Классики юридической психологии

ПРИРОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ КОНФЛИКТОВ: ОБЪЕКТИВНОЕ ИЗУЧЕНИЕ ДЕЗОРГАНИЗАЦИИ ПОВЕДЕНИЯ ЧЕЛОВЕКА
М., 2002. Стр. 106-166.

Глава 3. Исследование аффекта преступления

4. Отрицательные опыты

Мы позволим себе прямо остановиться на одном случае, который представляет особый интерес как по редко встречающейся чистоте материала, так и по определенности полученных результатов.

Случай 4

В феврале 1927 г. на одном из московских вокзалов была сдана в качестве груза корзина, адресованная в город Брянск на предъявителя. Корзина показалась подозрительной, ее вскрыли и обнаружили в ней труп женщины, с несколькими колотыми ранами, в одной рубашке; труп был перевязан веревками, обложен листами бумаги и втиснут в корзину.

Бумага, которой был обложен труп, дала указания на место, где было совершено убийство; таковым оказался ресторан «Медведь», со столиков которого была снята эта бумага.

Одновременно с нахождением трупа, гр. Ш. в Киеве получил письмо с вложенной в него багажной квитанцией; в письме ему предлагалось «по данной квитанции получить его жену в Брянске». «Неизвестный», подписавший это письмо, извинялся, что не мог послать ее до Киева, так как на это у него не хватило денег. Гр. Ш. был вызван в Москву и в трупе действительно опознал свою жену.

Дальнейшее следствие установило, что груз был подвезен на ломовом извозчике; сдававший его — по виду грузин — подписал квитанцию вымышленной, видимо, фамилией Картузов.

По подозрению в участии в этом убийстве были в течение нескольких дней привлечены семь лиц:

1. И-ва, 26 лет — хозяйка квартиры, где обычно останавливалась, приезжая в Москву из Киева, гр-ка Ш.

2—4. Б-ва, 33 года, Загр., 24 года, Храм., 30 лет — подруги убитой, проживавшие постоянно в Киеве.

5—6. Вор., 45 лет, и Вас., 46 лет, первый — инвалид труда, второй — безработный, проживающие в Москве и, по ряду данных, встречавшиеся с Ш. в последние дни ее жизни.

7. Бел., 32 года, бывший парикмахер, знавший убитую сначала по Киеву, затем встречавшийся с ней в Москве.

Все испытуемые были доставлены в лабораторию немедленно после ареста, причем никто из них до опыта допрошен не был; испытуемые Б-ва, Загр. и Храм, были задержаны в Киеве, немедленно доставлены в Москву и тотчас же с поезда были приведены в лабораторию. В этом отношении мы имели особо чистый материал, нацело исключающий знание каких бы то ни было деталей дела из вторых рук.

Испытуемым был предъявлен ряд из 80 слов-раздражителей, в число которых входили следующие 15 критических слов:

 

21. корзина                       38. вокзал                56. женщина

24. поезд                           43.грузин                 58.груз

26. «Медведь»                  49. касса                  63. квитанция

30. письмо                        51. картуз¹               70. Брянск

36.  багаж                     54. ломовой             76. Маруся²

___________________________________

¹ Наводящее на фамилию Картузов.

² Имя убитой.

 

Совершенно понятно, что первое, с чем мы сталкиваемся в этом материале,— это совершенно исключительная эффективность подвергнутых исследованию испытуемых. Все четыре проведенные через опыт женщины — особенно арестованные в другом городе и доставленные в Москву без сообщения точного мотива ареста — проявляли во время опыта разлитой аффект в самой острой степени, всхлипывали и плакали, не могли сосредоточиться на длительный срок на данном задании и быстро утомлялись; достаточно указать, что данную выше (§2) характеристику разлитого аффекта мы дали прежде всего на основании материалов, полученных нами у этих испытуемых. Сравнительно высокое реактивное время и значительная вариативность, весьма нарушенный характер моторных кривых — все это создавало фон резкого возбуждения исключительной силы.

Однако на этом фоне мы не нашли почти никаких следов аффекта, устойчиво концентрированного на критической группе раздражителей. Аффект носил выраженный разлитой характер, и симптомы реактивных нарушений встречались одинаково как на нейтральных, так и на критических раздражителях.

В таблице 17 приводится цифровая сводка полученных результатов.

Цифры раскрывают картину, существенно отличную от той, которую мы только что привели в трех разобранных нами случаях.

Мы часто находимся в таком положении, что получаемые нами цифры кажутся не такими ясными и убедительными, как бы хотелось, и мы испытываем некоторое чувство раздражения, когда цифры не соответствуют тем результатам, которые мы хотим получить. Однако предмет наш сложен, и живая человеческая личность не всегда адекватно выражается в простой статистике; в таких случаях конкретный анализ помогает нам разобраться в тех неясностях, которые оставила цифровая обработка.

 

Таблица 17. Результаты экспериментов с подозреваемыми в убийстве (случай 4)

 

Однако при всем том цифры дают нам достаточно определенную картину: у большинства наших испытуемых реакции на критические раздражители протекают нисколько не более заторможенно, чем реакции на стимулы индифферентные; у всех испытуемых, даже показывающих некоторую заторможенность критических реакций1, подобное замедление реакций значительно перекрывается вероятной ошибкой (огромной при разбросанности и неустойчивости ряда) и ни в коей мере не может считаться сколько-нибудь достоверным. То, что в нашем случае критические раздражители не представляют какой-нибудь специфической аффективной группы реакций, ясно видно из сопряженных с ними моторных кривых, которые в среднем дают картину, ничуть не отличающуюся от общего нарушенного фона.

___________________________

1 Так, у испытуемого Загр. мы имеем повышение реактивного времени при критических раздражителях на 29%, в то время как средняя вариативность ряда выражается в цифре 42%; таким образом, больше 20 реакций имеют длительность > 3,4" и полученный индекс реактивного времени на критические раздражители достоверным считаться, конечно, не может.

 

 

Приведем здесь для краткости лишь несколько выдержек из наших протоколов, показывающих, что критические раздражители в этом случае ничуть не выделяются из массы других.

 

Исп. И-ва

19. стена         — 1,2" — стенка

20. очки          — 2,0" — глаза

21. корзина   — 1,4" — волос

22. часы          — 2,4" — стул

33. щетка         — 3,4" — ботинки

34. колесо       — 2,2" — лошадь

35. багаж      — 2,8" — платье

36. заяц          — 2,2" — кошка

37. вокзал      — 3,4" — буфет

38. пирог        — 2,6" — творог

39. трава — 1,8" — плуг

 

Исп. Биб-ва

19. стена — 2,2" — пол

20. очки — 1,8" — глаза

21. корзина — 2,0" — продается в корзине

22. часы — 1,8" — цепочка

69. Ростов — 2,6" — Дон

70. кольцо — 2,4" — пальцы

71. краска — 3,2" — мазать

72. Брянск — 2,0" — вокзал

73. сорочка — 2,0" — шить

74. пальто — 1,6" — одевать

Исп. Храм.

19. стена — 2,2" — камень

20. очки — 6,4" — что сказать... глаза

21.корзина — 2,2" — рыба

22. часы — 1,8" — футляр

33. щетка — 2,2"  — палка

34. колесо — 1,2" — телега

35. багаж — 1,8" — чемодан

36. заяц — 3,0" — лес

37. вокзал — 2,4"  — вагоны

38. пирог — 1,8" — мука

39. трава — 4,4" — трава?., ну земля

Мы не имеем возможности привести здесь реакции на все «критические» стимулы у наших испытуемых. Одно оказывается совершенно ясным: несмотря на отдельные случаи заметных торможений, падающих на критические раздражители, мы не встречаем здесь картины выделения данной группы реакций как «критической»; экспериментатор получает впечатление, что испытуемые данной группы лишены тех аффективных следов, которые мы у них ищем.

Характер отдельных реакций на критические стимулы в их психофизиологических моментах будет особенно ясен для нас, если мы приведем две выдержки из наших графических протоколов. Мы даем два таких примера на рисунке 32.

РИС. 32. Отрывки графических протоколов сопряженных моторных реакций

А — исп. Вас.                                                В — исп. Вор.

17.               очки — 1,4 —   глаза                      20.   ручка — 3,6" — писать

18.                корзина — 1,8 — яйца                   21.   свежий — 2,6" — на базаре

19.                часы — 1,4 —   по часам                22.   часы — 3,8" — знать время

20.                груз — 1,4" — поднимать

Два выбранных нами испытуемых относятся к двум разным реактивным типам, моторика одного — относительно стабильна, на опыте он держит себя спокойно и лишь значительный тремор левой руки (здесь проявляется и алкоголизм испытуемого) указывает на своеобразное состояние данного субъекта. Второй по всем симптомам относится нами к реактивно-лабильному типу; он оказывается не в состоянии достаточно четко координировать свои движения с даваемыми речевыми реакциями, его моторика иррадииро- ванно нарушена (в качестве осложняющего момента выступает тут то, что опыт ставится с левой рукой по причине паралича правой); общий аффективный фон характеризует данного испытуемого, он растерян, не совсем понимает, почему он задержан и приведен на опыт. Общий фон реактивных процессов у испытуемых различен, но в обоих случаях мы имеем один общий момент: реакции на «критические» раздражители протекают здесь совершенно одинаково со всеми остальными, и скрытый за ними нейродинамический характер процесса оказывается совершенно неотличимым от того, которым характеризуются все остальные реакции испытуемого.

В этом отношении оказывается особенно интересным рисунок 27-А, приведенный нами выше; полная дезорганизация реактивного процесса говорит нам о сильнейшем разлитом аффекте, проявляемом у испытуемой Загр., входящей в разбираемую группу. На этом фоне, однако, мы не находим никаких существенных сгустков нарушений, которые позволили бы нам отнести их за счет наличия у испытуемого каких-нибудь резких и очень активных аффективных следов; мы получаем, наоборот, все основания оценивать данное состояние как разлитую реакцию на травматическую ситуацию ареста.

Мы привели лишь один случай из ряда тех, которыми располагаем; мы принуждены сузить и ограничить наш анализ. Однако одно кажется нам совершенно установленным: в ряде случаев мы получаем у наших испытуемых картину разлитого аффекта без концентрации аффективных симптомов на связанных с ситуацией преступления моментах. В этих случаях мы можем говорить о дифференциальной диагностике причастных к преступлению и ошибочно задержанных людей, или — на языке психологии — разлитого состояния актуального аффекта и концентрированных следов аффективных комплексов.

---