Учебная литература по юридической психологии

Ахмедшин Р.Л.
ЛЕКЦИИ ПО ПРАВОВОЙ ПСИХОЛОГИИ.Учебное пособие
Томск, 2019.

Раздел 2. Специальная часть.

Тема 13. Судебная психология

Предмет, задачи и методы судебной психологии

Судебная психология исторически является уже сложившимся разделом правовой психологии. Предмет ее — психические закономерности, возникающие и существующие в системе «человек — процесс судопроизводства». Данный раздел правовой психологии исследует психологические проблемы судопроизводства, балансируя между социальным заказом государства и объективными научно-познавательными тенденциями.

Задачами судебной психологии традиционно являются:

• оптимизация судопроизводства психологическими средствами;

• исследование особенностей профессиограмм участников рассмотрения дела в суде;

• исследование роли личностного и ситуационного факторов в судопроизводстве;

• изучение возможности корректировки преступных установок посредством психологического воздействия в процессе судопроизводства;

• интеграция психологического знания о личности преступника в иные правовые науки;

• поиск компромисса между этическими, социально-политическими, с одной стороны, и научными основами изучения личности — с другой.

Последняя задача представляет фактически нерешаемую проблему, так как доктрина права, выступая в качестве своеобразного социального государственного заказа, требует только таких результатов исследований, которые ей бы не противоречили. Идеологическая составляющая процесса судопроизводства часто определяет его регламентировано закрепленными задачами в ущерб правосудию, этике и морали. Минимизация этой предопределенности также является одной из задач, может быть, даже основной задачей судебной психологии.

Существует специфика в использовании отдельных психологических методов при решении задач судебной психологии. Так, в целом правовая психология заимствует методы исследования у психологии общей ввиду достаточной схожести предмета исследования. Иная картина в судебной психологии. Ситуация противостояния исследователя и исследуемого делает непродуктивным использование большинства известных методов.

Отношения, которые рассматриваются в судебной психологии, преимущественно антагонистичны по направленности и конфронтационны по содержанию, поэтому использование традиционных методов возможно только в случае оптимизации их для целей судебной психологии.

Особенностью исследования личности подсудимого практически всегда является ее конфликтность, фрагментарность (исследование личности преступника в обстановке, не включающей преступную составляющую). Вспомним, что если мы определяем преступное поведение как результат воздействия среды на личностно значимые компоненты психики, то исследование этих компонентов вне влияния среды всегда будет содержать коэффициент погрешности.

Психологические аспекты судопроизводства

Разновекторность частно— и публично-правовых отношений предопределяет и несколько различную их психологическую природу. В рамках закономерностей судебной психологии целесообразно говорить о психологических аспектах гражданского судопроизводства и психологических аспектах уголовного судопроизводства.

Психологические аспекты гражданского судопроизводства

Частное и публичное право есть два разновекторных направления правовой реальности государства. Каждая из этих подсистем права, осуществляя собственные специфические функции, по— особому воздействует своими нормами на регуляцию социальных отношений людей. Единство системы права предопределяет обособленность каждой отрасли в этой системе, а также содержание и границы их действий.

Современное общество выступает крайне сложной системой, которая на текущей ступени развития систем управления плохо поддается урегулированию на уровне бытовых отношений и конфликтов. Таким образом, цивилизованное общество базируется на гармонизации большого количества отношений, направленных на внеделиктную защиту прав и свобод человека в рамках гражданского судопроизводства.

Примером таких отношений могут быть урегулированные нормами частного права отношения родителей и детей.

Другим примером может быть адекватность общественным канонам информационных потоков. К примеру, соответствие рекламной или иной кинематографической продукции моральным границам нравственного пространства в обществе.

Таким образом, судебная психология в рассматриваемом аспекте в рамках гражданского судопроизводства исследует психологическую составляющую конфликтов, возникающих в силу споров в имущественной и связанной с ней неимущественной сферах.

Особенностями рассмотрения конфликтов в рамках гражданского судопроизводства выступают следующие психологические особенности сторон:

• достаточная степень и давность знакомства участников гражданско-правовых споров;

• невыраженность или невысокая выраженность общественной опасности поведения, обусловившего нарушение отношений, урегулированных нормой права;

— выраженная конфликтность, имеющая, скорее, не аффективный и глубинный характер (как в уголовном судопроизводстве), а выраженный «мещанский» подтекст.

Три вышеназванных пункта крайне оспоримы, особенно с позиции, согласно которой «поскольку товарно-денежные отношения складываются между людьми, это одновременно и межличностные отношения, в которых обязательно присутствуют не только стремление к прибыли, но также мотивация и мораль».

Гражданское судопроизводство требуют от его участников глубокого понимания закономерностей человеческой психики. В спектр явлений, познание которых предопределяет понимание произошедшего, входят как система мотивации участников процесса, структуры эмоциональной, познавательной и волевой регуляции их поведения, так и система межличностных отношений. Эти понятия широко отражены в гражданском праве, так как указанные психические явления обязательно представлены во всех сферах частной жизни граждан: производстве и бизнесе, решении жилищных и иных имущественных проблем; в жизни семьи (вопросы брака и развода, воспитания детей, усыновления, лишения родительских прав и т.п.) (Бандурка А.М., Бочарова С.П., Землянская Е.В., 2002).

В ситуации выраженного конфликта в рамках гражданского судопроизводства, особенно в силу активности адвокатов, одна или обе стороны осуществляют действия, существенно ущемляющие интересы другой стороны. Почти всегда при неконструктивном конфликте стороны прибегают к аморальным методам борьбы. Тогда на основе первоначального конфликта надстраивается нравственный конфликт и применяются психотравмирующие средства взаимодействия. Возникает парадоксальная ситуация, когда действия во имя поддержания одной моральной нормы ведут к нарушению других.

Понятно, что надеяться на этичность и нравственность адвокатов в гражданско-правовых спорах не приходится, так как, являясь наемными работниками, они защищают позицию своего клиента, очень часто только стимулируя конфликт.

Разрешение таких конфликтов в теории происходит «при осознании противоборствующими сторонами сущности проблемы, вовлекаемых в спор моральных ценностей и нахождении взаимоприемлемого компромиссного решения».

Разрешение таких конфликтов на практике происходит в силу достаточно жесткого вмешательства третьей — нейтральной — стороны. Речь идет, конечно, о судье. Вероятно, способности к урегулированию межличностных конфликтов между участниками гражданско-правовых споров выступают наиболее наглядным показателем профессионализма судьи.

Учитывая, что сфера гражданско-правовых отношений, а тем более частноправовых споров, пересекается с областью морали преимущественно в теории, для судебной психологии крайне актуальна разработка рекомендаций достижения понимания сказанного участниками гражданско-правового спора. Проблема в том, что большинство исследователей не признают вышесказанного, отстаивая выдуманные идеалы, поэтому разработка рекомендаций преодоления сторонами беспредметных поисков абстрактной справедливости в каждом конкретном деле происходит крайне медленно.

Психологические аспекты уголовного судопроизводства

Как уже отмечалось, цивилизованное общество базируется на гармонизации большого количества отношений, направленных на внеделиктную защиту прав и свобод человека в рамках гражданского судопроизводства. Однако если деликтное событие происходит, то величину и природу его последствий устанавливают в процессе уголовного судопроизводства. Перечень деликтов огромен, и их рассмотрение в суде, не порождая субъективных прав и обязанностей конкретных лиц, способствует защите основных прав и свобод граждан.

Общественная опасность преступных деяний детерминирует особо тщательное их рассмотрение, что предопределяет повышенный формализм уголовного судопроизводства. Общие правила судебного разбирательства (непосредственность, устность и непрерывность судебного разбирательства, равенство прав всех его участников, руководящая роль председательствующего в суде) предполагают уникальное психологическое наполнение уголовного судопроизводства.

Особенностями рассмотрения конфликтов в рамках уголовного судопроизводства выступают следующие психологические особенности сторон:

• выраженная полярность позиций участников, проблемность достижения компромисса;

• частая неоднозначность установки сторон на возмещение причиненного вреда одной стороны другой;

• выраженность общественной опасности поведения, обусловившего нарушение отношений, урегулированных нормой права;

• выраженная конфликтность, имеющая, скорее, аффективный и глубинный характер.

Психологические аспекты судебного разбирательства предопределяют выделение достаточно уникальных по содержанию и комплексу проблем стадий, таких как:

• стадия подготовки;

• стадия судебного следствия;

• стадия прения сторон, в которую содержательно с психологической точки зрения целесообразно включить последнее слово подсудимого;

• стадия формирования и вынесения приговора.

На подготовительной стадии судебного разбирательства судья должен принять решение, очевидность которого сразу и не просматривается: насколько критически необходимо анализировать материалы уголовного дела, представленные следствием? Ведь, анализируя по документам, судья никогда не поймет живую картину произошедшего деликта. К тому же в области расследования, как показывает практика, далеко не каждый судья способен к аналитической деятельности. Парадокс заключается в принципиально непрофессиональной природе анализа судьей материалов уголовного дела, что составляет крайне сложную с психологической точки зрения проблему подготовительной стадии судебного разбирательства.

В меру своих возможностей, не понимая их ограниченности, судья формирует собственную обоснованную модель исследуемого события, сравнивая ее с исходной моделью предварительного следствия.

Судье необходимо предельно нейтрально отнестись к материалам предварительного расследования, предоставляющим ему уже готовую модель подлежащего исследованию события, действий и взаимоотношений в том виде, в каком они представляются в результате завершения расследования. Естественно, критичность восприятия материалов предварительного следствия присутствовать должна, но она должна быть вторичной по отношению к пониманию целесообразности этих материалов и актуальности опоры на них. Судья не должен уподобляться дешевому журналисту или малолетнему блогеру, исповедуя презумпцию вины следователя.

В стадии судебного следствия судья выявляет наиболее актуальную информацию для рассмотрения уголовного дела в суде. Принципиальная проблема предыдущей стадии решается посредством активного привлечения экспертов. К сожалению, последнему препятствуют как финансовые возможности судебной системы, так и активная позиция адвоката, традиционно опирающегося на такую достаточно эфемерную, как показали опыты В. Штерна, материю, как показания вовлеченных в преступное событие лиц.

Понимание закономерностей формирования криминального и виктимного поведения способствует более глубокому и объективному пониманию сути произошедшего события. Повторим ранее озвученную мысль: виктимное поведение не является основанием для рассуждений о «вине» жертвы. Виктимное поведение жертвы определяет степень виновности преступника, а не его жертвы.

Приемы проведения судебного следствия в психологическом плане содержательно мало отличаются от приемов, исследуемых в рамках криминалистической психологии (психологии следственных действий). Суд в своей деятельности еще больше, чем следствие, хронологически отдален от исследуемого события, что еще больше понижает эффективность любых форм познания. Это необходимо помнить, исследуя материалы уголовного дела.

Помимо материалов уголовного дела, в большинстве случаев основным источником дополнительной информации о событии преступления выступают показания осведомленных лиц. В отличие от допроса на предварительном следствии, допрос в суде носит публичный характер, что, как правило, дезорганизует допрашиваемого.

С другой стороны, допрашиваемый уже многократно допрашивался на предмет выявляемых обстоятельств, что нередко включает механизм ложной уверенности допрашиваемого в незыблемости им воспринятого ранее. Даже неуверенный человек, многократно допрошенный на предмет обстоятельств произошедшего события, в объективности которых он сам сомневался, начинает со временем намного некритичнее относится к оглашаемой им информации. Одновременно с этим в силу волнения допрашиваемый вполне может допустить ошибки, оговорки, пойти на поводу у судьи, ставящего наводящие вопросы, и пр.

Использование приемов прямого или косвенного повышения эмоциональной напряженности допрашиваемого всегда входило в арсенал как обвинителя, так и защитника, следовательно, судья должен особенно внимательно следить за этими двумя фигурами в процессе судебного допроса.

Для уголовного судопроизводства еще в большей степени характерна ситуация, в которой надеяться на этичность и нравственность участников не приходится, так как, имея выраженные, зачастую эмоционально окрашенные антагонистические установки, они очень часто только стимулируют конфликт.

Допрос в суде может происходить не только в традиционной его форме, включающей две стороны. Речь идет о многосторонних допросах, которые можно определить как «перекрестные» и «шахматные».

Перекрестный допрос. В правовой системе нашей страны термин «перекрестный допрос» применяется неофициально, будучи урегулирован ст. 177 ГПК РФ и ст. 278 УПК РФ. Термин «перекрестный допрос» традиционно используется в системах права, в которых в качестве системообразующего признан принцип состязательности.

Задача перекрестного допроса — получить от свидетеля ответы, представляющие интерес для всех участников процесса. Понятно, что информация, которую желают получить стороны, различна и направлена на подкрепление собственной позиции, а не на выяснение истины. Как правило, вопросы, которые ставятся перед свидетелем, достаточно категоричны и не предполагают нескольких трактовок.

При «шахматном» допросе одним допрашивающим лицом допрашивается несколько лиц. «Шахматный» допрос тактически радикально не отличается от типового, в то время как перекрестный допрос в силу своей интенсивности и полярности позиций допрашивающих в криминалистическом аспекте представляет собой уникальное явление. Проявление конформности допрашиваемого достигает в процессе перекрестного допроса своего максимума, поэтому «для людей честных и умелых это средство раскрыть то, что без того осталось бы недоступным для суда, но когда это острое оружие используют нечестные и неумелые люди, оно может превратиться в то искусство, посредством которого можно заставить человека отречься от всего, что он знает, и назвать себя не своим именем» (Сергеич П., 1998).

Преимуществом перекрестного допроса выступает его потенциальная объективность, недопущение ситуации, в которой допрашиваемому навязывается мнение только одной стороны. К сожалению, природа перекрестного допроса предопределяет навязывание допрашиваемому чуждого ему видения ситуации деликта, но его позитивность в том, что навязывается мнение двух антагонистически настроенных лиц.

Допрашиваемый в процессе перекрестного допроса находится в ситуации чрезвычайного психологического давления, предопределяющего такие моменты, как забывание деталей, проблемы концентрации внимания, всплески эмоциональных состояний, и раскрывающего его слабости.

И положительные, и отрицательные стороны перекрестного допроса могут быть скорректированы судьей, руководящим процессом перекрестного допроса. Судья управляет перекрестным допросом, оценивая относимость, этичность, корректность и четкость вопросов, которые стороны ставят перед допрашиваемым.

Традиционно рекомендации лицам, проводящим перекрестный допрос, содержательно сводятся к следующим советам:

• искать в показаниях лица противоречия, не соответствующие отстаиваемой допрашивающим позиции, ведь, усомнившись в малом, мы склонны не доверять человеку в целом;

• искать в показаниях лица ошибки, противоречащие отстаиваемой допрашивающим позиции, ведь, усомнившись в человеке, мы склонны не доверять его показаниям;

• ставить перед допрашиваемым наводящие вопросы, подавая его ответы в нужном вам виде;

• ставить перед допрашиваемым закрытые вопросы, требующие ответа «да», ведь соглашающийся с вами свидетель противной стороны создает иллюзию вашей правоты;

• не затягивать допрос, так как это может вызвать неприятие вас со стороны уставших судей и присяжных;

• не вступать в дискуссию со свидетелем, создавая иллюзию его небольшой значимости для рассмотрения дела;

• завершать вопросом, имеющим яркую эмоциональную окраску, выделяя его тоном, жестами или оригинальными оборотами речи.

Обсуждая природу перекрестного допроса, необходимо остановиться на так называемых наводящих вопросах. Целесообразность запрета наводящих вопросов достаточно неоднозначна, недаром подход отечественного законодателя к проблеме необходимости запрета наводящих вопросов не является общепризнанным в мире. Так, в ч. 7 ст. 352 Криминально-процессуального кодекса Украины (в редакции от 23.05.2013) говорится: «После прямого допроса противоположной стороне уголовного судопроизводства предоставляется возможность перекрестного допроса свидетеля. Во время перекрестного допроса разрешается задавать наводящие вопросы». В англосаксонской системе права во время перекрестного допроса допустимыми являются всякие вопросы, цель которых — проверить первоначальные показания свидетеля, и не важно, являются ли они наводящими или нет. Хотя одновременно с этим существует запрет на постановку наводящих вопросов в процессе расследования как со стороны специалистов, так и со стороны работников полиции. Понятно, что спорным выступает запрет на постановку наводящих вопросов на допросе в процессе расследования и разрешение на их постановку на перекрестном допросе в процессе судебного заседания, так как тезис о профессиональном превосходстве судьи над следователем, мягко говоря, весьма полемичный.

Крайне значимо, кто является арбитром допроса — профессиональный судья или обыватель из числа присяжных. Во втором случае, руководствуясь принципом «для суждения о виновности... нужны только здравый смысл и совесть», допрашивающий более свободен в области и объеме использования манипулятивных методов спекулятивного и демагогического характера, выступающих неотъемлемым атрибутом суда присяжных. К сожалению, на этапе становления суда присяжных в нашей стране сторона обвинения игнорировала эту особенность и проявляла склонность в подаче материала фактического, а не декларативного, поэтому часто терпела поражение.

Судебные прения как стадия судебного процесса по уголовным делам состоит из обмена выступлениями участников процесса.

В идеале судебные прения в основной своей части представлены дискуссией сторон. Считается, что эта форма коммуникативного взаимодействия наиболее оптимально способствует принятию обоснованных решений по сложным делам.

Чтобы дискуссия, которая независимо от уровня профессионализма ее участников всегда происходит в обстановке конфликта (скрытого или явного), была результативной, судья предпринимает усилия ограничения ее по времени при исчерпании сторонами своих аргументов. Сказанное способствует недопущению эскалации конфликта.

Основной психологической составляющей этой стадии, ее квинтэссенцией, выступают природа и содержание финальной судебной речи основных участников процесса.

Профессиограммы основных участников судебного заседания

Психологическое своеобразие судебной деятельности детерминирует необходимость научной организации труда в сфере судопроизводства. Особенности профессиональной деятельности не могут не предопределять типовые требования к работникам этой области. Сказанное актуализирует создание юридических профессиограмм. Профессиограмма — это набор основных личностных характеристик, наличие которых обусловливает высокую эффективность реализации профессиональных навыков в конкретной сфере.

Говоря о профессиограмме, следует помнить, что нет необходимости включать в нее весь набор положительных характеристик, так как мы просто не найдем специалистов, им соответствующих. Образ сферического коня в вакууме применительно к профессиограмме судьи ли, следователя ли вызывает у обывателя только усмешку и сомнение в научности всей правовой психологии в целом.

Профессиограмма судьи. В деятельности судьи реализуется значительное количество личностных качеств и навыков, определяя его профессиональный потенциал.

В общем виде профессиограмма судьи включает в себя следующие характеристики:

• Педантизм — в силу четкой регламентированности законом его деятельности.

• Личная ответственность — в силу того, что судья выступает от имени государства.

• Ситуационная храбрость — в силу возможной угрозы судье со стороны криминального сообщества.

• Системная храбрость — в силу возможной угрозы судье со стороны представителей власти и их «спонсоров». Отметим, что данная личностная особенность крайне востребована для судебного корпуса сегодняшнего дня. Отсутствие этой характеристики нивелирует наличие всех остальных положительных свойств. Для любого индустриального государства современности мало характерна системная храбрость судейского корпуса.

• Склонность к закрытости личной жизни. Любой человек не совершенен. Легко сказать, что судья должен быть образцом гражданина, но сказанное реализовать сложно даже в тоталитарном обществе, а уж в современном либеральном — крайне сложно. Выходом может служить закрытый образ жизни, некая изолированная элитарность.

• Богатый жизненный опыт. Именно богатый жизненный опыт, а не информационная эрудированность, позволит правильно воспринимать исследуемые обстоятельства. Например, судья, не имеющий детей, проблемы воспитания подсудимого осознать не способен, даже при наличии очень высокого интеллекта.

• Сбалансированная психика. Перенос собственного негативного опыта на профессиональную деятельность — явление крайне распространенное. Регулярные психологические реабилитационные сеансы для судьи позволят ему не привносить в деятельность суда свои проблемы.

• Самоуважение — в силу необходимости производить положительное впечатление на участников процесса. Понятно, что закомплексованный человек внешне агрессивен, высокомерен или равнодушен, что не внушает уважения к судье и к правосудию в целом.

• Тактичность, вежливость, сдержанность в манерах поведения, эмоциях, речи — в силу актуальности для всех юридических профессий.

• Беспристрастность и выдержка — в силу необходимости поддерживать неконфликтную атмосферу судебного заседания.

• Достаточный уровень профессионализма, выраженный в навыках квалификации дела и навыках работы с документами.

Оговоримся, что развитая интуиция не входит в профессио— грамму судьи, так как антагонистична познанию, базирующемуся на анализе.

Мы повторимся — требовать в теории от судьи кристальной чистоты можно, но либо неразумно, либо лицемерно. На уровне пропаганды, конечно, нужно воспевать мнение о том, что «главное — в самой психологии судьи, в его философском осмыслении отношения к человеку и обществу... Суд не служба, суд — высокое общественное служение, и слепой судья народу не слуга» (Медынский Г., 1966). Однако реализовывать это в жизни в массовом порядке — затея утопическая.

Профессиограмма прокурора. Деятельность работников прокуратуры, связанная с защитой законных прав и интересов граждан в суде, достаточно немногогранна, но ответственна.

В общем виде профессиограмма прокурора включает в себя следующие характеристики:

• Выраженное причинно-следственное мышление как гармоничное сочетание анализа и синтеза. Прокурор в суде — это прежде всего аналитик.

• Быстрота мышления — в силу необходимости оперативно переосмысливать имеющуюся информацию.

• Целеустремленность — в силу того, что суд не выступает правоохранительным органом по своей сути. Прокурор — единственный участник судебного заседания, который отстаивает истину и справедливость в ее классическом, «человеческом» понимании. Прокурор защищает не только жертву преступления, но и сами устои общества. Судья же нередко, а может быть, и часто защищает интересы государства, которые идентичны интересам общества в основном лишь в трудах теоретиков-правоведов.

• Педантизм — в силу четкой регламентированности законом его деятельности.

• Личная ответственность — в силу того, что прокурор выступает от имени государства.

• Информационная эрудированность — в силу того, что прокурору необходимо вникать в самые мельчайшие подробности дела. Оговоримся, что высокий уровень информационной эрудированности не исключает актуальности богатого жизненного опыта, который, в отличие от профессиограммы судьи, не является системообразующим элементом.

Профессиограмма адвоката. Деятельность адвоката, связанная с защитой законных прав и интересов граждан в суде достаточно немногогранна, но ответственна.

В общем виде профессиограмма адвоката включает в себя следующие характеристики:

• Критическое мышление как гармоничное сочетание анализа и синтеза. Адвокат в суде — это не столько аналитик, сколько оратор, чье назначение — не столько порождать новую информацию, сколько критиковать имеющуюся.

• Быстрота мышления — в силу необходимости оперативно переосмысливать имеющуюся информацию.

• Целеустремленность — в силу того, что адвокат выступает наемным работником, он обязан отработать условия договора, независимо от любых условий.

• Морально-нравственная гибкость — в силу необходимости самооправдания себя, которая присуща любому этически адекватному человеку. Наивны утверждения, что адвокат (от лат. advocatio «призывать на помощь») защищает не преступление, а человека. Понятно, что адвокат часто защищает человека, совершившего преступление, значит защищает преступление. Скажем больше, учитывая, что некоторые адвокаты находятся фактически на содержании преступных сообществ, говорить о какой-то их нравственности затруднительно.

• Информационная эрудированность — в силу того, что адвокату необходимо вникать в самые мельчайшие подробности дела. Оговоримся, что высокий уровень информационной эрудированности не исключает актуальности богатого жизненного опыта, который, в отличие от профессиограммы судьи, совершенно не является системообразующим элементом.

• Склонность к компромиссам — в силу того, что, как правило, адвокат противодействует результатам работы правоохранительной системы, что предопределяет явное неравенство сил.

Отметим, что традиционные элементы профессиограммы, такие как тактичность, вежливость, сдержанность в манерах поведения, эмоциях, речи, для адвоката актуальны в меньшей степени, чем для работников остальных юридических профессий.

Вышесказанное не отменяет высокую социальную значимость адвокатуры, но переоценивать ее, а тем более возвышать, нецелесообразно.

Психологические аспекты судебной речи

Судебная речь — возможно, важнейший момент судебного разбирательства, оказывающий воздействие на вынесение приговора или вердикта. Конечно, судебная речь может определяться и как искусство оратора, но в рамках судебной психологии она изучается как явление объективное, подлежащее измерению и оценке.

Судебная речь — форма взаимодействия в судебном процессе защитника, обвинителя и подсудимого, имеющая природу монолога.

Содержательно судебная речь состоит из нескольких элементов:

• поданной информации о фактах рассматриваемого события;

• информации, носящей эмоциональную оценку этих фактов;

• информации, содержащей шаблоны оценки поданной информации;

• информации, скрыто подавляющей волю иных участников судебного заседания или в косвенной форме негативно характеризующей их.

Судебная речь неотделима от личности ее произносящего, т.е. по умолчанию обладает:

• ориентированностью на определенную целевую аудиторию, которая предопределяется комфортностью восприятия особенностей речи говорящего лицами, воспринимающими речь;

• недостатками речи ее автора, проистекающими из его психологических свойств;

• недостатками речи ее автора, проистекающими из особенностей его нахождения в определенном психологическом состоянии;

• недостатками речи ее автора, проистекающими из особенностей его психических процессов;

• наличием личной оценки происходящего, которая может не совпадать с позицией, оглашаемой в речи.

Структура судебной речи выражает логику ее построения и последовательность изложения ее содержания. В ораторской технике принято структурировать подаваемый материал, выделяя вступительную, основную и заключительную части судебной речи. При определении композиции и выборе речевых средств следует учитывать психологические закономерности восприятия людьми большой по объему речевой информации: особенности их внимания, зрительных и слуховых восприятий, эмоций, мышления, памяти. Известно, что наиболее эффективно запоминаются начальная и конечная части сообщений, поэтому данный закон памяти необходимо учитывать в начале и в конце судебной речи.

Назначение вступительной части речи — сконцентрировать на ней внимание участников судебного процесса. Сказанное достигается или оригинальностью подаваемой мысли, или ее эмоциональной насыщенностью. Учитывая, что ни оригинальные идеи, ни идеи, требующие яркой эмоциональной окраски, не могут быть объемно значимыми, вступительная часть судебной речи достаточно краткая. Элемент трагедийности психологически наиболее оптимален именно для вступительной части судебной речи.

Основная часть судебной речи имеет наибольшую длительность по времени. Содержательно в ней должны прослеживаться отдельные тезисы. Психологически мы склонны к восприятию привычной нам информации, поэтому названные тезисы должны многократно повторяться. Повторение тезисов служит удерживанию внимания воспринимающих речь и несколько увеличивает уровень некритичности восприятия у них.

Фабула произошедшего, раскрываемая путем оглашения фактов, установленных в судебном следствии, есть связующая материя между повторяемыми тезисами. Отметим, что чем выше уровень профессионализма воспринимающего речь, тем четче и суше должно быть описание самих фактов.

Традиционно удержанию внимания способствует создание иллюзии, что воспринимающие являются участниками диалога; это достигается путем обращения к ним в процессе рассуждений (зрительный контакт, использование местоимений «мы» и пр.).

Небольшие, на 1-2 минуты, отступления также способствуют удержанию внимания на речи говорящего и созданию иллюзии понимания ее.

У произносящего речь первым есть некоторое преимущество. Он может злоупотребить вниманием слушающих, исчерпав его потенциал и «передавая» их своему оппоненту уже уставшими и не склонными к аналитической деятельности. Неудивительно, что несмотря на протяженность речи первого оратора, второму перед оглашением своей речи целесообразно попросить перерыв. Необходимо помнить, что после достаточно длительного перерыва эмоциональное сопереживание сказанному оратором значительно уменьшается.

С другой стороны, защитник имеет возможность переубедить участников процесса, отметить слабые стороны речи прокурора, тем самым сказать «последнее слово».

Содержательно судебная речь имеет своего приоритетного адресата, которым выступают, как правило, судья или присяжные в суде присяжных. Во втором случае особенно актуальным становится такое требование к судебной речи, как ее простота, доступность для присутствующих, независимо от уровня их развития. Каноническим стало высказывание известного английского юриста Р. Гарриса: «Люди не столько слушают большую речь, сколько видят и чувствуют ее. Вследствие этого слова, не вызывающие образов, утомляют их».

Полемическая составляющая часть судебной речи может быть направлена по двум разным векторам, сочетание которых переусложнят судебную речь.

Первый полемический вектор — это усиление аргументами своей позиции. Второй полемический вектор — критика аргументов оппонента. Для воздействия на профессиональных судей эффективен первый вектор, для воздействия на присяжных — второй.

Традиционно и усиление, и критика аргументов локализованы в сфере:

• фактов, подтверждающих или опровергающих событие преступления;

• фактов, подтверждающих или опровергающих конкретный состав преступления;

• фактов, подтверждающих или опровергающих отдельные эпизоды обвинения;

• сведений о личностных характеристиках подсудимого и потерпевшего.

В идеале психологическая характеристика личности в судебной речи должна строиться строго на фактах, полученных при расследовании уголовного дела. Однако даже поверхностный анализ материалов уголовных дел демонстрирует недостаточность отражения в них сведений о личности даже обвиняемого, не говоря уже об остальных.

В судебной речи не должно быть аргументов, которые напрямую связывают негативные биографические факты человека и совершенный им проступок. Иначе может возникнуть вполне анекдотичная ситуация, когда жертва попытки изнасилования заявляет, что «я понимаю потерпевшего, у него было тяжелое детство, поэтому он попытался меня изнасиловать, но у меня тоже было тяжелое детство, поэтому я его убила».

Неудивительно, что прокурор, говоря о личности подсудимого, останавливается на его негативных характеристиках, защитник — на его характеристиках положительных. Требования в адрес прокурора быть объективным и затронуть положительную сторону оцениваемого лица так же нелепы, как и требование к защитнику реализовывать обвинительную функцию. Отдельно скажем, что необходимость в сверхобъективности для прокурора -это «тяжкое» наследие советского уголовного процесса, от которого мы отказались в пользу состязательности. Состязательность не предполагает выполнения работы своего антагониста, и даже сама постановка этого вопроса говорит о лицемерии исследователя— теоретика либо о непрофессионализме исследователя-практика. Напомним, что, к примеру, А.Ф. Кони, который был сторонником рассматриваемой сверхобъективности, «отметился» в 1878 г. как председательствующий в суде присяжных, вынесшем оправдательный приговор по делу В. Засулич. Такого беспрецедентного оправдания террориста история суда, возможно, не знала никогда.

Личностные особенности лица, произносящего судебную речь, предопределяют наличие в ней:

• активной мимики и пантомимики;

• позерства и фальшивого пафоса;

• риторических вопросов.

Понятно, что лицу с сензитивной, конформной и, конечно, истероидной акцентуацией будут доступнее названные приемы, и даже их переизбыток вполне может не испортить их речь. Для шизоидов, параноидов и застревающих ситуация прямо противоположная.

В основной части судебной речи должны присутствовать промежуточные выводы, содержательно мало отличающиеся от повторяемых тезисов говорящего.

Отметим, что эмоциональный накал основной части судебной речи должен быть гораздо ниже, чем вступительной. От эмоционального переизбытка люди склонны уставать не меньше, чем от переизбытка информационного.

Заключительная часть судебной речи, как и ее вступительная часть, должна быть незначительной по объему, но четкой и ясной. Содержательно в ней на высоком эмоциональном уровне дублируется содержание тезисов, которые уже звучали неоднократно. Окончательная правовая оценка рассмотренных фактов интонационно выделяется.

Техника подготовки судебной речи зависит от личностных особенностей выступающего, поэтому выделяют две базовые стратегии оглашения своей речи в суде.

Стратегия первая сводится к тому, что повышенная уверенность в сказанном у говорящего не может быть не оценена воспринимающими, поэтому необходимо придерживаться подготовленного содержания речи (П.С. Пороховщиков). Стратегия вторая предполагает значительный объем импровизации в отношении первоначального плана (А.Ф. Кони), так как реагирование воспринимающих речь смоделировать достаточно сложно.

Восприятие живой речи, а не речи «с листа», с одной стороны, более эффективно, но с другой стороны, требует значительной подготовки в каждом конкретном случае.

В завершение отметим особенности судебной речи отдельных участников судебного заседания. Сюда также включено последнее слово обвиняемого, так как структурно оно мало отличается от судебной речи прокурора и защитника.

Особенности судебной речи прокурора:

• произносится после окончания судебных прений;

• имеет категорически утвердительный, наступательный характер;

• по содержанию категорична и обвинительно ориентирована;

• имеет выраженный внешний бескомпромиссный характер.

Особенности судебной речи защитника:

• произносится после судебной речи прокурора;

• имеет категорический или условный отрицающий, защитный характер;

• по содержанию оправдательная и может быть как компромиссной, так и категоричной;

• имеет выраженный внешний компромиссный характер.

Особенности судебной речи подсудимого (последнего слова обвиняемого):

• произносится последней;

• имеет выраженный сумбурный характер, даже если подготавливалась заранее;

• слабоструктурированная и не аргументированная системно.

Психологические аспекты вынесения приговора

В основе вынесения приговора судьей в идеале должны быть только объективные факты и непредвзятое мнение судьи. Однако объективное мировосприятие — это миф. На судью влияет значительное количество факторов, способствующих признанию, а главное — оценке той или иной информации. В основе судебных ошибок нередко, но далеко не всегда, как бы ни утверждали иное, лежит «человеческий фактор».

«Человеческий фактор» в феномене приговора определяется индивидуально-психологическими особенностями восприятия и оценки информации, свойственными лицам, принимающим итоговое решение в рамках судебного процесса. Конечно, можно называть «человеческим фактором» феномен внутренней убежденности, но от этого он менее субъективным не становится.

Содержательно «человеческий фактор» предопределяется, как правило, сочетанием нескольких обстоятельств психологической природы, к которым относятся следующие.

• Особенности межличностного взаимодействия членов судебной коллегии или присяжных, представляющих собой в первом случае формальную, во втором — de facto стихийную малую группу.

• Типологические и индивидуально-психологические особенности участников названных групп. Речь идет прежде всего о таких характеристиках, как конформность, принципиальность, конфликтность, индивидуализм, коллективизм. Естественно, негативные факторы, проистекающие из этих личностных особенностей, могут быть как усилены, так и ослаблены наличием профессионального опыта.

• Нравственная сфера личности судьи, его готовность искать оптимальное решение как в рамках закона, так и на его грани.

• Общий спектр психологических установок как проявление уровня неосознанной мотивации. Человек не может существовать без установок как отражений его жизненного опыта, совокупности удач и неудач, им пережитых, способов стереотипизации, прежде всего мыслительной деятельности. Установка — это почти всегда некритичное восприятие реальности, и наличие значительного стажа по времени на него фактически никак не влияет. Установка — это то, что корректируется профессиональным психологом, а это, к сожалению, в отечественной культуре, особенно судейской, пока не осознается. Одной рефлексии мало для самоконтроля за личностными установками, но в ситуации отсутствия профессиональной помощи психолога она остается единственным способом преодоления рассматриваемой формы стереотипизации мышления. Из сказанного следует частично парадоксальный вывод о том, что наиболее объективный судья — это судья равнодушный.

• Особенности межличностного и типологического взаимодействия между судьей и остальными участниками судебного заседания. Неприятие типовых особенностей личности судьей нередко предопределяет предельный субъективизм воспринимаемого им лица или оценки действий этого лица.

• Особенности абстрагирования судьи от характеристик участника процесса, свойственных ему или незначительно, или ситуационно (небрежный вид, неприятные черты внешнего облика, раздражающие монотонностью, неэстетичностью или неординарностью привычки).

• Умение понимать приоритетную роль ситуационных или личностных факторов, которые заложили основу и предопределили развитие деликтной ситуации.

• Способность определять истинность информации, полученной о человеке. Вина — это не только субъективное осознание содеянного и отношение к нему, но и осознание неправильности произошедшего, осуждение своей причастности к деликту. Чистосердечное публичное признание своей вины на первый взгляд свидетельствует об этом, но часто является просто маской, притворной попыткой уменьшить размер наказания.

Психологический аспект вынесения приговора, без сомнения, несет не только карательные, но и воспитательные функции правосудия. Эти воспитательные функции реализуются посредством:

• наглядности действия принципа справедливости как фактора, демонстрирующего работоспособность всей судебной системы;

• наглядности действия принципа справедливости в отношении осужденного лица;

• наглядности действия принципа справедливости в отношении остальных участников процесса;

• последующего контроля судьбы осужденного путем отслеживания его поведения в уголовно-исполнительном учреждении при решении вопроса о досрочном или условно-досрочном освобождении осужденного.

Признаком предельного непрофессионализма судьи, его неспособности к организации судебного процесса служит использование конфликтного поведения потерпевшего как основания для смягчения наказания подсудимому. Судья всегда должен понимать, что потерпевший — самый бесправный участник современного уголовного процесса, и его местами неадекватное поведение — явление объективное.

Нельзя считать провоцирующее поведение потерпевших основанием для смягчения наказания, если отсутствие провоцирующего поведения потерпевших не влечет усиления этого наказания. Лицемерие недопустимо в судебной деятельности, а «высасывание из пальца» смягчающих обстоятельств является как раз таким лицемерием.

Сильное психологическое восприятие праведности происходящего в судебном заседании производит судебная атрибутика. Традиционно к судебной атрибутике относят организацию пространства, перенасыщенность объектами, носящими символический характер, такими как книги, государственные символы, одеяние судей. Ритуальная сторона судебного процесса, помимо сказанного, настраивает его участников на осознание себя как причастных к поиску истины и / или справедливости.

Условно можно выделить три типовые комбинации судебной атрибутики.

1. Атрибутика пыточной: ограниченное по объему пространство; недостаток света; доминирование фигуры судьи как единолично принимающей решение; символика несет выраженный агрессивный характер; идея опасности сопротивления.

2. Атрибутика казенного учреждения: ограниченное по объему пространство; искусственный свет; невыраженность фигуры судьи (ее психологическая обезличенность) как единолично принимающей решение; символика несет выраженный нейтральный характер (свитки, книги, компьютерные технические средства); идея бессмысленности сопротивления.

3. Атрибутика «старшего брата»: значительное по объему пространство; избыток естественного света; доминирование фигуры судьи как единолично принимающей решение; символика несет выраженный официальный характер; идея мнимой свободы.

Судебная атрибутика предопределяется не только историческими традициями общества, но и сложившимися в нем социальными явлениями. Умение анализировать смысловые составляющие судебной атрибутики позволяет определить не декларируемые, а реальные задачи, стоящие перед правосудием в государстве.

Психологические особенности суда присяжных заседателей

В теории права суд присяжных часто воспринимается как институт судебной системы, явившийся следствием развития потребности в защите прав граждан от произвола судейских чиновников. Принято считать, что исторически суд присяжных был способом обеспечения безопасности прежде всего отдельной личности. Подаваемый как достижение цивилизации, суд присяжных, как и любое социальное явление, тем не менее имеет и иные смыслосодержательные уровни.

Одним из таких уровней является иерархично-регулятивная функция суда присяжных. Традиционно круг лиц, которые могли быть присяжными, ограничивался и порождался механизмом отбора тех граждан, кто представлял собой выходцев из стабильных социальных страт с выраженной законопослушностью (буржуа, интеллигенция, мещане). Неудивительно, что при рассмотрении уголовных дел присяжные неосознанно или вполне осознанно склонны принимать решение в пользу наиболее близкого им по социальному статусу лица. Статусная предпочтительность наиболее часто предопределяет вердикт присяжных. Таким образом, это институт, скорее, сдерживания тех асоциальных страт, которые, как правило, в силу своей экономической несостоятельности склонны к криминальному поведению.

Сословно ориентированная природа суда присяжных никуда не делась, она просто сместилась с представителей среднего класса на представителей класса малоимущих.

В одних странах этот механизм выражен очень сильно (США), в других слабее (Россия). Сказанное происходит в силу того, что выбор присяжных во втором случае предопределен случайной выборкой по спискам избирателей (социологический метод).

Первый фильтр, который проходят в сознании присяжных подсудимый и потерпевший, — это фильтр «свой-чужой».

Для усиления действия этого фильтра в суде присяжных существует в большей степени психологический механизм допуска уже выбранных в рамках конкретного дела присяжных к судебному заседанию. Процедура допуска включает в себя условно объективную и манипулятивную части.

В условно объективную часть отбора присяжных включают мотивированный отбор. Мотивированный отбор присяжных преследует цель исключения из состава жюри лиц с выраженной установкой на восприятие информации независимо от ее содержания. Эта установка может проистекать из факта знакомства с участниками судебного процесса, имеющими специфическое к ним отношение (наличие в микростратосе присяжного работников правоохранительных органов или осужденных за рассматриваемые преступления и пр.).

В манипулятивную часть отбора присяжных включают безмотивный отбор кандидатов в жюри. Понятно, что стороны пытаются отвести лиц, обладающих признаком психологической сопричастности (отношение к подсудимому, полу, возрасту, культурной, религиозной, национальной, социально-экономической и профессиональной идентичности). К счастью, абсолютизировать состав коллегии крайне проблематично, так как любая из сторон может апеллировать к тенденциозности и необъективности состава коллегии.

В целом процедура отвода ориентирована на понижение условного критического восприятия анализируемой информации.

Таким образом, при мотивированном отборе отводятся самые необъективные, а при немотивированном — самые объективные. Вот такой парадокс.

Еще одним бросающимся в глаза смыслосодержательным уровнем является ориентированность суда присяжных на защиту финансово обеспеченных клиентов. Логика тут проста. Услуги высокопрофессионального адвоката стоят дорого, поэтому в суде присяжных выигрывает наиболее «обеспеченная» сторона. Неудивительно, что именно это обстоятельство, а не «непонимание его социальной ценности, духовного и правозащитного потенциала» (Мельник В.В., 2003), предопределило крайне настороженное отношение к суду присяжных в нашем обществе.

Основная особенность суда присяжных — потенциальная манипулятивность мнением непрофессионалов, осознающих себя принимающими решение по конкретному делу. Манипулирование сознанием присяжных — основная психологическая составляющая суда присяжных. Для более оптимального понимания природы этого манипулирования необходимо понимать, что лицо, избранное присяжным в судебном процессе:

• испытывает осознание собственной значимости;

• чувствует себя защищенным от ошибки в силу коллегиальности предстоящего решения;

• осознает себя чуждым в обстановке судебных атрибутов, что склонно компенсировать категоричностью, подаваемой как уверенность в собственных силах.

Испытываемые присяжным ощущения предопределяют эффективность воздействия на них в неявной, завуалированной форме. Для эффективности заявленного воздействия необходимо понимать следующие моменты.

Познавательные способности присяжных заседателей нестабильны во времени. Присяжные часто склонны, прислушиваясь к говорящему, корректировать свою оценку происходящего.

На мнение присяжных значительное влияние оказывают внешность и поведение участников судебного процесса, особенно подсудимого и потерпевшего. Говоря о потерпевшем, необходимо помнить, что люди часто не столько сочувствуют жертве, сколько анализируют ситуацию через призму «а что бы при этих условиях делал бы я?» Но так как подобное моделирование происходит в контролируемой обстановке, результат предполагаемого собственного поведения очень часто оказывается более оптимальным, чем у потерпевшего. Если это происходит, то к последнему складывается отношение несколько свысока, и степень пережитого им в сознании присяжного значительно уменьшается. Таков механизм смягчения отношения к подсудимому за счет умаления личности жертвы.

В определенный момент времени присяжные начинают больше прислушиваться к тому, что происходит в их кругу, а не непосредственно на сцене суда. В описываемый момент психологически неустойчивые присяжные ищут лидера или контрлидера.

Приписывание причин преступления личности подсудимого обычно ведет к его обвинению, ситуации и среде — повышает шансы на оправдание.

На начальном этапе судебного заседания присяжные ориентируются в значительной степени на поведение судьи как лица, обладающего признаками наиболее высокого статуса. Эмоции судьи, манера его обращения к сторонам вполне может сформировать у присяжного установку на восприятие происходящего.

«У присяжных существуют определенные мнения относительно участников процесса. В 1994 г. опрос присяжных в Московском областном суде до и после процесса показал, что такие черты, как справедливость, объективность, беспристрастность, присяжные приписывают (в порядке убывания): себе, судье, прокурору, адвокату». Защитник в целом предстает во мнении присяжных как своего рода механизм защиты, активно сопротивляющийся нападкам обвинителя, его моральный облик не кажется присяжным кристально чистым («спасает виновного от ответственности») (Мамонтова С.Н., 2002).

В завершение отметим, что несмотря на отсутствие у судьи активной позиции в суде присяжных, он не должен быть инертным. Обязанность судьи — создавать условия для всестороннего, полного и объективного рассмотрения дела в суде.

Участие в суде присяжных психологически более комфортно защитнику как человеку автономному, внесистемному и малокомфортно для работников прокуратуры, иерархия службы которых предопределяет ориентирование на конкретные факты, а не на оценку этих фактов. Неудивительно, что эффективность участия прокурорских работников в суде присяжных невысока, а адвокатов — наоборот. Естественно, это не значит, что суд присяжных следует отменить, речь идет о необходимости подготовки прокурорских работников, может быть, их некоторой психологической переориентации для выступлений в судах присяжных.

В целом существуют три тактические линии, которые в той или иной степени оказываются эффективными в суде присяжных.

Первую линию условно можно обозначить как «клоун». Она сводится к максимальному проявлению у участников артистических способностей, оглашению невнятных по содержанию реприз, направленных на эмоциональное их восприятие присяжными. «Подсудимый столько лет прощал вам ваши грехи, простите и вы ему его грех», «бранное слово — это междометие народного языка, без него не обходится не только ссора, но и веселые, задушевные речи» и пр. Эта внешне эффектная линия тем результативнее, чем ниже уровень познавательных особенностей присяжных.

Вторую линию условно можно обозначить как «сухарь». Это линия, которой придерживаются современные работники прокуратуры в судах присяжных. Их поведение не адаптировано к особенностям восприятия фактов в сфере события преступления непрофессионалами. Такая внешне неэффектная линия тем результативнее, чем выше уровень познавательных особенностей присяжных и чем более выражена у них установка разобраться в деле.

Третью линию условно можно обозначить как «советник». Придерживаясь этой линии, т.е. излагая факты напрямую, а их оценку в неявной форме, участник судебного заседания предоставляет присяжным уже структурированный материал, сохраняя у них иллюзию самостоятельности и независимости. Представляет из себя компромисс между первой и второй линиями поведения в суде присяжных.

Громадное количество недостатков, присущих суду присяжных, отмечено афоризмами величайших ученых.

«Присяжные добрые люди, но плохие музыканты», неспособные судьи, ибо не могут быть хорошими судьями люди «без знания права, которое достигается только внимательным его изучением, без сознания ответственности, которое приобретается профессией, вырабатывается лишь практикой, люди, часто приходящие в суд уже с предвзятым мнением вследствие ходячих газетных сплетен, покорные речи защитника и всевозможным общественным влияниям» (Р. Иеринг).

«Суд присяжных — это суд, пригодный для варваров, но недопустимый у нас» (И. Бентам).

«Девяносто процентов всех практиков-юристов и большая часть образованной публики убеждены в том, что достоинства суда присяжных ничтожны, а опасность его для правосудия огромна» (Г. Гросс).

«Если бы хотели учредить премию за изобретение самой плохой формы суда, то эту премию получил бы изобретатель суда присяжных» (А. Вах).

Для понимания полезности суда присяжных сегодня необходимо еще раз критически проанализировать наличие общественных предпосылок его существования в нашей стране. К сожалению, его сторонники пока могут апеллировать только к демагогическим и наивным, но внешне милым и интеллигентным заявлениям, в которых они обращаются к таким категориям:

— «интеллектуально-духовный потенциал здравого смысла как формы практического мышления при исследовании вопросов о виновности в процессе доказывания»;

• «совесть — нравственная основа судопроизводства и защиты в суде с участием присяжных заседателей»;

• «общечеловеческие потребности и чувства, лежащие в основе общественной гуманистической совести коллегии присяжных заседателей».

Основные понятия темы: судебная психология, профессио— грамма, перекрестный допрос, «шахматный» допрос, судебная речь, судебная атрибутика, приговор, некарательное воздействие в суде, суд присяжных, тактическая линия в суде присяжных.

Литература

Грищенкова А.В. Психология и убеждение в судебном процессе. М. : Статут, 2018. 192 с.

Дмитриева Т.Б., Сафуанов Ф.С. Медицинская и судебная психология : курс лекций. М. : Генезис, 2015. 314 с.

Емельянов С.М. Конфликтология : учебник и практикум для академического бакалавриата. 4-е изд., испр. и доп. М. : Юрайт, 2018. 322 с.

Медицинская и судебная психология : курс лекций : учеб. пособие / под ред. Т.Б. Дмитриевой, Ф.С. Сафуанова. 4-е изд., испр. и доп. М. : Генезис, 2016. 658 с.

Панасюк А.Ю. Судебная психология : избранные лекции. М. : Норма, 2007. 160 с.

Ратинов А.Р. Судебная психология для следователей. М. : Юрлитинформ, 2001. 352 с.

Черкасская Г.В. Управление конфликтами : учебник и практикум для академического бакалавриата. 3-е изд., перераб. и доп. М. : Юрайт, 2018. 236 с.

Контрольные вопросы

В чем заключаются отличия сущности гражданского и уголовного судопроизводства?

Каковы отличия профессиограмм судьи, прокурора и адвоката?

В чем отличия допроса на предварительном следствии и перекрестного допроса в суде?

Какова структура судебной речи?

В чем заключается основное отличие судебной речи в обычном суде и суде присяжных?

Какова психологическая роль судебной атрибутики?

Каковы сферы возможной психологической оптимизации судебного процесса?

Каковы основные тактические линии у сторон в суде присяжных?