ОБЩИЕ МОДЕЛИ СЕРИЙНЫХ УБИЙЦ

НОВЫЕ КРИМИНОЛОГИ

Доктор Дороти Отноу Льюис, проводившая экспертизу серийного убийцы Бобби Джо Лонга после вынесения приговора была удивлена сообщением преступника, что после дорожной аварии, в которую тот попал на мотоцикле в 1974 году, у него сразу же развилась гиперсексуальность. Еще находясь в гипсе. Бобби Джо Лонг страдал от нестерпимого сексуального влечения и мастурбировал по меньшей мере пять раз в день. У него появилась навязчивая тяга к сексу, а через несколько лет нос к катастрофы он превратился в пресловутого Насильника по объявлениям, охотящегося за домохозяйками, вычисленными по объявлениям о купле-продаже в местной газете Форт-Лодердейла. Впоследствии Лонг стал насильником и убийцей, специализировавшимся на «ночных бабочках», — он подстерегал жертвы в окрестностях Северной Тампы.

И хотя во время лечения от последствий аварии Лонг жаловался докторам на важные неврологические симптомы, его боязнь оставалась неизлеченной. Доктор Лыоис предположила, что преступник, по— видимому, серьезно повредил лимбическую область мозга в результате катастрофы. Это повреждение, а также по меньшей мере три ранее перенесенные травмы готовы, пониженная функция половых желез произошедшая в переходном возрасте, когда у него стали расти груди, и вдобавок к этому крайняя ненависть к женщинам, начавшаяся с матери и позднее распространившаяся на жену, соединились в некие силы, топающие Бобби Джо Лонга на убийства Теперь он утверждает, что не желал их совершать и испытывал к ним отвращение. Но он был вынужден действовать по воле этих сил, как арбузное семя, дающее росток, когда наступает пора, хочет оно того или не хочет.

Можно ли выделить какой-либо один аспект в синдроме Лонга, который послужил толчком ненависти, накапливавшейся в нем тридцать лет и теперь вырвавшейся наружу? Все ли, перенеся черепно-мозговую травму, становятся убийцами? Все ли женоненавистники становятся убийцами? Все ли, кто подвергался в детстве жестокому обращению, становятся убийцами? Эти вопросы вышли на поверхность, когда адвокат Лонга, Эллис Рубин, спорта с прокурором штата Флорида по поводу виновности и вменяемости подзащитного. Адвокаты Бобби Джо Лонга и Карлтона Гэри задавали судам штата вопрос, если допустить существование биопсихосоциального синдрома, заставляющего индивидуума против его сознательной воли совершать серию убийств, кто компетентен оценить состояние здоровья этой личности?

Большинство традиционных методик оценки ограничиваются выяснением, в состоянии ли обвиняемый судить о своем поступке в момент совершения убийства, в состоянии ли он предстать перед судом, осознанно участвовать в собственной защите, сознательно пользоваться своими конституционными правами. Как правило, традиционные психиатры и психологи располагают ограниченным набором вариантов оценок, которые можно представить суду. Они делают вывод о том, знал ли индивидуум, что делает, совершая преступление, понимает ли он суть и серьезность выдвинутых против него обвинении. Более того, они пытаются установить, понимает ли подсудимый, что его судят за преступление. Проще говоря, в подавляющей массе случаев, если преступник понимает, где находится и за что, судебные психиатры сообщают, что он в состоянии предстать перед судом, а защита может представить собственные доказательства в доказательство его невменяемости. Для обвиняемых, не имеющих средств на многоопытных консультантов, защита на основании невменяемости оказывается слишком дорогам удовольствием. Кроме того, врачебную комиссию трудно убедить в необходимости определенной технической процедуры и растолковать присяжным все аспекты освидетельствования, которые требуются для доказательства невменяемости. В результате существует весьма высокая вероятность, что подзащитные, претендующие на невменяемость, будут осуждены и приговорены к смертной казни.

Однако даже когда защита берет за основу невменяемость, обычная судебная психологическая экспертиза занимается лишь вопросом умственной компетентности в момент совершения преступления и в период судебного процесса, а симптомы, составляющие синдром серийного убийцы, остаются за пределам такого обследования. Именно поэтому в экспертизе Бобби Джо Лонга, проведенной Дороти Льюис, врач постаралась в своем заключении не только опираться на данные психиатрии, но также принимать во внимание функциональные и органические неврологические изменения и сделала вывод о необходимости скорейшего проведения полного обследования данного индивидуума.

Дорога Льюис, психиатр-исследователь Нью-йоркского университета, принадлежит к новой категории психоневрологов, которые идут значительно дальше специалистов прошлого, связывая психиатрические и социальные симптомы. При подобном подходе учитываются органические, психологические, социальные и экологические факторы, влияющие на поведение человека. В конечном итоге, теории разработанные учеными в результате работы с осужденными убийцами, лягут в основу методологии прогнозирования конкретной личности склонности к насилию и жестокости. Даже сейчас, по утверждению Вернона Марка из Гарварда, пользуясь теориями, в которых учитывается совокупность всех вышеперечисленных факторов криминального поведения, ученые способны прогнозировать потенциальную угрозу приставляемую индивидуумом, с точностью до девяноста процентов.

В ходе этого исследования криминологи выявили принципиально новые области изучения, когда незначительные с виду симптомы и еле уловимые признаки, указывающие на химическое неравновесие, мозговые травмы, эпилептоидное поведение и другие неврологические нарушения, могут вызвать чрезвычайную жестокость. Одним из зачинателей этого направления стал доктор Вернон Марк, ныне пенсионер, в прошлом заведующий отделением нейрохирургии Бостонской больницы. Он доказал наличие взаимосвязи между эпизодическим агрессивным поведением и определенными формами эпилепсии, в частности, эпилепсии височной доли, при которой больные на протяжении часов или даже дней могут находиться в сумеречном состоянии бессознательного бродяжничества, характерном для душевнобольных. Повреждение височной доли способно вызвать у них чудовищно жестокие реакции в отношении людей, якобы представляющих угрозу. Больные, страдающие повреждениями височной доли и повторяющимися эпилептическими припадками, склонны к суициду. Такая форма поведения, хотя она чрезвычайно редко встречается у обычного населения, весьма распространена среди серийных убийц и преступников, совершающих акты жестокости и насилия в виде определенного цикла.

В большинстве случаев приступ эпилепсии начинается с фазы ауры, когда индивидуум получает гиперстимуляцию. У серийных убийц эта фаза непосредственно предшествует галлюцинациям или фантазиям, в которых убийца разыгрывает свое преступление с воображаемой жертвой. Затем, во время фазы троллинга, он стремится заменить ее реальным человеком. Исследования, проведенные Верноном Марком, показали взаимосвязь между эпилепсией вследствие поражения лимбической области мозга и резким нарушением умственных способностей, что весьма четко описано в литературе по психиатрии. Во время приступа у больного могут проявиться симптомы, практически неотличимые от симптомов параноидального психоза. Однако в промежутках между приступами человек выглядит совершенно нормальным. Такова природа эпизодических фантазий, бреда, галлюцинаций и жестокости. В частности, в случае Генри Ли Люкаса воздействие раздражителей на лимбическую систему или близлежашие области вызывает электрические разряды, сопровождаемые ощущениями ужаса, страха, отчуждения и нереальности (фаза ауры), грусти, потребности в эмоциональной изоляции, а также чувствами параноидального характера. В случае Карлтона Гэри и Гэри Шефера имели место нарушения восприятия действительности.

Проводя экспертизу Бобби Джо Лонга, Дороти Льюис сосредоточила свое внимание на его многочисленных травмах головы, которые указывали на возможность обширного повреждения височной доли. Эта область мозга особенно уязвима, несмотря на то, что кажется достаточно хорошо защищенной. Кости черепа здесь самые тонкие, следовательно, которые раны могут повредить мозг даже при незначительной силе удара. Еще более распространены травмы от ударов тупыми предметами, при них повреждаются обширные области головного мозга, причем височная доля обычно страдает сильнее всего. Кроме того, повреждения височной доли происходят из-за ушибов боковой части головы, так происходит, когда человека бьют по голове. При этом могут возникать амнезия и эпилептические припадки. Повреждение может являться результатом внутричерепного давления и преград в дыхательных путях, связанных с иными травмами и несчастными случаями, или других форм эпилепсии, при которых блокируются дыхательные пути.

Чрезвычайная жестокость Бобби Джо Лонга — следствие действия психологических, поведенческих и социальных факторов. Эндокринное нарушение, вызывающее смещение в ощущениях принадлежности человека к определенному полу, обусловило его попадание б группу высокого риска столкновений с уголовно-правовой системой. По мере получения травм головы, вызывающих повреждения височной доли и потерю способности контролировать импульсивную жестокость, этот риск резко нарастал. Неправильное воспитание, властная мать, таскавшая сына с места на место, заставлявшая спать с ней в одной кровати, породили в нем крайнее недоверие к женщинам, зажгли пламя ненависти, сжигавшей ею изнутри Брак с Синди, основанный на ее способности манипулировать людьми, лишь подлил мама в огонь и привел к личностному нарушению, выражавшемуся в том, что женщины стали казаться Лонгу врагами. И наконец, дорожная катастрофа, в которой Лонг едва не погиб, вызвала обширные повреждения головного мозга, лишила его последней возможности контролировать свое поведение. И хотя Лонг сознавал, что делает, ему не нравились его поступки, но он был не в силах самостоятельно удержаться от совершения более чем пятидесяти изнасиловании и девяти убийств. Страх перед наказанием удерживал его от обращения за медицинской помощью. При этом Лонг понимал — он не в состоянии контролировать свои почти рефлекторные импульсы — и положил конец своей преступной стезе, отпустив одну из жертв, после чего стал спокойно дожидаться полиции.

Исследования доктора Льюис находятся пока в зачаточном состоянии и требуют многократных повторений. Лишь тогда их можно будет с уверенностью применять к малолетним правонарушителям. Но уже первые результаты дают основания полагать, что существует критическое сочетание факторов, распознаваемое в детстве, которые могут в зрелом возрасте сформировать индивидуума, способного проявлять эпизодическую жестокость и агрессивность в виде преступлений. Вероятно, подобные прогнозы позволят доктору Льюис и другим специалистам воздействовать на потенциально опасную личность, исключив из данного сочетания некоторые факторы, благодаря чему она не будет обречена на такие проявления. Во-первых, жестокое поведение ребенка может свидетельствовать о наличии серьезных психических нарушений у матери. Если мать время от времени госпитализируется в психиатрическую больницу, ребенок испытывает чувство утраты, общую неустроенность в жизни, получает бессистемное воспитание. Более того, если женщина страдает серьезным психическим заболеванием, она бывает эмоционально недоступна, даже тогда, когда находится дома. По данным исследования, проведенного Дороти Льюис, свыше шестидесяти процентов матерей, имеющих агрессивных детей со склонностью к убийствам, были замужем за жестокими, агрессивными мужчинами. Таким образом, семьи, те воспитывались дети, переполняла жестокость. В случае Генри Ли Люкаса, имевшего безногого инвалида-отца, ребенка систематически избивал Берни, сожитель и сутенер Виолы Люкас, его матери.

Итак, агрессивные дети со склонностью к убийствам имели матерей либо психопаток, либо госпитализировавшихся по психопатическому поведению, агрессивных и жестоких отцов, проявлявших по отношению к ребенку склонность к насилию. Эти дети имели те или иные формы неврологических нарушений, вызвавших хотя бы один припадок или другое проявление заболевания, а также склонность к суициду, порожденную сознанием безнадежности своего положения. В большинстве случаев эти неврологические нарушения являлись результатами физических травм, либо полученных случайно, как у Бобби Джо Лонга, либо нанесенных намеренно, как у Генри Ли Люкаса.

Существуют и другие травмы головы, способные вызвать асоциальное поведение, — это травмы, полученные в результате событий, способных повлиять на развивающийся организм, включая функции жизненно важных желез — надпочечников и щитовидной железы, являющихся основой эмоциональных реакций организма на разнообразные раздражители.

Повреждение гипоталамуса, как вследствие травмы, так и в виде врожденного дефекта, может дестабилизировать гормональную систему и «закоротить» способность головного мозга соизмерять эмоциональные и физические реакции со степенью реальной или воображаемой угрозы. Поскольку гормональная система в значительной мере регулируется самим организмом, то есть не требует сознательного вмешательства со стороны индивидуума для отслеживания эмоциональных изменений, а также поскольку гормональные реакции на опасность передаются по канатам периферической нервной системы более высокие отделы мозга имеют лишь ограниченный контроль за функциями гипоталамуса и гормональной системы. Пример такого эмоционального «закорачивания» — реакция человека на внезапное появление родственника или друга. Вначале испугавшись, человек сразу же узнает знакомое лицо и сознательно отключает эмоцию страха, неожиданное событие вызывает передачу сообщения по нервным путям гипоталамусу Реакция — возглас или резкое движение — является инстинктивной, она не достигает уровня сознательного восприятия. Кроме того, испугавшийся человек может быть напуган и собственной реакцией, как перед этим испугался внезапного появления друга или родственника.

Описывая события, отражающиеся в примитивных нервных построениях серийного убийцы, доктор Моррисон поднимает основную модель реакции на раздражитель на более высокую ступень. Она утверждает, что по мере взросления индивидуума гипоталамус усиливает свою функцию контроля над примитивными эмоциями. Так, у детей и подростков наблюдаются частые эмоциональные перепады, являющиеся результатом их восприятия окружающего мира и наличия либо отсутствия в крови определенных гормонов. С ростом человека его мозг развивается, усложнившиеся функции более развитого мозга упорядочивают грубое эмпирическое восприятие и эмоциональные перепады значительно сглаживаются. В прочных семьях, где созданы благоприятные условия для общения родителей и ребенка, он узнает, как следует реагировать на разнообразные ситуации. Это помогает ему развивать первоначальные модели поведения, которыми он будет руководствоваться всю последующую жизнь. В семьях, где главенствует один из родителей, подрастающий ребенок усваивает его модели — либо положительные, либо отрицательные, — это зависит от пола родителя и ребенка, от их взаимоотношений. Если родители достаточно безвольные или ребенок не получает от них поддержки, он оказывается предоставлен сам себе и может научиться либо не научиться контролировать свои примитивные эмоции.

То же самое происходит, когда ребенок терпит побои и плохо питается, либо иногда плод в утробе матери получает ту или иную травму — в таком случае гипоталамус индивидуума нередко оказывается поврежден и не развивается до нормального состояния. В подобных обстоятельствах регулятор эмоций получает повреждение и перестает функционировать надлежащим образом. При этом индивидуум может по-детски реагировать на любую угрозу или ее видимость, нанося несоразмерно жестокий ответный удар. Случается, что гипоталамус ребенка голодает из-за недостаточного питания. Эффективным средством выявления органических нарушений головного мозга служит измерение биоэлектрических зарядов и исследование крови на гормоны. Другими важными показателями являются внешние признаки нарушения химического равновесия, в частности, серьезные нарушения сна, приводящие к сумбурному поведению, а также галлюцинации.

У многих серийных убийц, обследованных доктором Моррисон, были обнаружены нарушения в гипоталамусе, проявлявшиеся по-разному — от бессонницы до гормонального дисбаланса. В нашей триаде ключевых факторов — органических нарушений, психопатического поведения и социальной ущербности, — являющихся основой синдрома серийного убийцы, повреждения гипоталамуса, височной доли или лимбической области мозга были в числе главных симптомов. В зависимости от воспитания и от обстоятельств взрослой жизни индивидуум может дойти до критического уровня и стать эпизодическим убийцей. Люди с поврежденным гипоталамусом по меньшей мере испытывают смертельную тоску, Доводящую их до самоубийства, они обычно становятся злейшими врагами себе. Такие больные погружаются в необратимую депрессию, хотя на самом деле никогда ни на кого не нападают. Они тоже жертвы дисфункции гипоталамуса, но им не доведется попасть на первые страницы газет, потому что они поддались своей личной печали — тихо и в одиночестве.

Пытаясь объяснить жестокое асоциальное поведение людей, психоневролог Джеймс Прескотт разработал собственную теорию «глубоких поражений головного мозга». Врач провел сравнительное исследование лиц с хроническим и эпизодическим психозами. Прескотт, как он утверждает, выделил перегородочную область среднего мозга, примыкающую к гипоталамусу, как один из центров, контролирующих эмоции и восприятие внешнего мира. Ученый указывает, что шизофреники и психопаты, страдающие только эпизодическими галлюцинациями, неспособны вносить в ощущение своего «я» чувство удовольствия. Он утверждает, из-за глубоких нарушений индивидуум неспособен воспринимать границы своего «я» границу между личностью и внешним миром. Больной как будто существует в полусонном состоянии, испытывая галлюцинации или бред, как это происходит со здоровым человеком в момент погружения в сон. Поскольку психопат воспринимает себя как целостную личность, ему кажется, что его мысли приходят извне. Больному также представляется, что извне, а не из собственной души к нему приходят ощущения и чувства. Это порождает у индивидуума дефицит эмоционального выражения, проявляющийся в склонности к жестокости, гневу и чрезмерному страху. У здорового человека чувство примитивного страха компенсируется за счет способности испытывать приятные ощущения. Психопат лишен подобного равновесия, его личность подчиняется внешнему давлению страхов и жестокости.

Эксперименты, проведенные Прескоттом, показали — у психопатов-индивидов этот синдром непосредственно связан с повреждениями перегородочной области мозга, о чем свидетельствуют характерные острые пики на ЭЭГ. Это еще один тест на предрасположенность к жестокому поведению, действующий не менее надежно, чем в химических анализах — лакмусовая бумага. Опыты на обезьянах и людях доказали, что электростимуляция перегородочной области может как лечить, так и вызывать острые пики на ЭЭГ. В последнем случае, соответственно, стимулируется жестокое или галлюцинаторное поведение. Более того, поскольку индивидуум, страдающий эпизодическим психозом, не в состоянии формировать суждения о природе своих галлюцинаторных переживаний, они становятся для него другим уровнем реальности, как бы сознанием внутри сознания. Так, утверждения Карлтона Гэри будто его преступления совершены другим человеком, могут быть, с его точки зрения, реальным событием, а не историей, которую он выдумал чтобы снять с себя вину.

Прескотт и его коллеги выдвинули гипотезу одной из причин нарушении перегородочной облает может являться сочетание чувственных отклонений в раннем возрасте, когда ребенок был лишен стимулирующих прикосновений и близости матери. Типы реакции новорожденных на голос и прикосновение человека указывают, что младенец «готов к стимуляции». Эта чрезвычайная восприимчивость к прикосновению и голосу необычайно важна для развития нервной системы. Многие теоретики нейрологии утверждают, ранние голосовые и стимулирующие прикосновения способствуют возникновению у ребенка границы между «я» и «не-я». Они считают, что отсутствие способности проводить различие между собственной личностью и внешним миром порождает острый психоз Если Прескотт прав, то физиологический коррелят этого процесса раннего развития находится в перегородочной области головного мозга, являющейся звеном в цепи эмоционального регулирования. Психологические симптомы имеют свои физиологические корреляты в среднем мозге, которые можно стимулировать и измерять.

Эксперименты, которые Прескотт провел на шимпанзе, подтвердили его теорию, что чувственные отклонения тормозят развитие среднего мозга и приводят к хроническим или эпизодическим симптомам, подобным психозу. Новорожденные шимпанзе с такими отклонениями испытывают глубокое отчуждение. Затем становятся агрессивными и выливают свой гнев на окружающих. Жестокость оказывается неуместной, поскольку она не имеет отношения к реальной угрозе. Шимпанзе, жившие в чувственной изоляции, уже в очень юном возрасте нападают на своих сородичей. В конце концов они обращают свою жестокость против самих себя: кусают, царапают и бьют, а потом разбивают себе головы о стену или о свою клетку в финальном акте саморазрушения. Если им не дают снотворное или не ограничивают движения, они совершают настоящее самоубийство.

По словам большинства серийных убийц, показания которых фиксировались документально, они были либо разлучены с одним или обоими родителями в раннем детстве, либо иным образом лишены прямого эмоционального контакта с матерью. Даже в случае Бобби Джо Лонга, не отлученного от матери, а, напротив, до двенадцати лет спавшего с ней на одной кровати, ему недоставало материнской любви, так как Люэллы никогда не бывало дома, даже в выходные дни. Он сообщал, что нередко соперничал с бой-френдами матери, добиваясь ее внимания, и все время упрашивал ее остаться дома, если ночью она не работала Генри Ли Люкас, якобы приходящийся Бобби Джо Лонгу дальним родственником, также был лишен в раннем детстве участия и любви матери. В случае с Люкасом роль матери была отрицательной, она часто била его и как минимум однажды довела до потери сознания. Впоследствии, спустя годы, Люкас зарезав свою родительницу. Аналогичная модель отсутствия внимания и контроля со стороны матери присутствовала в воспитании Карлтона Гэри, Ричарда Рамиреса, Теда Банди, а также культового убийцы Чарльза Мэнсона.

К огорчению многих психологов, занимающихся проблемами поведения, растет число исследователей, которые считают предрасположенность к криминальной жестокости преимущественно врожденным свойством. Становится ли индивидуум преступником во взрослом возрасте, зависит от многих факторов, например, от воспитания и социализации, но предрасположенность к жестокости и преступлению закладывается еще при зачатии или в период внутриутробного развития. В этом, в частности, убежден С. Роберт Клонингер, психиатр Медицинской школы Вашингтонского университета, исследовавший усыновленных детей и пришедший к выводу, что дети биологических родителей-преступников имели в четыре раза большую вероятность стать нарушителями закона по сравнению с людьми, чьи родители являются добропорядочными гражданами. И хотя Клонингер не выделял конкретный ген, отвечающий за предрасположенность к преступлениям, он уверен: некоторые типы нарушении головного мозга являются врожденными, так же, как бывают врожденными дефекты нервной и гормональной системы. В настоящее время ученым известно, что в семье у нескольких поколений может встречаться нарушение функции щитовидной железы, сердечно-сосудистые заболевания, диабет и предрасположенность к раку. У родителей с врожденной неспособностью к учебе дети часто бывают такими же.

Выводы Клонингера подтвердило широкомасштабное исследование, проведенное Университетом Миннесоты, в котором близнецы, воспитывавшиеся в разных семьях, и никогда не встречавшиеся, обнаруживали общие черты характера, сходные уровни интеллектуального развития, одинаковые реакции на аллергены и похожие уровни жизненных притязаний. По-видимому, даже реакция на стресс и склонность к лидерству прежде всего зависит от наследственности, а не от воспитания, хотя воспитание может либо укрепить, либо ослабить их проявление. Миннесотское исследование доказывает, что именно наследственность, а не воспитание играет главную роль в формировании основных черт характера, определяющих личность индивидуума, даже если он совершенно нормален. В случаях, когда родителями являются криминальные личности и налицо серьезные психофизиологические нарушения, дети демонстрируют аналогичные, если не идентичные, черты.

Доктор Сарнофф Медник подкрепил выводы данного исследования собственным независимым изысканием, объектом которого являлись усыновленные лица мужского пола в Голландии. Он обнаружил, что двадцать процентов мальчиков, чьи родители совершали преступления против собственности, также стали преступниками. Если нарушителями закона были и биологические родители, и усыновители, этот показатель повышался до двадцати четырех процентов. Другие ученые, в частности Филип Файерстоун и Сьюзан Пигерс, выяснили, что большое значение в этиологии шизофренического поведения имеют явные физические врожденные дефекты, такие, как перепонки между пальцами, приросшие мочки ушей, слишком длинные конечности и другие аномалии. Высказывается предположение, что наличие у индивидуума от пятнадцати до двадцати врожденных физических дефектов указывает на высокую вероятность врожденных повреждений центральной нервной системы. При наличии пяти и более физических аномалий индивидуум должен всерьез подумать о психоневрологическом обследовании. Среди таких черт, указанных Медником, у Карлтона Гэри имелись:

1. Длинный указательный палец и мизинец на ноге.

2. Птеродактилоидные пальцы рук — длинные и когтистые.

3. Перепонки между пальцами рук.

4. Приросшие мочки ушей.

5. Округлые или шаровидные наросты на кончиках пальцев.

Особенно важными признаками генетических дефектов являются отклонения в показаниях ЭЭГ, указывающие на прогрессирующие симптомы, которые проявляются с развитием индивидуума.

Медник установил: у мальчиков, позднее ставших правонарушителями, на ЭЭГ альфа-волны были зарегистрированы на более низких частотах, восемь или девять в секунду (при норме от десяти до двенадцати). В данном случае отклонения альфа-волн, хотя и являющиеся показателем серьезной органической дисфункции головного мозга, обусловливали формирование жестокой личности, лишь когда подкреплялись неблагоприятной внешней средой. Среди серийных убийц такого рода дисфункция может выражаться в агрессивных действиях в условиях крайне нестабильных ситуаций, создающихся между ребенком и его родителями. Поскольку многие серийные убийцы росли у приемных родителей или опекунов, как в пределах своей биологической семьи, ток и вне ее, критическая степень напряжения возникала, когда индивидуум находился еще в раннем детском возрасте. Так, Карлтон Гэри, для которого фактором высокого риска являлись малочисленные врожденные дефекты, в результате напряженных отношений с воспитывавшей его бабушкой ушел из дома на поиски других родственников. Мальчик отправился на военную базу, где работал его дядя. Кроме того, Гэри сбежал во Флориду навещать мать. В детстве он вышел на уровень, далеко превышающим криминальное поведение. С возрастом неспособность к созданию устойчивых взаимоотношений с людьми соединилась у Гэри с инстинктивным недоверием к обществу. И его институтам, что и толкнуло его в социопатию задолго до серии убийств в Виннтоне.

Согласно предположению Сарноффа Медника, как только в индивидууме начинает проявляться врожденная предрасположенность к эпизодической жестокости, семейная среда может служить той основой, которая объясняет, почему не всякий человек, имеющий врожденные дефекты, автоматически становится жестоким преступником. Медник ищет в индивидууме сочетание генетических и внешних факторов, таких, как госпитализация в психиатрическую лечебницу одного или обоих родителей либо осуждение их за преступные акты жестокости. Он установил — в семьях, где мать лежала в психиатрических лечебницах из-за алкоголизма или психопатического поведения, существует большая вероятность, что ребенок вырастет не только жестоким, но и отчужденным, неспособным к общению с другими людьми. В семьях, где отец агрессивен, ребенок, даже не обладая генетической предрасположенностью к жестокому поведению, также становится криминально жестоким индивидуумом. И наконец когда у ребенка имеется врожденный неврологический дефект и он воспитывается родителями, либо преступавшими закон, либо совершавшими акты насилия, особенно но отношению к нему, логично предположить, что такой ребенок может развиться в эпизодически жестокого преступника и даже серийною убийцу.

На состояние нервной системы оказывают воздействие и внешние факторы, особенно развитие мозга и процессе рост человека. Анамнез Генри Ли Люкаса и Бобби Джо Лонга показывает черепно-мозговые травмы способны вызывать серьезные повреждения тех областей головного мозга, которые контролируют поведение и эмоции. То же относится и к длительному недоеданию и воздействию токсинов, содержащихся в окружающей среде. Пионерами исследований в этой области являются Диана Фишбайн и Роберт Тэтчер — сотрудники Медицинском школы Университет Мэриленда. В своей научной работе о связи между затрудненной адаптацией личности и внешними обстоятельствами они обратили особое внимание на факторы, обусловливающие высокий риск будущею столкновения индивидуума с законом. Иначе говоря, ученые оценивали те причины, которые разрушительно воздействуют на поведение, заставляя человека, обычно в несовершеннолетнем возрасте, совершать преступления. Исследователи высказывают предположение, что на поведение индивидуума влияет комбинация биологических и социальных факторов, таких, как черепно-мозговые травмы, влияние токсинов, содержащихся в окружающей среде, злоупотребление алкоголем или наркотиками, отсутствие родительской заботы и неправильное питание. Для наших целей весьма ценен вывод о том, что чаще всего пагубному воздействию этой совокупности переменных подвергается головной мозг.

Тэтчер и Фишбайн приводят отдельные данные, согласно которым при рационе, богатом очищенными углеводами — мукой, сахаром, тортами, конфетами, картофельными чипсами и т.п., — вероятно возникновение или усугубление аномалий в поведении, а также неспособности к учебе. К типам асоциальною поведения, стимулируемого неадекватным питанием, относятся перепады настроений от депрессии к эйфории, жестокость, безрассудность, гиперактивность, несоразмерная агрессивность и нарушения познавательных способностей, Хроническое злоупотребление очищенными углеводами часто вызывает состояние, известное как гиногликемическая кома, или низкое содержание глюкозы в крови, серьезно нарушающее интеллектуальные способности личности. Поскольку глюкоза служит основным топливом для головного мозга, любой рацион, вызывающий резкие перепады ее концентрации в крови, вреден для деятельности головного мозга. Поэтому ученые отмечают, если у ребенка диагностировано недоедание или гипогликемия, проявления даже криминального антисоциального поведения у него можно лечить с помощью диеты.

Фишбайн и Тэтчер указывают на ряд минеральных элементов как на еще один существенный компонент рациона питания, способный оказывать воздействие на функции головного мозга и поведение.

К числу таких элементов относятся цинк, кальций, магний, сетей, хром, железо и калий. Особенно необходимы железо и цинк, поскольку их значительный дефицит в рационе может вызывать серьезные проблемы в поведении, характеризуемые нарушением эмоциональной стабильности. Железу принадлежит важная роль в способности крови переносить кислород и глюкозу в головной мозг, что сказывается на общем состоянии личности. Цинк напрямую связан с гормональной системой, он необходим для стабилизации эмоций и рационального контроля со стороны головного мозга над сексуальным влечением и гневом.

В своих исследованиях ученые из штата Мэриленд обратили внимание и на другие элементы, не являющиеся питательными, а, напротив, в определенных условиях становящиеся токсичными. Достигнув критического уровня концентрации, эти элементы оказывают разрушительное воздействие на функции головного мозга, познавательные способности, а также препятствуют социальной адаптации. К ним относятся свинец, кадмий, мышьяк, алюминий и ртуть которые регулярно обнаруживаются в окружающей среде. В человеческом организме нет специального механизма, выделяющего большое количество данных веществ, поэтому, если индивидуум подвергался их длительному воздействию, они способны накапливаться в тканях в довольно высоких концентрациях, оказывая непосредственное влияние на поведение Ежедневно получая токсины с пищей, человек приобретает хронические нарушения в адаптивном поведении, которые прекращаются посте того, как токсины будут выведены из организма В этом случае его поведение становится похожим на прежнее.

Важное исследование провел доктор Тэтчер Ученый исследовал соотношение концентрации свинца и кадмия в волосах детей из школ восточного Мэриленда с их уровнем интеллекта и успехами в обучении. Была выявлена обратно пропорциональная зависимость уровня содержания свинца и кадмия, с одной стороны, и успеваемости в школе и успехов в познавательной деятельности — с другой. Наиболее примечательным являлось то, что нарушение познавательных способностей являлось первым признаком избытка в организме свинца и кадмия, проявлявшимся ранее, нежели такие традиционные симптомы, как потеря мышечного контроля и нарушение двигательных функций. Эго наблюдение, сделанное в отношении школьников из восточного Мэриленда, применимо и к серийным убийцам, обследованным доктором Уолшем для этой книги.

Уолш, химик, сотрудник Института здоровья, расположенного в окрестностях Чикаго, на протяжении десяти лет проводил исследования химического дисбаланса в организме людей, проявляющих жестокость. Он разработал оригинальную методику классификации жестоких индивидуумов, в основе которой лежат отличительные модели присутствия определенных элементов в структуре волос. Данные модели были впервые обнаружены в ходе эксперимента над родными братьями и сестрами: чрезвычайно жестокими детьми и «типично американскими ребятами», не обнаруживающими никаких поведенческих проблем. У первых мальчиков были выявлены аномальные модели с повышенным содержанием определенных элементов, которые можно подразделить на две основные категории. Модель типа А включала повышенное содержание меди и цинка, пониженное — натрия, катая и марганца, повышенное — цинка, кадмия и железа. У субъектов типа В наблюдалась противоположная химическая модель: исключительно низкий уровень содержания меди и чрезвычайно высокое содержание натрия и калия. В обеих группах присутствовало повышенное содержание свинца и кадмия; оно еще раньше ассоциировалось другими исследователями с жестоким поведением.

Субъекты типа А демонстрировали эпизодические приступы потери контроля, тогда как для детей типа В была характерна постоянная жестокость, связанная с асоциальным настроем личности. Подобные химические дисбалансы стали предметом трех крупномасштабных исследований, объектами которых стали смешанные группы жестоких и не жестоких детей. В ходе эксперимента были протестированы 198 исключительно жестоких детей, содержащихся в закрытых учреждениях или находившихся там в прошлом, а также обследована другая группа, не проявлявшая склонности к жестокости. Ученые обнаружили, что у большинства объектов эксперимента с жестоким поведением наблюдались определенные химические модели, отсутствовавшие в другой группе Способность различать жестоких и не жестоких субъектов на основе одной только химии была подтверждена двумя исследованиями, организованными по принципу «двойной защиты от необъективности» под наблюдением Университета штата Калифорния.

Клинические испытания 18 субъектов типа В (социопатические личности) выявили химические аномалии в крови и моче испытуемых. У всех восемнадцати человек было зарегистрировано повышенное содержание гистамина, пониженное содержание цинка и спермидина в крови, а также повышенный уровень криптопирола в моче. Кроме того, во многих случаях наблюдались гипогликемия и избыток токсинов (свинца и кадмия). Значение тестов обусловливается не только тем, что они подтверждают важность определенных элементов, присутствующих в организме социопатических личностей, но и то, что полученные данные позволяют установить взаимосвязь определенных химических моделей с конкретными поведенческими аномалиями. На основе определенных элементов, с помощью химического тестирования на их содержание в организме, ученые смогут построить «дактилоскопический» метод определения предрасположенности к асоциальному поведению.

Тестирование обнаружило две дополнительные химические модели (тип С и D), которые характерны для лиц, проявляющих незначительную или умеренную жестокость. Индивидуумам типа С свойственна очень низкая концентрация всех элементов (за исключением свинца и кадмия), предполагается, что такие личности страдают нарушением адсорбции. Модель тина D почти идентична типу С, за исключением того, что у последней наблюдается исключительно высокое содержание кальция и магния. Ученый полагает, что индивидуумы, относящиеся к типу D, страдают гипогликемией.

Уолш и его коллеги из Института здоровья изучали изменения, происходящие с жестокими личностями после того, как указанный химический дисбаланс их организма был скорректирован. Более 80 человек, у которых наблюдался дисбаланс типа А, В, С и D, прошли специальное лечение в Принстонском центре биологии головного мозга в Скиллмене, Нью-Джерси. По утверждению Уолша, полученные результаты весьма обнадеживают. По его сообщению, у 80 процентов пациентов наблюдались значительные улучшения, сохранявшиеся в течение двух лет. Наиболее поразительные изменения произошли с социопатическими школьниками. В настоящее время планируется эксперимент «с двойной защитой от необъективности», имеющий целью выявить поведенческие улучшения, связанные с корректировкой химического дисбаланса.

Уолш провел эксперимент с десятью серийными убийцами и обнаружил, что у девяти из них наблюдался химический дисбаланс типа В, как правило, с чрезвычайно высоким содержанием токсинов — свинца и кадмия. К таким субъектам принадлежали Генри Ли Люкас, Леонард Лейк и Чарльз Мэнсон. Единственное исключение составлял Бобби Джо Лонг, у него содержание указанных веществ соответствовало норме. Уолш пришел к выводу, что патологическая жестокость Бобби Джо Лонга происходит от повреждения головного мозга в результате аварии на мотоцикле, а не от химического дисбаланса или неправильного внутриутробного развития. По мнению Уолша, индивидуумы, имеющие подобный дисбаланс, необычайно зависимы от окружающей среды, особенно от влияния родителей, а также чувствительны к стрессам, потреблению алкоголя, они страдают от воздействия токсинов и плохого питания. Выводы Уолша касательно Лонга совпадают с совокупностью симптомов, зарегистрированных у него еще в больнице, где он лечился после аварии. До этого Лонг не проявлял жестокости или склонности к насилию, хотя в его жизни присутствовали такие неблагоприятные факторы, как негативное отношение родителей и отсутствие счастливого детства.

Фишбайн и Тэтчер утверждают, что в наше время подавляющее большинство детей с рождения получают надлежащий уход и правильное питание, не подвергаются воздействию токсинов и не имеют в анамнезе черепно-мозговых травм. Как правило, у них развиваются навыки адекватного поведения, позволяющие благополучно выходить из самых разнообразных жизненных ситуаций, учиться на собственных ошибках и становиться вполне полноценными личностями во взрослом возрасте. Однако когда многие из перечисленных факторов приобретают негативную окраску, когда дети переносят многократные травмы головы, страдают от плохого питания и подвергаются воздействию различных форм токсинов и опасных химических веществ, это порождает очень высокую вероятность того, что они усвоят практику криминального поведения. Фишбайн и Тэтчер видят главную задачу криминолога в своевременном выявлении отрицательных факторов, позволяющих прогнозировать вероятность будущего конфликта подрастающего индивидуума с системой уготовного права в результате развития этих негативных аспектов.

Одним из таких аспектов является проявление устойчивой неспособности ребенка к обучению. Ученые предостерегают от заблуждения: сама по себе неспособность к учебе вовсе не является показателем антисоциальной направленности или криминального поведения. Многие неспособные к наукам люди, страдающие различными дисфункциями, типа дислексии, благополучно преодолевают эти препятствия и вносят свой вклад в сферу профессиональной деятельности. Однако некоторые формы неуспеваемости, проявляющиеся в более широком контексте физической жестокости и серьезных черепномозговых травм, плохого питания, подверженности действию токсинов, часто приводят к возникновению органических аномалий головного мозга. Например, воздействие неблагоприятной экологии, содержание свинца и кадмия в загазованной атмосфере могут неблагоприятно отразиться на развитии головного мозга, что повлечет за собой нарушение познавательных способностей. То же относится и к другим аспектам, о которых говорилось выше. Проблема усугубляется тем, что одни и те же факторы риска сказываются как на нарушении познавательных способностей головного мозга, так и на его возможности регулировать адаптивные поведенческие реакции в жизненных ситуациях, что ставит индивидуума в исключительно неблагоприятное положение в обществе. Оказавшись в таком положении, он подвергается высочайшему риску столкновения с законом. Подводя итоги, Фишбайн и Тэтчер показывают, что неспособность к учебе является отличительной чертой личности, страдающей аномалиями неврологической системы, а также подвергающейся высокому риску развития малоадаптивного и даже криминального поведения.

Фишбайн и Тэтчер на этом не останавливаются. Опираясь на то, что в основе неспособности к обучению лежат не столько чисто психологические, сколько физиологические причины, ученые настаивают на необходимости проведения в спорных случаях диагностики с привлечением современных методов, например компьютерно подкрепленной ЭЭГ. Необъективные методы оценки социального и психологического прошлого индивидуума могут быть связаны с различными предубеждениями, а также находиться в зависимости от неоднозначной интерпретации исследователя. ЭЭГ сводит субъективность к минимуму и является методом непосредственного измерения биоэлектрической деятельности головного мозга. Исследователи предлагают использовать метод ЭЭГ, подкрепленный компьютерным анализом, для обследования детей с явной неспособностью к учебе или аномальными реакциями в раннем возрасте. Это позволит определить, является ли неспособность результатом неврологического или психологического нарушения. В любом случае своевременная постановка диагноза позволит провести необходимое лечение и реабилитацию больного.

Марвин Вольфганг из Пенсильвании и швейцарка Этис Миллер, занимающиеся, соответственно, социальной психологией и психоанализом по Юнгу, разработали собственные образцы прогнозов жестокости и преступлений. Вольфганг, изучивший все мужское население Филадельфии 1945 года рождения, пришел к выводу, что конфликты с системой охраны правопорядка укладываются в семейные модели. Там, где отец имел преступное прошлое, чрезвычайно вероятна и криминальная карьера сыновей. В семьях, где мать подвергалась тюремному заключению, также было очень возможно, что дети пойдут по ее стопам. Чем больше жестокости наблюдалось в семье, тем больше была вероятность, что ребенок станет жестоким преступником. Хотя статистика и так весьма убедительно доказывает важность семейного примера для воспитания детей, Вольфганг обнаружил некоторые другие факторы в подтверждение своих выводов.

Он привел данные о семейной склонности к алкоголизму и наркомании, а также о детях, воспитывавшихся в приемных семьях или детских учреждениях в полнейшем небрежении и при совершенном отсутствии родительской заботы В подобных условиях из них вырастали почти хищники, начисто лишенные каких-либо моральных принципов или дисциплины Первые столкновения несовершеннолетних с законом происходили в весьма юном возрасте и если никто не вмешивался в их судьбу, дети становились профессиональными преступниками. В других случаях неспособность к учебе передавалась в семье из поколения в поколение, иногда по боковым линиям. Эта органическая неспособность являлась признаком неких неврологических факторов, которые в итоге вызывали малоадаптивное поведение, ставя индивидуумов в более затруднительное положение в обществе по сравнению с остальными людьми, что опять же приводило к конфликтам с законом. Иначе говоря, колода сдавалась когда-то давно, и представители каждого нового поколения делали свой генетически запрограммированный ход. Медицинское вмешательство помогло бы обозначить проблему, а лечение и психотерапия — вырвать отдельных индивидуумов из групп высокого риска, куда они неизбежно попадали. Однако, как удалось выяснить Вольфгангу, общественные институты, занимающиеся жестокими преступлениями, просто не настроены на работу с данными о медицинском и социальном прошлом потенциальных преступников. В результате проблема, которую он стал выявлять в мужском контингенте 1945 года рождения, за прошедшие годы лишь усугубилась, несмотря на то что правительство ассигновало миллиарды долларов на разрешение этой и сопутствующих ей проблем.

Элис Миллер, изучавшая детство Гитлера, убийцы детей Юргена Барча и наркомана-героиниста Христиана Ф., выявила два обстоятельства, являющихся ключами к разгадке феномена передачи жестокости по наследственной вертикали из поколения в поколения и разрастания вширь, включая серийные и массовые убийства. Она обнаружила, что жестокость затрагивала все последующие поколения, начиная с двадцатого столетия. Ее гипотеза также объясняет распространение эпизодической жестокости в Америке, которое с 1950-х годов приобрело характер эпидемии. Миллер объясняет, корни жестокого поведения взрослого человека следует искать в жестоком воспитании данного индивидуума в детстве, оставшемся незримым для постороннего глаза. В своей книге «Для твоей же пользы» Элис Миллер пишет, что родители, проявляющие по отношению к детям завуалированную жестокость, заявляя, что поступают так ради блага своих чад, виноваты в «ядовитой педагогике», основанной на извращении представлений о добре и зле. Иначе говоря, родители и воспитатели вдалбливают ребенку: то, что приносит физическую или эмоциональную боль, как нельзя лучше соответствует его интересам. В некоторых случаях безнравственность такой перестановки с ног на голову очевидна, она проявилась, например, в действиях супругов Каллингеров, родителей Джозефа Каллингера. Эти люди заставляли мальчика держать ладонь над огнем до тех пор, пока кожа не вздувалась пузырями и не трескалась от ожога. А когда ребенок плакал, его жестоко наказывали. Мать объясняла, что такие упражнения идут Джозефу на пользу, приучают его переносить боль. Самые важные для развития годы юноша провел, переживая страшную безысходность Это нанесло серьезный вред его самооценке, которая является важнейшим компонентом в эмоциональном развитии точности и способности воспринимать социально упорядоченный окружающий мир, и оставило ребенка с незаживающими душевными ранами.

По своей сути «ядовитая педагогика» — это расщепление чувств сострадания, нежности, близости и боли. — они отделяются от индивидуума, чтобы сделать его «крутым» и непробиваемым. Такое воспитание направлено на то, чтобы человек мог испытать или наблюдать жестокость без содрогания, не признавая ужаса или боли, якобы становясь сильнее, делаясь неуязвимым для любых проявлений слабости типа раскаяния или совести. Это именно те эмоции, которые серийные убийцы испытывают, оказавшись в стабильной обстановке тюрьмы. Это та сила, которая однажды заставила Генри Ли Люкаса продолжать сознаваться в своих преступлениях не только ради очищения собственной души, но и для того, чтобы углубить чувство раскаяния и сожаления, во-первых, о своей загубленной жизни, а уже затем — о жизнях тех, кого он убил. Это были те эмоции, которые Виола Люкас так старалась истребить в своем сыне, когда, спросив, любит ли мальчик своего домашнего мула, выхватила пистолет и на его глазах пристрелила животное, а вдобавок избила ребенка за то, что ей пришлось понести расходы на вывоз тела со двора.

Миллер объясняет, чтобы отучить ребенка испытывать симпатию и сочувствие, вовсе не обязательно совершать жестокие, бесчеловечные поступки. На самом деле в современном обществе многое происходит как бы само собой, потому что родители насаждают в семье добро и зло исходя из собственною их понимания, совершенно не учитывая интересы ребенка. По словам Миллер, родители, навязывающие детям личные ценности, опять-таки «ради их же блага», совершают «мягкое насилие», они полностью подавляют растущую личность ребенка и поджигают бикфордов шнур агрессивности, который взорвется десятилетия спустя. Они как будто бьют своих отпрысков тряпичными дубинкам, не оставляющими кровавых рубцов, и не причиняют боли, но зато наносят колоссальный внутренний вред. Подобные «воспитатели» внедряют в души детей глубокое чувство беспомощности и безысходности, не позволяя им дать выход своему бунтующему духу или элементарному гневу. Эти естественные жестокие детские эмоции оказываются отделенными от личности ребенка, и им не суждено развиться в безобидное чувство примирения. «Закорачивая» их, как электрическую цепь, родители снова и снопа ограничивают детей жесткими рамками, заставляя их вновь переживать гнев и безысходность, и так будет продолжаться до тех пор, пока они либо смирятся, либо дадут выход неконтролируемой ярости, объектом которой станет гипертрофированная фигура родителя в лице самого общества.

Если согласиться с Элис Миллер, придется признать, что в мире существуют сотни эмоциональных мин замедленного действия, готовых взорваться в любую минуту. Почему же они не взрываются? И разве нет процесса их обезвреживания, который помог бы излечить всю боль, сотворенную «ядовитой педагогикой», по Элис Миллер? А если процесс обезвреживания отсутствует, то почему общество не уничтожило само себя? Ответ на все эти вопросы: да, существуют сотни и тысячи чрезвычайно жестоких преступников, обладающих полным набором симптомов серийного убийцы. Они не взорвались, потому что в их жизни еще не произошло критическое событие, запускающее цепную реакцию. Тем не менее число индивидуумов, которые взрываются, совершая массовые убийства или апокалиптические по жестокости серийные преступления, будет ежегодно возрастать.

Нам также известно, что в свое время существовал процесс обезвреживания; он в значительной мере держал жестокость под контролем, но прежние факторы социального контроля уходят из нашей практики по мере изменения семьи. И к сожалению, жестокость, наследуемая поколениями, тоже способствует разрушению отдельных сторон нашего социального порядка. Такова основная мысль предупреждения, сделанного Главным хирургом американскому народу: жестокость стала проблемой здоровья общества. Данная проблема превратилась в объект исследований, направленных на изучение жестокости в семье, в отношениях между поколениями, а также эпизодической жестокости.

Теория жестокости поколений, выдвинутая Миллер, как в явно выраженной, так и в завуалированной форме, объясняет, почему подобное явление с такой скоростью распространилось в американском обществе после Второй мировой войны. Согласно этой теории, в прежнее время даже если один из родителей мог взять на себя авторитарную роль и угнетать развитие собственного ребенка, прочие члены семьи оказывали последнему поддержку. Иначе говоря, рядом с ребенком были другие родные, включая взрослых братьев или сестер, к ним он мог обратиться за эмоциональной поддержкой и защитой от излишне деспотичного родителя. Большая семья, в которой представители нескольких поколений жили под одной крышей, ее четкая архитектоника и распределение властных функций обеспечивали ребенку разнообразную поддержку, давали выход его бунтарству и гневу. У ребенка были родные и двоюродные братья и сестры, вместе с ним они влачили бремя родительской жестокости, так что оно не обрушивалось непосильной ношей на плечи единственного чада. Однако в XX веке семьи стали менее многочисленными, они сделались весьма нестабильными, в результате многим детям приходится пройти через несколько семей с псевдо-отцами, которые появляются у них в результате родительских разводов и новых браков. И теперь, на исходе XX века, над семьей нависла угроза распада, сама концепция родительских обязанностей пересматривается и получает новое определение в судах, гае стали рассматривать дела о суррогатном родительстве и зачатии в пробирке. Двухлетних детей все чаще отдают на воспитание в общественные учреждения для того, чтобы подготовить их для поступления в престижную школу, родители же завязывают сексуальные отношения с множеством партнеров, даже если состоят в браке. В наше время большее число детей живет в семье, где отец и мать в разводе, нежели в полной семье. Иначе говоря, семья кардинальным образом перестраивается, этот процесс особенно усилился в послевоенный период, когда рядом с растущим ребенком отсутствует близкий родственник, являющийся противовесом родителю, терроризирующему свое дитя.

В семьях с одним родителем или вовсе без родителя ситуация для ребенка может стать еще более разрушительной. Вскоре появится целое поколение детей, для которых нормальные родительские отношения, служащие ребенку опорой, вовсе не будут существовать. Это поколение, о котором сенатор от штата Нью-Йорк Пэт Мойниган начала говорить еще в 1980 году, вырастет в совершенной бедности, оно будет воспитываться только государственной системой социального обеспечения, дети будут страдать от постоянно плохого питания, так что всю последующую взрослую жизнь они будут нуждаться в медицинской помощи — она потребуется для устранения вреда, нанесенного ребячьим телам и душам еще на стадии развития. Такие дети представляют группу максимального риска в нашем обществе и в свою очередь произведут на свет очередное поколение неуправляемых детей, те передадут заболевание жестокости следующему поколению в грядущий век и распространят его далеко за пределы территориальных границ США.

Элис Миллер и другие специалисты, возделывающие стремительно растущую криминальную ниву, утверждают, однако, что индивидуальные симптомы этого недуга и определенные типы его носителей подлежат выявлению и диагностике. Но перед обществом стоит куда более важная задача. Ученые и врачи должны признать, что и сами они страдают узостью кругозора, проявляя неспособность связать явления различных дисциплин в единую картину. Соответственно, социологи ищут социальные причины — «находят их, психологи занимаются поиском психологических факторов и отклонений в развитии и также находят их, невропатологи пытаются выявить органические причины и также идентифицируют их. Полицейские и работники прокуратур просто считают преступников «плохими ребятами»; они выслеживают нарушителей закона и тех, кого удается поймать, притаскивают в суд. К сожалению, все эти специалисты бродят, подобно человеку с завязанными глазами, которого водят вокруг слона. И этого большого слона он, то есть они, целиком не видят. В результате проблема остается неразрешенной, а ее масштабы даже не удается адекватно оценить. Вначале надо избавиться от разобщенности представителей различных областей науки и практики и лишь потом заняться разрешением проблем эпизодической жестокости и серийного убийства.

---