Психологическая библиотека

4. СОВРЕМЕННАЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ.

ОРГАНИЗОВАННЫЕ ФОРМЫ КРИМИНАЛЬНОГО ПРОФЕССИОНАЛИЗМА

Криминальная консолидация — процесс объективный

При характеристике состояния и особенностей современного криминального профессионализма так или иначе затрагивались вопросы организованной деятельности профессиональных преступников сходки, третейские суды, материальная база и другие элементы организации. Это объясняется тем, что специфика деятельности профессиональных преступников, их многочисленные связи и неформальные нормы поведения объективно создают ее организованные формы, способствующие относительной безопасности, регулирующие те или иные стороны противоправной жизни. Организованность преступников — явление опасное и пока что недостаточно изученное.

Проблема изучения организованных групп рассматривается, как правило, в рамках института соучастия с позиций уголовного права, поэтому научные дискуссии велись в основном вокруг тех или иных форм участия в преступлениях и видов соучастников. Причем большая часть теоретических исследований относится к прошлым десятилетиям, когда преступность характеризовалась иными качественными показателями. Однако и тогда к признакам организованной группы ученые относили (каждый выделял один или два основных . признака) наличие главаря, планирование преступлений, распределение ролей между соучастниками, устойчивость группы. Другие авторы указывали на совокупность этих элементов. Так, В. Зенин и Л. Кругликов писали, что, располагая признаками, характерными для всякой группы лиц, организованная группа отличается от иных разновидностей преступных объединений степенью организованности, устойчивостью состава (наличие постоянного ядра), сплоченностью членов группы, тщательным распределением ролей, подчас со своеобразной «специализацией» преступников, входящих в ее состав ¹. Не вдаваясь в полемику относительно предлагаемого авторами уголовно-правового понятия организованной группы, в котором есть взаимоисключающие признаки (например, распределение ролей и своеобразная специализация, наличие ядра и сплоченность), отметим, что эти и другие авторы справедливо, на наш взгляд, акцентируют внимание на признаках, характеризующих ту или иную организационную деятельность, хотя и не всегда учитывают при этом степень и характер организации, ее структуру и преступную направленность² .

Проведенное исследование позволило установить неоднородность организованных сообществ, без учета которой трудно измерить степень их общественной опасности, выявить особенности структуры групп, ролевые функции соучастников, а также новые элементы и звенья их преступной деятельности, определить зависимость последних от экономических, социальных и правовых изменений в обществе. Если руководствоваться старыми определениями организованной группы, го в один ряд становятся и одинаково оцениваются группы «пляжных» воров и преступные объединения вымогателей из 70—100 человек, имеющие внутриструктурное деление, располагающие внешними криминальными связями. Отсюда объективно возникает необходимость в классификации организованных групп, которая повлечет иную уголовно-правовую оценку форм соучастия.

Но главное даже не в самой классификации, а в выявлении с помощью ее негативных тенденций в современной групповой преступности, определении степени корпоративности среды профессиональных преступников и разработке мер по ее разобщению. В том, что такая среда есть, мы убедились частично из содержания вышеописанных разделов работы. На это также прямо указывают опрошенные работники ИТУ. Из их числа 100% отрицательно ответили на вопрос о равном положении преступников в процессе общения, совместного отбывания наказания. О существовании определенной структуры уголовной среды, при которой одни лица подчинены другим, высказался 81% опрошенных. Из представителей уголовного розыска 70% лиц указали на увеличение количества преступлений, совершаемых в составе организованных групп, 97% —на существование лидеров уголовной среды. Наконец, нами проведено специальное интервьюирование работников ИТУ, из которых 82,2% отметили усиление процессов консолидации преступных элементов, в том числе 65,2% полагают, что в стране имеется какая-то часть профессиональных преступников, осуществляющая централизованное руководство определенными категориями антиобщественных элементов.

Еще более интересные данные получены при опросе работников уголовного розыска и предварительного следствия в ГУВД Мосгорисполкома, а также в ряде областей центральной России. Все проинтервьюированные назвали (в разной пропорции) признаки организованности, встречавшиеся в их практике, которые по ранее приведенной схеме Р. Колдуэлла относятся к типичным составным элементам организованной преступности.

Таким образом, речь уже должна идти не просто о группах, а о проявлениях организованной преступности, поскольку группы и иные объединения — это лишь ее формы. Не случайно на заседании Ученого совета ВНИИ МВД СССР в апреле 1987 года почти все выступавшие (в том числе руководители главков МВД СССР) признали наличие организованной преступности и необходимости ее дальнейшего изучения.

На данный аспект проблемы обратили внимание еще в 1983 году участники международного криминалистического симпозиума социалистических стран. Например, делегат из МВД ВНР отмечал, что современная преступность приобрела организованную форму, которая проявляется в подготовке преступлений, в разработке методов, затрудняющих их раскрытие, в сокрытии приобретенных ценностей или в организации их безопасного сбыта. Аналогично высказался представитель МВД НРБ.

На организованность и профессионализм в современной преступности обратила внимание и советская делегация. В этой связи закономерно встает вопрос о характере развития данного явления во времени. Из проинтервьюированных практических работников 63% считают, что организованность в преступности утвердилась давно; 33,5% указывают на то, что мы имеем дело с ее начальным периодом (остальные опрошенные затруднялись ответить). Наше исследование свидетельствует о возникновении такой преступности в конце 60-х — начале 70-х годов (в отдельных республиках — в середине 60-х). С этого времени начали заметно изменяться и формы организованного соучастия в преступной деятельности.

В настоящее время насчитывается 14 основных видов преступно-профессиональной деятельности, для которых типично организованное соучастие, — на это указали практические работники. Однако в аспекте криминологии данные вопросы входят в понятие групповой преступности и на статистическом уровне представляют лишь совокупность преступлений, совершенных в соучастии. Подобный подход отражается и на нормативной деятельности правоохранительных органов, где одно понятие нередко подменяется другим. Все это, по существу, уводит от проблемы организованной преступности, так как «при более внимательном рассмотрении (групповой преступности. — А. Г.), — отметил Ю. Д. Блувштейн, — возникает, однако, ряд непростых вопросов, с которыми интуиция справиться не в состоянии» ³. Чтобы ответить на эти «непростые вопросы», необходимо проанализировать организованные формы проявления криминального профессионализма.

Для характеристики степени и характера организованности преступников представляется целесообразным отойти от традиционного метода описания каждой из категорий групп (воровская, грабительская и т. п.) и, выделив признаки организации, разработать типологию сообществ, показать их особенности. Отметим, что в число изученных нами групп входили: бандитские группы — 9,7%; корыстно-насильственные — 8,8%; мошеннические— 8,1%; воровские — 48,9%; универсальные (все виды корыстных и корыстно-насильственных преступлений) — 24,5%. Как видим, почти половина сообществ обнаружила воровскую специализацию. Две трети групп из числа всех изученных совершили преступления, связанные с проникновением в жилище, более трети — в магазины, склады и другие объекты хранения государственного имущества. В каждом 16-м случае похищались денежные средства из сберегательных касс, касс предприятий, колхозов и совхозов.

Общими признаками организованности для обследованных сообществ явились: 1) соподчиненность участников; 2) устойчивость и общность целей; 3) наличие неформальных норм в межличностных отношениях и отношениях к самой деятельности; 4) организационно-тактический признак, включающий совокупность действий, обеспечивающих функционирование группы, — сбор информации, планирование преступлений, обеспечение конспирации и т. п.

Уголовные шайки- этап пройденный

К основным особенностям преступной деятельности, организованных сообществ, отличающих их от шаек профессиональных преступников прошлых десятилетий, можно отнести:

• совершение нетрадиционных преступлений, типичных по форме для гангстерских (бандитских) организаций буржуазных стран — шантаж (рэкет), похищение детей с целью получения выкупа или достижения иных целей (киднэпинг), участие на равных долях с расхитителями социалистического имущества в нелегальном производстве материальных ценностей, контроль нетрудовых доходов отдельных категорий граждан;
• конспирация преступной деятельности с помощью постановки на учет в психоневрологических диспансерах, получения документов об инвалидности;
• маскировка поведения участников групп под право-послушных членов общества. Почти две трети участников характеризовались положительно по месту жительства и работы. Наибольший удельный вес положительных характеристик оказался у членов бандитских объединений (свыше 90%), групп мошенников (100% —по месту работы и 79,3%—по месту жительства), воровских групп (до 80%);
• стремление установить противоправные контакты с работниками правоохранительных органов и иных государственных учреждений: каждая пятая группа по линии уголовного розыска и каждая третья по линии ОБХСС была связана с работниками милиции, суда и прокуратуры;
• разделение сфер и территорий своего влияния, подавление мелких групп более крупными и организованными;
• универсальный характер деятельности, способствующий их мобильности и активности в достижении поставленных целей;
• тенденция к игнорированию связей с лицами, ранее судимыми: каждая десятая группа не имела рецидивистов, однако по изощренности и конспирации превосходила группы, в которых участвовали ранее судимые;
• появление новой формы руководства группой, когда ее управление осуществляется несколькими лицами («советом»);
• сращивание групп общеуголовного профиля с объединениями расхитителей социалистического имущества;
• повышение образовательного и интеллектуального уровня преступников. Не случайно удельный вес служащих оказался в 6 — 7 раз выше, чем в группах спонтанного характера, и составил 26%;
• высокая техническая обеспеченность преступных групп нетрадиционными средствами — радиотехникой, боевым отравляющим газом типа Си-Эс и т. п.

Типология криминальных объединений

Указанные выше особенности преступной деятельности являются общими, но в конкретных сообществах они не всегда проявляются одинаково. Поэтому, как уже отмечалось, систематизировать их можно лишь на основе типологического анализа самих устойчивых групп. Значимость такого подхода имеет не столько теоретическую, сколько практическую сторону, особенно сейчас, когда в стране поднята проблема борьбы с организованной преступностью.

Однако в литературе не содержится четкого понятия форм организованности преступников. В них, например, фигурируют такие названия, как «организованные группы», «группировки», «опасные проявления групповой преступности», «воры в законе», «лидеры уголовной среды» и др. В этой связи на практике объективно возникли трудности в разграничении форм организованной преступной деятельности и в понимании самой проблемы. Более того, отдельные правоохранительные органы на обслуживаемой ими территории подобной деятельности «не обнаружили». В действительности же там не были выявлены преступные сообщества, занимавшиеся шантажом и контролем расхитителей. Не случайно больше половины из числа опрошенных работников указали на необходимость теоретической разработки проблем организованной преступной деятельности.

Предпринимая попытку криминологической классификации организованных групп, заметим прежде, что мы не имеем в виду какое-либо централизованное сообщество, управляющее всеми профессиональными преступниками в стране. Таких сведений нет даже по преступному миру капиталистических стран. И здесь совершенно права А. И. Долгова, отмечая, что «современные группировки, кооперации преступников не делают их каким-то особым «классом», «партией» с централизованным управлением, не исключают их изолированности»⁴ .

Действительно, такие понятия, как «партия» и «класс», вряд ли применимы для понимания преступных организаций временного характера, и, очевидно, вообще не следует прибегать к ним при характеристике преступности. (Вряд ли можно назвать классом или партией «Коза Ностру» (кстати, такое название дали ей сами полицейские}, хотя это один из мощных преступных синдикатов полулегального бизнеса.) Однако, что касается централизованного управления, то здесь не следует быть столь категоричными в суждении. Так, управление крупной группой расхитителей с региональными связями осуществляется только централизованно. То же можно сказать и о деятельности «воров в законе».

По нашему мнению, в основу типологии преступных сообществ целесообразно включить два основных критерия. Первый — это степень и характер соорганизованности, поскольку организацию следует рассматривать как особую и специфическую форму связи. Некоторые ученые и практические работники понятие «организация» (неформальная) ассоциируют по внешним признакам с официальными учреждениями (юридическими лицами), что в корне ошибочно. «Организация (если мы отвлечемся от обыденного употребления этого понятия в смысле государственного объединения, учреждения и т. д.) есть прежде всего процесс упорядочения положения элементов, их взаимосвязи в системе»⁵ .

Второй критерий .связан с направленностью действий организованного сообщества, так как по существующей в социальной психологии концепции «ведущим признаком, определяющим структуру микросреды, остается род деятельности человека»⁶ .

С учетом высказанных соображений и данных проведенного исследования, не претендуя на бесспорность, представляется целесообразным выделить следующие объединения преступников, при этом используя в большинстве их названий уголовно-правовую терминологию, закрепленную в законе (ст.ст. 39, 72, 77, 771 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик): организованные группы; организованные группировки; бандитские формирования; преступные организации; кооперация «воров в законе»⁷ .

Организованная группа — это простейшая форма связи преступников для совместного совершения преступлений. Удельный вес таких групп в числе всех изученных нами сообществ составил 19%. В этих группах нет четко выраженного лидера, поскольку небольшой количественный состав (2—3 человека), общие интересы участников и их одинаковая криминальная квалификация не вызывают необходимости в более сложной структуре.

В подобных группах роли распределены заранее, приемы совершения преступлений четко отработаны, поэтому речь может идти лишь о предварительном выборе объекта посягательства, определении места и времени действий. К организованным группам чаще всего относятся группы мошенников, карманных и квартирных воров, спекулянтов винно-водочными изделиями.

Организованные группировки — более устойчивые объединения лиц, имеющие определенную соподчиненность (иерархию). Во главе данной общности стоит признанный лидер, руководящий всеми ее действиями. Здесь соблюдается жесткий принцип единоначалия: главарь определяет направленность группировки, планирует и готовит преступления, распределяет роли между соучастниками. Однако это может согласовываться и с другими членами объединения.

Группировки возникают как в местах лишения свободы, так и вне их. В первом случае главарь группировки, как правило, подчиняется «вору в законе» или «па-хану» зоны, во втором — действует самостоятельно. По численности группировка значительно превышает организованную группу и в среднем имеет семь-восемь активных членов.

Преступная деятельность группировки чаще всего связана с совершением различных имущественных преступлений, поэтому сопряжена с определенными криминальными ролями соучастников — воровской разведкой, сбытом похищенного, техническим обеспечением. Именно данный фактор определяет большее число участников и создает достаточно обширную периферию, в результате чего они связаны со скупщиками краденого, сбытчиками наркотиков, подделывателями документов, техническими работниками и т. п. В свою очередь это обстоятельство вызывает необходимость обеспечения мер конспирации, установления неформальных норм в межличностных отношениях и санкций за их нарушение. Главари группировок бывают осведомлены о других аналогичных сообществах, действующих в пределах города или региона. В нашем исследовании группировки составили около половины сообществ.

Бандитские формирования — это также форма организованного соучастия, которая в уголовно-правовом понимании заключается в создании воооруженной группы с целью нападения на государственные или общественные предприятия, учреждения, организации либо на отдельных лиц. Как видим, от группировки их отличает обязательность наличия оружия и преступная направленность — открытое нападение. В криминологической характеристике банд нами выявлены более жесткая подчиненность, высокая активность и исключительная безжалостность по отношению к жертве и соучастникам, нарушившим установленные главарем правила. В среднем на бандитскую группу приходилось 29—30 преступлений, количественный состав ее участников превышал 10 человек. В отличие от группировок банды не имели периферии и сохраняли своеобразную кастовость (замкнутость). Обращает на себя внимание также самый малый удельный вес ранее судимых лиц среди бандитов. Он составил 22,6%, в то время как в группировках доходил до 60%. Вместе с тем доля невменяемых (18,2%) в несколько раз превышала эту же категорию лиц по сравнению с другими организованными формированиями. Почти половина главарей банд занимали определенные должности на предприятиях и в учреждениях, многие из них были связаны с работниками правоохранительных органов. Не случайно продолжительность времени действия в бандах оказалась больше, чем в организованных группах и группировках.

Преступные организации — это объединения лиц, степень организованности и характер деятельности которых несут в себе элементы организованной преступности в форме мафии. Несмотря на то, что советскому уголовному праву известно понятие преступной организации (антисоветская организация), эта форма объединения относится к новому явлению в уголовной преступности ⁸ и потому нуждается в более детальном освещении.

Преступные организации имеют пять основных признаков, совокупность которых позволяет отграничить их от прочих организованных сообществ. К ним относятся:

• наличие материальной базы, что проявляется в создании общих денежных фондов для взаимопомощи и подкупа должностных лиц;
• коллегиальный орган руководства, при котором управление организацией осуществляется группой лиц, имеющих равное положение;
• устав в форме неформальных норм поведения, традиций и законов, санкций за их нарушение (в двух из общего числа изученных нами организаций был письменный устав);
• функционально-иерархическая система — разделение организации на составные группы, межрегиональные связи, наличие руководящего ядра, телохранителей, держателей касс, связников, «контролеров» и т. п.;
• информационная база — сбор различного рода сведений, разведка и контрразведка.

Следует отметить, что в последние годы преступные организации распределяют сферы своего влияния как в географическом плане, так и по конкретным объектам, лицам. Происходит также заметная их специализация — одни контролируют азартные игры, другие занимаются вымогательством денег у расхитителей, третьи вкладывают средства в подпольные цеха и получают соответствующие прибыли.

Элементы мафии проявляются и в коррумпированных связях. Более того, нередко преступники стремятся проникнуть на работу в органы внутренних дел или с помощью изощренных мер привлечь к преступной деятельности отдельных служащих государственного аппарата.

Работники правоохранительных органов использовались ими для получения необходимой информации, документов, форменной одежды, сокрытия совершенных преступлений. Выявлены неединичные факты, когда такие лица от вспомогательной роли переходили к более активным действиям и занимали в преступной организации лидирующее положение.

В отличие от организаций расхитителей, имеющих те же признаки, но более сложные структуры, в сообществах общеуголовного профиля участники, как правило, знают друг друга. Однако в последнее время практика уголовного розыска стала регистрировать случаи, когда члены организаций оказывались неосведомленными о руководителях сообщества, что типично для многозвеньевых структурных образований с региональными связями.

Главари преступных организаций в подавляющем своем большинстве оказались лицами, ранее не судимыми. Они характеризовались как волевые, дерзкие и предприимчивые люди, обладающие организаторскими способностями, деловыми связями и материальными возможностями. Например, из опрошенных нами работников органов внутренних дел 14% их считали, что авторитет лидера держится на материальных средствах, 10%—на уголовных традициях, 24%—на личных качествах, а 52% указали на все эти условия, вместе взятые.

Преступные организации иногда бывают связаны с другими сообществами (исключая лишь банды), стремятся контролировать их преступную деятельность, подчинить их и заставить служить своим интересам. В этих целях имелись специально выделенные лица («бригадиры»), которые, например, у магазинов «Березка» выявляли «ломщиков» чеков и заставляли платить их дань в размере 30% дневного дохода. Аналогичное можно сказать и в отношении «наперсточников», проституток, сбытчиков наркотиков и т. д. Удельный вес преступных организаций в числе изученных групп составил почти третью часть.

Кооперация «воров в законе» относится к особой форме объединения, не имеющего аналогов в мировой криминалистической практике. Она составляет касту профессиональных преступников-лидеров, имеет все признаки преступной организации и вместе с тем отличается от нее. Во-первых,— отсутствием территории и места своего нахождения. Во-вторых,— размытостью структуры, поскольку объединение основано на уголовных традициях и неформальных «законах». В-третьих,— практически равным положением состава лиц этой кооперации. В-четвертых,— разными течениями «законников», объединенных общей уголовной «идеей». Отличается данное общество и по криминальной направленности, о чем уже ранее говорилось. В иерархии организованных сообществ кооперация «воров в законе», пожалуй, самая устойчивая, гибкая и находится на верхней ее ступени. Это объединение стало приобретать некоторые политические оттенки. Последнее связано с оказанием организованного противодействия нормальной работе правоохранительных органов по наведению в стране должного правопорядка. Но еще большая опасность кроется в том, что в деятельности «воров в законе» стали появляться элементы международной преступности, о чем свидетельствует связь с некоторыми представителями преступного мира буржуазных стран, которые эмигрировали туда в начале и середине 70-х годов.

Количество «воров в законе» в стране пока достоверно не установлено, поскольку их выявление и учет начались лишь в конце 1985 года. Но уже на 1 января 1990 г. по далеко не полным данным органов внутренних дел насчитывалось более 500 «воров» и 2 тыс. лиц, придерживающихся воровских «законов». По экспертным оценкам, общее их число с учетом латентности составит около трех тысяч, т. е. приблизится к показателю 50-х годов. Однако было бы ошибочным исходить лишь из количественной стороны данного явления, тем более когда речь идет о совершенно замкнутой касте профессиональных преступников, стремящихся ограничить прием в сообщество и одновременно — расширить свое влияние в уголовной среде с помощью создания обширной периферии (окружения).

По структуре кооперация «законников», как уже отмечалось, отличается от всех иных организованных сообществ. В Грузии и среднеазиатских республиках в отдельном районе или городе «власть» этой кооперации представлена одним «вором в законе»; там он имеет свое окружение, ведет работу по сбору денег в общую кассу, пропагандирует воровские «идеи» и вовлекает в преступную деятельность новых лиц. Несмотря на свою независимость, «эмиссары» подчиняются центральному звену — «сообщаковой братве». В настоящее время есть основания полагать, что среди «воров в законе» выделились наиболее опытные и авторитетные преступники, которые стремятся управлять сообществом в масштабе страны и определять его тактику.

Управление кооперацией осуществляется с помощью воровских сходок, а воздействие на уголовную среду — посредством специально выделенных лиц и воровских обращений.

Программа действии «воров»

В настоящее время в деятельности кооперации «воров в законе» совершенно четко обозначилась тенденция к сплочению этого сообщества; в нем стали заметны разногласия между различными течениями, определившимися главным образом по национальному признаку, например,— между грузинскими ворами (так называемой «пиковой мастью») и туркменскими, российскими. Этот вопрос стал активно обсуждаться на воровских сходках. Обобщение стоящих перед «законниками» проблем позволяет выделить следующие:

1. О прекращении именоваться «ворами» тем, кто не имеет отношения к «воровской семье», о сплоченности воровских рядов и устранении разногласий.

2. О распространении своего влияния на прибалтийские республики, где мало «воров в законе».

3. Об объявлении презрения и войны бродягам, хулиганам и насильникам, которые создают и формируют якобы неправильное мнение об уголовной среде.

4. О всяческой поддержке лиц, осужденных за кражи личного, государственного и общественного имущества.

5. Об использовании в своих интересах большого притока в ИТК расхитителей и молодежи.

6. О проявлении заботы о преступном мире, утверждении в ИТК веры в преступный мир.

7. О повышении грамотности «воров в законе», занятии их спортом.

8. О построении взаимоотношений с работниками правоохранительных органов.

Таким образом, мы столкнулись с целой программой действий, рассчитанных на перспективу и выживание кооперации «воров в законе». И это не просто слова, игровой момент, как иногда можно услышать. Это реальность, с которой нельзя не считаться. Она подтверждается и другими данными. В частности, органами внутренних дел разоблачена организация «воров в законе» под названием «Союз истинных арестантов», которая ставила своей целью активное противодействие администрации ИТУ, бойкотирование закона об уголовной ответственности за злостное нарушение правил внутреннего распорядка и режима содержания осужденных. В организации была своя программа, которая включала создание общей денежной кассы, оказание помощи осужденным профессиональным преступникам, ведение идеологической работы среди молодежи и т. д.

Поэтому не являются случайными меры конспирации и структурные образования «пятерок» в местах лишения свободы. К одной из реально существующих моделей такой пятерки относится следующая.

1. «Вор в законе» — единоличный лидер, имеющий в своем окружении осужденных с разными ролевыми функциями.

2. Хранитель общей кассы — он также имеет доверенных лиц, отвечающих за сбор «общака» в отрядах.

3. Телохранитель — лицо, обеспечивающее безопасность «вора в законе» и всей его пятерки.

4. «Советник» — лицо, хорошо ориентирующееся во внутренних вопросах ИТУ, помогающее «вору в законе» советами при решении спорных вопросов, с которыми к нему обращаются «рядовые» осужденные.

5. «Ученик» — кандидат на «вора в законе», проходящий обучение у лидера по всем вопросам воровской жизни (на случай замены).

К одной из опасных тенденций деятельности кооперации «воров в законе» относится организованная работа по установлению своего влияния на осужденных ИТУ. Делается это также с помощью обращений, подкупа, угроз, терроризирования осужденных и путем направления специальных эмиссаров, которым выдаются мандаты с полномочиями. Например, из объяснения осужденного П. было установлено, что перед этапом он получил инструктаж от «вора в законе», который предписывал ему в новом месте его нахождения поддерживать и распространять воровские традиции и обычаи.

Шля выполнения этого задания П. должен был организовать в колонии группировку из числа осужденных отрицательной направленности, которая могла бы пойти на любые преступления. Если не сумеет подготовить группировку, то должен покинуть колонию с новым сроком, т. е. совершить другое преступление.

«Законники» на службе у дельцов

Заслуживает интерес и другой аспект организованной роли "воров в законе" - сращивание их с расхитителями. Сейчас распространено мнение, что связь эта носит односторонний характер и выгодна только «законникам». Действительно, определенную власть над дельцами они имеют (таких «законников» называют «жуками») — вымогают деньги, насильственно становятся компаньонами и вкладывают в подпольное производство свои средства. Каждый такой «жук» распространяет свое влияние на отдельный регион и контролирует его с помощью приближенных лиц. Небезынтересно отметить, что сейчас «воры в законе» аналогично действуют в отношении кооператоров с целью «отмывания» денег.

Однако в большей мере подобная деятельность была характерна для первоначального этапа паразитирования за счет расхитителей. В последние годы отмечается другая тенденция — привлечение расхитителями «воров в законе» и других уголовных элементов к совместной деятельности.

Пользуясь большими материальными возможностями, незаконными связями с работниками отдельных государственных учреждений, расхитители ведут достаточно планомерную и тонкую работу в этом направлении. Если вначале они выплачивали «ворам в законе» и другим «авторитетам» уголовной среды 10—15% от суммы доходов (что делается и сейчас), то в настоящее время все чаще привлекают их в качестве компаньонов, заставляя при этом нести охрану, сбыт продукции и выполнение различного рода поручений. Например, по указанию расхитителя Раджапова членами преступной организации Волошина был убит за вознаграждение в 30 тыс. руб. конкурент Мирзаев. Представляется, что процесс сращивания приобретает продуманную, рассчитанную на перспективу линию поведения расхитителей. Об этом же свидетельствуют факты их участия в воровских сходках.

Все ли мы знаем о них?

Говоря об организованных сообществах профессиональных преступников, следует подчеркнуть, что они имеют тенденцию к дальнейшему распространению. Однако организованность преступников в региональном плане проявляется неодинаково. Если банды, организованные группы и группировки, сообщества «воров в законе» имеются по существу во всех регионах, то преступные организации с элементами мафии функционируют преимущественно в республиках Средней Азии и Закавказья, городах-гигантах. Не одинаково они выглядят и по степени активности преступной деятельности.

Считаем также возможным констатировать преждевременность радикальных выводов на современном этапе борьбы с проявлениями организованной преступности, так как снижение кое-где числа групповых преступлений не является в данном случае ее основным показателем. Пока что поднят лишь первый ее пласт, многие вопросы нуждаются в самостоятельном и глубоком исследовании. К тому же нужно учитывать постоянно меняющуюся тактику организованных преступников. Надо признать, что правоохранительные органы существенно отстают от изменений и процессов, происходящих в современной преступности, и профессиональные преступники это хорошо знают. В своем письме осужденный «вор в законе» Д. прямо указывает на данный фактор. «Вы, органы,— пишет он,— отстаете в информации от всех преступных процессов. За это время нам многое удается сделать». Более того, в условиях индивидуально-трудовой деятельности не исключается возможность изменения их ориентации. Изучение показывает, что они стремятся к использованию этих социально важных мер в своих корыстных целях, в частности — выступать посредниками в различных сделках, сбыте продукции, охране имущества и т. п., на что указали свыше 80% сотрудников уголовного розыска от числа опрошенных.

Профессионализм и организованность — явления взаимосвязанные: чем выше показатель криминального профессионализма, тем ярче просматриваются его организованные формы. Причем при соответствующих социальных условиях профессиональная преступность начинает перерастать в организованную преступность — как качественно новое явление. На это сейчас со всей очевидностью указывает реакция общественности, работников государственного аппарата, обеспокоенных коррупцией, рэкетом, распространением наркотиков и проституции, активизацией уголовных элементов и т. п. «Мафия», «отцы крестные», «пышные похороны мафиози», «закон против мафии» и другие не менее яркие заголовки пестрят теперь на страницах наших газет. У населения тоже есть свое понимание проблемы — обмерил продавец в магазине на 5 копеек — дело рук мафии, прикрутил слесарь-сантехник гайку крана, взяв с хозяина лишку — вот тебе и коммунально-бытовая мафия. Одним словом, есть проблема, люди чувствуют ее, но пока что плохо представляют. А ведь это очень важно, и прежде всего специалистам, разобраться в том, что же произошло, почему у нас появились непривычные и даже пугающие слова и термины. Но для этого нужно четко представлять, что такое организованная преступность применительно к социалистическому обществу. Однако любое суждение начинается с определения понятий, уяснения сущности самой проблемы. Такой подход будет способствовать и дифференцированному принятию решений по борьбе с наиболее опасными видами преступности, особенно профессиональной и организованной. В этой связи представляется оправданным включение в книгу раздела об организованной преступности.

¹ См.: Зенин В., Кругликов Л. Совершение преступлений организованной группой как отягчающее ответственность обстоятельство // Сов. юстиция. 1981. № 19. С. 13.

² Неразработанность четких критериев привела к тому, что суды в единичных случаях применяли п. 2 ст. 39 УК РСФСР и соответствующие статьи УК других союзных республик, предусматривающие в качестве обстоятельства, смягчающего ответственность, совершение преступления организованной группой.

³ Блувштейн Ю. Д. Понятия в криминологии 7/ Сов. государство и право. 1986. № 96. С. 77.

⁴ Долгова А. И. Системно-структурный характер преступности // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1984. Вып 41. С. 16.

⁵ Аверьянов А. Н. Система: философская категория и реальность. М., 1976. С. 34.

⁶ Сычев Ю. В. Микросреда и личность. Философские и социальные аспекты М., 1974. С. 64.

⁷ В отличие от анализа «воров в законе» как категории профессиональных преступников «кооперация» воров рассматривается как форма преступной организации.

⁸ В криминалистическом аспекте преступная организация рассматривается также В. М. Быковым (Криминалистическая характеристика преступных групп. Ташкент, 1986).