Глава 4. Психология личности террориста

4. Патологические феномены личности террориста. Аномия и ущербность. Логика и мышление.

Поведение террориста обычно представляет собой некоторую яркую и вполне очевидную разновидность асоциального отклоняющегося (девиантного) поведения. По общей оценке, такое поведение в той или иной мере является аномальным и неизбежно включает в себя некоторый патологический компонент. Однако, общепризнанной является констатация того, что террорист — личность не то чтобы не вполне нормальная, а акцентуированная. Это означает, что террорист — в целом, клинически и психологически, — нормальный человек, однако определенные черты у него акцентуированы, то есть выражены необычно сильно, ярко, не вполне «нормально».

Об этом писал еще Ч. Ламброзо, террорист по своему психическому складу наиболее близок к тому, что он называл «привычным преступником» — «не случай обусловливает преступление привычных преступников, а они сами создают внешние события, обусловливающие преступление». Это вполне соответствует тому, что во времена Ч. Ламброзо определялось специалистами как «аморальное помешательство». Клинико-психологически это абсолютно соответствует тому, что принято называть эпилептоидной психопатией — такой конституциональной деформацией личности, при которой личность отличается неспособностью различать добро и зло, часто путая их местами.

Затем было предложено много других наименований, но наиболее устоявшимся можно считать термин К. Леонгарда «акцентуированная личность». Это название подчеркивает, что речь идет все-таки о крайних вариантах нормы, а не об откровенной патологии, и что эта крайность проявляется в усилении, акцентуации отдельных черт. Наиболее сохранные террористы отличаются «всего лишь» выраженной акцентуацией, наименее сохранные — тяжелой психопатией. В первых случаях акцентуированные черты часто компенсированы, могут проявляться лишь в определенные периоды времени и в определенных ситуациях. Поэтому при обследовании после задержания за совершенный террористический акт или хотя бы за его попытку эти черты могут и не проявляться. В отличие от случаев акцентуации, тяжелая психопатия более наглядна даже в отсутствие конкретного террористического события. Нарушения поведения могут достигать уровня уголовных преступлений, суицидных актов и других действий, грозящих тяжелыми последствиями для самого психопата или его близких. Обычно имеет место постоянная и значительная социальная дезадаптация. Рано бросают учебу, почти не работают, живут за счет других или государства. Очевидна неспособность к поддержанию семейных отношений — связи с семьей разорваны или натянуты из-за постоянных конфликтов или носят характер патологической зависимости психопата от кого-либо из членов семьи или последних от психопата. Самооценка характера неадекватная, критика к своему поведению может полностью утрачиваться.

Наблюдения Ольшанского Д.В. и коллег показывают, что у большинства террористов выражена психопатическая симптоматика. Психопатия встречалась в сочетании со своеобразными особенностями личности. Такие люди производили впечатление чудаков непредсказуемостью своих поступков, импульсивностью. В обычной деятельности и учебе их результаты были низкими, адаптивность неустойчивой, поведение неровным. Они были склонны к бродяжничеству, к частому общению с асоциальными элементами. Преступления, совершаемые такими лицами, обычно были неадекватно жесткими, часто импульсивными, не всегда спланированными, нередко они принимали дикие, необычайно жестокие формы. В целом, это были случаи патологического террора.

Аномия. Нельзя с полной уверенностью сказать, что террорист — не сумашедший человек, но и не вполне нормальный. Говоря научным языком, это «пограничная личность», аномичная личность. Понятие «аномия» (от французского слова anomie — отсутствие норм, организации, в свою очередь, происходит от греческого слова anomia — отрицание закона) выражает отношение индивидов к нормам и моральным ценностям социально — политической системы, в которой они существуют. Используется в нескольких смыслах:

1. Аномия означает такое состояние общества, при котором его членами утрачена значимость социальных норм, от чего высока вероятность отклоняющегося и саморазрушительного поведения, вплоть до самоубийства.

2. Аномия означает отсутствие эталонов, стандартов сравнения себя с другими людьми, позволяющих оценить свое положение и выбрать образцы поведения, что ставит индивида в неопределенное положение, лишая идентификации с социальной группой.

3. Аномия означает несоответствие, разрыв между универсальными целями и ожиданиями, одобряемыми в данной социально-политической системе, и социально приемлемыми, санкционированными средствами их достижения, что стимулирует незаконные пути достижения этих целей.

Термин «аномия» был введен Э. Дюркгеймом, который рассматривал аномия как постоянное и нормальное состояние индустриального общества. Он связывал указанное понятие с пограничной жизненной ситуацией: уже не нормы, но еще и не патологии.

По Р. Мертону, аномия — это ситуация, при которой определенное лицо проявляет недостаточное уважение к основным социальным нормам данной социальной системы или стремится усмотреть в этих нормах определенную утрату их обязательности для себя.

Большинство террористов — аномичные люди, но они от этого так не мучаются (хотя моральные проблемы и существуют для некоторых, особо рефлексирующих террористов). Обычный, типичный современный террорист по разным причинам давно пережил (неважно, осознанно или неосознанно) несовершенство общества, которое навязывает нормативные цели (ценности «успеха» и столь же нормативные средства их достижения, но не обеспечивает равного доступа ни к целям, ни к средствам.

С точки зрения аномии и аномической личности, террор — не преступление, а артефакт нескоординированного развития общества. Террорист — это совершенно особый тип преступника. Э. Дюркгейм говорил: «Вопреки распространенному представлению, такой преступник не относится к числу решительно асоциальных, паразитических элементов, не является инородным, не поддающимся ассимиляции телом, введенным в общественный организм; он представляет собой обычный элемент социальной жизни».

Ущербность. Из автобиографий и литературных источников мы узнаем, что у многих известных террористов в детстве были убиты отец, мать или оба сразу. Часто в детстве страдали братья, сестра другие родственники. С одной, вполне очевидной стороны, вследствие этого возникало стремление к мести. С другой, менее явной стороны, так возникала атмосфера эмоционального дефицита, в которой рос будущий террорист.

Помимо чисто личных и семейных обстоятельств, важную роль играет идея дефицита, как таковая. Ущербность порождается и социально — экономическими факторами: например, низким уровнем жизни людей и связанным с этим желанием «отнять и поделить» как в рамках одной стороны (тогда мы имеем дело с революционным терроризмом), так и во взаимоотношениях между «бедными» (развивающимися) и «богатыми) странами.

Дефицит образования и информации порождает деструктивное, разрушительное отношение к иным культурам, учреждениям и верованиям. Чем менее образованными, тем более дремучими были в свое время представители католической инквизиции — точно так же, как необразован современный исламский фундаментализм. И чем менее он образован, тем более нетерпим и террористичен.

Можно долго анализировать различные сферы, в которых может возникать тот или иной дефицит, приводящий к той или иной ущербности. Это и личные, семейные, и социальные, и экономические, и политические разновидности ущербности. Соответственно, они порождают разные психологические корни террора. Однако есть основной общий фактор, объединяющий разные варианты в единый механизм. Это внутренняя невозможность, неспособность преодолеть эту ущербность. Сама по себе ущербность не страшна — она преодолевается через разные механизмы, в частности через механизм адекватной, позитивной, конструктивной гиперкомпенсации, при которой дефицит устраняется с использованием средств из той же самой сферы, в которой он возник. Паралитик, перенесший в детстве полиомиелит, способен стать олимпийским чемпионом — для этого только надо непрерывно заниматься спортом. Человек, получающий маленькую зарплату, начинает работать больше, находи вторую работу и т.д. Но ни тот, ни другой не хватаются за пистолет и не устраивают взрывов. Террористами становятся тогда, когда не хватает сил на гиперкомпенсацию дефицита адекватными ему средствами. Тогда гиперкомпенсация становится неадекватной, негативной и деструктивной. Тогда ущербность и оборачивается террором.

Логика и мышление

Движение «Хамаз» учит своих террористов: «Не надо много размышлять — ведь тебя ведет Аллах, и путь твой — путь истинной веры». Логика террористов обычно носит странный характер. Во-первых, она слишком эмоциональна: подчас эмоции в ней занимают большее место, чем логика как таковая. Во-вторых, это искаженная логика с точки зрения чисто формального анализа: из посылок не всегда следуют адекватные выводы. В-третьих, это явно моноидеическая логика: в ней все подчинено террору, и любой вопрос рано или поздно, но приходит именно к нему.

Как правило, логика террориста — это логика верующего человека. Он верит в идею, которой служит, верит в саму идею служения, верит, наконец, в свою высочайшую миссию. И здесь ему не нужны рациональные доказательства и сложные формально-логические конструкции. Он верующий человек, и этим сказано многое.

Об искаженной логике террористов свидетельствует еще один интересный факт: они практически не могут работать в режиме диалога. Это подтверждается на бытовом уровне — так, по нашим наблюдениям, террористы способны либо выслушивать того, кого они считают для себя авторитетным, либо, напротив, способны на произнесение длительных собственных монологов. Это свидетельствует об авторитарности и вместе с тем ригидности мышления.

Понятно, что логика, в той или иной степени, — это всегда отражение мышления. У террористов оно, как правило, противоречиво. С одной стороны, оно бывает излишне конкретным — особенно для террористов, захваченных меркантильной мотивацией. С другой стороны, оно бывает и чересчур абстрактным — прежде всего, у «идейных» террористов. Однако в обоих этих случаях оно является моноидеическим мышлением. О чем бы террорист ни думал, он все связывает со своей основной деятельностью. Это может происходить совершенно конкретно — террорист думает о любом предмете, на сколько он может пригодиться для террористического акта: как орудие нападения или, напротив, предмет обороны. Террорист думает о любом человеке в связи с тем же самым террористическим актом. Но то же самое может проявляться и совершенно абстрактно: террорист всегда готов рассуждать о тех идеях, ради которых и во имя которых он идет на «террорную работу».

Логика террориста либо изощренна, либо до крайности прямолинейна. Но в любом случае, она искажена. Логика террористов часто носит предельно неконкретный, символический характер. Очевидно, что взрывы небоскребов Всемирного торгового центра в Нью-Йорке в сентябре 2001 года были взрывами-символами, и взрывами символов мирового господства США. Однако террор как вполне символические действия проявлялся давно.

Исходя из этого многие специалисты считают: терроризм — не столько аморфное выражение социальных перегрузок, сколько форма негодования, вызываемая крушением надежд и планов людей; он направлен против источников их неудач и служит средством достижения определенных целей. И далеко не последней его задачей является символическое выражение людьми своих намерений. Последнее, как раз, и говорит об очевидном символизме террористической логики. Понятно, что, убивая царя, российские народовольцы символически как бы «убивали» весь монархический строй. Убивая же видных приближенных царя, эсеровские террористы расправлялись с политической системой.

Понимание логики и особенностей мышления террориста имеет серьезное практическое значение. Так, в частности, известно: вести переговоры можно только с тем, кто понимает тот язык, на котором вы с ним договариваетесь. Если вы мыслите и рассуждаете логически («подожди меня убивать, дай время, я найду то, что нужно, и тебе отдам»), а оппонент не понимает логики, а лишь испытывает эмоции («я тебя все равно убью, причем прямо сейчас!»), такие попытки смысла не имеют. Более того, они опасны: ведь вы думаете, что договорились, а ваш оппонент считает себя свободным от всяких договоренностей.

Ольшанский Д.В. говорит, что: «Надеяться на то, что можно логически убедить или интеллектуально «пересчитать» террориста, в высшей степени наивно. Интеллектуальное соревнование с использованием логических аргументов имеет смысл среди одних людей, а «ствол», как «великий уравнитель», признается аргументом среди совсем других. И это — принципиально разные люди. Причем вы должны понимать, что никогда не научитесь общаться на чужом языке, как на своем, родном. А если вам это и удастся, то сами не заметите, как станете таким же террористом, быстро забыв прежний язык. Захочется «отмыться», но «акцент» периодически будет прорываться: узнают».

Таким образом, террористы — особый тип людей, у которых рациональные компоненты в поведении и характере почти отсутствуют, а эмоциональные преобладают до такой степени, что становятся аффективными. В значительной степени этому способствуют излишняя простота нравов, принятая среди террористов, их банальная невоспитанность и необразованность.

Контрольные вопросы:

1. Перечислите психологические черты, присущих террористам (по Ф. Бруно).

2. Перечислите мотивы террористической деятельности.

3. Охарактеризуйте типы террористов по степени выраженности эмоций.

4. Дайте характеристику мотива террористической деятельности — уголовный.

5. Дайте характеристику мотива террористической деятельности — политический.

6. Дайте характеристику мотива террористической деятельности — психологический.

7. Назовите шесть наиболее распространенных типов террористов-«камикадзе».