Классики юридической психологии

I.

Всем известно, какую огромную роль играют свидетели в судебных делах, в особенности, в уголовных делах. Показания свидетелей являются в большинстве дел главнейшим, а часто единственным доказательным материалом, подтверждающим или опровергающим факты, вменяемые в вину обвиняемому. На свидетельских показаниях часто всецело и исключительно основываются судебные приговоры, они составляют главнейшее орудие, которым оперирует правосудие, от них зависит судьба людей, сидящих на скамье подсудимых.

На чем основано такое доверие, оказываемое судом неизвестному ему человеку, который стоит пред судейским столом и рассказывает ему о том, что он видел и слышал?

Этому даются различные объяснения. Известный ученый, криминолог Бентам объясняет это тем, что люди, вообще, склонны к спокойному состоянию, а изобретать ложь гораздо затруднительнее, чем говорить правду; поэтому предполагается, что в самой природе человеческой заложена склонность к правдивому, соответствующему действительности, изложению виденного и слышанного. Другие полагают, что свидетели побуждаются к правде присущим большинству людей сознанием, что без правды невозможен нормальный порядок общежития. Третьи объясняют предполагаемую правдивость свидетелей религиозными и моральными соображениями и боязнью кары небесной или земной. Вообще же, в жизни всякое общение между людьми — рассказ, показание, извещение, донесение, доклад - покоится на той презумпции, что люди, вообще, способны восстановлять пережитую действительность при помощи памяти и что они в большинстве случаев искренне к тому расположены, другими словами, что они объективны и правдивы.

На том или другом основании—показания свидетелей, по общему правилу, предполагаются достоверными, и поэтому служат законным источником доказательного материала, которым оперирует правосудие для отыскания истины. Только в двух случаях достоверность свидетельских показаний может быть по закону опорачиваема и оспариваема:

1) когда имеется налицо явная недобросовестность свидетеля—умышленно лживое показание, вследствие ли побуждений чувства злобы и мести против обвиняемого, или вследствие преступного ожидания выгоды от исхода процесса, и

2) когда у свидетеля имеются какие-либо органические дефекты или болезненное состояние, лишающие его возможности говорить правду, вследствие его неспособности нормально воспринимать впечатления внешнего мира или нормально перерабатывать впечатления в своем мозговом аппарате (напр., слепые, глухие, страдающие дальтонизмом, т. е. неспособностью различать цвета, или умалишенные, психически неуравновешенные, кретины, идиоты, не умеющие объективно ориентироваться в окружающем, неспособные различать мир действительности и мир их болезненной фантазии). За этими исключениями, всякое показание свидетеля нормально, по предписанию закона, должно приниматься Судом, как законное доказательство, в подтверждение или в опровержение фактов, лежащих в основе судебных приговоров.

В этом спокойном, доверчивом отношении к показаниям свидетелей правосудие пребывало в течение многих веков. Но вот в конце XIX ст. это доверие было поколеблено. Наблюдениями и опытами представителей экспериментальной психологии было обнаружено, что люди часто видят и слышат то, чего вовсе не было в действительности, и не видят и не слышат того, что было в действительности; оказывается, что из потока впечатлений, воспринимаемых каждым из нас из внешнего мира, многое вовсе не попадает в сферу нашего сознания или отпечатлевается в мозговом аппарате с недостаточною точностью и отчетливостью, или переплетается с продуктами воображения и воли и дает сознанию неверные представления, обусловливающие собою ложные умозаключения и причудливые иллюзии. Произведенные в этом направлении опыты дали поразительные результаты, свидетельствующие о несовершенстве человеческих способностей, как источника и средства воспроизведения прошлой действительности, и о многочисленных и разнообразных ошибках в показаниях свидетелей, в которых часто содержится бессознательное и невольное извращение этой действительности; между тем, цель свидетельского показания заключается именно и единственно в воспроизведении, путем воспоминания, виденного и воспринятого в прошлом.

Таким образом, обнаруживается, что, кроме умышленной лжи, обусловливаемой недобросовестностью свидетеля, или лжи патологической, обусловливаемой физическими или психическими недостатками, существует еще «ложь добросовестная», «нормальная», которой вовсе не подозревают сами свидетели, искренно уверенные в том, что они показывают правду,—ложь бессознательная, которая, по выражению одного из наших писателей, «лжет истиной». Имеется, стало быть, пред лицом правосудия, «правдивая ложь» или «лживая правда».

Этими наблюдениями была выдвинута проблема, одинаково интересная для психологов и для юристов, и заключающаяся в вопросе: в какой мере среднее показание нормального, непредубежденного, добросовестного свидетеля можно считать верным воспроизведением объективного факта?