Глава 12. Можно ли что-нибудь сделать?

"Дорогая Энн Лэндерс,  я пишу письмо от имени своей сестры, мачехи двадцатидвухлетнего парня, которого выгнали из школы. Я буду называть его "Дэнни". Отец мальчика развелся со своей первой женой, когда Дэнни был еще младенцем. Он живет в браке с моей сестрой уже семь лет.

Моя сестра потратила на мальчика не одну тысячу долларов, в том числе десять тысяч на обучение в военном лицее, откуда его исключили за мошенничество, обман и воровство. Она нанимала репетиторов, чтобы те помогли ему справиться с домашними заданиями, водила к трем психологам, которые говорили ей, что он полон враждебности, и врачам, которые не находили в нем физических заболеваний.

Дэнни жил с моей сестрой и ее мужем, с бабушкой и с родной матерью. Сейчас он живет с тетей. Он не работает, не платит за квартиру и живет на то, что ему дают.

Сестра и ее муж неоднократно находили для него работу, но он нигде не смог удержаться. Они поддерживали его интерес к спорту, старались не потакать ему, но сейчас они не знают, что делать.

В Дэнни есть и что?то хорошее. Он не пьет и не употребляет наркотики. Однако он жестоко обращается с собаками и лошадьми сестры. Он бьет и пинает их.

Что движет этим мальчиком? Мы боимся, что если ничего не изменить, он станет преступником. Неразрешимая проблема Виржинии". "Дорогая Виржиния, зачем двадцатидвухлетнему парню работать, если он может жить, не заботясь о квартплате и зная, что родители ему помогут? Очевидно, что Дэнни разбалован.

Он зол и сбит с толку. Если он не пройдет психотерапевтический курс и не разберется в себе, его жизнь будет одной сплошной неприятностью. Конечно, придется приложить много усилий, но оно того стоит. Следующее, что ему нужно будет сделать, — это получить аттестат об окончании средней школы.

Покажите ему эту колонку и скажите, что если он захочет написать, я буду рада ответить ему.

Энн Лэндерс, Press Democrat, 8 января 1991 года". Я не знаю, психопат этот "мальчик" или нет, но если все?таки да, то более типичной реакции обывателя вам не найти: перестаньте баловать его и отправьте на лечение; можете даже посоветовать ему написать письмо Энн Лэндерс.

Этот подход исполнен благих намерений, и к нему часто прибегают обеспеченные люди. Но когда человек — психопат, такие действия обречены на неудачу, если, конечно, психотерапевтический курс и психотерапевт — и пациент — не отличаются чем?то из ряда вон выходящим.

Больше двадцати лет назад в книге для психологов и психиатров я написал следующее.

За редким исключением, традиционные терапевтические методы, включая психоанализ, групповую психотерапию и психодраму, доказали свою неэффективность в лечении психопатии. Не лучше ситуация и с биологическими методами: психохирургией, электрошоковой терапией и лекарственной терапией. \1\

На момент написания книги ситуация с лечением психопатии в целом не изменилась. Многие ученые говорили раньше и замечают сейчас, что звание самой короткой главы в книге по психопатии можно без колебаний присудить главе о ее лечении. Такие заключения, как "Эффективное лечение не найдено" или "Ничто не помогает", могут легко резюмировать содержание многих научных статей.

Однако в ситуации, когда общественные учреждения напуганы быстро растущим уровнем преступности, а юридическая, здравоохранительная и судебная системы перегружены настолько, что едва не задыхаются от бессилия, нужно продолжать поиск методов ослабления воздействия психопатов на общество.

Клиницисты часто называют психопатов людьми, у которых защитные механизмы психики работают настолько эффективно, что способны подавить ощущения тревоги и страха. Результаты лабораторных исследований подтверждают это предположение и наводят на мысль о биологических основах их способности справляться со стрессом. Это может прозвучать так, будто психопатам можно позавидовать. Но не все так просто. У психопатов граница между бесстрашием и безрассудством размыта: они вечно попадают в разные переделки, и в основном потому, что в своих поступках не руководствуются чувством тревоги и не обращают внимания на сигналы об опасности. Как и люди, не снимающие в помещении солнцезащитные очки, они выглядят "круто", но не замечают многое из происходящего вокруг.

Недавно мир в очередной раз стал свидетелем ненормальной способности психопата оставаться хладнокровным в самой, казалось бы, ужасной ситуации. Джеффри Дамер из Милуоки, совершивший ряд чудовищных преступлений, включая серийные убийства, расчленение и каннибализм, спокойно и не торопясь объяснял полицейским, что голый и окровавленный подросток, которому удалось вырваться из его квартиры, на самом деле любит взрослых мужчин и был с ним по взаимному согласию. Из истории Дамера выходило, что они с мальчиком просто поссорились, и полицейские, поверив ему, ушли и оставили ребенка в руках психопата. Вскоре после их ухода Дамер убил мальчика. На суде, где он признал себя виновным в совершении пятнадцати убийств, но пытался доказать свою невменяемость (присяжные были иного мнения), прояснились обстоятельства и других дел. Например, в сообщении агентства Associated Press от 11 февраля 1992 года был описан случай, когда Дамера остановил дорожный патруль. Он как раз вез на свалку труп первой жертвы. Когда полицейский направил фонарик на пластиковый пакет, в который было завернуто тело, Дамер спокойно сказал, что его очень расстроил развод родителей, и поэтому он, чтобы отвлечься, решил вывезти посреди ночи мусор. Его отпустили.

 

ПОЧЕМУ НИЧЕГО НЕ ПОМОГАЕТ

В основе психотерапии лежит предположение, что пациент требует и жаждет помощи в преодолении своих психических или эмоциональных проблем: беспокойства, депрессии, низкой самооценки, застенчивости, навязчивых мыслей и т. д. Успешное лечение предполагает активное участие пациента в поиске средства избавления от симптомов. Короче говоря, пациент должен осознавать наличие проблемы и стараться как?то ее решить.

Именно в этом и заключается основная проблема: психопаты не считают, что у них есть проблемы с психикой или эмоциями, и не видят причин, по которым им следовало бы подстраиваться под неприемлемые для них общественные стандарты.

Точнее сказать, психопаты довольны собой и своим внутренним миром, каким бы бледным тот ни казался окружающим. Они считают самих себя в полном порядке, переживают лишь минимальный личностный дистресс и полагают, что их поступки разумные, целенаправленные и вполне удовлетворительные. Они никогда не оглядываются на прошлое с сожалением и не заглядывают в будущее с тревогой. Психопаты мнят себя высшими существами во враждебном и беспощадном мире, где все борются за деньги и власть. Они считают, что вправе обманывать и манипулировать окружающими, дабы осуществить свои "права", и их взаимодействие с другими людьми изначально направлено против недоброжелательности, исходящей, по их мнению, из внешнего мира. Поэтому неудивительно, что ни один из психотерапевтических методов не находит отклика в сердцах психопатов.

Психопаты — далеко не лучшие кандидаты для психотерапии еще и по следующим причинам.

• Психопаты отнюдь не слабы духом. Их мысли и поступки являются продолжением непоколебимого характера, способного успешно противостоять внешнему воздействию. Ко времени, когда психопаты начинают проходить психотерапию, их взгляды и поведенческие паттерны укореняются настолько, что изменить их становится очень трудно даже при самых благоприятных обстоятельствах.

• Многие психопаты защищены от отрицательных последствий своих действий благодаря родственникам и друзьям, исполненным самых благих намерений. Их поступки обычно остаются незамеченными и безнаказанными. Другие так набивают руку, что, шагая по жизни, легко обходят неприятности. Но даже те психопаты, которых ловят и наказывают, обвиняют в своем проступке систему, судьбу — что и кого угодно, но только не себя. Те же, кому удается уйти от наказания, просто наслаждаются своим образом жизни.

• В отличие от остальных, психопаты не обращаются за профессиональной помощью самостоятельно. Проходить психотерапию их заставляют либо отчаявшиеся родственники, либо суд, либо возможность условно–досрочного освобождения.

• Психопаты не извлекают из психотерапии никакой пользы, поскольку они не способны к интимным эмоциональным переживаниям и погружению в себя, за которые так ратуют клиницисты. Межличностным отношениям — основе терапевтического успеха — психопаты тоже не придают особого значения.

• Вот как мрачно отозвался о пациентах–психопатах (которых он называет социопатами) один психиатр: "…социопаты не желают меняться; они оправдывают свои поступки тем, что им, мол, так захотелось; у них нет ни малейшего представления о будущем; они терпеть не могут власть, в том числе и медицинскую; они считают роль пациента унизительной; они превращают психотерапию в посмешище, а клиницистов — в объект мошенничества, угроз, соблазнения или использования". \2\

• Согласитесь, это не похоже на тот интроспективный поиск личностных инсайтов[1] к которому клиницист старается подтолкнуть пациента. Психопаты обычно не участвуют в психотерапевтических "танцах", а многие клиницисты и не пытаются этому хоть как?то противостоять.

• Большинство психотерапевтических программ только снабжают психопатов новыми отговорками и оправданиями своего поведения и способами использования человеческих слабостей. Узнавая новые и, возможно, лучшие методы манипуляции, психопаты не особенно стараются изменить свои взгляды и войти в положение окружающих — прочувствовать их потребности, переживания и права. Попытки научить психопатов "действительно чувствовать" изначально обречены на неудачу.

• Это касается как индивидуальной психотерапии, когда врач и пациент общаются с глазу на глаз, так и групповой, когда несколько человек с разными проблемами, слушая друг друга, стараются использовать чужой опыт, чтобы по–новому взглянуть на себя и окружающих.

• Как я уже замечал, психопаты часто верховодят на сеансах индивидуальной и групповой психотерапии, навязывая собственные идеи и трактовки остальным участникам. Один ведущий тюремной психотерапевтической программы сказал о преступнике, набравшем высокие баллы по Контрольному перечню признаков психопатии, следующее: "Он отказывается говорить, если тему для обсуждения задает кто?то другой. Ему не нравится, если кто?то отрицательно отзывается о его поведении….Он не хочет замечать того, что блокирует общение, и верховодит на сеансах терапии, начиная скучные монологи с целью отвлечь внимание группы от обсуждения его поступков". Вскоре этот психиатр написал: "Я уверен, что он изменился в лучшую сторону. Он признает ответственность за свои действия". А тюремный психолог добавил: "Его прогресс заметен….Он стал более участлив к окружающим, а его мышление — менее преступным". Спустя два года после появления этих оптимистичных заявлений студентка–выпускница в рамках одного из моих исследовательских проектов провела с этим заключенным беседу. Она сказала, что это был самый ужасный преступник из всех, с кем ей приходилось общаться, и что он, не стесняясь, хвастался, как ему удалось одурачить тюремный персонал и сделать вид, будто он стал на путь истинный. "Я не могу в это поверить, — говорил он. — Кто выдал им лицензию? Да я бы не подпустил их даже к своему псу! Он обгадил бы их не хуже, чем это сделал я".

Сорокалетний мужчина, на котором висело пятьдесят пять обвинений в мошенничестве, подделке документов и воровстве (его судили в трех странах), попытался уклониться от депортации из Канады, мотивируя это тем, что его исправила дружба с семидесятишестилетней слепой старушкой. В заключении, датированном 1985 годом, этот человек был изображен "неизменно приятным, любезным, интеллигентным и обаятельным". Однако ко всему этому было добавлено, что он патологический лжец "с развитым расстройством личности". Юрист из иммиграционного департамента назвал его "патологическим лжецом, которому под силу своим обаянием отделить кору от дерева", "хроническим лжецом, не способным отличить реальность от вымысла" и классическим жуликом. Юрист заметил, что данный мужчина в конце 1980–х годов был условно–досрочно освобожден в США, где он нарушил условия освобождения, после чего сбежал в Канаду и осел в Ванкувере, "оставив после себя огромное количество бесполезных чеков". Теперь же преступник заявлял о преображении, произошедшем благодаря сеансам самоанализа при христианском центре, которые проводила упомянутая женщина. Заявления об исправлении противоречили показаниям свидетелей, которые доказывали, что он продолжал разбрасываться фальшивыми чеками и игнорировать счета на оплату.

Из статьи Мойры Фэрроу, The Vancouver Sun, March 2, 1991

 

ПРОВОДИМАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ МОЖЕТ УСУГУБИТЬ СИТУАЦИЮ

Некоторые формы групповой психотерапии считаются важной составляющей большинства тюремных или предписанных в судебном порядке терапевтических программ. Групповая психотерапия зачастую является составляющей программы "терапевтического сообщества", которая предполагает значительную свободу в поведении (следовательно, и ответственность) пациентов или заключенных. Терапевтический персонал выступает неотъемлемой частью такого сообщества. Служащих специально обучают тому, как реагировать на потребности и развивать способности пациентов и как проводить с ними терапию в духе человеколюбия и взаимоуважения. Учитывая организационные и человеческие затраты, такие программы интенсивны и чрезвычайно дорогостоящи. Но большинству преступников они действительно помогают. На психопатов же они не действуют.

Доказательством служат результаты нескольких недавних исследований, проведенных с участием заключенных, которые подверглись групповой психотерапии. Все пациенты прошли через Контрольный перечень.

• Одно исследование показало, что психопаты не проявляли желания улучшаться и быстро бросали терапию. Следовательно, они и не извлекали из нее особой пользы. Вероятность возвращения в тюрьму после освобождения у них была в несколько раз выше, чем у других пациентов. \3\

• Из результатов другого исследования выяснилось, что вероятность совершения преступления, связанного с применением насилия, после прохождения курса групповой психотерапии у психопатов была в четыре раза выше, чем у остальных преступников. \4\ Программа не только не оказывала терапевтического эффекта на психопатов, но иногда, наоборот, действовала на них пагубно! Психопаты, которые не участвовали в терапевтической программе, на свободе были менее склонны к насилию, чем те, которые прошли психотерапию.

На первый взгляд такое открытие может показаться весьма странным. Получается, психотерапия может пойти во вред? Такое заявление не удивляет тех, кто ведет эти программы. Они заявляют, что психопаты стараются верховодить на терапевтических сеансах и часто подбрасывают "головоломки" ведущим групп и другим пациентам. "Твоя проблема в том, что ты насилуешь женщин, поскольку бессознательно хочешь наказать их за то, что сделала с тобой твоя мать", — педантично объясняет психопат другому пациенту В то же время он старается не раскрывать причин своих собственных поступков.

К сожалению, программы такого рода учат психопатов новым методам манипуляции, обмана и эксплуатации окружающих. Один психопат сказал следующее: "Эти программы напоминают пансион благородных девиц. Они учат тому, как давить на людей".

Кроме того, в них скрывается целый кладезь оправданий для психопатов: "Со мной жестоко обращались в детстве" или "Я никогда не умел контролировать свои чувства". Такие заявления практически ничего не объясняют, но, к моему удивлению, некоторые специалисты с готовностью принимают их на веру.

Прохождение курса групповой психотерапии или программы терапевтического сообщества — не единственный довод, который приводят психопаты в пользу своего преображения. Находясь за решеткой, они часто участвуют в программах повышения квалификации и посещают курсы психологии, социологии и криминалистики. Пользы от всех этих программ, так же как и от терапевтических курсов, нет никакой. Все, что они дают психопатам, это поверхностное знание терминов и понятий (модных словечек), которые помогают им убедить легковерных в своем исправлении или "перерождении".

 

МОЛОДЫЕ ПСИХОПАТЫ

Рассуждая логически, чтобы уменьшить потенциальную опасность взрослой психопатии, мы должны начать решать эту проблему еще в раннем возрасте. Однако практика показывает, что такие усилия не приносят плодов. В своем подробном обзоре терапевтических программ социолог Уильям Маккорд вынужден был заключить, что "попытки изменить психопатические модели поведения в раннем возрасте" обычно не были удачными. \5\ Все же он выразил некоторую надежду в отношении тех программ, которые предполагают кардинальное изменение социально–бытового окружения человека и мобилизацию всех институциональных ресурсов, направленных на обеспечение фундаментальных перемен в его поведении и взглядах. Однако эффективность подробно описанных Маккордом программ вызывает сомнение. Улучшения, которые наблюдаются у психопатов–подростков во время и после психотерапии, со временем сходят на нет.

Ситуация может измениться, когда мы найдем ответы на все вопросы о происхождении психопатии. Более того, психологи уже разработали эффективные программы интервенции, которые помогают изменить в лучшую сторону взгляды и поведение детей и подростков с различными поведенческими отклонениями. Многие такие программы касаются не только ребенка, но и его семьи и социального окружения. \6\

Потенциально сбивая агрессивность и импульсивность "пробуждающихся психопатов" и обучая их просоциальным способам удовлетворения своих потребностей, такие программы могут изменить поведенческие паттерны детей, но только в том случае, если их будут применять в очень раннем возрасте.

 

ЕЩЕ ОДНА ОТРЕЗВЛЯЮЩАЯ МЫСЛЬ

Практически все доказательства эффективности лечения психопатов основаны на результатах психотерапевтических программ для заключенных и пациентов психиатрических клиник. Многие из них интенсивны, хорошо продуманы и достаточно качественно выполнены. И все равно они неэффективны.

Даже если бы существовал действительно эффективный метод терапии психопатических установок и поступков, его невозможно было бы применить в отношении миллионов психопатов, разгуливающих на свободе, потому что вряд ли кто?то из них вообще задумывается о том, что ему нужно пройти лечение. Надавить же на них тоже не представляется возможным.

Имеются отдельные примеры того, что тот или иной метод оказал положительное воздействие на какого?то психопата. К примеру, в течение последних нескольких лет ко мне несколько раз обращались люди и говорили, что им удалось существенно исправить поведение психопатов, которые находились с ними рядом. Они не понимали, почему их рассказ не приводил меня в восторг.

Вполне возможно, что им действительно удалось сделать прорыв в терапии психопатии, но проверить это невозможно. Был ли "пациент" психопатом? Произошли ли эти изменения в среднем возрасте, когда поведение некоторых психопатов улучшается "спонтанно"? Каким было поведение человека до изменений? И откуда мы можем знать, что изменился именно "психопат"? Многие путают улучшение поведения психопата с изменением своего отношения к нему

Например, жена психопата утверждает, что ее муж стал лучше, чем был раньше. Но эти слова могут значить то, что она научилась избегать проблем, просто не вмешиваясь в его дела или выкладываясь ради удовлетворения его запросов. Может, во имя поддержания относительного благополучия в семье она пожертвовала своими желаниями и потребностями.

Мы не можем воспринимать заявления об эффективной терапии психопатии всерьез, если они не основаны на результатах эмпирических исследований.

 

МОЖЕТ, ПРОСТО СДАТЬСЯ?

Как это ни печально, но в основе неизлечимости и неуправляемости психопатов лежат несколько факторов, которые стоят того, чтобы их упомянуть.

• Во–первых, несмотря на многочисленные попытки исправить поведение психопатов, количество программ, соответствующих научным и методологическим стандартам, можно сосчитать на пальцах. Это важный момент, потому что он говорит о том, что доказательства, на которых мы строим наши выводы, могут быть не очень надежными. Это касается как заявлений о бесполезности, так и отдельных примеров эффективности того или иного метода. Большая часть наших знаний основана на клиническом фольклоре, изучении единичных случаев, сомнительных диагностических и методологических процедурах и неадекватном оценивании эффективности программы. Состояние запущенности, в котором находится литература, посвященная терапии психопатии, просто пугает.

• Диагностические процедуры, о которых идет речь в таких книгах, либо полностью не соответствуют реальной ситуации, либо описаны так туманно, что иногда возникает вопрос, имеют ли они вообще хоть какое?то отношение к психопатии.

• Затрудняет оценивание результатов лечения и тот факт, что эти самые результаты не с чем сравнивать. Известно, что поведение многих психопатов улучшается с возрастом, поэтому мы должны знать пределы, до которых терапевтическая программа может способствовать таким "естественным" или "спонтанным" возрастным улучшениям.

• Во–вторых, специальных терапевтических программ для психопатов разрабатывается немного, да и те после утверждения всеми инстанциями сильно меняют свою первоначальную суть. Разработка, проведение и оценивание результатов такой продуманной и методологически верной программы у нас еще впереди.

• В–третьих, все наши усилия могут быть нецелесообразны. Слово терапия предполагает наличие чего?то, что нужно лечить: болезни, стресса, неадаптивного поведения и т. д. Но, как мы можем видеть, психопаты не только не переживают по поводу своей "болезни" но и великолепно уживаются с ней. Намного легче менять поведение и взгляды человека, когда он недоволен ими, чем когда он считает их нормальными и логичными.

• Но разве поведение психопата адаптивно? Ответ прост: оно может быть неадаптивным для общества, но адаптивным для него самого. Когда мы просим психопата подстроиться под наши ожидания и нормы, не требуем ли мы, чтобы он пошел против своей "природы"? Конечно, он может выполнить нашу просьбу, но он сделает это только в том случае, если это будет в его собственных интересах. Разработчикам терапевтических программ для психопатов нужно обязательно учитывать это, иначе их усилия будут обречены на неудачу.

 

"Все клянутся, что психопаты не поддаются терапии. Все это бред сивой кобылы", — заявил Джозеф Фредрикс, гомосексуалист–педофил с впечатляющим послужным списком насильственных преступлений, куда вошло и убийство одиннадцатилетнего мальчика. "Психопаты такие же люди, как и все остальные. Они психопаты, потому что они ранимее других….Они не могут терпеть никакой боли, поэтому стараются выплеснуть ее", — сказал он.
Canadian Press, September 22, 1992

 

СОСТАВЛЯЮЩИЕ НОВОЙ ПРОГРАММЫ

Осознав крайнюю необходимость в новых подходах к преступникам–психопатам и прочувствовав широко распространенный среди граждан пессимизм относительно традиционных психотерапевтических методов, правительство Канады попросило меня разработать экспериментальную программу терапии/контроля для таких преступников. Я принял этот вызов по двум причинам. Во–первых, как я уже упоминал, все существовавшие на тот час методики были неэффективны. Кроме того, ни одна из них не основывалась на последних теоретических и практических данных. Во–вторых, очень высока была потребность в программе, способной снизить вероятность совершения психопатом или обычным преступником насильственного преступления как в исправительном учреждении, так и после освобождения.

Я собрал интернациональную команду специалистов по психопатии, психиатрии, криминалистике, коррекции поведения и разработке и оцениванию терапевтических программ. \7\ После нескольких обсуждений мы решили сосредоточить наши усилия на преступниках (в том числе и психопатах), склонных к насилию, и сделали примерный набросок программы, которая, по нашему мнению, могла рассчитывать на успех. Недавно правительство одобрило конечный вариант этой программы, и в настоящее время ведется работа над ее внедрением в жизнь.

Подробно осветить программу в этой книге не представляется возможным, поэтому я расскажу только об основных ее принципах. По большому счету, все они исходят из того предположения, что большинство коррекционных программ, которые предполагают лишь ре социализацию ставших на неверный путь преступников, не подходят для терапии психопатов, поскольку последние вообще не знают, что такое правильный путь в нашем понимании этого слова.

Это значит, что акцент в программе делается не на развитии в психопатах сострадания и совести, а на убеждении их в том, что их поведение не в их интересах и что они сами должны нести за него ответственность. В то же время мы стараемся показать им, как они могут удовлетворить свои потребности, не задевая общество.

Естественно, программа предполагает весьма жесткий контроль и надзор, равно как и понятную систему наказаний за нарушение правил программы, учреждения или общества в целом. В ней используется тенденция "спонтанного" исправления, которая заметна у некоторых психопатов по достижении ими среднего возраста. Программа задействует и поиск методов ускорения этого процесса.

Институциональные компоненты программы отличаются строгим контролем и интенсивным надзором за пациентами после того, как они покидают стены учреждения.

Структура программы позволяет точно определить эффективность различных составляющих психотерапии и, следовательно, показывает, что подходит и что не подходит отдельным пациентам. Полученные данные сверяются с показателями тщательно отобранной контрольной группы (преступников, не проходивших лечение).

Такая программа требует больших материальных затрат. К тому же всегда существует опасность ее разрушения вследствие изменения потребности учреждения, политической ситуации или степени участия общественности. Да и велика вероятность того, что эффективность программы будет весьма посредственной. Но альтернативы — дорогостоящее содержание преступников, способных совершить насилие, под стражей или очень рискованное освобождение их из тюрьмы — радуют еще меньше.

 

ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ НИЧЕГО НЕ ПОМОГАЕТ?

Если вам приходится иметь дело с настоящим психопатом, вы должны знать, что существенное улучшение его поведения маловероятно. Если экспериментальная программа вроде описанной выше и будет приносить плоды, она вряд ли поможет тем психопатам, которые находятся на свободе.

Если вы живете с психопатом, вы, наверное, уже поняли, что ситуация едва ли изменится к лучшему. Возможно, вы чувствуете, что стали заложником (заложницей) обстоятельств и не можете уйти, не подвергая себя или других, особенно детей, опасности. В самом тяжелом — и опасном — положении находятся женщины, которые живут с психопатами, испытывающими сильную потребность в обладании и власти над другими. Они могут думать: "Может, если я изменюсь, все станет лучше. Я буду стараться, не буду вмешиваться в его дела, буду терпимее, буду соглашаться с ним". Однако, как видно из литературы, посвященной жестокому обращению с супругой, изменения в лучшую сторону происходят очень редко. Наоборот, такое отношение к проблеме часто усугубляет ситуацию.

Чтобы не стать жертвой психопата, лучше всего уклоняться от контакта с ним. Конечно, это намного легче сказать, чем сделать. И все?таки есть кое?что, что вам стоит сделать ради своего благополучия. Если это не сработает, единственное, что вам останется, — постараться свести наносимый вам вред к минимуму. И об этом вы прочитаете в следующей главе.

 

---

[1] Инсайт (от англ. insight — проницательность, проникновение в суть) — внезапное понимание, "схватывание" сущности проблемной ситуации. — Примеч. ред.

---