Глава 2. Переговоры с преступниками

 2.4. Тактические и психологические основы переговоров с преступниками

---

В Томской области «брали» рецидивиста, четырежды судимого, захватившего в заложники односельчанку, — рассказывает корреспондент:

Шальвер Иван — сотрудник милиции — махнул рукой Марьину: давай! И с двух сторон дали длинной автоматной очередью над самой крышей. Иван начал «дипломатические переговоры»:

— Паша, выходи! Тухлое твое дело: некуда податься. Дверь лаконично буркнула огорчительное:

— Не выйду!

— Да что мы маемся? — спросил Марьин. — Дадим сквозь дверь добрую очередь — этот гусь сам к нам выскочит!

— Ой, не стреляйте, Христом-Богом молю! Он сказал, что меня тогда убьет как своего заложника!—закричала Нюрка».

Закончилось тем, что заложница сама выскочила из избы, а преступник покончил жизнь самоубийством²⁴.

В ИТК-1 УВД Архангельского облисполкома двое заключенных, вооруженных ножами, в медсанчасти напали на медсестру. Закрывшись с ней в помещении, объявили ее заложницей, потребовав от администрации пистолет с патронами. При передаче пистолета в медсанчасть ворвалась группа захвата. Медсестра была убита. Преступники остались живы. Операция «по спасению» заложницы длилась 20 минут».

С точки зрения заложников принятие решения об освобождении их силой, включая оружие, резко ухудшает их положение: к угрозе лишения их жизни со стороны преступников прибавляется угроза погибнуть от «своих», от чего, разумеется, им становится не легче. Опасность для заложников возводится в квадрат. Образно говоря, они находятся между молотом и наковальней, грозящими прекратить их существование из благих побуждений пресечения преступных действий и сохранения их жизни и здоровья.

Причина того, что жертвы преступлений вынуждены порой кричать «не стреляйте, Христом-Богом молю!» объясняется не только низким уровнем осознания неповторимости человеческой жизни, но и распространенной «профессиональной малограмотностью» в вопросах тактики ведения переговоров с преступниками, недостаточностью знания их технологии.

Означает ли сказанное, что в стране нет случаев успешного применения переговоров с преступниками в целях освобождения заложников и предупреждения других тяжких преступлений? Отнюдь нет. Их число значительно. Есть немало талантливых переговорщиков, показавших не хуже зарубежных достойные образцы того, как вести диалог с преступниками в экстремальных ситуациях. Однако их навыки и умение мало известны общественности. Средства массовой информации в основном подробно рассказывают о способах совершения преступлений, что нежелательно с точки зрения общей превенции, мало уделяя внимания тому как, какими средствами, способами достигается предупреждение правонарушений, в том числе путем переговоров. Остается небольшим потенциал научных публикаций на эту тему, методических рекомендаций, основанных на анализе фактов ведения диалога с преступниками. Но положение, похоже, меняется. Все большее число исследователей подключается к разработке этой многоплановой и мало изученной проблемы, которая еще несколько лет назад вызывала к себе довольно скептическое и настороженное отношение.

Переговоры с преступниками — проявление реальной действительности в борьбе с преступностью, вид человеческой деятельности, выражающейся в диалоге с преступниками в целях предупреждения, раскрытия и расследования преступлений, все больше становятся объектом научного осмысления. Очевидна социальная потребность и необходимость их изучения. Они представляют относительно самостоятельную отрасль прикладных знаний, использующих понятийный аппарат науки о переговорах и других научных дисциплин, в том числе юридических наук, ориентированную на совершенствование практики правоприменительной деятельности. Предмет ее — исследование феноменологии, закономерностей и механизмов переговоров с преступниками для повышения их эффективности в борьбе с преступностью. Изучение переговоров с преступностью основывается на использовании данных криминологии уголовного, уголовно-исправительного права, уголовного процесса, криминалистики, международного и гражданского права, социологии, психологии, педагогики, теории управления и других наук. Оно включает в себя интеграцию многих положений этики, психиатрии, психолингвистики, теории игр и информатики, логики, конфликтологии, системологии, рефлексивного управления и иных отраслей знания. В тоже время она, на наш взгляд, в силу своей правовой специфики, представляет собой составную часть теории оперативно-розыскной деятельности, ее прикладных выводов и рекомендаций в сфере оперативно-розыскной профилактики.

Вместе с тем переговоры с преступниками — эмпирически воспринимаемая реальность со своими, только им присущими закономерностями. Такие переговоры включены в правовую действительность работы по предупреждению, раскрытию и расследованию преступлений, а также решению других задач уголовного судопроизводства. Составляют ее часть. Эта работа также имеет объективные закономерности своего существования и функционирования, тенденции развития и преобразования. Естественно, что они, эти закономерности, не могут не оказывать своего воздействия на практику переговоров, изменяя и направляя их соответствующим образом, влияя на пути развития и совершенствования практики переговоров. Это принципиальное положение определяет переговоры с преступниками как объект познания, служащий предметом изучения. Но являясь составной частью предмета ряда юридических наук, конечно, взаимодействует с ними в деле установления закономерностей, которые ее интересуют в теоретическом и прикладном плане ²⁵.

В настоящее время познание проблем переговоров с преступниками находится в нашей стране на уровне начального своего этапа, обобщения и анализа эмпирического материала, научного поиска.

Как известно, наука начинается с классификации. Чтобы понять существо изучаемого предмета, его связи и опосредствование, место среди наук, определить инструментарий, который требуется для его изучения, необходимо разложить все «по полочкам», представить в виде системы. Для наличествующего в настоящее время переговорного процесса с преступниками может быть предложена следующая классификация.

По цели ведения переговоров: об освобождении заложников и похищенных людей (в т. ч. детей), предупреждении взрывов, поджогов, отравлений и других подобных акций, выдаче похищенного оружия, взрывчатых и отравляющих веществ, бактериологических, радиоактивных и других материалов, возвращении похищенных культурных и исторических ценностей, о сдаче преступников властям и других (могут одновременно достигаться две и большее число целей).

По мотивам действий преступников: политическим, националистическим, корыстным, незаконной эмиграции, уклонения от задержания, освобождения из под стражи, мести, иным преступным намерениям. (Имеют место различные совокупности этих мотивов).

По отношению к преступлению и возбуждению уголовного дела: до совершения преступления, в период совершения преступления, после совершения преступления; до возбуждения уголовного дела, после его возбуждения.

По длительности переговоры с преступниками бывают краткосрочными (их период определяется количеством часов). Среднесрочные — их период определяется сутками. И, наконец, длительные, их период исчисляется неделями, а то и месяцами, и даже годами.

По числу сторон: двухсторонние, многосторонние, когда каждая сторона имеет собственные интересы в переговорах.

По числу участников: один на один (представители каждой стороны), по несколько человек с каждой стороны, между группами людей. Различные комбинации численности сторон в зависимости от ситуации.

По степени сложности: простые, когда обсуждается один предмет переговора, сложные, когда обсуждается ряд вопросов, в их последовательности и преемственность (многоходовые).

По уровню представительства сил правопорядка: на местном уровне (городском, районном), на уровне республики, края, области, на государственном уровне, с участием представителей иностранных государств, смешанные уровни представительства.

По степени опосредствования контакта сторон: прямые (непосредственный контакт), через посредников (переводчиков), с участием третьей нейтральной стороны, смешанные типы таких переговоров.

По форме контакта сторон, форме ведения: устные, письменные, без применения технических средств (радио, телефон, мегафон и другие средства связи), смешанные формы контакта сторон.

По степени гласности: гласные, о ходе которых информируется общественность; негласные (тайные), когда признано необходимым не сообщать о них по различным оперативно-тактическим и иным основаниям, по договоренности сторон.

По характеру условий, выдвигаемых преступниками: приемлемые, невыполнимые условия, частично выполнимые.

Практика ведения переговоров с преступниками требует также разграничения ситуаций в зависимости от:

• известности или неизвестности места нахождения преступников и заложников;
• стационарном месте нахождения преступников и заложников (жилой массив, подразделение ИТУ, промышленный объект, предприятия, учреждения, полевые условия и др.) или нахождении их в движении (различные виды транспорта);
• возможности или невозможности применения к преступникам силы (физической силы, специальных средств, оружия);
• наличия данных о личности преступников и их жертв, преступных намерениях;
• нахождения преступников в кабине пилотов (при захвате воздушного судна).

Разумеется, любая классификация отражает лишь отдельные, наиболее характерные виды переговоров. Но даже полагая, что предложенная классификация — неполная, можно судить о степени сложности переговорного процесса с преступниками, о необходимости углубленного их научного анализа с позиций системологии. Возможно, что практика выдвинет и другие аспекты и основания классификации.

Являясь составной частью оперативно-тактических операций, проводимых в необходимых случаях правоохранительными органами, переговоры с преступниками обычно содержат следующие компоненты:

• специфическая криминальная ситуация, требующая ведения таких переговоров, без которых невозможно достижение планируемых целей;
• диалог сторон — субъектов переговоров — для достижения ожидаемого результата;
• решение задач предупреждения, раскрытия и расследования преступлений и связанных с ними вопросов путем достижения соглашения;
• в случае положительного исхода переговоров — исполнение обязательств, взятых на себя сторонами.

Отсюда вытекает необходимость выработки общей методики ведения переговоров с преступниками на наиболее абстрактном уровне, и частных методик, рассчитанных на ведение переговоров по отдельным видам преступных деяний.

Рассмотрим более детально вопрос о сторонах, участвующих в переговорах с преступниками. Об одной стороне вопрос ясен — это преступники. Субъектами переговоров являются лица, совершившие преступление, рассматривая это понятие в криминологическом значении данного слова, как криминологическое определение. «Криминология, — пишет Г. А. Аванесов, — изучая личность, выявляет различные связи преступника с другими людьми, оценивает их суммарное воздействие и тем самым характеризует общие свойства «человеческой личности преступника»²⁶. В ходе переговоров с преступниками необходимо знать их общие свойства. С другой — особенности конкретного человека во всей сложности его индивидуального бытия, социального опыта, личных качеств, особенностей антиобщественного (преступного) поведения. Это позволяет обеспечить личностный подход к субъекту переговоров, выявить черты характера, предрасположенность к определенной категории аргументации, дающей возможность избрать наиболее эффективную линию ведения с ним диалога, дебатирования, поиска согласованных решений ²⁷.

Углубленное изучение личности преступника, независимо от того действует он один или в группе, либо представляет целое преступное сообщество, первооснова ведения успешных переговоров. Хотя, разумеется, надо учитывать всю сложность этого вопроса, когда переговоры ведутся с некоей «общностью» преступников, в которых обычно присутствует «иерархичность» связей, строго определен «рейтинг» каждого участника, степень его возможностей и притязаний, влияния на соучастников по преступной деятельности. Впрочем, это также относится к реализации требований «личностного подхода».

Переговоры с преступниками носят вынужденный характер. Они связаны с необходимостью защищать жизнь, здоровье, свободу граждан, а также другие правоохраняемые ценности. Преступникам противостоят силы государства, всего общества. Такой представляется одна из сторон переговоров, от имени которой выступают должностные лица государственных, в т. ч. правоохранительных органов, представители общественности. Осознание данного факта составляет существо понятия субъектов переговоров, представляющего все общество. В распоряжении этой стороны находятся все возможности пресечения преступных действий силой, включая силу оружия и специальных средств. В то же время, исходя из гуманных соображений, допускается возможность делегирования своих представителей на переговоры с преступниками в поисках наиболее разумного и целесообразного разрешения конфликта. Субъектами ведения переговоров от имени государства являются представители органов власти всех уровней, общественные организации. На практике наиболее часто ведут переговоры руководители МВД, УВД, Управлений МБ РФ, горрайорганов внутренних дел, исправительно-трудовых учреждений, СИЗО, ЛТП, внутренних войск и других подразделений, сотрудники уголовного розыска и других служб милиции, работники прокуратуры, госбезопасности, гражданской авиации, следователи и другие лица.

Есть одна немаловажная особенность переговоров с преступниками: именно последние зачастую выбирают тех, с кем хотят вести диалог. Имеют место случаи, когда преступники выбирают конкретного работника правоохранительных органов, доверяя ему быть стороной в переговорах, и не доверяют другим: когда им определяется ведомство и организация общественными движениями с которыми они хотят иметь дело. Скажем, с прокуратурой, с органами госбезопасности, народными депутатами, представителями прессы, работниками телевидения, радио и т. д. В этих случаях, как показала жизнь, упорствовать в «назначении» стороны не имеет смысла и лишь приводит к обострению конфликта. В переговорах с преступниками в качестве стороны участвуют также потерпевшие по делам о похищении ребенка, другие граждане по собственной инициативе или по просьбе сторон.

Почти в половине изученных случаев переговоры велись с помощью посредников, не связанных с преступниками (членов экипажей самолетов, пассажиров, соседей по квартире, лиц, случайно оказавшихся в эпицентре событий). От их роли также зависит многое в представлении интересов стороны сил правопорядка, их стремления помочь в деле предупреждения и пресечения преступлений.

Переводчики, как и посредники формально не являются сторонами в переговорах с преступниками. Но от их умения зависит многое. Они не только переводят высказывания сторон, но и известным образом на языковом материале двухязычных переговоров интерпретируют полученные ими тексты. Ошибочный выбор переводчика может привести к срыву переговоров, поскольку каждый текст можно перевести в большей или меньшей степени его приемлемости собеседником. Важно, чтобы работа переводчика была продолжением усилий стороны правоохранительных органов, а не затрудняла деятельность неадекватной передачей суждений, неприемлемой с национальной точки зрения формой их словесного изложения.

Положительное влияние на ход переговоров оказывают лица, привлекаемые к их проведению: представители общественности, средств массовой информации, местные авторитеты, священнослужители, родные и близкие преступников. Участию их в переговорах должна предшествовать предварительная проработка линии их поведения.

Изучение практики указывает на два наиболее характерных периода их ведения, которые заметно отличаются друг от друга своим содержанием, положением сторон, эмоциональной окраской. Наиболее сложным является первоначальный период переговоров. Он характеризуется внезапностью действий преступников, их стремлением подавить волю представителей правоохранительных органов, навязать удобные для себя формы диалога. В ход идут разного рода оскорбления, угрозы, шантаж, предъявляются ультимативные требования о выполнении в краткие сроки выдвигаемых преступниками условий.

Правильной тактической линией в создающейся экстремальной ситуации является демонстрирование психологической устойчивости, снятие эмоционального напряжения, возможное затягивание переговоров с тем, чтобы выиграть время для всестороннего уточнения обстоятельств совершенного преступления, осуществления разведывательных (диагностических) поисковых мероприятий, заключающихся в выяснении личности преступников, их численности, наличия судимости, возрастных, физических, психических и других особенностей, а также сведений о намерениях, связях, видах и количестве оружия, которым они располагают. Одновременно выясняется число захваченных людей, их установочные данные, местонахождение, отношения с преступниками, состояние их здоровья. Проводится рекогносцировка для выбора наиболее целесообразной формы дальнейшего ведения диалога (устный, с использованием средств связи, усиления звука, через посредников, переводчиков, письменный). С учетом собранной информации принимается решение о задействовании сил и средств, включая спецсредства и оружие, для обеспечения безопасности, возможного пресечения преступных действий силой²⁸.

Их развертывание должно явиться аргументом, подтверждающим решимость принятия необходимых мер, направленных на задержание преступников и освобождение заложников, на .ведение переговоров с позиции силы.

Но главное здесь не растеряться, не идти по пути панических обещаний, успокоить собеседников, ввести разговор в русло длительного обсуждения. При этом надо иметь в виду, что и для преступников высказанные ими угрозы (убийства, например), как правило, носят «демонстративный» характер, можно сказать, рассчитаны «на испуг» представителей правоохранительных органов. Однако на пути реализации угроз лежат соображения преступника относительно того, что эти угрозы (а не их исполнение) являются по существу единственным аргументом в стремлении достичь намеченного результата. Инициатива в этом периоде у преступников. Однако преодоление негативных последствий внезапности преступных действий, как показывает опыт, в итоге приводит диалог в более спокойную тональность, когда правоохранительные органы имеют возможность получить определенные преимущества.

В обстановке дефицита времени, при затрудненности общения на первоначальном периоде переговоров основное внимание следует уделить установлению и развитию контактов с лицами, захватившими заложников, поиску с ними «общего языка», внушению им чувства доверия к представителям правоохранительных органов, ведущих переговоры, терпеливому и спокойному обсуждению возникшей конфликтной ситуации.

Дальнейшее продолжение переговоров связано с рассмотрением конкретных условий, которые выдвигают преступники, внесением логических элементов в переговоры с преступниками. Сам этот факт в значительной степени предопределяет известную пассивность их позиции, ибо им приходится рассматривать возможные варианты решений, предлагаемых правоохранительными органами, соглашаться с ними или отвергать. Тогда же правоохранительные органы имеют время мобилизовать необходимые силы и средства, которые воспринимаются преступниками как угроза крушения их замыслов со всеми вытекающими из этого последствиями. Иными словами, преодоление первого периода переговоров является нередким залогом успеха.

Однако подчас это осложняется тем, что лица, захватившие заложников, продолжают «психологическую атаку», навязывают тактику «митингового» обсуждения, создавая трудности для рассмотрения по существу предмета переговоров. Наиболее оправдавшим себя тактическим контрприемом является предложение лицам, захватившим заложников, выделить своего представителя (посредника) с тем, чтобы в более спокойной обстановке обсудить выдвинутые ими условия. Обычно преступники опасаются, что представитель может пойти «на поводу» у сотрудников правоохранительных органов, оказавшись вне контроля соучастников. Эти сомнения необходимо рассеять, предложив преступникам самим определить, где и когда может быть установлен контакт с их представителем, как будут информироваться о ходе переговоров остальные участники преступной группировки. Замечено, что выделение представителя обычно направляет переговоры в более спокойное русло²⁹.

На данном этапе возможен перехват инициативы в диалоге, обеспечивающий повышение эффективности психолого-педагогического воздействия на преступников, склонения их к отказу от противоправного поведения. Это выражается в том, что противоположная сторона снижает свою активность, делает паузы для ответа на суждения стороны, захватившей инициативу, теряет последовательность в своих утверждениях w требованиях, занимает оборонительную позицию, прислушивается к доводам и суждениям другой стороны.

Главным доводом во всех успешно завершившихся переговорах была неоднократно подчеркиваемая в различной интерпретации мысль о том, что диалог имеет смысл, если преступники гарантируют жизнь и здоровье заложникам. В противном случае, применение силы закона является правомерным и неотвратимым, вплоть до применения оружия на поражение. На протяжении всего времени переговоров необходимо поддерживать у преступников убеждение в возможном удовлетворении их требований, чтобы удержать от насилия по отношению к заложникам, похищенным людям, завершения других преступных намерений.

Возможна и более детальная разработка этапов, которые проходят переговоры с преступниками. Она позволит более свободно ориентироваться в ходе диалога с преступниками, придаст логичность и последовательность предпринимаемым усилиям. Предложенная нами последовательность таких этапов ³⁰ отражает реальное положение дел в ходе переговоров с преступниками, складывающуюся практику переговорного процесса, детализирует те два периода, о которых говорилось ранее.

Первый. Во время которого обобщается первоначальная информация о ситуации, требующей ведения переговоров, принимаются решения об их ведении, выделяются переговорщики, собираются дополнительные данные о возникшем конфликте, определяется тактика ведения диалога, устанавливаются контакты с преступниками, достигается стабилизация обстановки.

Второй. Условно называемый «захватом позиций»; организуется задействование сил и средств, обеспечивающих общественную безопасность, возможность разрешения конфликта силой, путем психолого-педагогического воздействия обеспечивается склонение преступников к отказу от преступного поведения.

Третий. Выдвижение условий и обсуждение их приемлемости, поиск компромиссов, нахождение вариантов взаимоприемлемых решений, торг, психологическая борьба.

Четвертый. Достижение полного или частичного соглашения, определение путей его реализации, анализ проведенной работы.

На всех этапах переговоров надо постоянно иметь в виду возможность уменьшения числа заложников, в первую очередь женщин, детей, больных и пожилых людей, используя все поводы для постановки этого вопроса. Каждый освобожденный заложник — успех, достигнутый переговорщиками.

Разумеется, это не исчерпывающий перечень вопросов, которые структурно можно выделить, говоря о периодах и этапах переговоров. Здесь названы основные, наиболее существенные, их перечень может быть продолжен. Главное — сориентировать участников событий, выступающих на стороне правоохранительных органов, на общую периодику переговоров как на систему ориентиров, позволяющих принимать соответствующие им меры в ходе переговоров с преступниками. Рассмотрение общей схемы переговоров позволяет сотрудникам правоохранительных органов более четко проводить свою линию, снимая в известной степени уровень эмоционального напряжения, подсказывая «дополнительные доводы, суждения, оценки».

Логический анализ многих переговоров дает возможность также выявить ряд ключевых позиций, которые независимо от специфики конкретного случая наличествуют в ходе диалога представителей правоохранительных органов с преступниками.

Стремление добиться выигрыша времени чаще всего реализуется в виде указаний на необходимость согласования с руководством, властями, должностными лицами тех или иных вопросов, получения разрешений, желание всесторонне и глубоко разобраться с условиями, которые выдвинули преступники, сложностью технического и процедурного их выполнения, отсутствием в наличии требуемых сумм денег, транспорта, других материалов и иных объектов и т. д.

В принципе — затягивание переговоров, в пределах разумного желательно как с точки зрения задействования необходимых сил и средств, так и как фактор снижения психологической напряженности, особенно остро проявляющийся в начале переговоров.

Характерной особенностью переговоров с преступниками является необходимость постоянного сочетания «позиционных переговоров» с переговорами «по существу», как наиболее продуктивной тактики ведения диалога в поисках приемлемого соглашения. В цитированной работе Р. Фишера и У. Юри доказывается преимущество второго метода ведения переговоров по сравнению с первым. «Позиционные переговоры» — перебор вариантов возможных взаимных уступок по одной позиции имеют недостатком длительность обсуждения приемлемого для сторон варианта. Кроме того, нередко переговоры заходят в тупик, когда одна из сторон не считает для себя возможным дальнейший путь навстречу другой по избранной позиции. Гораздо рациональнее рассмотреть предмет торга в целом, убедившись в целесообразности того или иного решения, т. е. провести переговоры «по существу».

В ходе позиционных переговоров (скажем, обсуждении суммы выкупа) правоохранительные органы имеют возможность изыскать дополнительные способы и средства пресечения деятельности преступников, получить новую ценную информацию, скоординировать усилия различных ведомств и служб, установить контакты на международном и ином уровнях, если того требует обстановка.

Разумеется, они не исключают, а дополняют возможности, которые предоставляют переговоры «по существу». В конечном счете склонение преступников к отказу от противоправного поведения чаще всего достигается именно этим методом

переговоров, поскольку позволяет убедительно аргументировать целесообразность отказа от преступных намерений. Анализ успешно окончившихся переговоров с преступниками позволяет сделать принципиальный вывод: правоохранительные органы в ходе переговоров с преступниками, в зависимости от конкретной ситуации должны сочетать возможности, которые предоставляют позиционные переговоры и переговоры по существу, это делает тактику действий правоохранительных органов более гибкой.

Тактика затягивания переговоров выражается и в том, что надо давать время для обдумывания ответа. Нередко «уговаривание» преступников идет столь интенсивно, без пауз, что не дает им возможности оценить в полной мере доводы, выдвигаемые представителями правоохранительных органов и другими лицами, принимающими участие в диалоге.

Между тем мастерство переговорщиков проявляется, в частности, в умении, исходя из тактических соображений, создавать паузы (перерывы) в переговорах. Они дают возможность всесторонне обсудить сложившуюся обстановку, найти новые подходы в диалоге, осуществить дополнительные меры обеспечения безопасности. Паузы (перерывы) в переговорах являются также сильным средством психологического воздействия на лиц, захвативших заложников. В обстановке «информационного голода» — у них усиливаются чувства неуверенности и сомнения в достижении задуманного.

Дипломатия выработала за исторически необозримый период своего существования обширный набор тактических приемов, которые используются сторонами в ходе торга по вопросам, представляющим для них интерес. Смысл их состоит в стимулировании желаемого поведения того (или тех), с кем ведутся переговоры, и в то же время, уклонения от нежелательных предложений, поступающих от другой стороны, разработаны варианты их классификации³¹.

Однако большинство из этих приемов относятся к случаям, когда стороны имеют определенную свободу выбора и свободу действий, известное «равноправие». В переговорах с преступниками дело обстоит иначе. Заведомая противоправность действий преступников, их общественная опасность не допускают рассматривать преступников в качестве «равноправной» стороны в вынужденном диалоге, который ведут представители правоохранительных органов. Вместе с тем, разумеется, в ходе диалога с ними приходится обращаться к использованию возможностей тактических приемов. Не читая научных публикаций, преступники нередко, как заправские дипломаты, применяют весьма широкий их арсенал: «ультимативность требований», запрашивают больше того, что хотят достичь, «уходят» от конкретных предложений, выдвигаемых другой стороной, беззастенчиво «блефуют», расставляют ложные акценты в изложении своей позиции, «навешивают ярлыки», тем, кто вступил с ними в диалог, «пакетируют» условия, дают «двойное толкование» достигнутым соглашениям, а зачастую от них отказываются.

Сторона, представляющая правоохранительные органы, должна разумно интерпретировать каждый тактический прием, применяемый преступниками, исходя из общей тактической линии ведения переговоров с преступниками, парировать их контраргументами с тем, однако, чтобы не завести переговоры в тупик, не сорвать их в ущерб делу освобождения заложников, предупреждения других преступлений.

Практики чаще всего спрашивают, можно ли использовать прием, который в отечественной литературе называют «следственной (оперативной) хитростью», «уловкой», «ловушкой», а в зарубежной — «блефом». Проблема его допустимости остается в центре не прекращающейся дискуссии у нас в стране и за границей, рассматривающейся его с правовых и нравственных позиций. Имеются решительные сторонники применения этого тактического приема в борьбе с преступностью, не менее решительные и его противники. Суть их рассуждений можно сгруппировать следующим образом.

Противники: все «хитрости», «блеф» придумали неквалифицированные работники, прикрывающие ими отсутствие профессионального мастерства, неумение вести расследование в строгом соответствии с требованиями закона и нормами этики, рекомендациями науки. При «правильном» ведении расследования подобные ухищрения не нужны. К тому же все ухищрения «блефа» быстро становятся известными преступному миру и приносят больше вреда, чем пользы. Рецидивисты умеют их обходить, а неопытные, впервые совершившие правонарушения люди, оказываются жертвами обмана, хотя их вина могла быть доказана допустимыми с моральной точки зрения приемами. Правоохранительные органы в принципе не могут опускаться до уровня субкультуры преступного мира, отрицающего нормы нравственности. Наоборот, даже в самых сложных оперативно-следственных операциях представители закона и правосудия должны сохранить «руки чистыми».

Сторонники: нельзя быть в современном мире столь наивными, противостоя злу и насилию лиц, сознательно попирающих право и мораль. Есть ситуации, когда с преступлениями можно бороться их же оружием, «блефом», «хитростью», дезинформацией, утаиванием либо демонстрацией полученных данных, созданием видимости якобы имеющихся доказательств. Перечень «уловок» и «ловушек» неисчерпаем. На них, как показала практика, попадается нередко весьма искушенные и закоренелые преступники, в том числе имеющие солидную подготовку в области права и тактики расследования. Главное — чтобы правоохранительные органы применили их в случаях, когда другими тактическими средствами установить истину нельзя. К тому же необходимо, чтобы полученные в результате «хитростей» сведения, не абсолютизировались, а получали подтверждение другими уликами, собранными по делу, были звеном в цепи доказательств как любое признание своей вины подозреваемым, обвиняемым.

На наш взгляд, в экстремальных ситуациях переговоров с преступниками, исходя из отечественного и зарубежного опыта, «хитростями», «уловками» можно бесспорно пользоваться в двух видах переговоров. «Для прикрытия», когда в принципе решен вопрос о применении силы. И «в переговорах-имитациях», когда необходимо снять агрессивность у душевно-больного человека. В остальных случаях желательно избегать таких приемов, поскольку они приносят больше вреда, нежели пользы, подрывают доверие к стороне, представляющей правоохранительные органы, перечеркивают при их разоблачении преступниками возможное согласие, ведут к непредсказуемым последствиям, в том числе и по отношению к жертвам преступления, чего, разумеется, допустить нельзя. Надо помнить, что преступники весьма недоверчиво относятся к действиям сотрудников правоохранительных органов, делают все, чтобы не «обмануться».

Следует избегать использования непроверенных данных, которые могут быть опровергнуты. Это создает дополнительные трудности в общении с лицами, захватившими заложников, порой являются причиной срыва соглашения. Целесообразно, как правило, удовлетворять мелкие просьбы лиц, захвативших заложников: передать еду, одежду, питье, папиросы, трактуя этот шаг как проявление доброй воли стороны, представляющей правоохранительные органы.

Имеют место случаи, когда работники правоохранительных органов сами предлагают себя в заложники в обмен на детей, женщин, стариков, раненных или больных людей. Эти смелые и рискованные акты самопожертвования допустимы лишь на добровольной основе, исходя из конкретной ситуации. Линия их поведения строится с учетом специфики психологии преступников, негативного восприятия ими работников правоохранительных органов, чтобы не осложнять ситуацию и не провоцировать эксцессы, т. е. способствовать, насколько это возможно, снятию эмоционального напряжения у преступников и их жертв, не отрицать возможность выполнения выдвигаемых условий, не предпринимать самостоятельно активных действий к освобождению себя и других, запоминать детали поведения и действий, которые могут быть использованы при дальнейшем расследовании дела. Однако эта роль сотрудников правоохранительных органов, добровольно ставших заложниками, не должна выделять их среди других жертв преступлений, важно, чтобы она соответствовала стремлению избежать человеческих жертв и других тяжких последствий.

Соображения безопасности должны превалировать и в случаях, когда преступники настаивают на необходимости личных контактов с сотрудниками, проводящими переговоры.

Переговоры «для прикрытия» (оперативная игра). Фраза «переговоры зашли в тупик» нередко встречается в сфере дипломатии. Это значит, что стороны не нашли взаимоприемлемых решений. Договоренность не достигнута. Тогда переговоры либо прекращаются, либо начинается новый тур поиска сближения точек зрения, связанного с изменением позиций сторон. Переговоры с преступниками, как показала практика, также зачастую заканчиваются тупиком. Он, в основном, связан с выдвижением неприемлемых условий, когда возможный вред соглашения превысит уровень того вреда, который уже достиг в результате учиненных преступных действий. Осознание тупика переговоров влечет за собой постановку вопроса о применении силы, если речь идет о сохранении жизни заложников. Упорство, проявленное преступниками, может быть тогда сломлено насильственными мерами. Однако такие меры возможно осуществить лишь в наиболее удобный момент, в обстановке максимально способствующей сохранению жизни и здоровья заложников и, в определенной степени, самих преступников. Кроме того, подобная акция должна непременно гарантировать безопасность сотрудников правоохранительных органов и других лиц. В этих целях и используются переговоры «для прикрытия». Суть их — продолжение диалога с преступниками в целях создания ситуации, при которой можно наиболее эффективно и безопасно осуществить операцию пресечения преступных действий. Переговоры становятся прикрытием успешной реализации намеченных планов использования имеющихся сил и средств. Надо вести их так, чтобы преступники не почувствовали изменения тональности диалога, не догадались о принятом решении подавить их сопротивление силой. Здесь возможно, исходя из тактических соображений, фиктивное «согласие» на выполнение определенных требований, детальное обсуждение этой процедуры, демонстрация выполнения выдвинутых преступниками условий и т. д. Чем больше контраст между «успокаивающей» манерой ведения переговоров, решительностью и внезапностью применения силы — тем эффективней бывает результат. В этом смысл и назначение переговоров «для прикрытия». Кроме ситуаций «тупика переговоров»», о которых сказано выше, имеют место факты, когда диалог «для прикрытия» ведется при изначально принятом решении применить силу. Как правило, это связано с тем, что преступники уже осуществили преступные действия против заложников (убийства, ранения, истязания).

В Калининграде организовалась вооруженная банда под руководством Маркевича, Федирко, Остапенко. Преступники готовили побег в Швецию и с целью приобретения денег и ценностей совершали кражи и разбойные нападения в Белоруссии, в Литве и Калининградской области. При возвращении на автомашине из Белоруссии в районе Друсканикайте при проверке документов совершили убийство лейтенанта милиции и тяжело ранили капитана милиции.

Оперативным путем группа была обнаружена в Калининграде. Захват преступников связан с длительными и напряженными переговорами главаря банды и начальника уголовного розыска УВД Калининградской области. Работники милиции заняли квартиру рядом с квартирой, в которой находился Маркевич и его сожительница. Переговоры проходили в квартире, занятой опергруппой, куда Маркевич был вызван, перелезая через балкон. Переговоры продолжались около двух часов под дулами пистолетов с обоих сторон. Требования опергруппы— сдаться, требование Маркевича — дать водки и разрешить выехать из города. Условия долго обсуждались. Опергруппа вела переговоры «для прикрытия», имея целью выиграть время. В тот момент, когда Маркевич в очередной раз перелезал с балкона на балкон, он был убит снайпером, находившимся в засаде.

Нередко переговоры «для прикрытия» представляют собой завершение переговоров с преступниками, после того как они выдвинули очевидно неприемлемые условия и настаивают на них, не поддаваясь никаким увещеваниям.

В Хабаровском крае в ИТК-8 строгого режима в 7.00 трое осужденных, вооруженные колюще-режущими предметами, захватили в производственной зоне четырех сотрудниц колонии в качестве заложниц, и потребовали встречи с представителями госбезопасности, чай, коньяк, транзистор, нитроглицерин. В процессе переговоров все требования, за исключением коньяка, были удовлетворены. Тогда преступники освободили в 12.00 одну из заложниц, дополнительно потребовав создания комиссии по «недостаткам в работе НТК». Такая комиссия была создана из руководителей УВД. Однако преступники потребовали выдать им боевое оружие, бронежилеты, автобус для выезда из ИТК и бинокль. После этого переговоры стали вестись «для прикрытия» (оперативная игра). После предварительной подготовки, проведения рекогносцировки, в ответ на категорический отказ освободить заложниц, в 20.40 был предпринят штурм. Артеменко — убит, соучастник изолированы, заложницы освобожден.³²

Естественно встает вопрос: с какого момента, и при каких обстоятельствах может использоваться вид переговоров «для прикрытия», каков тот «порог», с которого идет отсчет времени ведения диалога с преступниками для того, чтобы выбрать наиболее удобный момент для применения силы? Анализ факта захвата заложников показывает, что юридическая и нравственная оценка кардинальным образом меняется, когда преступники убили хотя бы одного заложника. Лишение человека жизни принципиальным образом меняет ситуацию. В сложных, экстремальных условиях ситуации захвата заложников необходим комплексный подход к оценке перспектив переговоров и необходимости применения силы, содержащий:

• оценку личности преступников, степени их агрессивности, мотивов, толкающих на применение насилия над заложниками, причинение вреда здоровью, покушения на их жизнь;
• проверку достоверности информации о том, что в отношении заложников уже совершены преступные акции, и не носят ли они характер ложной «демонстрации», чтобы принудить, к выполнению условий, выдвинутых преступниками;
• гарантии допустимости применения силы, исходя из требований безопасности заложников и лиц, обеспечивающих применение силы.

«Переговоры для прикрытия» (оперативная игра) наиболее часто используются при задержании вооруженных преступников, пресечения угроз взрывов, поджогов, массовых отравлений, во время поиска похищенных людей (в т. ч. детей), когда место нахождения преступников неизвестно, во время которых проводятся активные поисковые, разведывательные, оперативно-розыскные мероприятия. В этом случае оперативная игра предоставляет возможность получить дополнительную информацию, тщательно подготовить акцию задержания и обезвреживание преступников.

Имитация переговоров. От переговоров в собственном смысле этого слова и от переговоров «для прикрытия» следует отличать имитацию переговоров. Речь идет о случаях, когда приходится иметь дело с душевно больным человеком. По существу здесь отсутствует субъект переговоров, реагирующий на логическую сторону диалога и отдающий отчет в содеянном. Тогда имитация переговоров должна быть направлена прежде всего на снятие агрессивности поведения. Необходимо демонстрировать согласие с требованиями и высказываниями собеседника, насколько нелепы они бы не были, не отказываться от обещаний, которые могут быть и невыполнимыми, идти на блеф с тем, чтобы в удобном случае применить силу для пресечения общественно опасного поведения лиц указанной категории. В подобных фактах диалог лишен содержательной своей части, и по существу, он является психотерапевтическим прикрытием принятия насильственных мер, позволяющих устранить опасность.

Имитация переговоров, применяемая в случаях вынужденного общения с душевнобольными, должна основываться на рекомендациях психиатрии, которая предлагает использовать мотивы отвлечения от навязчивости, охватившей больного, перевода потока его мышления на другие темы, внушение образов, снижающих агрессивность. Это достигается анализом характерных деталей его высказываний, выявлением доминирующих элементов суждений, приведших к общественно опасным действиям, «замена» их другими, не связанными с возникшей ситуацией. Желательно привлечение в подобных случаях к контактам с больным специалиста-психиатра либо иного медицинского работника, владеющего навыками психотерапии. Быстротечность конфликтных ситуаций, вызванных действиями лиц, демонстрирующими явные признаки неупорядоченного поведения, не всегда позволяет разобраться с диагнозом. Как правило, это бывают лица, страдающие шизофренией, маниакально-депрессивными и острыми реактивными состояниями, глубокие невротики. В любом случае, включая проявления психопатологических расстройств (бреда, галлюцинаций), обращение с больными требует непровоцирования манифестации агрессивности. Во время имитации переговора с душевнобольными людьми целесообразно использовать весьма ценный опыт переговоров по «телефону доверия», среди абонентов которого немало лиц, заявляющих о своем намерении совершить преступление. Склонение их к отказу от высказанных намерений — смысл диалога. Прежде всего достигается снятие чрезмерного эмоционального напряжения у собеседника, не только призывами сохранять спокойствие, но главным образом отвлечение от основной обсуждаемой темы. «Отвлечение внимания» является весьма эффективным приемом перевода диалога в рамки обсуждения конкретных соображений, доводов и контрдоводов, исходя из специфики случая. Обычно реализуется в форме вопросов о личности пациента, его жизни, родителях, окружении; перехода на темы, интересующие собеседника.

Логизированная схема процесса переговоров с преступниками в ситуациях, когда возможно применение силы, может быть представлена в виде алгоритма (прилагается). На входе —-криминальная ситуация, диктующая необходимость таких переговоров. Сторона, представляющая правоохранительные органы, в соответствии с предписанием закона, обязана в удобный момент предъявить преступникам требование прекратить преступление. Нередко бывает, что преступники прекращают после этого свои противоправные действия. После этого, естественно, следует устраивающее обе стороны соглашение. Но бывает, что они выдвигают встречные условия. Если эти условия не носят противоправный характер, то за этим также следует соглашение.

В случаях, когда они выдвигают противоправные условия, т.е, продолжают преступное поведение, — также требуется реализация требований закона о прекращении преступления. Если после этого они отказываются от своих намерений — достигается соглашение. В противном случае предстоят переговоры относительно выдвинутых условий. Когда преступники упорно настаивают на неприемлемых условиях и заводят переговоры в тупик, сторона, представляющая правоохранительные органы, при наличии к тому оснований, должна предупредить о возможном применении силы, переходит к переговорам «для прикрытия» с тем, чтобы наиболее эффективно и безопасно применить силу, включая спецсредства и огнестрельное оружие. Если речь идет о противоправных, но в принципе допустимых уступках, они рассматриваются в ходе переговоров и не исключено достижение соглашения. Однако, если переговоры заходят в тупик, реализуется схема действий, предусматривающих применение силы. Такой алгоритм переговоров в обобщенном виде представляет последовательность процессов с целью логического завершения переговоров — достижения «вывода результата»: либо соглашения, либо применения силы. В случаях, когда достигнута договоренность с преступниками, следует четко оговорить условия освобождения заложников с учетом обеспечении их безопасности, предупреждения возможного обмана и срыва соглашения, обострения сложившейся ситуации, а также создания условий для задержания преступников.

Заключим рассмотрение вопросов такими словами тех, кто в десятках случаев достигал положительных результатов в переговорах с преступниками. Б. В. Воронов, многие годы руководивший органами внутренних дел в Хабаровском крае, Курганской области, профилактической службой в центральном аппарате МВД. Наделенный большим педагогическим даром, вдумчивый психолог, он успешно завершал сложнейшие переговоры в критических ситуациях, созданных рецидивистами и другими опасными преступнииками в ряде регионов страны. В Хабаровском СИЗО десять рецидивистов, осужденных к длительным срокам наказания, вооруженные острозаточенным куском кабеля, захватили двух контролеров женщин и затолкали их в камеру, где содержались восемь несовершеннолетних девушек. «Такого, — говорит Б. В. Воронов, — в моей практике не было: десять оголтелых преступников и десять беззащитных женщин. Почти двое суток беспрерывно шли переговоры. У окошечка двери камеры я и заместитель прокурора края. Мой принцип — применять оружие нельзя, даже если есть 99,5 процента на успех операции. Только 100 процентов обеспечения жизни и здоровья жертв. Главное — сохранять присутствие духа, быть терпеливым, обстоятельно разобраться «кто есть кто» среди преступников, в их взаимоотношениях, личностных качествах. Пока мы вели переговоры, а требования у рецидивистов были разные, был собран большой материал, характеризующий лиц, захвативших заложниц, об их полезных связях, родственниках, друзьях. Некоторые из преступников просили пересмотреть их дела. За это взялась краевая прокуратура. Надо сказать, как показывает опыт, игра в «обман» в подобных ситуациях вещь достаточно опасная. Лично я избегал такой тактики. Убедительно говорить правду — главный путь в переговорах. Нельзя полагать, что лица, захватившие заложников, «глупее» переговорщиков. Надо обязательно думать «наоборот», тогда психологический выигрыш будет на твоей стороне. В Хабаровском СИЗО путем тонких тактических комбинаций, выводе по одному соучастников из камеры для беседы, удалось настроить их против главаря, человека с серьезными психическими отклонениями. Использовался, предупреждая акты насилий над женщинами, старый воровской закон — отрицательного отношения к насилию над женщинами. В итоге многочасовой психологической подготовки, главаря, расхаживавшего по камере с острозаточенным концом кабеля, стало сдерживать его же окружение. Применение силы было проведено в обстановке, исключающей жертвы среди заложников и тех, кто осуществил акт захвата. Эти двое суток запомнились навсегда, хотя были и другие не менее сложные обстоятельства ведения переговоров...».

Рассказывает заместитель начальника Тульского УВД Е. И. Камахин: трудно передать словами всю напряженность часов, когда в нескольких шагах от тебя жертвы преступления, захваченные преступниками, которые в любой момент могут погибнуть, особенно если это женщины и дети. В душе борются сложные чувства — неприязни к преступникам, сдерживаемая голосом рассудка, осмотрительность — не ударься в крайности, — бдительность, чтобы не попасться на какой-либо коварный ход «собеседников». И сострадание к захваченным людям: как там они? Мозг работает с лихорадочной быстротой, высчитывая возможные варианты. Видишь за спиной снайперов, которые смотрят на тебя, ожидая сигнала к действию, общую картину напряженного ожидания. Время проносится с ошеломляющей быстротой: текут часы, а порой и сутки в калейдоскопе слов, действий, осуществлении тактических комбинаций, проб, а то и промашек. Когда видишь спасенных тобой и твоими товарищами людей, радость переполняет твою душу, особенно когда все живы, в том числе и преступники, когда на полу никто не лежит с огнестрельными ранами, облитый кровью, никому не оказывают медицинскую помощь, когда дело завершилось спасением людей. Радость переполняет сердце, спадает бремя личной ответственности»...

Как отмечалось, в рамках межнациональных и иных конфликтов переговоры об освобождении заложников зачастую приходится вести с помощью народной (неофициальной) дипломатии, с привлечением представителей противоборствующих сторон. Нередко в качестве третьей (нейтральной) стороны в них участвуют сотрудники органов внутренних дел, поскольку в ходе переговоров одновременно решаются задачи установления лиц, совершивших преступления, выдачи их властям, поиска свидетелей и очевидцев, розыска похищенного. Анализ проведенных наблюдений позволяет выявить определенные закономерности, факторы, способствующие и затрудняющие достижение положительного результата. Прежде всего, желательно ограничение численного состава делегаций противостоящих сторон, так как участие больших групп серьезно затрудняет общение, делает переговоры неуправляемыми. Представляется, что 5—7 человек с каждой стороны — оптимальное количество участников переговорного процесса.

Многое зависит от начала диалога. Стороны приходят к переговорам с заранее заготовленными доводами и контрдоводами на возможные возражения. Это нередко определяет общий фон встречи, основанный на эмоциональной оценке информации, которую стремятся довести до сведения другой стороны. Не способствует достижению согласия обращение сторон к доказательствам своей правоты путем обращения к истории. Как правило, у другой стороны также накоплены данные исторического характера. Диалог уходит в бесплодное дебатирование.

Наиболее драматичными являются взаимные обвинения, предъявляемые в связи с имевшими место в последнее время фактами преследования людей, насильственной депортации, гибели детей, стариков, надругательств над женщинами, которые зачастую, перечеркивают достигнутую степень согласия. Переговоры заходят в тупик. Каждая сторона доказывает, что новые противоправные акции совершены в ответ на действия другой стороны. Получается замкнутый круг, из которого очень трудно вырваться и направить переговоры в конструктивное русло.

Опыт показал, что делегации неохотно идут на предложение нейтральной стороны «вынести за скобки» указанные блоки суждений, рассматривая это как ущемление прав участников в доказательстве своей правоты. Вместе с тем замечено, что рекомендации перенести на конец переговоров или другое заседание исторические аспекты, а также трагические факты, омрачившие жизнь людей, приводили к положительным сдвигам в переговорах. Уменьшение числа тем, приводящих к накалу страстей, всплеску эмоций, делает переговоры более продуктивными в плане освобождения заложников.

Одной из актуальных проблем является изучение психологических факторов, затрудняющих и способствующих успешному ведению переговоров с преступниками. В ходе переговоров с преступниками обычно приходится преодолевать такое сложное явление как психологический барьер — заранее выработанную негативную оценку доводов и действий другой стороны, отчетливо проявленное нежелание рассмотреть высказываемые соображения, касающиеся существа возникшего конфликта и путей его разумного разрешения. Такое установочное поведение («внутреннее сопротивление личности», по словам А. С. Макаренко) охватывает смысловую и эмоциональную сферу психики человека, совершающего преступления, поэтому можно говорить о двух психологических барьерах ³³. «...Готовясь к захвату заложников — сообщил заключенный М. — мы заранее продумали, какие ответы будем давать на предложения администрации. Договорились — не верить им ни в чем, ни одному слову. Мол, все это мы знаем, и не надо нас обманывать. И когда начнут тянуть канитель, чтобы разжалобить, не поддаваться, держаться твердо. Все как один...» ³⁴. Подобная позиция негативной психологической установки требует, естественно, больших усилий по ее преодолению от тех, кто ведет переговоры со стороны правоохранительных органов. Психологические барьеры в сознании и чувствах особенно проявляются в начальной стадии переговоров, когда установочное поведение еще не подверглось психолого-педагогическому воздействию, когда с особой силой проявляются элементы недоверия и отчуждения.

Но вот переговоры начались. Установились первые контакты. Психология установления контакта между людьми, особенно в условиях затрудненного общения между ними, вызванного конкретной жизненной ситуацией, довольно обстоятельно рассмотрена в литературе. Само понятие «контакт», используемое в сочетании слов «установление контакта», «вхождение в контакт» и «развитие контактов», рассматривается как состояние, возникающее в результате общения, психологическая близость, понимание друг друга, сближение точек зрения на обсуждаемые вопросы, благоприятный прогноз на дальнейшее развитие межличностных отношений. Психологи и педагоги рассматривали понятие «контакт» на уровне изучения межличностных отношений и взаимодействия людей, что нашло отражение в фундаментальных работах А. А. Бодалева, Я. Л. Коломинского, А. А. и А. Н. Леонтьевых, В. Б. Ольшанского, Л. Б. Филонова, А. М. Столяренко, В. И. Черненилова и других.

Контакты в условиях переговоров с преступниками проходят в обстановке быстротечности событий, крайнего эмоционального напряжения, взаимной отрицательной оценки сторон, недоверия и подозрительности. Но заданность экстремальной ситуации заставляет общаться, устанавливать более или менее терпимые взаимоотношения. В процессе переговоров происходит сближение людей, находящихся на противоположных полюсах, понимание должного поведения, между которыми «дистанция огромного размера». И все же опыт успешно закончившихся переговоров свидетельствует о том, что даже и в этой ситуации можно создать у преступника (преступников) образ порядочного, честного, прямого, благожелательного, в том числе и к нему, преступнику, человека, стремящегося ему помочь выпутаться из беды, в которую он сам себя привел. Это достигается обычно путем краткой, но убедительной информации о том, кто ведет переговоры от лица правоохранительных органов — переговорщика, его моральном облике, компетентности, жизненном опыте. Здесь главное успеть сказать о себе, о своем нравственном кредо, о целях своей работы в условиях переговоров. Создание положительного образа переговорщика в глазах преступника — немаловажная цель в ходе установления и развития психологических контактов. Если это не получилось, отношения не сложились, возможно следует подумать о замене переговорщика дублером, у которого дела могут пойти лучше.

В понятийном аппарате следственной работы и оперативно-розыскной деятельности слово «склонение» означает психологический прием, предпринимаемый для достижения целей, связанных с предупреждением, раскрытием и расследованием преступлений. Оно употребляется в контексте «получения правдивых показаний», признания своей вины лицами, причастными к совершению преступлений, раскаянием, как моральной оценке содеянного, явке с повинной и т. д. Причем, склонение означает одностороннюю направленность влияния соответствующих представителей правоохранительных органов, действующих в пределах своих полномочий. Правовые, психологические, тактические, этические и другие аспекты рассмотрены в литературе, хотя практика свидетельствует о случаях злоупотребления этим во-общем-то основанным на законном приеме.

Основные черты усилий, называемых склонением, проявляются и в случаях переговоров с преступниками: представители правоохранительных органов стремятся, используя этот прием, достичь отказа от противоправного поведения, способствования раскрытию и расследованию преступлений. Однако имеется и отличие. Дело в том, что лица, причастные к совершению преступлений, «склоняют» в переговорах другую сторону к совершению определенных действий или к воздержанию от действий. Иными словами, переговоры — это двустороннее использование возможностей, заложенных в понятии «склонение», образно говоря,— «встречное движение», разрешаемое компромиссом, насколько он допустим из правовых, нравственных и иных соображений, если судить с позиции правоохранительных органов. Это один из специфичных психологических механизмов переговоров с преступниками, исследование которого позволит уточнить его функциональные особенности, выявить оправдавшие себя способы применения его переговорщиками.

Практика — «вечно живое дерево жизни» эмпирически нашла, возможно, оптимальное соотношение двух компонентов психологического воздействия на преступников в ходе ведения с ними переговоров. Оно прослеживается фактически во всех изученных нами видео и аудиоматериалах, зафиксировавших ход диалога, подтверждено в свидетельствах участников переговоров: около одной трети — обращение к сознанию, мышлению, интеллекту преступников, к их способности нормального отражения объективной реальности, возникшей ситуации, логической интерпретации доводов и соображений, разъяснений, умению делать из них рациональные выводы. Две трети — прямое воздействие на эмоции, чувственную окраску всех психических актов, переживание человеком своего отношения к происходящему, и, тесно связанную с эмоциями волю,— возможность целенаправленной деятельности в заданных условиях³⁵.

Это наблюдения, естественно, требуют своей интерпретации и дальнейшей эмпирической проверки, но они позволяют наметить на концептуальном уровне пути общей направленности психологического воздействия на преступников в ходе переговоров.

В современной философской и психологической литературе мышление и эмоции рассматриваются «как тесно связанные между собой, однако принципиально разнородные процессы»³⁶. Эта ссылка может быть (с известными допущениями) применима и к объяснению интересующих механизмов воздействия на ум и чувства преступников в ходе переговоров.

Рациональный метод воздействия, направленный на восприятие его логическим мышлением преступника, вступившего в переговоры, содержит в себе доводы, относящиеся к возможности использования им поощрительных норм уголовного права с тем, чтобы либо избежать ответственности, либо снизить меру наказания и других репрессивных последствий совершения преступления, о которых ранее говорилось более подробно. Переговорщики в реальных условиях чаще всего используют эти доводы. Реже используется другой прием—логическое рассмотрение тех требований, которые выдвигают преступники. До настоящего времени условия, которые они выдвигают в ходе переговоров, не подвергались еще конкретному анализу с точки зрения их содержания. Между тем без научной проработки этого вопроса невозможно выработать стратегию и тактику переговоров, улучшить их технологию, заранее разработать систему доводов и контрдоводов, опровергающих утверждений.

«...Мы, Иванов А. Ф., и Лежнев В. Н., пошли на этот поступок разумно и сознательно, а поэтому все то, что здесь нами написано — изменениям никаким не подлежит. Один экземпляр остается у нас, и мы, в строгом порядке, как сейчас, также и в дальнейшем будет придерживаться ему. В противном случае, жизнь этого человека висит на вашей совести. Малейшее нарушение с Вашей стороны и исход будет плачевный, себя мы так же уничтожим… Если кто-либо будет беспорядочно вламываться в камеру или появится запах чего-либо, нам станет ясно, что мы с Вами не договорились, и примем соответствующие меры. Сейчас же, в течение 10 минут, принести 2-а пистолета и 2-е запасные обоймы с боевыми патронами, 2-а бронежилета и 1-й наручники с ключей. Заверяем, что при помощи оружия преступлений не будет. В течение минимум 30, а максимум 40 минут и ни более, подогнать вплотную к дверям (которые находятся возле камеры) машину, марки ГАЗ-24—10 или «Жигули» ВАЗ-2106, 2107, 2109 —двигателем в сторону КПП. Стекла в машине строго затемненные, повторяем — строго затемненные. На переднем правом сидении лежит дипломат с деньгами, 2-е пачки по 100 рублей, 6 пачек по 50 рублей и 4-е пачки по 25 рублей, а также в дипломате лежат 3 упаковки морфина или же амнопона и 2-а шприца с иглами. На заднем сидении переносная рация с двумя аккумуляторами. На этом же сидении лежат 3 бутылки водки, бинокль 10—12 крат и карта или атлас автомобильных дорог. В 8 часов вечера, со стороны г. Брянска при въезде в г. Смоленск, должен стоять на посту ГАИ вертолет, он будет так же осмотрен нами. После этого, заложник будет сразу же отпущен³⁷...

Пожалуй, это наиболее полный «джентельменский набор» условий, которые последние годы выдвигают заключенные, захватывая заложников (нет только требования вылета «за бугор», за границу). Этот «набор» как одно из проявлений «тюремной скуки», недовольства условиями содержания, сложностью отношений в среде заключенных, почерпнутый из газет, детективных повестей и кинофильмов, стал стереотипом многих опасных акций.

Опросы заключенных, требовавших своего освобождения путем захвата заложников, указывают на то, что многие из них не представляли себе конкретно, что они будут делать, если такую «свободу» получат. Лишь некоторые имеют реальный план выезда в заранее намеченное место жительства, отвечающее требованиям конспирации и возможности обитания в них, не привлекая внимания правоохранительных органов. Не многие имеют «на воле» и достаточное количество свободных денег, необходимых связей и укрывателей. В основном преобладает мысль: вырваться из этих опостыливших стен, из под охраны, вздохнуть «воздух свободы», а там видно будет. Пан или пропал. Считается, что ночлег они найдут, пропитание обеспечат, «прорвутся» за границу. Нередко такие суждения носят характер фантазерства, некритической оценки ситуаций, с которыми преступники столкнутся после освобождения заложников и «отрыва» от преследователей — сотрудников органов внутренних дел. Иллюзорность подобных суждений должна быть предметом обсуждения в ходе переговоров. В ряде переговоров настойчивое, аргументированное разъяснение того, что «вы от нас никуда не уйдете, не сегодня, так завтра вас задержат и вновь водворят под стражу» — оказывало позитивное влияние. Желательно иметь соответствующие факты успешного завершения розыска в том регионе, где жили или вели преступную деятельность лица, захватившие заложников, информацию об их связях и возможностях «лечь на дно», пользуясь их терминологией. Короче говоря, тезис о последствиях «свободы», раскрытый в убедительной форме, нередко действует отрезвляюще. «Вы можете бежать, но вам не скрыться» — эту мысль надо повторять постоянно, особенно при получении «грамот», приведенных выше. То же самое можно говорить и по поводу «модного» требования вылета за рубеж. Возвращение банды Якшиянца из Израиля, трагедия заключенных из Якутии в Пакистане, где они неоднократно предпринимали попытки самоубийства, приговоренные к пожизненному заключению — достаточно веские логические доводы.

На связь психологии и логики в процессе убеждения указывал еще знаменитый педагог К. Д. Ушинский. Он называл физиологию, психологию и логику — тремя основами педагогики. Речевые потоки в ходе переговоров — суть суждения, т. е. мысли, содержащие какие-либо утверждения. Сумбурность, какими нередко характеризуются высказывания преступников, их требований, позволяют при диалоге обращать внимание собеседников на нелогичность, недоказанность тех или иных требований, ошибочность утверждений. Часто мысли преступников строятся по принципу импликации (если..., то).

«Если нас освободят из заключения, то мы обретем свободу». «Если преступники в камере слышат шум шагов, лязг открываемых дверей, то готовится штурм». «Если заметно смягчился тон беседы, значит другая сторона готова идти на уступки» и т. д. Нетрудно заметить, что эти мысли могут быть опровергнуты соответствующей аргументацией, логическими доводами типа: «Не обязательно после соответствующего «Если», следует высказываемое или предполагаемое «То». Опыт показывает, что подобные опровержения ложных суждений производят немалый психологический эффект. Разумеется, это лишь частный случай применения логических правил в ходе переговоров с преступниками.

Второй психологический метод — обращение к сфере эмоций в переговорах с преступниками. Стрессовая ситуация «снимает» нередко значительную часть словесно-логического мышления, контроль конкретных психических функций, обнажая мир чувств. Аргументация в этом случае заменяется элементами суггестивного (путем внушения) психологического воздействия, которое может охватить не только того, с кем ведутся переговоры, но и путем явлений психической индукции на других членов группы. Оно направлено и на сферу воли, снижая импульсивность и агрессивность намерений, «замораживая» акты реализации преступного умысла.

В ходе переговоров с преступниками наиболее часто используются три вида эмоциональных проявлений человека.

Альтруистические эмоции. Экспериментами социальной биологии установлено, что альтруизм как потребность в содействии, помощи, покровительстве другим, чувство участия и жалости играют важнейшую роль в эволюции. Оказалось, что популяция живых существ, не только человека, «в которых индивиды проявляют самопожертвование ради пользы других, оказываются в более выгодных условиях, чем те, члены которых прежде всего заботятся о собственном благополучии. «Альтруизм преобладает над эгоизмом»...³⁸ Эта фундаментальная доминанта человеческой психики должна максимально использоваться в ходе переговоров с преступниками. Несмотря на то, что среди преступников немало циничных, безнравственных и бесчеловечных людей, привлечение их внимания к страданиям заложников, подчеркивание естественных привязанностей к родителям, детям, друзьям и близким, ответственности перед женщинами должна быть лейтмотивом высказываний стороны, представляющей правоохранительные органы.

Глорические эмоции непосредственно связаны с естественной потребностью в самоутверждении, с чувством удовлетворения тем, что «как бы вырос в собственных глазах, повысил ценность своей личности»³⁹. Поэтому элементы «поощрения», содержащие положительные оценки отдельных черт личности преступников, любые шаги в сторону разрешения конфликта, указания на молодость, неопытность, вину организаторов и подстрекателей обязательно должны включаться в речевую ткань диалога. Замечено, что особое значение имеют подчеркивание мужских эталонов поведения, чести и достоинства, верности данному слову и т. д. И, наконец, необходимо умело использовать важнейший инструмент адаптивного поведения, глубоко заложенный в инстинктивную структуру психики человека — страх, неподвластный зачастую словесно-логическому мышлению, находящийся в «нижних этажах» мозга. «Те же древние струны, которые вибрировали в связи с примитивными инстинктами животных, продолжают вибрировать и звучать в глубинах организма человека»⁴⁰. Страх как осознание ответственности за свои действия перед возможной гибелью от, применения правоохранительными органами силы, как бы он не маскировался, сотрясает все существо преступника. «Я видел — сообщил один из осужденных за захват заложников, как многие из нас дрожали, холодный пот заливал глаза, уши прислушивались к малейшему шороху и лязгу за стеной, казалось вот- вот ворвутся, начнется стрельба»⁴¹.

Отсюда в ходе переговоров преступники должны осознавать всю реальность последствий возможного применения силы, серьезность предупреждения о возможности ее применения в соответствии с требованиями закона.

В сущности говоря, комбинациями этих факторов воздействия на эмоции и рациональное мышление составляют основной «фонд» психологического влияния. Вариации их неисчислимы и зависят от специфики ситуации, особенностей личности преступников, психологической изобретательности переговорщика.

Эти подходы были умело применены, например, при переговорах с преступниками, захватившими в марте 1992 г. в Ставропольском крае автобус с пассажирами. Психолого-педагогическое воздействие строилось на сочетании эмоционального раскрытия тяжелого морального и физического состояния заложников, в первую очередь женщин и больных; одобрении проявлений мужской чести и достоинства, верности слову; создании обстановки, когда преступники были вынуждены учитывать возможность пресечения их действий силой. В результате все заложники были освобождены.

В острых экстремальных коллизиях, при которых ведутся переговоры с преступниками, находясь зачастую под реальной угрозой погибнуть, многие преступники (значительная часть из них страдает психопатией и неврозами) впадает по наблюдению переговорщиков в сложное психическое состояние, напоминающее остро протекающее реактивное состояние, и другие расстройства психотического уровня. В этих случаях психолого-педагогическое воздействие должно опираться на помощь специалиста, который дополнит его элементами психотерапии как метода лечебного, медицинского воздействия⁴².

Переговорщикам нередко приходится иметь дело и с жертвами преступления, также находящихся нередко на грани нервного срыва. Практика борьбы с лицами, захватившими заложников, выявили необычный «стокгольмский синдром», отмеченный впервые в 1978 году, психологического «сближения» преступников с жертвами. Это сложное душевное состояние людей, находящихся в экстремальной ситуации, имеет, с точки зрения ведения переговоров, два аспекта, которые должны учитываться. Во-первых, длительность переговоров и связанных с этим невольным общением преступников и жертв, возникающие между ними отношения, снижают уровень угрозы расправы над заложниками. Поэтому надо, разумеется, использовать это явление в целях предупреждения совершения преступлений. Во-вторых, замечено, что своеобразная «симпатия», сближающая заложников и преступников, может отрицательно сказаться на ходе переговоров, если при этом используются для контактов возможности заложников. Нередко они, невольно, искажают позицию сторон, трактуя ее в пользу преступников, что может привести к нежелательному развитию событий. Во всяком случае, когда в роли посредников оказываются заложники, необходимо учитывать возможность такого непреднамеренного «искажения информации», нежелательного раскрытия ими планов и намерений правоохранительных органов.

Вот выдержка из показаний заложника. Медсестра М. «Вместе (с лицами, захватившими ее в качестве заложницы) мы находились более суток. Ко мне они относились хорошо, хотя по телефону сообщили начальнику НТК, что измываются, пытают меня, собираются убить. Этого не было. Просили меня «поплакать в трубку, порыдать». Я это делала. Они говорили — молодец. Валя мы тебя не тронем. Когда нам передали еду, первой давали мне. Всем давали поровну. Я больше всего боялась, что ворвутся наши, всех перестреляют. Медпункт маленький, не спрячешься. А они (осужденные) ребята хорошие, только невезучие в жизни...» Здесь просматривается тактика преступников привлечь на свою сторону заложников, используя их в собственных интересах, дополнительно воздействуя на лиц, ведущих переговоры. Этот синдром надо иметь в виду как одну из психологических особенностей ведения переговоров с преступниками.

В подавляющем большинстве исследований в области психологии контактного взаимодействия людей берется диада — общение двух человек как методический прием, позволяющий в наиболее полной, конкретной форме познать закономерности отношений, складывающихся между людьми. Действительно диадическое взаимодействие является удобным «полигоном», дающим возможность исследователям детально рассмотреть все нюансы ролевых функций участников диалогов, их связи с социальной средой, заданной ситуацией, разграничением и общностью интересов, индивидуальные особенности каждого. Представляется, что основанный на диаде метод исследования психологии участников переговоров с преступниками недостаточен. Такое ограничение (диада) не отвечает специфике переговоров. Закономерности взаимного воздействия в процессе достижения взаимоприемлемого поведения здесь более усложнены, во-первых, тем, что переговоры, как правило, ведутся с группами преступников. На лицо, непосредственно ведущее переговоры от ее имени, «накладывается» психологический фон участников преступной группы (сообщества), который активно контролирует ход складывающихся взаимоотношений, диктует линию поведения, «поправляет» ее, стремясь достигнуть желаемых уступок от противоположной стороны в ходе переговоров. В случаях, когда переговоры ведутся с одним преступником, со стороны правоохранительных органов также, как правило, выступает не одно лицо. Усложненность их реакции также должна учитываться при рассмотрении тех отношений, которые возникают в процессе общения. Таким образом, подход к изучению межличностных отношений, возникающих в ходе переговоров с преступниками, на основе диады — отношения двух людей, оказывается не отвечающим в должной мере складывающейся ситуации и характеру общения, фактам реальной действительности переговоров с преступниками. Однако, основные рекомендации психологов, выработанные на основе исследования взаимоотношений в диаде, могут быть использованы и в переговорах.

Л. Б. Филонов, исследуя диаду, выявил шесть стадий, значимых для сближения в условиях затрудненного общения, которые представляют «законченные циклы» формирования отдельных образований у каждого участника взаимодействия. В их основе лежит «частная готовность» к принятию воздействия, «удовлетворение индивидуальных ожиданий» по пути к «достигающему» воздействию. Это стадии: накопления согласий; поиска совпадающих интересов; принятия принципов и свойств личности, предлагаемых для общения; выявления характеристик, опасных для общения; индивидуального воздействия и регуляции- поведения; выработки общих правил и взаимодействия.

В переговорах с преступниками, как правило, представляющих из себя группу (сообщество), с лицом, непосредственно ведущим диалог от ее имени, можно пройти все указанные стадии, но не достигнуть «выработки общих правил и взаимодействия» из-за корректирующей позиции соучастников, особенно главаря группы, который, как замечено, предпочитает таиться «в тени», за спиной лица, ведущего переговоры.

Отмеченное различие неизмеримо усложняет процесс формирования «достигающего воздействия», требует выявления дополнительных психологических механизмов положительного влияния не только на лицо, ведущее переговоры, но и на всю группу (сообщество) преступников или на большую, наиболее влиятельную ее часть. Это требует прежде всего, основательной проработки вопроса, кто конкретно формирует позицию в переговорах, в какой степени лицо, ведущее переговоры, имеет «полномочия» и «решающий» голос, как проверить, что процесс «достигающего воздействия» находит своих адресатов. Иными словами, после каждой стадии (по Л. Б. Филонову) надо проверять эффективность осуществляемых мероприятий, вносить «поправочный коэффициент», выходящий за рамки диадических о. ношений.

Испытанным приемом получения психологического выигрыша является использование возможностей рефлексии, т.е. отрасли знания, рассматривающих интеллектуальные возможности человека, понять другого через включение своего «я» в образ мысли, оценок ситуации, индивидуальных черт личности другого. Понять «изнутри» другого — ход его мыслей, эмоции, страхи и ожидания, уверенность в одном и радость в другом — означает уже известную степень управления поступками другого человека. «Поставить себя на место преступника» — этот совет обязательно должен содержаться в рекомендациях по психологическим аспектам ведения диалога с преступниками.

Переговоры ведутся, как правило, с группами преступников. Но с какими группами? Наука различает «большие» (дистантные) и «малые» (контактные) группы. Несмотря на условность такого деления, различие их очевидно; оно подвергнуто тщательному аналитическому рассмотрению, поскольку выявлено, что в малых и больших группах действуют различные психологические механизмы социальных связей и закономерности взаимоотношений людей. Групповая преступность остается с позиций социальной психологии и социологии⁴³ мало изученной областью. Несомненно, что понятийный аппарат этой науки вполне применим к анализу и преступных сообществ, несмотря на антисоциальные цели, которые они преследуют. В самом деле, преступные группы характеризуются типичными для группы вообще чертами:

• устойчивыми межличностными отношениями и сплоченностью ее членов;
• разделением ролей, выполняемых индивидами, входящими в группу;
• наличием лидера, оказывающего влияние на остальных;
• общностью цели, совместной деятельностью внутренней организации;
• психологическим единством группы, выражающемся в субъективном понятии «мы»;
• сплоченности, обусловленной преобладанием силы взаимного притяжения, общими интересами⁴⁴.

«Слабым звеном», связывающим членов преступной группы является, во-первых, обязательное наличие в ней индивида, или нескольких индивидов, уступающих лидеру, другим участникам в силе характера, степени агрессивности, страдающим «трусостью» в обыденном понимании этого слова. Во-вторых, обязательным наличием чувства взаимного недоверия и подозрительности, усугубленного экстремальностью ситуации, в-третьих, (если группа больше 2—3 человек) наличием цепи взаимоотношений «двойных притяжений, парных форм», которые позволяют рассчитывать на «разрыв» связей, объединяющих группу.

Отсюда важность диагностирования индивидуальных качеств членов преступной группы, выявление сильных и слабых черт характера, сил отталкивания и притяжения в межличностных отношениях. Весьма своеобразно понятие «взаимных притяжений» в группе преступников, с которыми ведутся переговоры. Единство целей, к которым стремится группа, оказывается более сильным фактором, чем взаимные симпатии и антипатии. Конечно, как правило, основу их составляют двойки единомышленников (парная форма), которая выступает в качестве инициатора преступных действий, находя поддержку друг у друга. Однако было бы ошибкой рассматривать такие группы как нечто целое и неделимое, что уровень их групповой интеграции позволяет говорить о полном единстве в намерениях и поведении участников. Наличие «примкнувших» участников составляет нередко сложные цепи и структуры, которые содержат факторы отталкивания, с вытекающими из них дисгармонией в отношениях, что необходимо использовать в ходе переговоров. Отсюда принципиальная возможность изменения поведения группы через изменение поведения отдельных ее индивидов, из которых она состоит.

Здесь многое зависит от позиции лидера, склонение его к изменению поведения обычно приводит и к изменению поведения всей группы. Лидер группы обычно испытывает особую подозрительность к соучастникам, которые могут «предать», «заложить». -Это психологическое состояние непременно должно учитываться в целях желательного изменения поведения группы. Прикладные выводы из теории малых групп, применимые в практике переговоров с преступниками, заключаются в том, что чем больше по численности преступная группа (сообщество), тем больше и число противоречий среди ее членов, которые можно использовать в ходе диалога. Выявление этих противоречий, «слабостей» в структуре составляет самостоятельную задачу, основанную на изучении особенностей личности участников и характера складывающихся между ними взаимоотношений, их индивидуальных интересов. Необходимо выделить среди участников лидера, «главаря» и его ближайшую связь, степень подчиненности и противоречия в интересах участников. При построении тактики переговоров важно планировать конкретные мероприятия по усилению противоречий, противопоставлению одной части группы против другой. Практика указывает на высокую эффективность этой тактики, позволяющей иногда «разбить фронт» группы в целях склонения к отказу от противоправного поведения.

Особая затрудненность контактов в условиях переговоров объясняется рядом обстоятельств. Среди них — весьма частое отсутствие визуального общения, стороны не видят друг друга, участники переговоров не воспринимают друг друга физически (во время переговоров по радио, телефону, находясь в разных помещениях, путем переписки и т. д.). Отсюда мощный источник информации — прямое наблюдение за личностью — отсутствует. По косвенным признакам, по речевому потоку, по конструкции фраз, по содержанию высказываний лицо, представляющее правоохранительные органы, может судить о психологическом «самочувствии» другой стороны, в каком направлении идут переговоры: к согласию или к тупику. Такое положение заставляет обратиться к возможностям психолингвистического анализа, той «словесной агрессии», которая проявляется в речевом потоке преступников.

Одним из «индикаторов», определяющим психическое состояние преступников, является степень преобладания императивных выражений и слов в их речевом потоке в ходе переговоров. Поскольку языковой материал, которым пользуются преступники, в значительной степени состоит из жаргонных выражений и нецензурных слов. Именно они составляют главный словесный арсенал «силового» давления. По нашим наблюдениям, превышение половины от общего числа слов — словами и выражениями, высказанными в императивной форме, свидетельствует о высоком состоянии нервного возбуждения и агрессивности. Заметное увеличение жаргонных и нецензурных выражений, как правило, также свидетельствует о возрастании психической активности. Снижение — вступление в период более спокойного реагирования на события, включение логических элементов в суждениях, оценках, высказываниях. Определение психического состояния по указанному показателю довольно проста, она фиксируется субъективным восприятием лица, ведущего переговоры со стороны правоохранительных органов и обычно легко им улавливается в случае устного дебатирования (в том числе по телефону или другим техническим средствам связи), а также личном общении.

Наблюдения показали, что стиль и язык ведения переговоров, образ мышления в ходе диалога, приемлемость тех или иных аргументов во многом зависел от национальных, профессиональных, ведомственных особенностей лиц, ведущих переговоры, их культурного уровня, принадлежности к определенной социальной среде. В каждом случае необходимо учитывать эту специфику, избирая наиболее приемлемые формы и методы переговоров, соответствующую лексику, традиционные ритуалы словесного общения, присущие участникам.

Психолингвистика — перспективное направление в науке, объектом которой является исследование психических процессов, отраженных в речевых проявлениях человека, в особенностях его языка. Диалог участников переговоров с преступниками дает богатый материал для этой науки.

Мышление и речь, как известно, функционируют в единстве, объединяющем восприятие реальной действительности и его образа в сознании человека. Речь в переговорах имеет особое значение, поскольку позволяет передать необходимую информацию другой стороне, вызвать определенные образы, понятия и ассоциации, способствующие выработке согласованного решения.

Многие, кто вел переговоры, отмечают значительный эффект неожиданного для другой стороны аргумента. Его поиск во многом зависит от импровизационных возможностей ведущего переговоры, конкретных обстоятельств дела. Затруднительно дать совет на все случаи. Типизируя их, можно сказать, что обычно они касаются обстоятельств, которые противоположная сторона не знает, неизвестная преступникам информация по существу поднимаемых ими вопросов, появление новых лиц, которые могут оказать заметное влияние на переговоры (авторитетов преступного мира, близких и родных, личных друзей участников переговоров). При достижении критического уровня эмоционального возбуждения многие практики прибегают к давно оправдавшим себя приемам релаксации (расслабления). На крик — отвечают понижением голоса, юмористической оценкой ситуации. Надо сказать, что, как это не звучит странно, снижение уровня агрессивности довольно легко снимается шуткой, к месту рассказанной историей, анекдотом. Несмотря на драматизм ситуации, чураться этого не стоит. В одном из зарубежных руководств по переговорам сказано: «...Шутка подчас становится моральным оружием в переговорах. Юмором можно подчеркнуть некомпетентность и снизить враждебность, вынудить человека непроизвольно расслабиться, рассеять страхи и ответить на угрозу или — наоборот — намекнуть на угрожающие последствия»...

В начале 80-х годов в Институте психологии шведской Академии наук поставили эксперимент: смоделировали «вечеринку с выпивкой»⁴⁵. Группа испытуемых под объективами видеотехники и микрофонами, употребив спиртное, должны были читать предложенные тексты, беседовать. Предполагалось, что в этих условиях люди будут под влиянием алкоголя быстрее и громче говорить. Но оказалось, что эти показатели оказались без особых отклонений от нормы трезвого состояния. Зато это бросилось в глаза при просмотре пленок, резко увеличилось число взаимных «перебиваний» собеседников. Снизилась норма цивилизованного вербального общения. Как известно, одно из проявлений высокой культуры диалога является умение слушать собеседника. Последовательность вступления в разговор определяется сложным комплексом «сигналов», когда завершающий высказывание человек готовится создать паузу в речи. Эти «сигналы» улавливаются другой стороной диалога, который затем вступает в беседу.

В Древнем Риме словом «dixi» (сказал все) ораторы завершали свои речи, подавая сигнал для других участников публичного собрания или судебного процесса. Этим приемом, в частности, упреждалась возможность перебивания (сбоя речи), которое обычно ставит в затруднительное положение того, кто говорит. Эта разрушительная способность перебивания оказывать негативное психологическое воздействие широко используется преступниками, от которых трудно ждать цивилизованных норм словесного общения. Прослушивание аудиозаписей переговоров со всей очевидностью показывает, что преступники нередко пользуются таким приемом. Им подчеркивается агрессивность поведения преступников, нежелание слушать доводы, которые им не хотелось бы воспринимать. Последнее позволяет в ходе переговоров использовать перебивку как показатель нежелания выслушивать те или иные доводы, соображения, но кроме того, быть готовым не потерять избранное направление дебатирования, не «стушеваться», а при необходимости переговорщик и сам может обратиться к этому древнейшему психологическому приему.

Разработка психологических аспектов ведения переговоров с преступниками — непочатый край работы. Здесь мы сформулировали, разумеется, далеко не все теоретические положения и прикладные советы, суммирующие опыт в этой области.

Но и они позволяют утверждать насколько подготовленным должен быть переговорщик в плане тактики ведения переговоров и методики психолого-педагогического воздействия. Методические рекомендации здесь могут играть лишь функции ориентиров, исходных позиций. Их нельзя шаблонизировать, использовать вне зависимости от характера криминальной ситуации и личности преступников. То, что хорошо в одних случаях — неприемлемо в других.

Переговоры с преступниками требуют развития продуктивного мышления переговорщиков, всех, кто становится причастным к этому важному делу, поиска наиболее эффективного пути в достижении цели, творческого решения возникших задач, В этом случае, как писал известный психолог С. А. Рубинштейн, «мышление в ходе рассуждений добывает новые и новые данные, выходящие за пределы исходных условий и, используя их, приходит ко все новым и новым выводам в силу того, что включая объекты исходных положений во все новые связи, оно как бы поворачивает их каждый раз новой стороной, открывает и как бы черпает из них все новые свойства и отношения»⁴⁶. Непредсказуемость и неповторимость криминальных ситуаций переговоров с преступниками делает недостаточным репродуктивное мышление, которое, лишь повторяет ранее известные способы решения мыслительных задач, не находя новых подходов с учетом специфики конкретных случаев переговоров. Стереотипность способов действий в условиях переговоров с преступниками исключает инициативность и гибкость в ходе ведения диалога, которые так необходимы для достижения цели, стоящей перед правоохранительными органами по борьбе с преступностью, укреплению законности и правопорядка, защите жизни, свободы прав и достоинства человека, его культурного наследия, окружающей среды.

Подведем итоги. Переговоры с преступниками — не панацея от всех бед преступности. Это одно из средств, дополняющее, но не противостоящее иным предусмотренным законом мерам предупреждения, пресечения, раскрытия и расследования преступлений, перевоспитания правонарушителей. Только при таком концептуальном подходе можно с пользой для дела реализовать их возможности, а они немалые в борьбе с преступностью, в разумном разрешении криминальных конфликтов.

*    *    *

Мы рассмотрели лишь некоторые проблемы переговоров с преступниками, которые ведутся в ряде экстремальных ситуаций. В настоящем издании остался вне исследования комплекс вопросов, связанных с необходимостью ведения переговоров с представителями преступных сообществ в целях предупреждения расправ над свидетелями, работниками правоохранительных и других государственных органов, деятелями правосудия, «отошедшими» соучастниками и лицами, стремящимися порвать с преступным миром, «предателями» и «конкурирующими» ' кланами. Эта практика, распространенная за рубежом, проводится в ходе т. н. «тайных операций», становится в условиях роста организованной преступности актуальной и для нашей страны. По существу характер переговоров носит склонение осужденных, отбывающих наказание в местах заключения, к явке с повинной о других преступлениях, которые они совершали на свободе, и, числящихся нераскрытыми, а также обращения о предоставлении оперативной и криминалистически значимой информации за вознаграждение. Дальнейшей теоретической разработки требует диалоговой подход к проведению ряда следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий. Эти вопросы автор намерен осветить в других публикациях. В силу новизны научного подхода к сложным проблемам переговоров с преступниками некоторые положения, выдвинутые в настоящей работе, носят дискуссионный характер, возможны и другие варианты решений тактических, психологических и иных задач. Автор заранее благодарен читателям за высказанные пожелания, советы, точки зрения по существу рассматриваемых вопросов, за интересные примеры ведения переговоров с преступниками.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Викулов В. А., Ильин В. А., Костецкий А. В., Шабалин В. И., Организация работы администрации следственных изоляторов по ликвидации групповых побегов, массовых беспорядков и освобождению заложников. ВИПК руководящих работников ИТУ, М., 1989.

2. Васильев В. Л. Юридическая психология. М., «Юридическая литература», 1991.

3. Горшков А. А., Соколов В. И. Организация и тактика розыска и задержания особо опасных вооруженных преступников. М.: ВНИИ МВД СССР, 1990.

4. Галикеев Р. Г. Организация педагогического общения сотрудников с осужденными в процессе перевоспитания в ИТУ. Уфа: Уфимская ВШ МВД РФ, 1990.

5. Стариков В. И., Горшкова Н. К. Захват заложников и их освобождение. М.: Академия МВД СССР, 1987.

6. Илларионов В. П. Заложники и переговорщики.—«Советская милиция», 1991, № 9.

7. Илларионов В. П. Допустимы ли переговоры с представителями преступных сообществ. «Щит и меч», 1990, № 9.

8. Илларионов В. П. Переговоры с представителями преступных сообществ.— Сб. Общественная система национальной и международной безопасности. М., 1991.

9. Илларионов В. П. Переговоры под дулом. «Щит и меч», 1991, № 27.

10. Илларионов В. П. Френк Больц — знаменитый переговорщик. «Щит и меч», 1991, № 14.

11. Илларионов В. П. С полицейским патрулем по ночному Чикаго. «Щит и меч», 1991, № 51.

12. Илларионов В П Похищение Теодора Руссо. «Щит и меч», 1991, № 15.

13. Илларионов В П. Не дипломированные дипломаты, «Щит и меч», 1992, 26 марта.

14. Подготовка переговорщиков, используемых при захвате заложников террористами. Экспресс-информация, М.: ГИЦ МВД РФ, 1990, № 10.

15 Захват заложников. Обзорная информация, М.: ГИЦ МВД РФ, 1992, № 5.

 

---

²⁴ Известия, 1988, 15 октября.

²⁵ Явич Л. С. Общая теория права. -Л., 1976, с. 7.

²⁶ Аванесов Г. А. Криминология. - М, 1984, с. 134.

²⁷ См. подробнее Олейник П. А. Личностный подход (Теоретические аспекты и правовая значимость для деятельности органов внутренних дел). Советское государство и право, 1980, № 4.

²⁸ По специальному оперативному иску.

²⁹ При этом следует проявлять осмотрительность: в известном случае - захвата заключенными самолета в Якутии с требованием вылета в Пакистан, переговоры едва не закончились стрельбой, поскольку преступники решили, что их посредник задержан в здании аэропорта, а сведений о нем; они длительное время не имели.

³⁰ "Советская милиция", 1991, № 9.

³¹ См. подробнее: Лебедева М. М. Классификация тактических приемов, используемых при ведении переговоров.-М., МГИМО. Центр международных исследований, 1990.

³² Архив автора.

³³ Васильев В. Л. Юридическая психология. - М., "Юридическая литература", 1991, с. 438.

³⁴ Архив автора.

³⁵ В качестве примера может служить проведенный автором хронометраж и структурный анализ видео- и аудиоматериалов многочасовых переговоров, проведенных в марте 1992 г. в Ставропольском крае, когда вооруженные преступники захватили автобус с пассажирами.

³⁶ Додонов Б. И. Эмоции как ценность. - М., Политиздат, 1978, с. 25.

³⁷ Архив автора.

³⁸ См. подробнее. Буржуазная философская антропология XX века. - М., "Наука", 1986, с. 182.

³⁹ Додонов Б. И. Эмоция как ценность. - М., Политиздат, 1978, с. 111.

⁴⁰ Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии. - М., 1946, с. 116.

⁴¹ Архив автора.

⁴² Лакосина Н. Д., Ушаков Г. К. Медицинская психология.-М., 1984, Волков В. Н. Медицинская психология в ИТУ. Юридическая литература, 1989.

⁴³ Изучение социальной психологии групп и коллективов - самостоятельное направление науки. Многие идеи высказаны А. С. Макаренко, С. Т. Шацким, В. А. Сухомлинским. Однако основные труды опубликованы за рубежом: Джекоб Л. Морено - основатель социометрии, работы социологов и психологов Л. фон Визе, Э. Мэйо, Г. Тарда, Г. Диркса и других. Более подробно в работе болгарского автора Л. Десева "Психология малых групп". - М., Прогресс, 1979.

⁴⁴ Л. Десев. Психология малых групп. - М., Прогресс, 1979, с. 24, 97.

⁴⁵ Линдман Р. Алкоголь и социальное познание. В сб. Когнитивная психология. - М., "Наука", 1986, с. 181-182.

⁴⁶ Рубинштейн С. А. Основы общей психологии. - М., Учпедгиз 1946 с. 323.

 

---