Классики юридической психологии

Владимиров Л.Е.
Учение об уголовных доказательствах. Харьков, 1881.

Особенная часть.
Книга пятая. Письменные доказательства.

Определение первое

Письменным доказательством называется всякий предмет, на котором изложена человеческая мысль письменами или каким-либо иным видом условных знаков или символов.

Основания

Мы усвоили здесь прекрасное определение Бэста, особенно подходящее к уголовным доказательствам, так как какая-нибудь надпись на стене или каком-нибудь предмете может явиться важным письменным доказательством, хотя нельзя отрицать, что такое же значение она может иметь, по крайней мере в некоторых случаях, и в гражданском суде.

Определение второе

Письменным актом называется письменное выражение воли или описание факта.

Основания

Какой бы мы ни взяли письменный акт, он является или выражением воли, или же описанием какого-нибудь факта, разумея под последним всякое явление миpa физического или психического.

Определение тpeтьe

Письменные акты официальные, могущие иметь доказательственную относимость в уголовном процессе, суть протоколы или удостоверения, исходящие от надлежащей власти и содержащие описание какого-либо факта.

Основания

Протоколы или же удостоверения являются доказательствами, достоверность которых предполагается, доколе не доказано противное. Так как сила всех вообще доказательств в уголовном процессе определяется по внутреннему убеждению, то и доказательственное значение официальных протоколов или удостоверений определяется на основании того же критерия.

Судебные протоколы вообще

Под протоколом следует разуметь отчет, составленный компетентным лицом на месте с соблюдением предписанных законом правил, для установления каких-либо фактов, имеющих значение обстоятельств судебного дела.

Признаками судебного протокола являются следующие качества:

а) Протокол должен быть составлен надлежащим лицом, т. е. лицом, на то установленным законом. Если бы протокол, по каким-либо особым обстоятельствам, был составлен не тем лицом, которое по закону имеет право составлять протоколы, то он будет иметь значение частного письменного документа, доказательственная сила которого вполне будет зависеть от внутреннего убеждения судьи. Жизнь очень многосложна, события ее совершаются часто при таких условиях, при которых установление какого-либо факта, весьма желательное или даже совершенно необходимое, не может быть сделано официальным лицом. Почему же в таком случае не составить частного протокола, доказательное достоинство которого будет, конечно, зависеть от того, как, где и кем он был составлен? Конечно, такой протокол должен быть подтвержден потом свидетельскими показаниями и другими доказательствами. Частный протокол вообще должен быть признаваем вовообще подозрительным, т. е. нуждающимся в доказательствах.

Можно себе представить большие злоупотребления при составлении таких частных протоколов, можно себе представить ловкое мошенничество, учиненное таким способом, подготовление большого шантажа и т. п. преступные предприятия. Тем не менее нельзя отрицать, что путем частных протоколов могут быть охранены весьма важные интересы и установлены весьма ценные факты.

б) Протокол должен быть составлен на месте и

в) Протокол, кроме подписи составителя, должен иметь на себе подписи свидетелей составления его в известное время, на известном месте, известным лицом.

В нашем уголовном процессе встречаются следующие виды протоколов:

I. Протоколы, коими возбуждается уголовное преследование или, лучше сказать, кои содержат в себе законный повод к начатию следствия.

Ст. 297 говорит: "Законными поводами к начатию предварительного следствия признаются: 1) объявления и жалобы частных лиц; 2) сообщения полиции присутственных мест и должностных лиц; 3) явка с повинною; 4) возбуждение дела прокурором; 5) возбуждение дела по непосредственному усмотрению судебного следователя". Упомянутые в настоящей статье частные документы, конечно, не относятся к протоколам, но если заявления частных лиц были сделаны устно, то они облекаются в форму протоколов. Понятно, что безыменные пасквили и подметные письма не составляют законного повода к начатию следствия; но если они заключают в себе указание на важное злоупотребление или преступное деяние, угрожающее общественному спокойствию, то служат поводом к полицейскому розыску или дознанию, могущему повлечь за собою и самое следствие (ст. 300 Устава уголовного судопроизводства).

О всех этих протоколах не имеется в законе никаких указаний, касающихся формы, содержания или удостоверения их, помимо составителя, еще другими лицами. Лишь относительно жалобы потерпевшего, а следовательно, и протокола устной жалобы такого лица, находим следующие указания ст. 302 говорит: "В жалобе означаются: 1) время и место совершения преступного деяния; 2) причины, по которым возводится на кого-либо подозрение; 3) понесенные вред и убытки и 4) приблизительное исчисление вознаграждения, если оно требуется". Совершенно ясно, что во всяком протоколе, содержащем законный повод к начатию следствия, должны быть приблизительно те же части, что и в жалобе потерпевшего лица. Кроме того, каждый протокол должен в себе содержать указания, где, когда и кем он составлен, и должен иметь надлежащую подпись.

II. Протоколы следственных действий

А. По исследованию события преступления

а) Протоколы осмотров и освидетельствований чрез следователя.

Протокол осмотра и освидетельствования должен быть составлен по возможности:

1) на самом месте производства этих действий (ст. 319), которые должны быть совершаемы днем, за исключением случаев, не терпящих отлагательства;

2) все оказавшееся записывается в той последовательности, как осматривалось и открывалось. Такое объективное описание, составленное без всякой наперед составленной идеи или тенденции, дает возможность тем лицам, которые впоследствии будут пользоваться этим протоколом, обладать материалом, из которого могут быть сделаны самостоятельные заключения. Кроме того, как нами уже было указано, в настоящее время протоколы осмотров и освидетельствований дополняются фотографическими снимками, планами и т. д.;

3) протокол осмотра или освидетельствования должен быть подписан свидетелями осмотра понятыми, число которых не должно быть ни в каком случае меньше двух (ст. 321) и которые берутся (ст. 320) из лиц, заслуживающих по своему положению общественного доверия(1), для осмотра же и освидетельствования лиц женского пола приглашаются, в качестве понятых, замужние женщины.

б) Протоколы осмотров и освидетельствований чрез сведущих лиц.

В протоколах осмотра или освидетельствования чрез сведущих лиц судебный следователь:

во-первых, должен сначала описать объект исследования, ст. 330 говорит: "Предметам, подлежащим освидетельствованию и исследованию чрез сведущих людей, судебный следователь производит предварительный внешний осмотр и составляет протокол о видимых признаках преступления, если таковые окажутся, а равно и о всех переменах, происшедших в положении осматриваемых предметов;

во-вторых, излагает вопросы, которые он предложил на разрешение сведущим лицам;

в-третьих, должен поместить подписи сведущих лиц и понятых, в присутствии которых производились осмотр или освидетельствование.

в) Протокол осмотра или освидетельствования чрез врачей.

Об акте осмотра или освидетельствования чрез врачей-экспертов уже было говорено нами в той книге настоящего сочинения, которая была посвящена экспертам.

По исследованию события преступления обыкновенно имеются еще и протоколы полицейского дознания, передаваемые следователю.

О дознании находим следующие постановления:

по ст. 252, когда ни судебного следователя, ни прокурора и ни его товарища нет на месте, то полиция, сообщая им о происшествии, заключающем в себе признаки преступного деяния, вместе с тем производит надлежащее о нем дознание. Задача дознания сохранить следы преступления (corpus delicti и прочие следы) и дать материал для предварительного решения вопроса, имеется ли в данном случае деяние преступное или происшествие непреступного характера. По ст. 253, когда признаки преступления или проступка сомнительны или когда о происшествии, имеющем такие признаки, полиция извещается по слуху (народной молве) или, вообще, из источника не вполне достоверного, то, во всяком случае, прежде сообщения о том по принадлежности, она должна удостовериться чрез дознание: действительно ли происшествие то случилось и точно ли в нем заключаются признаки преступления. По ст. 254 при производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах. Произведенное дознание полиция передает судебному следователю (255 ст.).

Однако могут быть случаи, когда полиция заменяет судебного следователя и когда, следовательно, ее протоколы могут иметь значение следственных протоколов. Ст. 258 говорит: "В тех случаях, когда полицией застигнуто совершающееся или только что совершившееся преступное деяние, а также когда до прибытия на место преступления судебного следователя следы преступления могли бы изгладиться, полиция заменяет судебного следователя во всех следственных действиях, не терпящих отлагательства, в осмотрах, освидетельствованиях, обысках и выемках; но формальных допросов ни обвиняемым, ни свидетелям полиция не делает, разве кто-либо из них оказался тяжелобольным и представилось бы опасение, что он умрет до прибытия следователя". Ст. 259: "В случаях, означенных в ст. ст. 257 и 258, полиция соблюдает во всей точности правила, постановленные для производства предварительного следствия".

III. Протокол судебного заседания

Протокол, составляемый по каждому рассматриваемому в судебном заседании делу, составляется секретарем или его помощником и содержит в себе следующие части:

1) время и место заседания с указанием, в котором именно часу оно открыто и закрыто;

2) должностные лица, присутствовавшие в заседании;

3) состав присутствия присяжных заседателей, когда дело рассматривалось с их участием;

4) предмет дела, рассмотренного в заседании;

5) участвующие в деле лица, а именно: подсудимые с их защитниками и гражданские истцы или частные обвинители и их поверенные;

6) свидетели, допрошенные в заседании, и сведущие люди, представившие свои объяснения;

7) все действия, происходившие в заседании в том именно порядке, в каком они совершались;

8) замечания и возражения относительно порядка каждого из действий с кратким указанием постановленных судом по сим предметам решений (ст. 836).

Разъясняя значение протокола как доказательства его содержания, Сенат (кассационное решение 76/69 Константинова) говорит: "Протокол заседания, оставленный сторонами без всяких замечаний как относительно неточного изложения в нем судопроизводственных действий или же внесенных в него по просьбе сторон показаний и объяснений по существу дела, так и относительно отказа в просьбе о внесении в протокол сих объяснений и показаний, или каких-либо обстоятельств и действий, происходивших на суде, должен служить неоспоримым доказательством, с одной стороны, соблюдения судопроизводственных форм и обрядов, в нем записанных, а с другой незаявления сторонами на суде просьб о занесении в протокол показании, объяснений и действий, на невнесение коих в протокол приносятся ими впоследствии жалобы". Выражение, что "протокол должен служить неоспоримым доказательством", нужно понимать, конечно, условно, ибо в праве нет и не может быть акта или документа, который не мог бы быть создан подложно. Следовательно, каждый акт может быть оспорен или сделан предметом уголовного преследования. Но даже не идя так далеко, можно сказать, что неоспоримость протокола нисколько из Устава уголовного судопроизводства не вытекает, да и не может вытекать, так как даже res judicata подлежит расследованию и ниспровержению, если будет доказано, что состоявшийся приговор был последствием подлога, подкупа или иного преступления (ст. 23 Устава уголовного судопроизводства). В уголовном процессе всякий акт, сделавшийся предметом уголовного преследования, может быть ниспровергнут, в своем доказательственном значении, так как по принципу внутреннего убеждения нет актов, сила которых была бы обязательна для судьи, когда она составляет предмет уголовного расследования. Заключения суда по замечаниям сторон на протоколе тоже могут быть опровергнуты путем уголовного исследования, и такие замечания суть не что иное, как свидетельские показания судей, которые вовсе не могут притязать на неоспоримость или, лучше сказать, на неопровержимость путем уголовного расследования преступного злоупотребления, послужившего их источником. Такие заключения, чтобы пользоваться доверием, должны составляться своевременно: "Составление определения суда чрез 18 дней после заявленных замечаний на протокол", говорит Сенат в одном кассационном решении (94/4 Салтыкова), представляется неправильным, ибо такая медленность не может не повлиять на память членов присутствия, в деле участвовавших, и лишить их возможности восстановить в заключение подлинные слова речей защитника, а равно и заключительное слово председателя..." Из всего сказанного выше ясно, что протокол судебного заседания является обыкновенным судебным актом в уголовном процессе, который может быть оспариваем в своей полноте, точности и достоверности, но в каких случаях и в каком порядке это, собственно говоря, не относится уже к предмету нашего сочинения о доказательствах. Практика показывает, что в заседаниях бурных, происходящих при враждебных столкновениях сторон между собою и с судом протокол суда может быть весьма неполным, неточным и даже неверным изложением происходившего на суде, и называть такой акт неоспоримым доказательством значит идти против действительной жизни, показывающей, что хотя неоспоримого в человеческих удостоверениях и довольно много, но еще больше встречается и такого, что может и должно быть оспариваемо.

Определение четвертое

Письменные акты, составляющие в гражданском праве доказательства предустановленные, в уголовном процессе не имеют силы формального доказательства, обязательного для судьи, решающего по внутреннему убеждению.

Основания

Уголовный процесс не признает предустановленных доказательств, которые по существу своему противоречат принципу внутреннего убеждения.

Определение пятое

Если в вердикте присяжных отвергнуто гражданское отношение, основанное на каком-либо предустановленном доказательстве, то такой вердикт тогда только изменяет правовое отношение, основанное на томпредустановленном доказательстве, когда законная сила последнего именно и составляет самый предмет уголовного преследования, подлежащего решению присяжных.

Основания

Присяжные на вопрос о поджоге могут ответить, что подсудимый сжег такой-то дом во владении В., но не чужой, а свой. Такой вердикт не уничтожит силы купчей крепости, составляющей предустановленное доказательство, что дом есть собственность В. и не обратит этот дом в собственность подсудимого.

Но если предметом судебного преследования будет именно подложность купчей крепости, находящейся в руках В., то вердикт присяжных может уничтожить силу купчей и основанное на ней гражданское право последнего. Основание этого раздела состоит в том, что купчая В. в первом случае не была предметом, на который было направлено обвинение и которое составляло вопрос, подлежавший решению присяжных. Присяжные решают три вопроса: совершилось ли событие преступления, совершено ли деяние подсудимым и вменяем ли он. Это основная задача присяжных, и, если в своем вердикте они мимоходом признают какое-нибудь побочное обстоятельство, опровергающее то или другое предустановленное доказательство, то это может иметь значение лишь для уголовного вопроса о вменении, но не для создания новых гражданско-правовых отношений, для какового создания есть особые, законами гражданскими указанные пути. Словом, присяжные для целей уголовного правосудия могут иногда прийти в противоречие с предустановленным доказательством, но это не уничтожает силы последнего, раз не оно составляло предмет обвинения. Вердикт создает правовые отношения лишь в пределах обвинения, которое было предметом рассмотрения судебного в виде главного вопроса о виновности подсудимого.

Определение шестое

Частный письменный документ может играть роль в уголовном процессе или как corpus delicti, или как обыкновенное доказательство.

Основания

Частный документ может играть роль corpus delicti или роль обыкновенного уголовного доказательства. Как в том, так и в другом случае главный вопрос заключается в установлении подлинности самого документа, т. е. в установлении факта, что такой-то документ действительно исходить, т. е. написан или подписан таким-то лицом. Но предваряя решение вопроса о подлинности, мы сталкиваемся здесь еще с вопросом о способах добытия частных документов, например, писем и т. п. негласных документов.

Таким образом, нам нужно рассмотреть два вопроса.

I. О выемке письменных документов

Вопрос о выемке письменных документов представляется потому важным, что выемка их, необходимая для целей уголовного правосудия, сталкивается с другими началами права, имеющими важное значение как для жизни государственной, так и частной. Уголовный процесс вообще врезывается в жизнь острыми зубцами, которые ранят и неповинных людей, налагая на них разные тягости, отрывая от занятий, семей, нарушая душевное спокойствие и срывая даже тот покров частной жизни, который составляет священное право каждого человека, священное потому, что обнажение тайн встречает в толпе не правосудное и осторожное суждение, а часто совершенно неверную оценку, нередко же и совершенно незаслуженное глумление. Кроме того, сохранение тайны разных документов в области государственной службы и частной деятельности необходимо не только для пользы дела, но часто даже для сохранения самого существования этого дела.

Ввиду потребностей уголовного правосудия, для которого приходится нарушать тайны служебную, почтово-телеграфную, нотариальную и частную, закон обставляет выемку письменных документов известными условиями, обеспечивающими наименее тяжкое нарушение указанных нами выше тайн.

а) Выемка письменных доказательств в присутственных местах и у должностных лиц

Относительно подобной выемки мы находим следующее постановление в Уставе уголовного судопроизводства, ст. 368: "Ни присутственные места, ни должностные или частные лица не могут отказываться от выдачи нужных производству следствия письменных или вещественных доказательств". Сенатом разъяснено, что присутственные места не могут входить в рассмотрение вопроса о том, насколько требуемые следователем от них бумаги и дела могут по обстоятельствам производимого им следствия служить вещественными доказательствами, а обязаны в точности исполнить требование 368 ст. Устава уголовного судопроизводства (решение соединенного Присутствия Первого и Кассационного департаментов 17 февраля 1894 г.).

б) Выемка почтово-телеграфной корреспонденции.

Ст. 368/1 Устава уголовного судопроизводства так определяет выемку почтово-телеграфной корреспонденции: в случае оказывающейся при производстве следствия необходимости в осмотре и выемке почтовой или телеграфной корреспонденции, отправленной от имени или присланной на имя лица, против коего возбуждено уголовное преследование, соблюдаются следующие правила.

1) Судебный следователь каждый раз сообщает о задержании корреспонденции подлежащему почтовому, телеграфному или почтово-телеграфному учреждению по принадлежности и вместе с тем безотлагательно входит с представлением в окружной суд о разрешении ему осмотра и выемки. Такие представления рассматриваются окружным судом вне очереди.

2) В постановлении окружного суда о разрешении осмотра и выемки должны быть с точностью указаны основания, вызывающие необходимость этой меры.

3) На основании состоявшегося по представлению судебного следователя постановления окружной суд одновременно с уведомлением следователя о разрешении или неразрешении испрашиваемой им меры, сообщает о том же, с указанием дела, по которому состоялось постановление, окружному почтово-телеграфному начальству (или заменяющему его), для поставления в известность надлежащих почтовых, телеграфных или почтово-телеграфных учреждений; в столицах уведомления, касающиеся телеграфной корреспонденции, препровождаются в Управление городскими телеграфами, а касающиеся корреспонденции почтовой к местному почтдиректору. В случае неразрешения судом осмотра и выемки корреспонденции она немедленно отправляется по назначению.

4) По получении разрешения от суда судебный следователь или сообщает таковое надлежащим почтовым, телеграфным или почтово-телеграфным учреждениям для доставления ему требуемой корреспонденции, или же уведомляет эти учреждения о времени своего прибытия для производства осмотра и других следственных действий, а по прибытии предъявляет имеющееся у него разрешение почтовому, телеграфному или почтово-телеграфному начальству.

5) Осмотры и выемки почтовой и телеграфной корреспонденции производятся в присутствии должностного лица почтово-телеграфного ведомства, причем письма, посылки и телеграммы, не подлежащие задержанию, безотлагательно отправляются по назначению.

6) В случае необходимости каких-либо сведений о корреспонденции, полученной или отправленной лицом, привлеченным к уголовной ответственности, судебный следователь обращается с требованием о доставлении сих сведений к подлежащим почтовым, телеграфным или почтово-телеграфным учреждениям, не испрашивая на то разрешения окружного суда.

в) Осмотр книг маклерских, нотариальных и бумаг, переданных присяжному поверенному.

Ст. 367 Устава уголовного судопроизводства постановляет, что маклеры и нотариусы обязаны по требованию судебного следователя показывать свои книги. Ст. 23 Положения о нотариальной части постановляет:

"По всем поручаемым нотариусу делам и относительно актов и документов, находящихся у него на хранении, он обязан соблюдать тайну, за исключением случаев, в законе указанных".

Кони по поводу нотариальной тайны говорит: "До 1889 г. эта тайна нарушалась лишь по отношению к требованиям лиц судебного ведомства, но с 1889 г. это право распространено и на представителей административной власти, но каждый раз по разрешению председателя окружного суда.

г) Осмотры документов и бумаг частных лиц

Общим правилом является положение Устава уголовного судопроизводства, по которому ни присутственные места, ни должностные или частные лица не могут отказываться от выдачи нужных к производству следствия письменных или вещественных доказательств. Гарантий, что следователь не сделает выемки таких и писем и бумаг частного лица, которые не имеют отношения к делу, нет никаких. Относимость документов и бумаг начало очень растяжимое, и следователь может безнаказанно копаться в чужих тайнах, не рискуя никакою ответственностью. Необходимо, однако, создать какие-нибудь гарантии, ограждающие частное лицо от грубости и самовластия следователя. Уважение к тайнам частного лица, воплотившееся в законодательстве и практике, есть поздний цвет цивилизации, недоступный странам, еле начинающим выходить из состояния крепостничества как основного нерва жизни.

II. Установление подлинности письменного документа

Установление подлинности всякого письменного документа в конце концов сводится к установлению сходства почерка всего документа или подписи на нем. Мы здесь не имеем в виду тех случаев, когда подлинность документа доказывается еще и другими данными: свидетелями, описывающими его содержание, слогом того лица, которого авторству приписывается документ. Такое доказывание не представляет ничего специфического. Здесь мы имеем в виду лишь доказывание подлинности документа, т. е. собственноручного написания его известным лицом, сходством почерка; говорим: сходством, ибо тождество почерка есть quid probandum и, следовательно, никогда не может считаться безусловно установленным.

Сходство почерка может быть установлено тремя способами:

а) Предположением, вытекающим из показания свидетеля, видевшего данное лицо пишущим и потому получившим точное представление о его почерке: praesumptio ex visu scriptiоnis. Такое доказательство, по мнению Бэста, как бы оно ни было слабо, может быть допустимо (admissible). Конечно, его слабость может быть доказываема пред присяжными, но это ведь горнило, чрез которое проходит каждое доказательство: допустимость доказательства и оценка силы его различные понятия.

Когда, давно или недавно, и сколько раз видел свидетель лицо пишущим, не составляет вопроса, который должен быть решен предварительно допущения доказательства; это вопрос, касающийся силы доказательства.

б) Предположением, вытекающим из того, что свидетель видел много раз почерк лица: praesumptio scriptis olim visis. Свидетель по службе своей часто видал, прочитывал письма лица, получал, отвечал на них и, таким образом, приобрел точное знание почерка лица. Такой свидетель может быть допущен как доказательство, хотя оценка его может быть весьма невысока. По отношению к свидетелям и ex visu scriptionis, и ex scriptis olim visis был поднят в английской судебной практике вопрос: можно ли им дозволять освежать свою память пересмотром писаний, несомненно, исходящих от лица? Вопрос этот, хотя в одном случае и разрешен был в утвердительном смысле, в других прецедентах разрешается отрицательно. Нет никакого сомнения, что упомянутое освежение памяти может разыграть роль не сознаваемого внушения. Предположения, основанные и на ex visu scriptionis, и на ex scriptis olim visis, говоря вообще, так шатки, что дозволение освежать память просмотром писем нельзя не считать опаснейшим приемом, могущим повлечь большие ошибки. Поэтому на вышепоставленный вопрос мы бы ответили отрицательно(2).

в) Предположением, вытекающим из сравнения почерков: praesumptio ex comparatione scriptorum.

Английская теория доказательств относилась всегда с заметным недоверием к сравнению почерков как к доказательству подлинности почерка *(37). Общее правило английского common law (английское общее обычное право) гласило, что доказательство посредством сравнения почерков недопустимо, и для такого правила выставляли три основания.

Первое основание: рукописи, предлагаемые для сравнения, могут быть подложны; поэтому сравнению должно предшествовать установление подлинности этих рукописей, что может идти ad infinitum "к большому развлечению внимания присяжных и к проволочке процесса".

Второе основание: образцы могут быть подобраны недобросовестно или неудачно.

Третье основание: присяжные могут быть неграмотны и, следовательно, некомпетентны в оценке сравнения почерков.

Все эти основания, однако, не настолько сильны, чтобы исключить экспертизу почерка, и мы у Стивена находим следующую формулировку нынешнего положения вопроса о значении сравнения почерков в английской теории доказательств. Ст. 52 (Digest, Art. 52) его Кодекса law of evidence гласит, что сравнение почерков дозволяется делать посредством свидетелей, и такие рукописи и свидетельское мнение о сходстве почерков могут быть представлены на усмотрение суда как доказательства. Свидетель должен быть опытен (peritus), но не должен быть непременно профессиональным экспертом (a professional expert). Таким образом, современное law of evidence допускает мнение о сходстве почерков как доказательство.

Экспертиза сходства почерков есть одно из наиболее шатких, неудовлетворительных и опасных судебных действий. Правда, в последнюю четверть века улучшились приемы экспертизы почерков и теперь уже редко выбирают экспертами учителей чистописания с недоумевающими лицами или секретарей разных присутствий с хитринкою в глазах. Все же везде суды с нескрываемым недоверием относятся к экспертизе почерка. Конечно, когда желательно обвинить, то и учитель чистописания является для председателя авторитетом. "Эксперты почерка были, суть и будут предметом вышучивания и всяческого издевательства. Их называли водевильными персонажами; о них говорят, что подобно авгурам они не в состоянии смотреть друг на друга без смеха; и публика тоже не может смотреть и слушать их без улыбки. Они так верят в свою непогрешимость; сомнение так далеко от них. Когда их поймают на вопиющей ошибке как это было в деле Буссиниера, они изображают и покорность и вместе с тем высокомерие. Они изображают из себя таких убежденных мучеников за графологическое искусство, что им можно простить их глупость, конечно, если не думать об их жертвах". Такова аттестация, которая дается экспертам почерка авторами одного чрезвычайно дельного труда о судебных ошибках. Дагюссо верно определил много лет тому назад значение экспертизы почерка. Он сказал: "Удостоверение подлинности почерка есть лишь аргумент, признак, вероятная улика, почерпнутая из сходства букв. Нет ничего легче, как сделать ошибку, скажем более: это обыкновенный случай, что такое сходство вводит в заблуждение". После Дагюссо, чрез двести лет; один французский суд в своем решении высказал: "Нужно взять во внимание, что сравнение почерков ведет к таким ошибкам самых почтенных и безупречных экспертов, что многие иностранные законодательства даже отвергли совсем это доказательство".

Определение седьмое

Содержание письменного доказательства может быть доказываемо и первоисточником (самим документом), и второстепенным доказательством.

Основания

Первоисточником для доказательства содержания документа является сам документ, но в уголовном процессе, в котором нет предустановленных доказательств, содержание документа может быть восстановлено второстепенным доказательством (secondary evidence). К второстепенным доказательствам следует в данном случае отнести: копии; письменные документы, описывающие содержание восстановляемого документа; свидетелей, читавших документ, и вообще всякие доказательства, восстановляющие содержание искомого документа. Понятно, что мы говорим здесь о допущении доказательства, а не об оценке силы его, зависящей от массы условий. Конечно, при определении силы свидетельских показаний, восстановляющих содержание документа, следует всегда помнить, что мы под влиянием внушения можем вообразить, что читали в документе именно то, что в данном случае составляет искомый факт. Обман памяти, питаемый воображением, бывает так коварен, что мы как бы видим пред глазами и самую страницу, на которой написано то, что в данном случае восстановляется посредством допроса, незаметно превращающегося в сильнейшее внушение.

Определение восьмое

В уголовном процессе нет и не может быть письменных актов, имеющих обязательную силу для суда.

Основания

Основное начало, решающее в уголовном суде вопрос о силе доказательства, есть внутреннее убеждение судей, решающих дело. Отсюда следует, что даже метрическое свидетельство, не подлежащее никакому сомнению в своей достоверности, необязательно для уголовного суда, и он может совершеннолетнего признать несовершеннолетним. От такого признания подсудимому, которому минуло 21 год, не станет 16 лет, но в деле вменения он по данному делу воспользуется привилегией несовершеннолетнего. Оттого, что присяжные признали, что преступление совершено не ночью, а днем, полночь не превратится в день, но подсудимому вменено будет преступление, совершенное не ночью, а днем.

Каждый протокол, составленный с соблюдением всех требуемых законом условий, может быть отвергнут судом, ибо последний решает дело по внутреннему убеждению, для которого нет обязательных признаков достоверности. Показание свидетеля, прочитанное на суде и точно записанное, может быть отвергнуто так точно, как всякое устное доказательство. Вступая в уголовный суд, следует забыть совершенно все привычные понятия, выносимые из гражданского суда.

(1) По ст. 320 понятыми к осмотру или освидетельствованию приглашаются из ближайших жителей: в городах - хозяева домов, лавок, промышленных и торговых заведений, а также управляющие и поверенные; в местечках и селениях, кроме вышеупомянутых лиц,- землевладельцы, волостные и сельские должностные лица и церковные старосты. В случаях, не терпящих отлагательства, могут быть призываемы и другие лица, пользующиеся доверием.

(2) Stephen, A digest of the Law of evidence, 7-th еdit., London, p. 63, Art. 51, так формулирует допущение свидетелей почерка:

Art. 51: "Opinions as to handwriting, when deemed to be relevant.

When there is a question as to the person by whom any document was written or signed, the opinion of any person acquainted with the handwriting of the supposed writer that it was or was not written or signed by him, is deemed to be a relevant fact.

A person who is deemed fo be acquainted with the handwriting of another person when he has at any time seen that person write, or when he has received documents purporting to be written by that person in answer to documents written by himself or underhis authority and addressed to that person, or when, in the ordinary course of business, documents purporting to be written by that person have been habitually submitted to him". Т. е. "Мнения о почерке считаются относящимися к делу. В случаях, когда возникает вопрос о лице, написавшем или подписавшем какой-либо документ, мнение свидетеля, знакомого с почерком лица, считается доказательством, относящимся к делу. Свидетель почитается знакомым с почерком лица, если он когда-либо видел лицо то пишущим, или же получал документы, писанные тем лицом в ответ на документы, писанные им, свидетелем, или по его приказу, или если он по делам своей службы или промысла обыкновенно обозревал документы того лица".

*(37) В нашей литературе имеется обширная работа об исследовании письменных документов: Буринский. Судебная экспертиза документов, СПб., 1903. Авт.