Психологическая библиотека

4. СОВРЕМЕННАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ.

КАТЕГОРИИ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ И НЕФОРМАЛЬНЫЕ НОРМЫ ИХ ПОВЕДЕНИЯ

Дно преступности

Для того чтобы лучше познать современную преступность «изнутри», определить ее качественные тенденции, необходимо изучить уголовно-профессиональную среду через существующую в ней субкультуру, иными словами — так называемую «вторую жизнь», особенности которой не поддаются статистическому анализу и оттого порой уходят из нашего поля зрения. Субкультура — это неотъемлемый компонент устойчивого противоправного поведения, зависящий от ряда обстоятельств. Чем, например, сильнее, строже режим содержания, тем ярче выражена субкультура, отмечает В. М. Коган¹ . Аналогично и в условиях свободы — чем жестче формы социального контроля и оперативнее работают правоохранительные органы, тем более гибкой становится субкультура профессиональных преступников. Однако несмотря на перспективность исследования данного направления, «дно» преступности длительное время оставалось малоизученным в советской криминологии, чему в немалой степени способствовало ошибочное мнение о невозможности формирования субкультуры в социалистическом обществе (больше было споров по поводу правомерности употребления термина «субкультура»). Между тем субкультура уголовной среды, включающая неформальные нормы поведения, установки, особый язык (жаргон), манеры, песни, татуировки, свойственное ей отношение к закону и т. п., выполняет те же функции, что и культура, однако во всем ей противореча и являясь ее антиподом. Без знания этой субкультуры трудно иметь реальное представление о сплоченности профессиональных преступников, об изменении их психологии, что, естественно, затруднит выработку мер профилактического характера. Поэтому не случайно вопросы субкультуры уголовной среды, которые, кстати, начали изучаться криминологами ряда социалистических стран еще в 70-е годы, находят теперь свое отражение и в некоторых наших исследованиях. Правда, область таких изысканий пока ограничена чаще всего рамками пенитенциарной практики. В этой связи нам видится задача раскрытия через субкультуру особенностей внутренней жизни профессиональных преступников, преимущественно тех, что типичны для условий свободы.

То, что уголовно-воровские нормы существуют в реалиях, — явление бесспорное. Из числа опрошенных его подтвердили 83,1% оперуполномоченных органов внутренних дел и абсолютное большинство оперативных работников ИТУ. Нас же, практических работников этих органов, в данном случае интересует не просто констатация проблемы, а механизм действия субкультуры применительно к тем или иным категориям преступников. Поскольку ее элементы не могут проявляться в равной мере у различных правонарушителей, то методически целесообразно определить виды профессиональных преступников и уже применительно к ним рассмотреть особенности неформальных норм и уголовно-воровских традиций.

Современная уголовная среда представлена шестью основными категориями преступников, пять из которых составляют ее профессиональное ядро. К ним относятся «воры в законе», «авторитеты», «дельцы», «каталы», «шестерки» (к непрофессиональным — «мужики», «пацаны», «обиженные» и «опущенные») ². Рассмотрим каждую категорию в отдельности³ .

«Воры в законе»

Это лица (как и в 50-е годы), получившие такое название на специальной воровской сходке, как правило, неоднократно судимые и глубоко усвоившие криминальную субкультуру. Они по-прежнему считаются «идейными» преступниками. Абсолютное их большинство судимо за корыстные, корыстно-насильственные преступления и сбыт наркотических веществ. Средний срок отбытого наказания в местах лишения свободы достигает, по нашим данным, 13—15 лет.

Как и раньше, вступление в сообщество ограничено и связано с соблюдением ряда формальностей. Основные требования к кандидатам следующие: преданность воровской «идее»; обладание организаторскими способностями и преступным опытом; знание воровских «законов»; отсутствие «компрометирующих» данных (служба в армии, работа в ДНД, членство в ВЛКСМ, государственные награды); наличие авторитета среди профессиональных преступников, письменные или устные рекомендации от них. Однако по неформальным нормам поведения нынешние «воры в законе» существенно отличаются от группировок рецидивистов 50-х годов.

Перечисленные выше условия в целом соблюдаются, но даже в этой, своего рода элитарной среде проявляется все сильнее заявляющая о себе паразитарно-анархическая сущность современного профессионального преступника. По выражению одного рецидивиста, «то, что когда-то считалось неполноценным, сегодня, напротив, возвеличено, то, что презиралось, ныне возвышено».

Психология воров, особенного нового их поколения, претерпела существенные изменения, а вместе с тем модифицировались и сами «законы». При изучении личности 73 «воров в законе» оказалось, что 11 из них не имели судимости. Столь грубое отступление от воровских традиций было связано с тем, что прием осуществлялся за деньги. Подобные случаи вступления в сообщества «за взятку» стали распространенными и способствовали разделению преступников на «новых» и «старых». Новое поколение считает допустимым такой прием, с помощью которого идет пополнение денежных фондов.

Современные «воры в законе» в отличие от воров 50-х годов стараются тщательно маскировать свой антиобщественный образ жизни под внешне законопослушный. Изменилось и само понятие преступника данного типа. Во-первых, сам он уже не совершает преступлений, а делает это с помощью других лиц («пехоты»). Во-вторых, его деятельность связана преимущественно с решением организационных вопросов, нередко таких, за которые в 50-е годы сходка приговаривала к смерти. В частности, «вор в законе» стремится устанавливать контакты с работниками правоохранительных органов и иных административных учреждений, он может отступать от любых неформальных норм, лишь бы это шло на пользу ему и его окружению. В-третьих, он отходит даже от занятия кражами. Только четвертая часть изученных «воров в законе» имела косвенное отношение к тайному хищению чужого имущества. Остальная масса занималась организацией рэкета, азартных игр и преступлений, связанных с наркоманией. Таким образом, можно сделать вывод, что понятие «вор в законе» трансформировалось и приобрело совершенно иную, причем более социально опасную криминальную окраску.

Тем не менее сегодня следует различать две категории «воров в законе»: лиц, жестко придерживающихся старых воровских традиций (они получили название «нэпманских воров»); преступников, модифицирующих старые положения блатного «закона», устанавливающие новые неформальные нормы поведения применительно к изменившимся социальным условиям. Между ними ведется борьба, в основе которой стоит неприемлемость «старыми» новых воровских установок. Они обвиняют новое поколение «законников» во лжи, корысти, называют их «сторожами» расхитителей и пытаются подорвать их авторитет в среде уголовных элементов. «Новые» стремятся путем подкупа и угроз привлечь на свою сторону наиболее авторитетных представителей старой группировки ⁴, а нередко уничтожают их физически.

В целом для данной категории профессиональных преступников типичны следующие принципиальные неформальные кормы поведения, определяющие структуру группировки и некоторые ее функции:

• пропаганда преступного образа жизни, воровской «морали», «этики», «справедливости», активное расширение своего окружения путем вовлечения молодежи, усвоившей воровские обычаи и традиции;
• поддержание теской связи с лидерами других организованных сообществ, оказание на них влияния, определение «воровской тактики» и формулирование новых неформальных норм поведения;
• организация общих денежных фондов и их пополнение;
• выявление расхитителей, мошенников, спекулянтов и иных лиц, живущих на нетрудовые доходы, с целью установления контроля за ними;
• оказание материальной помощи осужденным ворам, их семьям и другим лицам из их окружения;
• принятие коллективных решений о проведении воровских сходок и по вопросам, рассматриваемым на них. Повестка сходки определяется в отличие от 50-х годов не одним вором, а группой лиц («сообщаковой братвой»). Обсуждаемые вопросы предварительно ворам не сообщаются, интересоваться ими не принято и считается подозрительным. Воровская сходка — это форма коллективного решения наиболее важных вопросов «воровской жизни», таких, например, как определение источников пополнения денежных фондов, ликвидация лиц, предавших интересы сообщества, разрешение каких-либо противоречий, возникающих в среде преступников, изменение форм и методов противоправной деятельности. Места сходок определяются заранее, для чего используются любые благоприятные легальные условия— свадьбы, крестины, именины и даже похороны. В условиях ИТУ сходки нередко организуются в областных, межреспубликанских и республиканских больницах для лечения осужденных;
• ведение контрразведывательной работы в отношении действий сотрудников уголовного розыска, что нередко достигается с помощью коррумпированных связей; распространение ложных слухов, дезинформирующих главарей соперничающих группировок; обеспечение безопасности лидеров уголовной среды;
• осуществление судейских функций по разрешению возникающих среди преступников конфликтов, рассмотрению совершенных ими проступков и нарушений норм воровской «морали», определение мер наказания виновным.

В исправительно-трудовых учреждениях эти особо опасные лидеры помимо названных выше неформальных установок придерживаются некоторых особых норм поведения, обусловленных спецификой условий нахождения осужденных в изоляции. Они должны:

• общаться только с лицами, себе подобными либо приближенными к воровской касте;
• все недозволенное в ИТУ делать через посредников, для чего иметь так называемую «пристяжь» (своего рода услуг). Ее составляют лица, выполняющие за «вора» черновую работу, отдельные поручения («шестерки»), берущие его вину на себя («громоотводы»), выполняющие карательные функции («быки», «солдаты»);
• иметь нелегальный канал связи с внешним миром («дорогу»), по которому осуществляется доставка запрещенных предметов, денег и продуктов питания;
• руководить группировкой отрицательной направленности, которая по их заданию распространяет ложные слухи в отношении осужденных, вставших на путь исправления, «обрабатывает» вновь прибывших в зону осужденных, искаженно толкует советское исправительно-трудовое законодательство и т. п.;
• занимать наиболее удобные, лучшие места в общежитиях, камерах (около окон, в углах, на первых ярусах коек, нар), столовых, банях, клубах и т. п., что делается в ущерб другим осужденным;
• тактически умело подрывать авторитет администрации и актива осужденных, используя допущенные ими
• ошибки и просчеты, при необходимости провоцировать отдельных сотрудников ИТУ и членов актива на допущение срывов, ошибок; выполнять указания администрации с выгодой для себя и приближенных осужденных, не давать работникам ИТУ никакой информации о внутренней жизни осужденных;
• изыскивать возможность работать на престижных, легких работах (бригадирами, нарядчиками, парикмахерами, банщиками), не участвовать в ремонте и строительстве инженерно-охранных сооружений, выполнять нормы выработки за счет других осужденных;
• активно выявлять среди работников ИТУ и военнослужащих охраны лиц, могущих вступить в противоправные контакты;
• носить по возможности форму неустановленного образца, иметь широкий ассортимент предметов туалета⁵ .

«Авторитеты»

Это профессиональные преступники, занимающие определенное положение в уголовной среде, пользующиеся в силу разных причин и обстоятельств признанным авторитетом. Такие лица есть среди карманных и квартирных воров, мошенников, расхитителей социалистического имущества, скупщиков и сбытчиков антиквариата и других преступников.

Эта категория дифференцируется на две группы. Первую условно можно отнести к приближенным «воров в законе», из них рекрутируется воровское сообщество. В зависимости от особенностей преступной деятельности и местных, региональных условий «авторитеты» получили разные жаргонные обозначения, что создало неправильное мнение о большом числе самостоятельных, обособленных группировок, имеющих якобы присущую им иерархию,—«фрайера», «козырные фрайера», «блатные», «свояки» и т.п.

Вторая группа преступников является независимой в силу своих материальных возможностей. Она имеет окружение, личную охрану, консультантов. Чаще всего в роли «авторитетов» выступают крупные шулера и вымогатели, с которыми «воры в законе» вынуждены считаться и идти на определенные компромиссы.

В целом анализируемая категория преступников придерживается правил поведения, характерных для «воров в законе», но в отличие от них не может:

• созывать воровские сходки, организовывать общие денежные фонды в местах лишения свободы или распоряжаться средствами созданных «касс»;
• участвовать в воровских сходках с правом решающего голоса, принимать решения, относящиеся к компетенции «воров в законе»;
• осуществлять судейские функции, за исключением права разрешать конфликты, возникшие в своем окружении.

Отдельных лиц из числа этой категории преступников «воры в законе» назначают ответственными за определенный участок противоправной деятельности. Но может быть выдвинуто и другое лицо, которое сразу же занимает положение «авторитета» зоны; в отдельных случаях ему выдается документ («мандат»), подтверждающий полномочия. Более того, если в ИТУ того . или иного региона нет «воров в законе», то «смотрителя зоны» назначают преступники, находящиеся на свободе.

«Дельцы», «цеховики»

К ним относятся лица, совершающие преступления в сфере экономики и хозяйствования. В числе «дельцов» — спекулянты, должностные преступники, расхитители, валютчики, «цеховики»—лица, занимающиеся противоправной частнопредпринимательской деятельностью, создавшие цеха по выпуску неучтенной продукции. Это очень многочисленная и разветвленная в масштабе страны группа профессиональных преступников, имеющая свои структурные образования и связи, «мораль», неформальные предписания и санкции. Причем многие атрибуты их субкультуры как наиболее оптимальные для современных условий были трансформированы в традиционную уголовную среду и ею приняты, в частности, это — создание денежных фондов в условиях свободы и третейских судов.

В 70-е годы, используя организационные недостатки в экономическом механизме нашего государства, эта категория преступников значительно активизировала свою деятельность. Характерно то обстоятельство, что их первоначальная глубоко законспирированная деятельность стала постепенно принимать легальные формы. «Бизнесмены»,— писал заведующий сектором Института социологических исследований АИ СССР Е. Андрющенко, — действовали прежде скрытно, и постепенно подпольная торговля дефицитом, основанная на строжайшей тайне, наглея, чванливо выползла наружу»⁶ .

Своеобразной иллюстрацией этому служит «моральный кодекс расхитителя⁷ , постулаты которого ярко свидетельствуют о существовании опасной субкультуры данной категории преступников, причем далеко не блатной, а скорее буржуазной ориентации. Есть в этом «кодексе» и такое правило: веди неприметный «честный» образ жизни, будут тебе почет, уважение, премии, грамоты. Для тебя это не имеет никакого значения — из них штаны не сошьешь, но очень важно для маскировки. Помни всегда и везде: круговая порука и выручка — основной закон жизни и процветания торгашей.

Комментарии здесь излишни.

"Каталы"

Профессиональные преступники, занимающиеся азартными играми. Данная разновидность преступников возникла на основе преступной деятельности и субкультуры шулеров. Она «весьма рекламно распространила свое влияние после того, как в ее среду влились известные «воры в законе», внесшие свои идейные доктрины и прежде всего сбор воровского общака, т. е. материальных средств, с помощью которых осуществляются желаемые связи с коммерсантами-дельцами, цеховиками, морально неустойчивыми работниками милиции, прокуратуры»,— пишет в своем письме П. И. далее: «...в преступном мире «катала» абсолютно ничего не значил хогя бы потому, что был «катала», а в воровских принципах подобная категория лиц дискредитирована, т. е. отодвинута на самый задний план. И если сегодняшний жаргонный неологизм в уголовной лексике — «катала» что-то значит, то буквально в 60-е годы их просто именовали «чернушниками».

Данная характеристика достоверно отражает процесс формирования этой категории лиц. Не совсем верно лишь то, что в 60-е годы они ничего не значили в уголовном мире. Если их «статус» рассматривать с позиций «вора в законе», как это делает автор, то он не ошибается. В криминологическом же аспекте необходимо учесть два важных обстоятельства. Первое заключается в том, что уголовные традиции шулеров гораздо глубже, чем обычаи «воров в законе». Второе — организованная деятельность карточных мошенников сложилась в конце 60-х годов, когда «законники» маскировались под обычных правонарушителей («мужиков»), а многие из них выполняли функции охранников у крупных шулеров. Уже в то время «каталы» собирались на специальные сходки («съезды»), делили сферы своего влияния, имели телохранителей.

В середине 70-х годов среда «катал» разрасталась за счет «переквалификации» многих правонарушителей, избравших своей новой «профессией» азартные игры, в том числе мошеннические. В настоящее время вокруг «игроков» формируются своеобразные объединения уголовных элементов, чему способствуют специальные игорные притоны — так называемые «катраны». Места для устройства азартных игр технически оснащены и глубоко законспирированы. У «катал» существуют многие виды азартных игр и различные правила, регулирующие порядок уплаты долга, размер пени за просроченный долг, причем действуют они на территории всей страны.

«Шестерки»

Категория преступников, стоящая на низшей ступени иерархии, занимающая как бы рядовое положение среди описанных выше «авторитетов». В некоторых регионах их жаргонное обозначение другое. Так, в Якутии они называются «чичаками» («чичак» в переводе означает «птичка»). Преступная деятельность «шестерок» связана с непосредственным совершением преступлений, выполнением поручений лидеров уголовной среды. Они, например, выступают в роли «наводчиков», сбытчиков похищенного, посредников, связников, сборщиков денежных средств и т. п. В условиях свободы «шестерки» могут возглавлять преступные группы, иметь свое окружение, но при этом строго подчиняются уголовному «авторитету». В местах лишения свободы они составляют окружение лидеров, их прислугу.

Кроме перечисленных пяти категорий профессиональных преступников есть, как уже отмечалось, и другие, о которых необходимо знать, поскольку именно за их счет существует и пополняется основная масса лидеров уголовной среды. Однако эти категории характерны только для мест лишения свободы, к ним относятся:

«Мужики» и «пацаны» (молодежь, переведенная из ВТК)

Это лица, осужденные, занимающие обособленное положение по отношению к другим неформальным объединениям осужденных.

По своему составу и положению они неоднородны. Многие из них, особенно осужденные за хозяйственные преступления, вступают в актив ИТК, хорошо работают, лояльно относятся к администрации и правилам внутреннего распорядка, имеют намерение условно-досрочно освободиться (что недопустимо среди «авторитетов», по крайней мере во внешнем проявлении).

Вместе с тем некоторая их часть, преимущественно молодежь («пацаны»), осужденная за разбои, грабежи и кражи, стремится примкнуть к «ворам в законе». В тех ИТУ, где влияние последних ощутимо, они придерживаются определенных воровских норм поведения. Причем в ИТУ республик Средней Азии и Грузии «законников», по мнению самих преступников, поддерживают до 80% и даже до 100% осужденных, в РСФСР — в колониях строгого и особого режимов — 50%, усиленного режима — еще меньше, а в колониях общего режима вообще мало кто их знает.

Для лиц, поддерживающих «воров в законе», типичны следующие особенности поведения:

• стремление быть независимыми, одобрение и выполнение общих неформальных норм, сложившихся в среде осужденных;
• обращение с жалобами к «ворам в законе» в случае ущемления их прав со стороны членов других группировок;
• уклонение от уборки мест общего пользования;
• стремление иметь запрещенные предметы.

С целью получения льгот они проникают в актив осужденных и живут по принципу «себе на уме».

Необходимо отметить, что среди «мужиков», содержащихся в колониях строгого, особого режимов и тюрьмах, в последнее время выделяется особая разновидность осужденных, именующих себя «бандитами». Действуют они ив условиях свободы. Их основная цель — противостоять, мстить «ворам в законе» и их пособникам. В отличие от основной массы «мужиков» эта категория представляет собой организованную часть осужденных, имеет своих лидеров, общую кассу. Они выявляют «законников», стремятся их скомпрометировать, в том числе посредством провокаций. В колониях, где авторитет «бандитов» высок, они совершают над «ворами» акты мужеложства («опускают»), после чего последние теряют авторитет даже среди своего окружения.

"Обиженные" или "опущенные"

Это осужденные, которые отвергнуты всеми другими. Данная категория формируется в процессе противоречий, возникающих между осужденными в СИЗО, ВТК, ЙТК и тюрьмах из числа лиц, подвергнутых насильственному гомосексуализму, осужденных за пассивный гомосексуализм, развратные действия в отношении малолетних детей, изнасилование несовершеннолетних. Характерно, что эти лица крайне отрицательно относятся к «ворам» и их пособникам, но между ними как в местах лишения свободы, так и вне их отсутствует устойчивая связь (они не объединяются в группировки, не живут так называемыми «семьями»). После освобождения из ИТУ часть их пополняет ряды бродяг.

"Достойная" смена

Исследование показало, что аналогичные стратификационные процессы наблюдаются среди несовершеннолетних устойчивых преступников. Они также дифференцируются на категории, придерживающиеся уголовно-воровских традиций и занимающие определенное положение в криминальной среде. По данным Н. М. Якушина, в последние 15 лет выделились такие категории несовершеннолетних преступников, которые, будучи связаны неформальными нормами, получили название «воров в законе», «шерстяных», «борзых», «пацанов», «опущенных» и т. п. Это наблюдается как в условиях свободы, так и в целом ряде специальных школ для несовершеннолетних правонарушителей, в ВТК. Участники неформальных групп несовершеннолетних⁸ во многом копируют свой антиобщественный образ жизни с профессиональных преступников, при этом модифицируя их «законы» и традиции применительно к специфике ВТК и подростковой психологии, устанавливают новые правила межличностных отношений, которые по жесткости и «принципиальности» значительно превосходят нормы, бытующие у взрослых преступников. Заражение воровскими «идеями», как показало изучение, наиболее типично для областных и межреспубликанских больниц, где концентрируются «воры в законе» и где несовершеннолетние находятся вместе со взрослыми, имея возможность постоянного с ними контакта.

Типичным отражением уголовно-воровских традиций в поведении несовершеннолетних являются создаваемые ими группировки в г. Казани, Ульяновске, Йошкар-Оле, которые помимо всего прочего собирают средства для общих касс профессиональных преступников с целью оказания помощи осужденным, находящимся в местах лишения свободы⁹ .

Не подавшие в касту

Кроме перечисленных выше уголовно-профессиональных категорий существует значительное число преступников, формально в их состав не включенных, находящихся как бы за их рамками. Они имеются среди воров, мошенников, грабителей, вымогателей и достаточно полно усваивают статус профессионального преступника в среде уголовных элементов. Не случайно при распределении осужденных по производственным бригадам большинство из них стремится попасть в те коллективы, где есть лица, судимые за аналогичные преступления. То же самое отмечается в поведении профессиональных преступников, находящихся в условиях свободы. У карточных мошенников, например, существуют правила, обязательные как для участников групп, так и для профессионалов-одиночек, особенно касающиеся безопасности совершения преступлений, уплаты долга, опознания лиц, принадлежащих к категории шулеров. Карманные воры выработали даже специальный термин «блат блатованный», что означает обязательное оказание помощи группе в случае обнаружения наблюдения со стороны милиции карманником, не входящим в ее состав и оказавшимся на месте случайно. Более того, профессиональные преступники, не объединенные рамками неформальных групп, часто знают друг друга, посещают одни и те же места времяпрепровождения, обращаются по тем или иным вопросам к «авторитетам» уголовной среды.

Система криминальной информации

Важный элемент субкультуры профессиональных преступников —постоянное осуществление связи между ними и способы передачи информации. Эта система совершенствовалась многими поколениями профессионалов. Одним из основных способов является зашифрованная информация, передаваемая через связника, что чаще всего наблюдается в местах лишения свободы (к этому прибегал еще преступный мир дореволюционной России). Сведения шифруются цифрами на бумаге, материи либо в печатных изданиях (книгах, журналах) и обязательно подписываются составителем. У каждого «вора в законе», например, есть своя подпись, которая заранее известна адресату: указываются первые буква имени и клички автора письма. Такого рода переписка называется в уголовной среде «ксивами» или «малявами». Если письма носят характер «инструкции», то их подписывает группа лиц, от имени которых они составлены.

Следует отметить, что такие письма являются своего рода охранными грамотами. Связника никто не имеет права обидеть, притеснить, наоборот, все уголовники обязаны оказывать ему содействие.

Информированность профессиональных преступников и способы передачи тех или иных сведений характеризуются исключительной оперативностью (быстротой). Так, при переводе осужденного из одной колонии в другую, не зная заранее, когда именно и куда его направляют, преступники через одну-две недели узнавали о его новом месте отбытия наказания и организовывали преследование, если он предал их интересы.

Небезынтересно отметить, что профессиональные преступники применяют не только современные коды, но и положения тарабарской грамоты феодальной России.

Блатные санкции

Особенностью субкультуры профессиональных преступников является ее непосредственная связь с поддержанием дисциплины и безопасности в их среде. Поэтому не случайно вводятся клятвы¹⁰ , устанавливаются санкции за допускаемые нарушения уголовно-воровских норм, существуют третейские суды. Абсолютное большинство из числа опрошенных оперативных работников уголовного розыска подтвердили распространенность в преступной среде различных видов наказания и встречались с ними в своей практической деятельности, в том числе: 62,2% из них были очевидцами избиения; 26,7% —наложения штрафных санкций; 22,2%—лишения жизни; 74,4 % — угроз ¹¹.

Однако на смену физическим мерам воздействия¹² все чаще стали приходить меры материального характера. Особенно к ним тяготеют спекулянты, расхитители, карточные мошенники, сбытчики культурных ценностей. Штраф может назначаться за опоздание на деловую встречу (стоимость одной минуты колеблется от 25 до 100 руб.), за обман, непроверенные сведения, невыполнение обязательств и т. п. Сумма штрафа определяется в зависимости от тяжести совершенного проступка. Например, в Узбекской ССР при освобождении из мест лишения свободы «вор в законе» М. самовольно взял из общей кассы 40 тыс. руб., на которые купил автомашину и дом. После проведенного разбора постановлением «сообщаковой братвы» его обязали вернуть деньги и . уплатить штраф в размере 60 тыс. руб.

С целью недопущения перерастания конфликтов в открытую борьбу, которая может привлечь внимание работников правоохранительных органов¹³ , а также восстановления «справедливости» профессиональные преступники имеют третейские суды. В роли судей выступают, как правило, «воры в законе» (у расхитителей — свои судьи), а при возникновении конфликта между двумя группировками из разных городов участвуют лица из третьего города. Что касается многочисленных споров, постоянно возникающих между преступниками, то они решаются на так называемых «разборах» и «правиловках», на которых также имеется представительное лицо. От «суда» такие формы отличаются упрощенным порядком разрешения незначительных конфликтов. Однако именно здесь чаще всего возникают вооруженные столкновения¹⁴.

Жаргон профессиональных преступников

Сопоставление словарей «блатной музыки», других работ по этой проблеме, изданных в дореволюционной России и 20-е годы, с современным жаргоном обнаружило существенные количественные и качественные лингвистические изменения и позволило сделать вывод о том, что уголовный жаргон как самостоятельная часть субкультуры существует и имеет тенденцию к дальнейшему «совершенствованию». Криминальный жаргон современных преступников включает около 10 тыс. слов и выражений¹⁵ , что более чем в 2,5 раза превышает количество жаргонизмов преступного мира царской России. Вместе с тем жаргон ряда категорий преступников по лексике и функциям остался почти без изменений.

Установлено, что у карманных воров насчитывается более 400 специальных терминов, отражающих специфику их преступной деятельности, у карточных мошенников— 200, у воров антиквариата — около 100, у распространителей наркотических веществ — также около 100. Существует свой профессиональный жаргон у фарцовщиков, мошенников, «ломщиков» и «наперсточников». Полностью сформировался жаргон спекулянтов, валютчиков, расхитителей и иных групп преступников.

Поскольку жаргон преступников — не что иное, «как профессиональная лексика, которая сродни профессиональной лексике музыкантов, моряков, сапожников и т. п.»¹⁶ , он играет не только коммуникативную, но и техническую роль в преступной деятельности. В 50% случаев совершения преступлений к нему прибегают карманные воры, 70—80%—шулера, почти в 100% — сбытчики похищенного антиквариата и расхитители. Особенностью современного профессионального жаргона являются его региональные диалекты, а также относительно быстрое пополнение новыми жаргонизмами в связи с устареванием многих слов и выражений, но главным образом из-за их известности органам милиции. Существенное влияние на развитие жаргона преступников оказывает «молодежный» жаргон, наполовину состоящий из словосочетаний и сокращений иностранных слов, преимущественно английских.

Татуировки визитная карточка преступника

Татуировки в настоящее время — также распространенное в уголовной среде явление. Наличие у человека татуировок уголовно-воровского содержания, как и владение жаргоном, характеризует его внутренний мир, отношение к занятию, к тем или иным моральным ценностям. Татуировки уголовного характера свидетельствуют либо о принадлежности лица к определенной категории преступников (карманному, квартирному вору, наркоману, «вору в законе»), либо о тяготении к ней. Не случайно поэтому среди лиц, впервые осужденных, удельный вес татуированных, по данным Л. А. Мильяненкова, достигает 60%, что во много раз превышает аналогичный показатель преступников 20-х годов. Количество татуированных осужденных в зависимости от числа судимостей, по данным А. Г. Бронникова, колеблется в пределах от 75 до 95%, а не 2— 3% от общей массы, как утверждают некоторые авторы. Вместе с тем нельзя не отметить, что в целом татуировки не играют той коммуникативной роли, которая отводилась им до начала 70-х годов. Современные наиболее опытные профессиональные преступники стремятся не татуироваться и уничтожить старые рисунки, что вполне объяснимо в условиях усиления социального контроля.

Татуировки преступников можно разделить на два вида—старые и новые. Первые характерны для рецидивистов, начавших совершать преступления в 30 — 50-е годы и поэтому хорошо знающих их символику. Новые рисунки связаны с изменением структуры уголовной среды, ее психологии и большей частью несут в себе сюжеты, «работающие» на эмоциональное восприятие. Однако при этом не исключается и символизирующее направление татуировок. Причем часть рисунков прошлого по-прежнему хорошо известна и современным преступникам, что лишний раз убеждает в преемственности уголовных традиций. Вывод о том, что татуировки по-прежнему сохраняют блатную символику, причем криптографического свойства, подтверждается исследованиями. Например, «паук в паутине» означает наркомана, «гладиатор» — хулигана, «крест» — карманного вора и т. д. Таким образом, татуировки представляют криминологический интерес не только в аспекте познания субкультуры, но и в прикладном плане.

Кличка второе имя

Клички преступников, с одной стороны, несут на себе печать традиционности, а с другой — выполняют чисто конспиративную функцию, так как многие профессионалы знают друг друга только по прозвищам. Уголовные клички имеет подавляющее большинство рецидивистов и лиц, длительное время занимающихся преступной деятельностью, поэтому они существуют почти у всех карманных и квартирных воров, шулеров, сбытчиков -наркотиков и других профессиональных преступников. Кличка — обязательный атрибут участника организованной группы. По нашим данным, ее имели 99% лиц, осужденных за преступления, совершенные в форме организованного соучастия. Особенностью блатных кличек является их постоянство. Даже если преступник сменит фамилию и перейдет на нелегальное положение, для сообщников он по-прежнему останется «Япончиком» или «Бухариком».

Другая особенность клички заключается в отражении фамилии, физических или психологических черт и свойств ее носителя. Если, например, Кудрявый — то это в действительности, наоборот, лысый, если Шлепнога,— значит хромой, если Комар — то возможна фамилия Комаров.

Правда, есть и исключения. К ним прибегают авторитеты преступного мира, дабы кличкой привлечь к себе внимание. Так, один из преступников имел кличку «Патриарх разбойников», другой присвоил себе прозвище «Япончик», что, очевидно, должно было ассоциироваться с известным в 20-е годы бандитом-анархистом Мишкой Япончиком.

С песней по жизни

В уголовной среде по-прежнему распространено так называемое блатное творчество — воровские песни, поговорки. Характерным здесь является замена сентиментальных сюжетов -и образов на сцены насилия и жестокости. Особенно это типично для несовершеннолетних и молодых, которые посредством такого творчества самоутверждаются: затянет песню «Идет конвой» и вроде бы сразу предстает эдаким видавшим виды «блатняком».

¹ См.: Коган В. М. Социальный механизм уголовно-правового воздействия. С. 140.

² Жаргонные обозначения оставлены без изменений для более яркого отражения сущности криминальной стратификации.

³ Большая часть этих категорий вошла в типологию уголовных элементов, разработанную с участием автора в целях использования в практической деятельности сотрудников органов внутренних дел.

⁴ На открытом научно-практическом семинаре, проходившем во ВНИИ МВД СССР 16 декабря 1986 года, работниками ИТУ отмечалось, что в ряде регионов «старым» ворам выплачивается из воровских касс «пенсия» взамен присутствия их на сходках без права решающего голоса.

⁵ В обобщении этих неформальных норм принимал участие доцент Академии МВД СССР Якушин Н. М.

⁶ Андрющенко Е. Умение жить // Лит. газета. 1986. 7 мая.

⁷ См.: Кузнецова Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации. С. 68.

⁸ Здесь не имеются в виду молодежные неформальные группы под названием «рокеры», «фанаты», «качки», «пацифисты», «панки», «металлисты» и т. п. В целом это явление прямого отношения к нашей проблеме не имеет. Более того, группировки уголовно-воровской ориентации не воспринимают этих молодежных течений и относятся к ним отрицательно. Однако случаи создания организованных групп из участников таких объединений молодежи не исключаются и, более того, уже отмечены судебной практикой.

⁹ См.: Щекочихин Ю. (материалы «круглого стола»). Экстремальная модель // Лит. газета. 1988. 12 окт.

¹⁰ Клятва «воров в законе» начинается с таких слов: «Я ... клянусь в преданности преступному миру, душой и телом сохраню идею справедливых людей...»

¹¹ Превышение 100% объясняется тем, что некоторые работники называли сразу несколько видов наказания.

¹² В банде Талды, разоблаченной в 1986 году в г. Кривом Роге, два ее члена были убиты по мотивам «неблагонадежности».

¹³ При проведении соответствующего изучения в г. Тамбове был выявлен факт борьбы между двумя группировками преступников («воров» и «шпаны»), в результате которой убито шесть участников враждующих сторон (1977 г.). Только своевременное вмешательство работников милиции, установивших причины совершенных убийств, позволило ликвидировать конфликт, к которому намеревались присоединиться преступники из соседних областей. Аналогичные конфликты с применением оружия произошли в 1987 — 1989 гг. в Москве и Московской области.

¹⁴ Вооруженные инциденты при «разборах» зафиксированы в конце 70-х — начале 80-х годов в Москве (парк «Сокольники»), Московской области (ресторан «Русь»), Ставропольском крае (на острове «Зеленый мыс») и в других местах.

¹⁵ Мы не включаем сюда молодежный жаргон, насчитывающий более 2 тыс. слов.

¹⁶ Леонтьев А.А., Шахнарович А.М., Батов В.И. Речь в криминалистике и судебной психологии. М., 1977. С. 52.