллегии присяжных может выступать как ее старшина, так и другие члены. Таким образом, убеждающее воздействие прокурора на присяжных может носить как непосредственный (прокурор > члены коллегии присяжных), так и опосредованный (прокурор > лидер коллегии > остальные заседатели) характер. Это положение соответствует известной двухступенчатой теории коммуникативного воздействия, согласно которой сообщение, посланное аудитории, достигает сначала «лидера мнения» (наиболее авторитетного члена группы), а затем уже он транслирует его другим членам группы.

Прокурору необходимо иметь в виду, что если он сможет убедить в правильности своей позиции по рассматриваемому делу лидера коллегии присяжных, то эту точку зрения, скорее, разделят и многие другие ее члены. Соответственно, в ходе судебного процесса государственный обвинитель, во-первых, должен попытаться определить, кто именно из присяжных пользуется наибольшим авторитетом в коллегии. Для этого следует обратить внимание на характер взаимоотношений между присяжными, коммуникаций между ними, а в первую очередь – на невербальные проявления.

Далее прокурор должен привлечь внимание, заинтересовать именно этого члена коллегии присяжных, установить с ним психологический контакт и затем постараться убедить его в своей правоте, верности высказываемых суждений, весомости аргументов. Тогда позиция государственного обвинителя в ходе группового обсуждения итогового вердикта присяжными заседателями будет рассматриваться как более правильная, поскольку своим авторитетным суждением ее поддержит наиболее влиятельный член коллегии.