Раздел 2. Специальная часть.

Тема 4. Криминальная психология

Предмет, задачи и методы криминальной психологии

Криминальная психология исторически является базовым теоретическим разделом правовой психологии. Ее предмет — психические закономерности, возникающие и существующие в системе «человек-преступление». Данный раздел правовой психологии исследует проблемы природы преступного поведения, преступной мотивации, групповой преступности, формирования преступных установок и, может быть, в целом преступного менталитета.

Задачами криминальной психологии традиционно являются:

• изучение личности преступника;

• изучение психологического аспекта возникновения и деятельности преступных групп;

• определение роли личностного и ситуационного фактора в преступном событии;

• исследование психологических аспектов преступного поведения людей и разработка мер психологического воздействия на них;

• анализ последствий преступного события для личности, совершившей преступление, жертвы, общества в целом;

• разработка методик корректировки преступных установок, оценка их целесообразности и эффективности;

• интеграция психологического знания о личности преступника в иные правовые науки;

• разработка психологических основ уголовно-правового, уголовно-процессуального законодательства;

• исследование закономерностей социально-психологических процессов, предопределяющих изменения преступности;

• поиск компромисса между этическими, социально-политическими, с одной стороны, и научными основами изучения личности преступника — с другой.

Последняя задача представляет собой фактически нерешаемую проблему, так как, с одной стороны, доктрина уголовного права, выступая в качестве своеобразного социального государственного заказа, требует только таких результатов исследований, которые ей бы не противоречили. С другой же стороны, положения доктрины уголовного права, являясь конструкцией искусственной, нередко противоречат научным выводам, полученным в результате исследований психологической составляющей феномена преступления. К сожалению, данная задача в отечественной правовой психологии фактически никак не решается.

Методы криминальной психологии. Существует специфика в использовании отдельных психологических методов при решении задач криминальной психологии. Так, в целом правовая психология заимствует методы исследования у психологии общей ввиду достаточной схожести предмета исследования. Иная картина в криминальной психологии. Ситуация противостояния исследователя и исследуемого делает малоэффективным использование большинства известных методов.

Отношения, которые рассматриваются в криминальной психологии, преимущественно конфронтационные, поэтому использование традиционных методов возможно только в случае оптимизации их для целей криминальной психологии. Рассмотрим эффективность использования конкретных методов в криминальной психологии.

Особенностью исследования личности преступника практически всегда является ее ретроспективность (исследование личности преступника в обстановке, не включающей преступную составляющую). Если мы детерминируем преступное поведение как результат воздействия среды на личностно значимые компоненты психики, то исследование этих компонентов вне влияния среды всегда будет содержать коэффициент погрешности.

Отечественная криминальная психология избыточно концентрируется на социологических методах, недооценивая иные. К таким недооцененным методам можно отнести метод биографического анализа, который, вероятно, приоритетен при исследовании в системе «человек-преступление».

Социальный заказ общества как дополнительный фактор в познании личности преступника. Социальный заказ общества предопределен социальной функцией гуманитарной науки — стабилизировать общество. Что же требуется Власти от теорий преступного поведения в рамках социального заказа общества?

Во-первых, в рамках социального заказа Власти необходимо до предела уменьшить вину государства в развитии феномена преступности, как правило, переложив ее на малые группы (семью, школу, окружение, даже национальные сообщества). Поэтому теории, которые предопределяют власть как основного виновника преступного феномена, упоминаются редко и формально. Ясно, что в рамках социального заказа для Власти предпочтительнее теории причинности преступлений, утверждающие, что базовым фактором в формировании личности преступника является его семья или в крайнем случае он сам.

Во-вторых, в рамках социального заказа Власти необходимо получить такие теории, которые бы предполагали возможность борьбы с преступностью в принципе (после увеличения ассигнований, после модернизации правоохранительных структур, после принятия «строгих, но справедливых» законов).

Теории, которые исходят из ограниченного потенциала волевого контроля субъекта, противореча уголовно-правовой доктрине «свободы воли», таким образом, также не соответствуют социальному заказу. Ведь если ограниченный потенциал волевого контроля — объективное явление, то вся современная уголовноправовая доктрина нуждается в ревизии. Бессмысленно бороться традиционными способами с биологической преступностью именно в силу предопределенности криминальной природы человека, поэтому проще биологические теории отрицать. Неудивительно, что биологические теории преступности, объективно базирующиеся на ограниченном потенциале волевого контроля лицом своего поведения, всегда являлись объектом повышенной критики.

В рамках социального заказа любого общества оптимальна пропаганда социальных теорий преступности. Именно поэтому социологическая криминология была господствующей парадигмой, которая руководила исследованиями преступности в XX в. К сожалению, для значительного количества зарубежных исследователей и подавляющего большинства отечественных в XXI в. в этом плане ничего не изменилось. «Социологическая криминология успешно деконструировала консервативные представления о преступности, но не приобрела много полезных знаний о том, как спасти преступников от преступной жизни. Несмотря на благие намерения и искренние убеждения, ее сторонники разработали скудные прагматические советы о том, как уменьшить страдания, которые несет преступление в жизни виновных и их жертв» (Walsh A., Beaver K.M., 2009).

Учитывая, что «ключевые современные решения, касающиеся научного вопроса, смещены в сторону биологических, химических и инженерных проблем, что отражается в исследовании проблем уголовного преследования» (Kiely T.F., 2001), мы будем рассматривать биологические теории преступности наравне с социальными и личностными.

Социальный заказ реализуется путем выделения грантов на исследования ограниченного комплекса проблем, разработку неконфликтных образовательных программ, общее информационное воздействие на социум и научный мир.

Типичным примером следствия социального заказа является стремление значительного количества криминологов, как зарубежных, так и отечественных, объяснить феномен преступности бедностью лиц, совершающих деликты, а не способом организации и реализации власти в данном государстве.

Биологические, социальные и психологические факторы формирования личности преступника

Криминалистика и правовая психология достаточно давно изучают личность преступника, однако если проанализировать динамику исследований, с достаточно высокой степенью надежности можно сделать вывод о понижении эффективности данных исследований. Используемые в современной криминалистической и психологической науке методики, базирующиеся на данных о личности преступника, являются в основном заимствованными (методика построения психологического профиля неизвестного преступника, методика географического профилирования, методика «анализ утверждений»).

По нашему мнению, важнейшей причиной подобного выступает некоторая «устарелость» исходных базовых положений в учении о личности преступника, базирующаяся не на научных, а на философских установках, имеющих преимущественно доктринально-идеологическое обоснование.

Научная бесперспективность философского подхода к проблеме изучения личности вообще определяется крайне высокой степенью вариативности индивидуальных характеристик человека. Объединяя в единое исследовательское пространство сильно отличающиеся объекты, мы объективно получаем ситуацию, в которой любые выводы будут характеризоваться высокой степенью абстракции и, как следствие, неконкретности. Объединяя в одну исследовательскую группу серийного убийцу и неплательщика алиментов, мы автоматически уравниваем движущие этими лицами силы. Однозначного понятия «личность преступника» не существует, так как оно включает в себя громадное количество психологических инвариаций.

На уровне теоретического осмысления в названном уравнивании нам «помогает» установка о единстве, взаимосвязанности и взаимодополняемости биологического, социального и индивидуально-психологического факторов человеческого поведения.

Однако насколько верно данное положение? Не противоречит ли оно тезису о необходимости эволюционной специализации? Не является ли данное положение ярким примером упрощенного подхода полуторавековой давности? Представляется, что дело обстоит именно так.

В современной персонологии существует достаточно большое количество самостоятельных теорий личности, противоречащих друг другу. Эти теории эмпирически подтверждены и порой очень слабо пересекаются. Вывод — психика людей не подчиняется какому-то единому общему алгоритму, определенные группы людей функционируют на различных этапах жизненного пути, а порой и просто в различных ситуациях, по различным законам. Но если это так, то в психологических исследованиях личности преступника целесообразно вернуться немного назад — к дискуссиям о доминанте отдельного фактора человеческой психики у отдельных групп людей.

Данный призыв не представляет собой попытку пересмотра правового статуса личности в целом, нерационально оспаривать тезис о равенстве всех перед законом. Однако тезис о равенстве не предполагает тезиса об одинаковости людей, одинаковости сил, движущих ими, одинаковости факторов, определяющих преступное поведение людей. Таким образом:

1) тезис о взаимообусловленности биологического, социального и индивидуально-психологического факторов преступного поведения является целесообразным только в доктринально — правовом понимании, при реализации прикладных задач он является тупиковым;

2) целесообразно разработать принципиально новую типологию личности преступника, основанием деления в которой на первых порах будет выступать доминирующий фактор психики.

Известный отечественный исследователь Ю.В. Чуфаровский, изучая соотношение биологического, социального и индивидуально-психологического, пришел к следующим выводам:

• попытку проанализировать соотношение биологического и социального в структуре личности в процессе ее онтогенеза предпринял К.К. Платонов, показав, что данное соотношение неодинаково в различных подструктурах;

• косвенное, опосредствованное влияние социального фактора на особенности биологической подструктуры не менее очевидно, как и влияние биологического на подструктуру направленности личности, хотя пол, тип и структуру нервной системы, патологии и задатки человек получает при рождении. Даже биологическая подструктура, где речь идет о сугубо врожденных и наследственных свойствах индивида, не свободна полностью от влияния среды;

— достаточно сложным оказывается взаимодействие биологического и социального факторов на высшей подструктуре направленности, проявляющейся в личностных качествах и поведении человека, в характере его социальной активности.

Как видно, речь не идет о равенстве проявлений социального, биологического и индивидуально-психологического факторов, говорится только о самом факте их взаимосвязи и взаимообусловленности. Однако не могут три фактора быть идеально сбалансированными, и примерно сбалансированными они быть не могут, так как это противоречит принципу эволюционной специализации организма. До сих пор не доказано, что данный принцип не регулирует нашу психическую деятельность.

Основные типы преступлений (насильственные и корыстные) радикально отличаются по своей природе, поэтому нецелесообразно говорить и об одинаковости причин, их детерминирующих. Действительно, агрессивность и корысть — предельно различные образования и характерны для значительно отличающихся групп преступников.

Биологическая детерминанта преступного поведения определяет вторичность сознательного контроля деятельности, в том числе и преступной, и лежит в основе значительного количества насильственных преступлений, связанных с потерей волевого контроля (о распространенности таких преступлений среди насильственных свидетельствует практика назначения экспертизы эмоциональных состояний преступника). Биологическая детерминанта подробно исследована в работах Ч. Ломброзо, в отношении которых до сих пор не утихают критика и критиканство, о врожденном преступнике, С. Хоука, открывшего закон рекапитуляции (единая природа развития человека и общества), психогенетиков (исследования кариотипов 47-51). Суть сказанного вышеперечисленными авторами сводится к тому, что ряд лиц, характеризуясь проблемами в области волевого регулирования поведения, склонны к совершению насильственных преступлений. Отметим, что точку в дискуссиях о значимости биологического фактора в преступном поведении ставить еще очень рано. Лица, имеющие 47-й кариотип, не обнаруживают задержки умственного развития, и причину их генетически детерминированной агрессии и асоциального поведения следует изучать на ином уровне. Вспомним, что если отечественные авторы зафиксировали частоту встречаемости данного кариотипа в среднем 1 к 1 000, то зарубежные исследования показывают частоту 1 к 250. К тому же до сих пор не опровергнуты результаты исследования Кэсси о частоте встречаемости 47-го кариотипа среди лиц с антисоциальным поведением: он отмечен у 24% преступников, имеющих легкую степень умственной отсталости, и у 8% преступников, имеющих нормальный интеллект.

Биологический фактор как один из системных элементов узкого круга моделей преступного поведения рассматривал Г.А. Аванесов; он выделял:

• патологию биологических потребностей, что часто становится причиной сексуальных извращений и половых преступлений;

• нервно-психические заболевания (неврастении, психопатии, различные пограничные состояния), повышающие возбудимость нервной системы и обусловливающие неадекватную реакцию, затрудняющие социальный контроль над действиями;

• наследственные заболевания, особенно отягощенные алкоголизмом, которыми страдают 40% умственно отсталых детей;

• психофизиологические нагрузки, конфликтные ситуации, изменение химического окружения среды, использование новых видов энергии, которые как приводят к различным психопатическим, аллергическим, токсическим заболеваниям, так и служат дополнительным криминальным фактором (Аванесов Г.А., 1980).

К группе биологических теорий причинности преступлений следует отнести генетическую теорию и теорию R-комплекса.

Генетическая теория. Генетическая теория преступности является одной из классических криминологических теорий. Так, Р. Фокс, исследуя преступников, имеющих 47-й кариотип, установил закономерность физических проявлений соматических параметров у данных представителей преступного мира (Fox R.J., 1971). Справедливости ради надо отметить, что данное направление сформировано в нашей науке лишь на уровне разрозненных, робких исследований и только подтверждает, а не формирует знание о биологической детерминированности части преступлений.

Что же отличает, по убеждению сторонников генетической теории, преступников от обычных людей? Выделяется две группы отличий.

Первая группа отличий определяется наличием химического дисбаланса в деятельности психики. Это касается прежде всего серотонинного и дофаминного дисбаланса, предопределяющего слабую способность волевого контроля в стрессовых ситуациях. Названный дисбаланс предопределяет склонность к агрессивному поведению (Beaver K.M., 2009; DeLisi M., 2009; Moore T.M., Scarpa A, Raine A., 2002; Raine A., 1997; Ramsland K.M., 2006).

Вторая группа отличий представлена генетическими отклонениями, также предопределяющими склонность к агрессивному поведению. Рассматриваемое направление исходит из идеи продолжающейся в наши дни эволюции человека, предопределяющей изменения генотипа, однако «серьезные биологи не считают, что есть “преступный ген”: они ищут гены, которые делают преступное поведение более вероятным» (Marsh I., 2006). Такое может быть обусловлено как химическим дисбалансом, о котором уже говорилось, так и серьезными структурными аномалиями головного мозга (Wright J.P, Boisvert D., Dietrich K., Ris M.D., 2009).

Выводы обеих групп авторов изучаются также на предмет наследования рассматриваемых особенностей. Так, статистически доказана наследственная предрасположенность к агрессивному поведению, предопределяющему совершение насильственных преступлений.

Теоретическая состоятельность и ценность. Прежде всего необходимо отметить, что рассматриваемая теория давно стоит на позиции, что «биологический или эволюционный детерминизм не эквивалентен биологической неизбежности» (Thornhill R., Palmer C.P., 2000; Walsh A., Beaver K.M., 2009). Отметим, что противники биологического подхода традиционно не ссылаются на конкретные исследования, ограничиваясь голословным отрицанием.

Сильные стороны теории — научность, базирующаяся на естественнонаучной парадигме, высокий уровень проверяемости выводов, естественная логичность, однозначность и точность.

Слабые стороны теории проистекают из ее же научности. Если опровергнуть социальные теории преступности довольно сложно ввиду их неконкретности, неоднозначности основных понятий, слабой проверяемости или вообще непроверяемости в лабораторных условиях, то с достижениями генетической теории ситуация прямо противоположная. Неудивительно, что область применения данной теории достаточно узка — небольшая доля обычных агрессивных преступлений. Слабостью теории выступает и современный уровень развития такой специфической области знания, как психогенетика.

Современное состояние и перспективы развития — на уровне малоскоординированных исследований специалистов различных научных областей, с громадными перспективами развития. Отечественной науке подобные исследования крайне нехарактерны, за исключением, пожалуй, ростовского региона.

Теория R-комплекса. Тезис о том, что поведение человека можно объяснить историей эволюции человечества (Walsh A., Beaver K.M., 2009), находит свое отражение и в исследованиях преступников. Исследования, выявившие уникальное место человека среди приматов как представителя единственного вида обезьян, являющегося прирожденным убийцей (Kurtz Ch. J., Hunter R. D., 2004), широко известны.

Широкое распространение каннибализма в Средние века характерно для Европы, Китая и стран центральной Америки; также и в древней Аравии человеческие останки, залитые медом (mollified man — «кондитерская мумия человека») пользовались популярностью. Кровь недавно убитого человека, используемая в медицинских целях, была столь же популярна в Древнем Риме, как и человеческая плацента, широко используемая в косметических целях в мире современном. Активно не афишируется, что продукты таких производителей, как PepsiCo и Nestle — партнеров американской технологической компании Senomyx Co ltd., содержат добавку HEK 293 (англ. Human Embryonic Kidney 293) — продукта клеточной линии, полученного из эмбриональных почек человека.

Исследование троглодитид — высших прямоходящих приматов, являющихся уже не животными, но еще не людьми, — Б.Ф. Поршневым показало, что развитие человеческого вида прошло ряд этапов. На первом этапе сформировалась способность поглощать мясо, не имея специально предназначенного зубного аппарата. В силу этой анатомической особенности троглодитиды питались преимущественно не мясом, а головным и костным мозгом убитых другими хищниками животных. На втором этапе троглодитиды стали употреблять в пищу трупы сначала умерших, а потом специально убитых членов племени (адельфофагия). На третьем этапе способность к подражанию образовала социальную и биологическую основу возникновения речи — внутри сообщества гоминид возникает человек с его символической смысловой речью и относительно невысокой внушаемостью. На четвертом этапе происходит окончательное эволюционное размежевание человека (неоантропа) и палеоантропа (неандертальца). При этом неоантропы и палеоантропы сосуществовали вместе в одних сообществах, причем первые служили основной пищей вторых. На пятом этапе произошло распространение неоантропов по всему земному шару. Это произошло в силу того, что неоантропы стремились бежать либо от палеоантропов, потреблявших их в пищу, либо от популяций неоантропов, находящихся в симбиотические отношения с неандертальцами.

К идентичным выводам пришли и зарубежные авторы, уверенные, что «внутривидовая агрессия человека — это самопроизвольное инстинктивное стремление человека» (Ратинова Н.А., 1998).

Именно описанные особенности становления человеческого рода предопределяют человеческую агрессию как некий атавизм, присущий человеку в силу его эволюции, однако присущий лишь фрагментарно.

Теоретическая состоятельность и ценность. Учитывая, что R-комплекс — это потребность убивать людей, возникает противоречие с прослеживающийся у некоторого количества преступников в детстве тенденцией мучить и убивать животных. Позитивность данной теории заключается в эстетичности установки на то, что агрессивное поведение, проявляющееся в значительной степени, является не типичной, а атавистической потребностью. Учитывая обоснованность теорий R-комплекса с позиций целого комплекса наук, что видно на примере учения Б.Ф. Поршнева, теоретическую состоятельность рассматриваемой теории можно считать достаточно высокой.

Сильные стороны теории — исчерпываемость объяснения, естественная логичность, простота и однозначность.

Слабые стороны теории проистекают из ее односторонности (сложно представить социальный феномен, детерминируемый лишь одним фактором), объективной слабой проверяемости. Дополнительной слабостью является малая исследованность механизма спонтанного проявления архетипических моделей поведения. Отметим, что рассматриваемая теория также может быть объективна лишь частично, если рассматривать ситуацию, в которой предполагается реальное существование небольшого количества преступников, феномен которых обусловлен R-комплексом.

Современное состояние и перспективы развития — на уровне постановки научной проблемы, с незначительными перспективами развития.

Повторимся, что внешняя противоречивость биологических исследований постулату о свободе воли человека не должна быть тем центральным моментом, который уже 40 лет тормозит данные исследования.

Социальная детерминанта преступного поведения, естественно, может отражаться преимущественно в преступлениях, которые способны предоставить преступнику социальные блага. Идея воспитания как основы преступного поведения (теория воспитания) нам кажется достаточно малосостоятельной, потому что человек приемлет только те модели воспитания, которые гармонично ложатся в его психотипическое мировосприятие. Воспитать сензитива социопатом, а гипертима полностью законопослушным гражданином представляется крайне маловероятным. Теории же аномии (преступность есть результат специфической социальной эволюции) и субкультур (преступное поведение есть форма протеста против культуры) ориентированы на понимание преступности в целом, а их выводы крайне сложно использовать при понимании движущих сил отдельного преступника или группы преступников.

Социальная детерминанта доминирует при совершении корыстных преступлений. По сути, деньги — это единственный феномен, который не имеет никакой аналогии в животном мире и характерен только для человека.

Приведем высказывания Э. Фромма о социальной природе потребления.

«Великие Учители жизни отводили альтернативе “обладание или бытие” центральное место в своих системах. Как учит Будда, для того чтобы достичь наивысший ступени человеческого развития, мы не должны стремиться обладать имуществом. Иисус учит: “Ибо, кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее; а кто потеряет душу свою ради Меня, тот сбережет ее. Ибо что пользы человеку приобресть весь мир, а себя самого погубить, или повредить себе?” По Марксу, роскошь — такой же порок, как и нищета; цель человека быть многим, а не обладать многим.

“Иметь” — на первый взгляд простое слово. Каждое человеческое существо что-нибудь имеет: тело, одежду, кров и так далее, вплоть до того, чем обладают современные мужчины и женщины: автомобиль, телевизор, стиральная машина и многое другое. Жить, ничего не имея, практически невозможно. Почему же в таком случае обладание должно быть проблемой? Тем не менее история слова “иметь” свидетельствует о том, что оно представляет собой подлинную проблему. Те, кто считает, что “иметь” является самой естественной категорией человеческого существования, будут, возможно, удивлены, узнав, что во многих языках слово “иметь” вообще отсутствует. В древнееврейском языке, например, выражение “я имею” должно быть передано косвенной формой jesh li (“это относится ко мне”). Фактически языки, в которых обладание выражается именно таким образом, превалируют. Интересно отметить, что в развитии многих языков конструкция “это относится ко мне” впоследствии заменялась конструкцией “я имею”, однако, как указал Бенвенист, обратный процесс не наблюдался.

Потребление — это одна из форм обладания и, возможно, в современных развитых индустриальных обществах наиболее важная. Потреблению присущи противоречивые свойства: с одной стороны, оно ослабляет ощущение тревоги и беспокойства, поскольку то, чем человек обладает, не может быть у него отобрано, но, с другой стороны, оно вынуждает его потреблять все больше и больше, так как всякое потребление вскоре перестает приносить удовлетворение. Современные потребители могут определять себя с помощью следующей формулы: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю.

Природа обладания вытекает из природы частной собственности. При таком способе существования самое важное — это приобретение собственности и мое неограниченное право сохранять все, что я приобрел. Модус обладания исключает все другие; он не требует от меня каких-либо дальнейших усилий с целью сохранять свою собственность или продуктивно пользоваться ею. В буддизме этот способ поведения описан как “ненасытность”, а иудаизм и христианство называют его “алчностью”; он превращает всех и вся в нечто безжизненное, подчиняющееся чужой власти».

Вот логика, которую пытается донести до своих работников С. Тойода (основатель компании Toyota): «Например, ты хочешь шубу. Ты спрашиваешь себя: почему я хочу шубу? Это первое “почему”. Отвечаешь: потому что я хочу всех удивить. О’кей, второе “почему”: почему ты хочешь всех удивить? Ответ: потому что хочу, чтобы на меня обратили внимание. Третье “почему”: почему тебе нужно, чтобы на тебя обратили внимание? Ответ: потому что я чувствую себя неуверенно. Четвертое “почему”: почему ты чувствуешь себя неуверенно? Ответ: потому что я никак не могу реализоваться...»

Стремление потреблять — естественное желание человека, однако чем больше он не уверен в себе, чем в большей степени неосознанно он понимает свою несостоятельность, тем более актуальной для него становится идея социального признания. В этой ситуации потребление заменяется на желание выглядеть потребителем в социуме, повысить свое положение за счет приобретения статусных вещей и услуг.

Понятно, что если потребность в потреблении слишком высока, то законопослушными свойствами ее добиться очень сложно, что предопределяет высокую вероятность совершения корыстных преступлений. Сами же преступные установки становятся не причиной, а следствием неосознанного механизма психической защиты — генерализации.

К группе социальных теорий причинности преступлений с выраженной психологической составляющей следует отнести теорию субкультур.

Теория субкультур. Традиционно, говоря о теории субкультур, исследователи имеют в виду такое объяснение причин преступности, в котором основным движущим фактором выступает наличие социальных стратосов, обладающих системой общественного поведения и ценностей, существующей отдельно от господствующей системы поведения и ценностей, но являющейся все же частью этой центральной системы.

Действительно, как показывает анализ, определенные группы лиц склонны к совершению значительной части всех преступлений. Например:

• «в Великобритании... чернокожие составляют лишь 2,8% всех граждан, составляя 9% всех арестованных лиц» (Wright J.P., 2009);

• «менее чем 2% населения классифицируются как представители афро-карибского происхождения, составляя 12% мужчин— заключенных и 19% женщин-заключенных» (Marsh I., 2006);

• традиционно «около 7% популяции являются привычными преступниками, и они составляли 61% всех деликвентов» (DeLisi M., 2009; Trier T.A., 2017).

Учитывая, что «криминология оказывается в самоналоженном научном карантине, когда приходит понимание возможной связи между расой и поведением» (Wright J.P., 2009), исследования в этом направлении сегодня малоперспективны, хотя и признаются актуальными.

Субкультурные группы делят часть элементов с господствующей культурной традицией (цивилизацией), сохраняя и собственные нормы поведения и ценности. Сегодня официальная культура пропагандирует, хотя бы формально, монотеистические нравственные ценности (идеи добра). Однако параллельно с официальной культурой в современном обществе давно и прочно сложилась культура зла, культура «оборотней», предполагающая, например, активный интерес обывателей к творчеству (живопись, графика) преступников, выдаваемому за элемент культуры.

Агрессия как одна из системообразующих идей современного общества конкуренции и потребления, в значительной степени предопределяет мировосприятие и поведение обычных граждан. Рост преступности, уровня семейного насилия, социальной агрессивности, агрессивности сексуальной — явления одного порядка и следствие избыточного уровня агрессии, свойственного современности.

Необходимо также учесть, что современная система образования, в том числе и отечественная последних двух десятилетий, не способствует интенсивному росту интеллекта популяции, что усиливает неспособность сопротивляться агрессивным установкам, а значит, предопределяет рост преступности.

«59,7% опрошенных студентов заявили, что способны совершить агрессивное противоправное действие» (Старшиков Ю.В., 2004). Заявили, не скрывая и без стеснения. Все это вписывается в рамки последней разновидности теории субкультуры, выдвинутой М. Фольфгангом и Ф. Ферракути в 1967 г. и получившей название теории насилия, в рамках которой представители субкультуры идентифицируют себя с насилием, которое не является для них ни запретным, ни вызывающим ощущение вины.

Теоретическая состоятельность и ценность. Утверждение, что в основе асоциального поведения лежат не социальные и экономические, а культурные условия существования человека, опирается на философские воззрения подавляющего большинства религий. Выбор правильной и неправильной морали составляет одно из системообразующих прав человека в таких религиях, как христианство, зороастризм, ислам, а следовательно, природа этого выбора изучается уже давно.

Иным аспектом теоретической ценности рассматриваемой теории является распространенное и нашедшее широкое подтверждение в различных научных теориях положение о влиянии на конкретного человека внешних условий, в которых он существует. Культура же общества является одним из таких базовых элементов, формирующих реальность человеческого существования.

Учитывая длительную историю человечества, имеющего богатый опыт осмысления проблем выбора между добром и злом, теоретическую состоятельность рассматриваемой теории можно считать достаточной.

Сильные стороны теории — исчерпываемость объяснений, естественная логичность, простота.

Слабые стороны теории проистекают из неоднозначности феномена культуры, сложности оценки ее влияния как процесса не разового, а растянутого во времени, характеризующегося различной интенсивностью и многообразием форм проявлений.

Современное состояние и перспективы развития — на уровне многократного повторения общеизвестных фактов, которое ввиду политической и доктринальной ангажированности не предполагает дальнейших серьезных перспектив развития.

Индивидуально-психологический фактор преступного поведения исследован явно недостаточно, что вызывает значительные проблемы при изучении данной группы преступников. Индивидуально-психологический фактор предопределяет особое отношение к своей деятельности, в том числе и преступной. Особенность отношения вытекает из ее творческой природы. Преступники рассматриваемой группы совершают преступления не под влиянием момента или скрытым давлением социума, а в силу потребности выразиться в этом мире, пусть и совершенно неадекватными способами. Чиновник, с использованием сложных схем разворовывающий бюджет, хакер, преодолевающий результаты коллективной деятельности многих людей, серийный преступник, бросающий вызов всей правоохранительной машине, террорист, полагающий, что он творит историю, — вот примеры рассматриваемых преступников. Условно сформированных теорий преступности, в основе которых лежит индивидуально-психологический фактор, очень мало. Одной из таких теорий выступает эволюционная теория.

Эволюционная теория. В основе эволюционного подхода лежит идея, что психические закономерности, обусловившие поведение преступников, являются не проявлением их дегенеративности, а отражением специфических эволюционных изменений психики. Эволюционность изменений не говорит об их правильности, желательности, а свидетельствует о некоей оптимизации психического потенциала, пусть и крайне нетрадиционной. Рассмотрим ее на примере серийных преступников.

Расследование серийных преступлений крайне проблемно, в том числе потому, что объективно сложно выдвинуть версию о причастности к совершению серийных преступлений лица, которое всеми окружающими воспринимается положительно, а именно данной особенностью часто отличаются серийные преступники.

Рассматриваемая особенность получила название «маска нормальности» и в своем содержании сводится к наличию способности лица казаться абсолютно нормальным, психически полноценным человеком, не будучи таковым в действительности. Без сомнения, большинство серийных преступников характеризуются повышенным интеллектом, развитыми артистическими способностями, однако этот артистизм не объясняет возможности ведения двойной жизни в течение достаточно длительного времени. Другими словами, «маска нормальности» у серийных преступников не может быть объяснена осознанными ухищрениями по созданию ими положительного имиджа, так как рассматриваемые попытки рано или поздно станут понятными окружающим людям.

Учитывая сказанное, выделим два момента исследуемой проблемы:

1. В своей некриминальной жизни, на взгляд постороннего наблюдателя, большинство серийных убийц являются ярко выраженными социально адаптированными личностями.

2. Если бы социально адаптированное поведение серийных убийц являлось результатом притворства, то окружающие их люди интуитивно почувствовали бы это или, во всяком случае, не смогли бы характеризовать серийных убийц безусловно положительно.

В чем же причина возникновения у ряда рассматриваемых лиц «маски нормальности»? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить, что неосознаваемые потребности личности блокируются психикой из-за социальных запретов, усвоенных человеком. Чтобы блокируемые потребности не достигали критической массы, они «выводятся» вовне небольшими порциями. Эти процессы получили название механизмов защиты психики. Именно механизмы защиты личности обусловливают социально одобряемое поведение субъекта, хотя, естественно, приводят к незначительным конфликтным моментам, которые определяют несколько пониженное положительное восприятие человека окружающими.

Для серийных убийц в целом не характерны малозначительные конфликты, что и приводит к формированию у окружающих мнения об идеальном супруге, замечательном отце, прекрасном соседе. Так как мы не находим в обыденной жизни серийных преступников последствий проявления механизмов защиты, то мы вправе предположить, что сброс энергии бессознательного происходит у серийных преступников совершенно иным образом, чем у иных людей. Логичным представляется предположение о том, что описанный выброс энергии происходит непосредственно в момент совершения преступлений. Другими словами, психика серийного убийцы ориентирована не на постепенный вывод бессознательной энергии, а на разовый ситуационный выброс. Именно поэтому подавляющее большинство серийных убийц не могут вспомнить свое состояние в момент совершения убийства. Представляется, что указанный выброс бессознательной энергии не является аналогом механизмов защиты психики у обычных людей, так как последние уменьшают выход инстинктов до социально допустимого уровня, в случае же с серийными преступниками социально допустимых пределов не существует.

Таким образом, эволюционный феномен (феномен «маски нормальности») серийного убийцы объясняется тем, что особенности его психики позволяют сбросить весь груз бессознательного напряжения в одноволевом акте, что приводит к исчезновению предпосылок действия механизмов защиты психики. Серийный убийца не притворяется нормальным человеком; после совершения преступления, лишенный груза инстинктов, он временно представляет собой образец психически сбалансированного человека. Самоактуализация в процессе убийства в данном случае есть форма балансировки психики, а под «маской нормальности» серийного преступника выступает состояние психической стабильности, возникающее вследствие одномоментного выброса бессознательной энергии. Рассмотренный механизм психологической регуляции обеспечивает серийному преступнику состояние психологического комфорта, поэтому, добиваясь его, серийный преступник будет совершать преступления вновь и вновь.

Наличие оригинальных психологических механизмов, вероятно, характерно и для иных групп преступников с доминантой индивидуально-психологического фактора, но данная тема еще ждет своих исследователей.

К рассматриваемой теории примыкает одноименная теория, популярная среди зарубежных исследователей. В рамках данной теории ввиду различных причин в сознании серийных преступников четко просматривается идея, что они «развились на более высокую ступень по сравнению с остальным человечеством, потому что они не только признают необходимость в устранении более слабой части общества, но и обладают силой, мужеством и храбростью, чтобы осуществить такой акт» (Kurtz Ch.J., Hunter R.D., 2004). Осознание себя своеобразными спартанцами-аристократами, долг которых заключается в периодическом прореживании илотов— обывателей, предопределяет крайне специфическую жизненную философию преступника, уникальную даже среди представителей криминального мира. Одной из особенностей рассматриваемого мировосприятия является формирование такого личностного свойства, как патологическая лживость. Так, «в то время как большинство серийных убийц не заслуживают доверия и часто лгут относительно их преступлений... эволюционный тип серийного хищника лжет о каждом аспекте своей жизни» (Kurtz Ch.J., Hunter R.D., 2004).

Теоретическая состоятельность и ценность. Высокая теоретическая ценность предопределена уникальностью подхода, в основе которого лежит психологическое знание. Само понимание серийного преступника как уникального образования приводит к уверенности, что обычными психическими механизмами его поведение объяснено быть не может. Человеку в здравом уме не понять логику, которой руководствуется лицо с шизоидальным расстройством психики. Так и при исследовании серийных преступников необходимо понимать системообразующие элементы их мировосприятия.

Сильные стороны теории — исчерпываемость объяснения, естественная логичность, однозначность.

Слабые стороны теории проистекают из ее односторонности (сложно представить социальный феномен, детерминируемый лишь одним фактором), объективно ограниченной группы серийных преступников. Дополнительной слабостью теории является малая исследованность действия механизмов неосознанной психической защиты в прикладных правовых исследованиях.

Современное состояние и перспективы развития — на уровне постановки научной проблемы, со значительными перспективами развития.

Без сомнения, рассуждение о факторах, детерминирующих преступное поведение, несколько нетрадиционно, однако вероятно, что сказанное будет еще одним штрихом, раскрывающим секреты предельно сложного феномена — преступного поведения.

Роль психологических предпосылок в преступном поведении несовершеннолетних

При исследовании личности несовершеннолетнего вообще и несовершеннолетнего преступника в частности исследователи впадают в две крайности. Первая — склонность воспринимать несовершеннолетнего как что-то достаточно уникальное, отличное от взрослого лица. Вторая — склонность в значительной степени отождествлять взрослого и несовершеннолетнего. Проблемной является правота и первых и вторых, но современная психологическая наука даже не признает наличия момента, когда правота одних сменяется правотой вторых.

Дополнительной проблемой исследования несовершеннолетних преступников выступает явная недостаточность методологического обеспечения этих исследований. Дело в том, что подавляющее большинство тестовых и анкетных методик ориентировано на более старшую аудиторию.

Личность несовершеннолетнего характеризуется рядом выраженных психологических особенностей.

Повышенная внушаемость. Несовершеннолетние сильно зависимы от внешних факторов — социальных, культурных, информационных. Самостоятельность суждений крайне гетеростатична и, как показывает практика, свойственна далеко не всем взрослым лицам, неважно, политики они, ученые или полицейские. Однако для психики несовершеннолетних гомеостаз и гетеростаз — это не предопределенность. По своей природе несовершеннолетние склонны к гетеростазу, если, конечно, внешние факторы не нивелируют эту склонность.

Инфантилизм (от лат. infantilis «детский») применительно к несовершеннолетним — это наличие в поведении лица черт, присущих предшествующим возрастным этапам, проистекающее из незрелости в развитии. А.Е. Личко выделял следующие типы инфантилизма:

1. Психофизический (гармоничный) инфантилизм. Носит внутренний генезис. Выражается в задержке полового развития, эмоциональной лабильности (подвижности), увлечениях, не соответствующих возрасту. Уровень интеллекта в подростковом возрасте обычно несколько снижен.

2. Дисгармонический инфантилизм. Носит внутренний генезис. Чаще наблюдается при соматической непропорциональности, например у высоких астеников. Мышление обстоятельное, тяжеловесное, инертное и т.д.

3. Психический инфантилизм. Носит внешний генезис. Характеризуется нарушениями в эмоционально-волевой и моральноэтической сферах. Интеллект находится на уровне низкой нормы. Низкая успеваемость в школе, часто наблюдаемая у этих подростков, обусловлена поведенческими расстройствами. Наблюдаются повышенная внушаемость и потребность в зависимости. Знание морально-этических норм формально. В стрессовых ситуациях мотивация сиюминутна. Чаще всего сосуществует с истероидным типом акцентуации характера.

4. Соматогенный инфантилизм. Носит внешний генезис. Наблюдается при длительных астенизирующих, истощающих заболеваниях или массивных интоксикациях. Истощаемость в интеллектуальных процессах и повышенная утомляемость в быту.

5. Инфантилизм вследствие неправильного воспитания, педагогической запущенности. Носит внешний генезис. Легче всего корректируется.

Необходимо помнить, что инфантилизм с внутренним генезисом проявляется только в сочетании с иными факторами. «Даже вполне нормальное биологическое развитие само по себе еще не делает человека мужчиной или женщиной в социальнопсихологическом и личностном смысле. Для этого биологические характеристики должны быть дополнены чувством и сознанием половой принадлежности, связанной с системой половых ролей» (Кон И.С., 1975).

Основные черты, присущие лицу с выраженным инфантилизмом:

1. В поведенческой сфере: эгоцентризм, избегание решения проблем, нестабильность отношений с окружающими, преимущественно однотипный способ реагирования на фрустрацию и трудности, неуверенность в себе, высокий уровень претензий при отсутствии критической оценки своих возможностей, склонность к обвинениям.

2. В аффективной сфере: эмоциональная лабильность, низкая фрустрационная толерантность и быстрое возникновение тревоги и депрессии, сниженная или нестабильная самооценка, появление социофобий, агрессивность.

3. Искажения мотивационно-потребностной сферы: блокировка потребности в защищенности, самоутверждении, принадлежности, временной перспективы.

4. Наличие когнитивных искажений, усиливающих дисгармонию личности, «аффективная логика»: формирование выводов при отсутствии свидетельства в их поддержку, например «я — неудачник» или «я — супермен»; построение заключения, основанного на деталях, вырванных из контекста: «меня в школе никто не любит, так как я плохо учусь»; построение глобального вывода, основанного на одном изолированном факте; «все или ничего», «мир или черный, или цветной»; — ориентация в жизни на слишком жесткие нормы и требования, нетерпимость и нетерпеливость, не позволяющие отношениям личности обрести устойчивость; «эта реплика не случайна, она относится ко мне» (Кулаков С.А., 1996).

Амбивалентная социализация. Стремление одновременно высвободиться из-под опеки, контроля, покровительства старших по возрасту (реакция эмансипации) и такое же некритическое стремление интегрироваться в среду ровесников (реакция группирования со сверстниками). Реакция ухода в хобби есть разновидность такой социализации, содержательно характеризующаяся попыткой найти референтную группу со схожими интересами. Это же касается и склонности к информативно-коммуникативным увлечениям, проявляющимся в жажде получения новой легкой информации, не требующей никакой критической интеллектуальной переработки. Последняя стала предельно распространенной в силу развития информационно-коммуникативных технологий.

Высокая интенсивность познавательных процессов и, как следствие, повышенная интеллектуальная продуктивность. К сожалению, такая продуктивность сосуществует с очень небольшим по объему опытом и нередко невысокой интеллектуальной активностью.

Предельная локальная некритичность. Выражается в склонности к поклонению кумирам. Выступает компенсационной к склонности к повышенной критичности.

Компенсация и геперкомпенсация. Стремление преодолеть свои недостатки. В случае с компенсацией слабость личности в одной сфере нейтрализуется успехами в другой. В случае с гиперкомпенсацией слабость личности в одной сфере корректируется развитием в этой сфере и, следовательно, преодолением этой слабости.

Неэффективные модели семейного воспитания. Некоторые исследователи как социальный фактор воспринимают неправильную модель воспитания лица. Однако подобная модель не предназначена для передачи социального опыта, а, скорее, ориентирована на закрепление негативной реакции и психопатизацию личности, т.е. возврат к слабоконтролируемому поведению, вытекающему из биологически предопределенных характеристик личности. К числу неправильных моделей воспитания можно отнести следующие:

• кумир семьи — ребенка чрезмерно обожают, культивируют чувство исключительности, освобождают от всех тягот, исполняют любые прихоти;

• гиперопека — родители уделяют ребенку чрезмерное внимание, желают создать вундеркинда, подавляют самостоятельность, диктуют каждый шаг;

• гипоопека — недостаточность внимания ребенку, здесь сказывается влияние улицы;

• безнадзорность — более высокая степень гипоопеки, воспитанием никто не занимается;

• «золушка» — ребенок лишен ласки, внимания со стороны старших, его унижают, перегружают работой, противопоставляют другим детям;

• «ежовые рукавицы» — систематическая угроза избиения ребенка, диктаторские отношения, отсутствие ласки.

Взаимосвязь методов воспитания и склонности к криминальному поведению у несовершеннолетних неоднозначна.

В табл. 2 показана частотность различных методов воспитания. Очевидно, методы словесного убеждения, материального стимулирования (отказ в покупке вещей, предметов), предоставление полной свободы деятельности были характерны как для законопослушных, так и для незаконопослушных подростков, следователь но, они не могут быть признанными криминогенными. Этого нельзя сказать и о таких методах воспитания, как запрет общаться с друзьями выходить на улицу. Влияние физическое наказания значительно не предопределяет склонность к преступному поведению, так как в воспитании законопослушных и незаконопослушных граждан встречается почти одинаково.

Таблица 2

Частотность методов семейного воспитания

Методы воспитания	Юноши	Девушки	Контрольная группа
Физическое наказание	30,8	41,4	16,5
Словесные убеждения	80,8	66,7	83,4
Предоставление полной свободы деятельности	9,6	16,2	1,3
Запрещение общаться с друзьями	38,5	26,3	3,8
Запрещение выходить на улицу	17,3	17,5	4,7
Материальное стимулирование поведения (отказ в покупке вещей, предметов)	5,8	13,1	3,9

 

Оценка факторов семейного неблагополучия также не всегда совпадает со стереотипной для обывателя (табл. 3).

Факторы семейного неблагополучия

Таблица 3

Факторы семейного неблагополучия	Юноши	Девушки	Контрольная группа
Отец
Ранее судим	19,2	26,9	1,7
Злоупотребляет спиртными напитками	19,6	27,6	15,9
Лишен родительских прав	2,7	5,6	1,3
Мать
Злоупотребляет спиртными напитками	9,6	24,1	0,5
Ограничена в дееспособности	3,1	2,3	0,4
Имеют судимости
Брат	15,9	17,3	2,6
Сестра	1,9	7,9	1,7
Бабушка или дедушка	7,2	9,5	3,4

Как видно из табл. 3, незначительны корреляции между преступным поведением и такими факторами, как злоупотребление отцом спиртными напитками, лишение отца родительских прав, наличие судимости у сестры, бабушки или дедушки.

Так же как и с типологиями взрослых преступников, при типологии преступников несовершеннолетних необходимо ориентироваться хотя бы на условную измеряемость типологических характеристик. Например типология, в которой выделяются такие типы несовершеннолетних преступников, как инициаторы, подверженные власти примитивных потребностей, неустойчивые, безвольные, аффективные, не обладает этим свойством.

Говоря о психологических аспектах преступного поведения несовершеннолетних, необходимо знать следующее:

• среди несовершеннолетних преступников доля лиц мужского пола достигает 90-95%;

• преступления несовершеннолетних носят преимущественно групповой характер;

• противоправные действия несовершеннолетних в основном проистекают не из желания достигнуть криминальной цели, а, скорее, ситуативны и зачастую предопределены индивидуально-психологическими особенностями;

• большинство несовершеннолетних преступников обладают устойчивыми асоциальными установками и привычками;

• диапазон совершаемых несовершеннолетними преступлений более узок;

• личность преступника, как правило, демонстрирует проблемы развития (интеллектуальные, волевые, мировоззренческие).

Типологические модели личности преступника конца XIX — середины XX в.

Типовое моделирование в отношении личности преступника стало актуальным, когда пришло понимание, что на уровне философском преступность познать невозможно.

Создатели позитивистской школы уголовного права психиатр Ч. Ломброзо и криминолог Э. Ферри различали пять типов преступников: прирожденные; преступники вследствие безумия; преступники из страсти; случайные; привычные. Современная социологическая школа, возникшая как реакция на учение Ч. Ломброзо, сохранила в основном ту же классификацию, исключив из нее лишь прирожденного преступника. Среди последователей З. Фрейда в современной криминологии привлекает к себе внимание Р. Санфорд, который различает три категории преступников в зависимости от соотношения у них самосознания, нравственности и бессознательных деструктивных влечений. Р. Санфорд выделял:

• десоциальных преступников (слабое «Я» и инфантильное «Сверх-Я», которые не в состоянии контролировать примитивные деструктивные влечения «Оно» к насилию или иной агрессии);

• антисоциальных преступников (сильное «Я», слабое «Оно» и слабое «Сверх-Я» обусловливают эгоцентризм личности и корыстную направленность совершаемых преступлений);

• асоциальных преступников (слабое «Я» и «Сверх-Я», но достаточно агрессивное «Оно»).

Другой представитель неофрейдизма, Э. Фромм, полагая, что человек существует, во-первых, в силу производства и потребления им вещей (процесс ассимиляции) и, во-вторых, в силу установления отношений с другими людьми (процесс социализации), различал два типа ориентации — продуктивную и непродуктивную. Продуктивность — это способность и желание человека реализовать заложенные в нем силы и возможности для творчества, любви и добра. Непродуктивная ориентация сводится к стремлению не давать, а брать, не любить, а быть любимым, не производить, а накапливать ценности, произведенные другими.

Преступники, по Э. Фромму, — это лица, повинные в преступной деятельности. Типы характеров лиц с непродуктивной ориентацией в процессе их ассимиляционной и социализирующей деятельности делятся на получающий и мазохистский, берущий с садистскими наклонностями, накопительский с деструктивными наклонностями, обменивающий с выраженным эгоцентризмом и равнодушием к другим людям.

Одной из психологических классификаций личности преступников является типология А.Ф. Лазурского, в основании которой лежат природные психологические возможности и особенности социальной приспособленности личности к действительности. Собственно криминальный тип (извращенный тип низшего уровня) А.Ф. Лазурский делил на ряд типов.

1. Пассивный тип, имеющий два подтипа: а) апатичный, характеризующийся отсутствием ярко выраженных интересов и потребностей, равнодушным отношением к окружающей действительности; б) безвольно-робкий, легко внушаемый, с преобладанием подавленного настроения. Такие люди не относятся к криминальному типу, но могут служить источником пополнения преступного мира.

2. Расчетливо-эгоистический тип, характеризующийся хитростью, черствостью и злопамятностью, заботой о своих выгодах и интересах, преимущественно материальных; этот тип близок к криминальному, ибо его представители легко, без понуждений со стороны, сознательно становятся на путь преступлений.

3. Аффективно-извращенный криминальный тип, представители которого — беспорядочно веселые, легкомысленные люди, пропойцы, драчуны, скандалисты, мелкие воришки.

4. Активно-извращенный криминальный тип, включающий два подтипа: а) беспорядочный насильник, характеризующийся решительностью, энергией, склонного к дракам, не любящий работать; б) сосредоточенно-жесткий, способный на самые жестокие зверства и убийства (Лазурский А.Ф., 1921).

Интересную попытку классифицировать личности преступников предпринял в 1920-х гг. С.В. Познышев. Исходя из соотношения личностных особенностей и внешних обстоятельств, обусловивших совершение преступления, он делил преступников на два основных типа: эндогенных и экзогенных.

Эндогенные преступники — это лица, предрасположенные к известным видам преступной деятельности: они сами ищут условия для реализации своего преступного замысла. Основной признак профессионального преступника — склонность к удовлетворению своих потребностей посредством данного преступления, образующая как бы установку его личности на определенное преступление. Эндогенные преступники делятся на три группы:

• импульсивные преступники — лица, испытывающие чувство удовольствия от самого процесса совершения общественно опасных деяний;

• эмоциональные преступники — лица, совершающие преступления главным образом для удовлетворения внезапно возникшего аффекта, не умеющие и не желающие управлять своим поведением;

• расчетливо-рассудочные преступники, которых толкает на преступление не порыв чувства, а представление известной связи совершаемого преступления с их общей целью.

Экзогенные преступники — это лица, совершившие преступления вопреки своим расчетам и ожиданиям. Обстоятельства так резко и быстро изменились и дали такой толчок к преступлению, что под их давлением человек не устоял. Это люди, потерпевшие крушение в жизненных бурях, вставшие на преступный путь под давлением обстоятельств, хотя и не столь тяжелых, но все-таки превышавших обычные жизненные затруднения. Они прожили бы всю жизнь, не сталкиваясь с уголовным судом и законом, если бы не попали в данное положение. Экзогенных преступников С.В. Познышев делил на две группы:

• преступники, которые с достаточной ясностью не увидели иных, не преступных выходов из своего положения;

• преступники, видевшие социально приемлемый, не преступный выход из создавшегося положения, но не обладавшие достаточной энергией, чтобы своевременно его использовать.

Из приведенных классификаций видно, что авторы рассмотренных типологий тяготели либо к социологическому подходу с его явно недостаточной конкретностью в объяснениях поведения отдельных лиц, либо к конкретным концепциям, отдельным психологическим теориям, которые рассматривают преступное поведение как частный пример поведения обычного человека.

Использование современных типологических моделей при изучении личности преступника

В истории изучения личности преступника можно выделить достаточное количество типологий преступных типов, наиболее ценными из которых выступают типологии на основе исследований типологических закономерностей, проведенных К.Г. Юнгом и К. Леонгардом.

Названные классификации радикально отличаются от классификаций, в которых выделяются степени криминальности (вроде деления на всегда криминальный, иногда криминальный и некриминальный). Любое деление должно иметь хотя бы условно четкие границы, а в классификации по приведенному типу эти границы фактически не прослеживаются.

Недопустима в психологических исследованиях и типология по направленности мотивационной сферы, делящая преступников на насильственных, корыстных и корыстно-насильственных. Этому есть две причины: во-первых, невозможно провести даже условные границы между группами; во-вторых, само по себе абсурдно выделение типа «и то и другое» (корыстно-насильственные преступники).

Актуальность исследования преступного поведения во взаимосвязи с неклиническими (непатологическими) психическими аномалиями (расстройствами психической деятельности, не достигшими психотического уровня, но предопределяющими отклоняющееся поведение) сейчас общепризнана. Рассматриваемые аномалии предопределяют более обостренные формы реагирования на криминальную ситуацию. Наиболее исследованными неклиническими формами психических аномалий выступают личностные особенности, близкие к психопатиям.

Согласимся с позицией Ю.М. Антоняна и В.В. Гульдана о нецелесообразности сводить объяснение противоправного поведения только к фактору психопатизации личности. Однако понимание ее значимости — залог эффективного исследования преступного поведения. Традиционно исследователи останавливаются на одной из трех основных групп, проявляющих психопатические расстройства: по аффективному, истероидному и тормозному типу.

Психопатизированные лица аффективного типа. Расстройства аффективного характера отличаются такими свойствами, как вспыльчивость, раздражительность, импульсивность, склонность к накоплению отрицательных переживаний, слабо контролируемая разрядка.

Психопатизированные лица истероидного типа. Расстройства истероидного характера отличаются такими свойствами, как эгоцентризм, демонстративное поведение, эмоциональная неустойчивость, повышенная обидчивость, вспыльчивость.

Психопатизированные лица тормозного типа (объединяет астенических, психастенических и шизоидных психопатов). Расстройства астенического характера отличаются такими свойствами, как повышенная утомляемость, чрезмерная чувствительность, обостренная впечатлительность, неуверенность в себе, ощущение собственной неполноценности, аутоагрессия.

Типологические особенности акцентуированной личности как близкой к личности психопатической отражаются в особенностях мотивации преступного поведения.

Конечно, преступных мотивов не бывает. «Мальчик для развлечения читает поучительную книгу, — рассуждает Иеремий Бентам, — мотив считается, вероятно, хорошим и во всяком случае не считается дурным. Он спускает свой волчок: мотив опять не считается дурным. Он выпускает в толпу людей бешеного быка: его мотив назовут, вероятно, ужасным. Однако во всех трех случаях мотив может быть один и тот же: это не что иное, как любопытство» (Бентам И., 1867).

У каждого представителя конкретного психологического типа существуют типовые (энергоэкономные) модели поведения. Конечно, теоретически эти модели не являются ни исчерпывающими, ни неизменными, ни однозначно запрограммированными. Типовая модель актуальна либо для малозначимой деятельности в обыденной ситуации, либо для значимой в ситуации стресса. Не надо доказывать, что криминальное событие — всегда стрессовое событие для его участников. Неудивительно, что типологические модели поведения в криминальных событиях отображаются намного чаще, чем модели творчески-ситуативные. Каждый тип в стрессовой ситуации склонен руководствоваться разными мотивационными шаблонами, представляющими содержание его типологических особенностей.

Эпилептоид. В качестве мотиваторов преступного поведения могут выступать сиюминутные потребности, сильные эмоциональные переживания. Поведение данного психотипа весьма импульсивно и иррационально. Наиболее часто склонен к аффекту в уголовно-правовом понимании. Склонен к преступному поведению в группе. Часто выступает лидером преступной группы. Выраженная мотивация самоутверждения.

Конформный. Преступное поведение часто мотивировано наличием страха возникновения более опасных последствий. Преступные действия могут обусловливаться угрозой по отношению к самому человеку или его близким. Склонен к преступному поведению в группе. Является выраженной ведомой фигурой в группе. Выраженная защитная мотивация.

Застревающий. В качестве основных мотивов преступного поведения для лиц с таким психотипом могут рассматриваться страх, желание «отплатить той же монетой» за обиду. Также для лиц с застревающим психотипом характерной является ориентация на сиюминутные чувства и потребности. Склонен к преступному поведению в группе.

Параноид. В основе преступного поведения часто лежат сверхценные идеи, выраженные в том числе направленностью интересов группы. Мотивом поведения может выступать желание получить что-либо, но само желание основывается на рациональном расчете, а не на эмоциях. Склонен к преступному поведению в группе.

Истероид. Ведущим мотивом выступает потребность выделиться, показать собственную значимость и самоутвердиться. Склонен демонстрировать свою власть над более слабыми. Склонен к преступному поведению в группе. Выраженная игровая мотивация.

Сензитив. Мотивом преступлений лиц данного психотипа может выступать желание получить новые эмоции. Часто преступное поведение происходит в рамках реакции гиперкомпенсации. Выраженная замещающая мотивация.

Циклоид. Не склонен к преступному поведению в группе. В тех случаях, когда все-таки входит в преступную группу, часто выступает неформальным лидером такой группы. Выраженная игровая мотивация.

Шизоид. Не склонен к преступному поведению в группе. Выраженная замещающая мотивация. В тех случаях, когда все-таки входит в преступную группу, часто выступает ее неформальным лидером.

Гипертим. Ориентируется на мотивы самоутверждения, а также явно выраженные корыстные мотивы. Возникновение мотива внезапное, последствия действий не анализируются. Склонен к преступному поведению в группе. Выраженная игровая мотивация.

Гипотим. Мотивирован на преступное поведение как ведомый, под воздействием лица, которому доверяет. Возможными мотивами могут выступать мотивы совместной деятельности, мотивы дружбы. Склонен к преступному поведению в группе. Выраженная защитная мотивация.

Природа малой группы и социально-психологический механизм ее сплочения

Феномен группы в правовой психологии вообще и в криминальной психологии в частности — один из ключевых. Это обусловлено тем, что малая группа является микросредой, в которой живет и действует личность, группа — это фактор, влияющий на проявление личностных особенностей. Не случайно групповые преступления имеют большую общественную опасность по сравнению с индивидуальными, так как в условиях группы психологически облегчается совершение преступления. Для понимания феномена группового взаимодействия необходимо понять психологические механизмы сплочения малых групп.

Человеческое существо требует к себе более пристального внимания, чем то, которое ему может оказать общество. В наиболее остром виде данная проблема возникает тогда, когда несовершеннолетний вступает в такой возрастной период, когда взрослые начинают диктовать и вместо «хочу» появляется грозное «надо». Ребенок теряет чувство уверенности в своей ценности, и ему необходимо приобщение к какой-либо группе.

Ребенок растет, и возникает конфликт поколений, когда у одной стороны при малом количестве опыта имеется значительное количество актуальных для подросшего человека потребностей, а у другой стороны нет желания / возможности их удовлетворять. Следовательно, в переходном возрасте подросток «уходит» из семьи, он ищет другую нишу, которая могла бы его защитить, у него появляются друзья, определенная точка зрения. Пребывая в детском возрасте, юноша или девушка находят подобную модель существования идеальной.

Человеческие общности обычно сопутствуют существованию человеческой личности на всем протяжении ее жизни. Наиболее сильное влияние на личность оказывают малые группы.

Выделяют три вида общения, доминирование которых часто определяет природную направленность малой группы:

1. Личностное (характеризуется диспозитивностью, равенством субъектов). Ролевое поведение при личном общении в группе характеризуется тем, что оно незначительно отличается от истинного.

2. Формальное (четкое определение прав и обязанностей участников) — не характерно для малых групп.

3. Ролевое.

Понятие «малая группа» в психологических науках не тождественно понятию «группа» в науках юридических. Преступная группа — это разновидность малой группы, и при ее описании целесообразно обращать внимание на характеристики, традиционно изучаемые в социальной психологии. Неидентичность понимания природы структуры малой группы напрямую отражается в психологическом понимании структуры малой группы.

Численный состав. Малая группа эффективно реализует потенциал ожидания ее участников, если количественный состав группы не является стрессовым фактором. В социальной психологии существует дискуссия, какое число считать минимально допустимым для эффективного существования малой группы.

В попытке принять общее решение в процессе общения двоих лиц одна из сторон всегда (осознанно или неосознанно) будет пытаться манипулировать другой, поэтому эффективного группового взаимодействия двоих не произойдет. Третий член группы — это всегда возможность принятия компромиссного решения, направленного на психологический комфорт не одного из ее участников, а всех. Таким образом, нижний порог количества членов малой группы определяется тремя ее участниками.

Различные исследователи называют различную величину максимально возможного количества членов малой группы, как правило, от 5 до 40. Большинство современных исследователей ориентируются на оптимальные семь членов группы как максимальное количество ее участников. Миллеровская семерка — это количество объектов, которые человек способен воспринимать без излишнего перенапряжения ресурсов психики, бытовой уровень комфортного восприятия. Экспериментально установлено, что в группах с численным составом более семи человек высок уровень критического отношения членов группы друг к другу.

Наличие общих интересов, которые при достаточном развитии личности в группе могут предопределить возникновение общих целей.

Фактор непосредственного общения. Общение в малой группе происходит на личностном уровне. Данный уровень предполагает существование достаточно высокой степени доверия. Известно, что коммуникативные процессы включают в себя вербальную и невербальную составляющие. Вербальное общение преследует цель передачи информации во всем спектре ее смыслового диапазона и эмоциональной составляющей. Невербальное общение в рамках действия такого неосознаваемого механизма психической защиты, как проекция, ориентировано на уменьшение психического напряжения за счет передачи истинной информации неявным способом. Невербальное общение восстанавливает психический гомеостаз за счет своей «правдивости», но не осложняет социальные связи в силу значительной «закодированности» передаваемой информации.

В силу сказанного общение в малой группе должно обладать признаком непосредственности, так как опосредованные способы связи (письма, телефон, Интернет) не могут передавать информацию на невербальном уровне, что способствует формированию у «общающихся» чувства неосознанного недоверия к воспринимаемой информации.

Наличие ролевой организации в группе. Уверенность членов группы в своей защите дает понимание того, что участники этой группы реализуют себя наиболее эффективным образом. Психотипологическая, культурно-ролевая и индивидуальная особенности каждого члена малой группы предопределяют выполнение им относительно уникальной групповой роли; о таких ролях поговорим чуть позже.

Человек неосознанно предполагает, что его ценностная характеристика может быть невысокой. Ему необходимо избавиться от неуверенности, поэтому желание быть в малой группе — это своего рода социальный инстинкт. Вступая в группу, мы как бы соглашаемся играть определенную роль в обмен на возможность в этой малой группе функционировать. Обязательным условием существования малой группы, таким образом, становится наличие иерархии групповых ролей. Каждый представитель группы, реализуя себя в рамках отдельной роли, уверен в своей полезности для группы, а следовательно, в своем праве в ней находиться. Приняв на себя определенную роль, он монолитно вписывается в группу.

Помимо понятия малой группы необходимо уяснить содержание понятий «группировка», «коллектив» и «общество».

Наиболее близким к понятию малой группы является понятие группировки, в которой не имеется ограничений по численному составу. Группировка может иметь абстрактную цель и разрабатывать средства к достижению этой цели; она может включать личностное общение, а может и не включать; по своей природе группировка кратковременна. Таким образом, для группировки значим фактор цели, при этом может отсутствовать любой из остальных признаков, присущих малой группе.

Коллектив создается под реализацию конкретных задач, поэтому традиционно включает в себя один-два признака, характеризующих малую группу. Коллектив — образование не столько психологическое, сколько ситуационное и выраженно функциональное.

Общество в психологическом аспекте — понятие расплывчатое и крайне аморфное. Как правило, человек ориентируется не на общественные установки, а на установки малых групп, в которых он преимущественно существует. Хотя последнее положение, конечно, отвергалось советской наукой, постулирующей общество как основную движущую силу в процессе социализации.

Повторимся: понятия «группировка», «коллектив» и «общество» не являются в чистом виде психологическими образованиями, поэтому исследовать их посредством использования психологических приемов достаточно нецелесообразно.

С учетом сказанного исследователи, которые пытаются измерить психологическим инструментарием такую непсихологическую формацию, как, например, организованная преступная группировка, крайне рискуют запутаться и выйти на уровень исследования, не предполагающего научной конкретики. Еще раз повторимся: говорить о бандах, ОПГ, мафии как психологических феноменах нецелесообразно.

Отметим также, что с точки зрения целесообразности использования психологических приемов, вероятно, не вполне целесообразно изучать криминальные группы, выделенные на основе таких признаков, как пол, этническая принадлежность и территориальная принадлежность. Без сомнения, эти данные о членах группы важны, но важны в плане криминологическом и криминалистическом, так как современный уровень развития знаний о человеке недостаточен для формулировки конкретных выводов и рекомендаций, проистекающих из знания о половых, этнических и территориальных особенностях членов группы.

Существует мнение, что простые криминальные группы малочисленны, не имеют сложной структуры, поэтому можно согласиться с утверждением, что это «относительно примитивная форма объединения преступников», однако в рамках психологического исследования именно эти группы поддаются наиболее объективному исследованию.

Одной из особенностей криминальных малых групп выступает их повышенная конфликтность. Типовыми групповыми конфликтами, характерными для криминальных малых групп, выступают конфликты:

• между организатором и всей группой;

• между главарем и оппозиционерами;

• между старыми и новыми членами группы;

• между членами группы, решившими прекратить преступную деятельность, и всей группой;

• между соучастниками, выполняющими различные функциональные роли в осуществлении преступлений;

• между членами группы в их стремлении к более высокому статусу;

• на почве личных неприязненных отношений;

• на почве несоблюдения некоторыми членами группы установленных норм поведения;

• возникающие в связи с наличием в группе конфликтных, психопатических личностей (Бандурка А.М., Бочарова С.П., Землянская Е.В., 2002).

Знание типовых конфликтов в рассматриваемых группах позволит эффективнее взаимодействовать с ними.

Структура преступной группы. Групповые роли и их иерархия

Наиболее распространенные криминальные группы малочисленны и не имеют сложной структуры, являясь относительно примитивной формой объединения преступников (Шиханцов Г.Г., 1998). Однако по своей природе именно эти группы близки к малым группам, имеют психологическую природу и отличаются выраженными психологическими механизмами сплочения.

Организованные преступные группы, являясь многочисленным преступным сообществом и объединяя в своих рядах десяток и более лиц, занимающихся преступной деятельностью, малой группой с психологической точки зрения не являются. Для них характерны такие свойства, как иерархическая структура, ролевая дифференциация. Организованные преступные группы — это своеобразные целевые коллективы, подчиненные общей криминальной установке, а не психологическим механизмам сплочения. В рассматриваемых общностях признаки малых групп появляются не в полной мере настолько, что порой даже затруднительно говорить не только о малой группе, но и о группировке.

Отметим, что на практике малую группу, группировку и коллектив наиболее часто делает схожими такой элемент, как ее организационная структура.

Исходя из особенностей организационной структуры малой группы, выделяют ее две условные разновидности:

• демократическая группа — достаточно гибко организованная группа с высоким потенциалом социальной мобильности ее членов. Схематично может быть представлена в виде эллипса, в центре которого находится лидер;

• иерархическая группа — достаточно жестко организованная группа с низким потенциалом социальной мобильности ее членов. Схематично может быть представлена в виде пирамиды, на вершине которой находится лидер.

Структура преступной группы выступает важнейшей ее характеристикой. Наибольшую стабильность группе придает структура, включающая в себя следующие структурные уровни: уровень лидера, уровень помощников лидера, уровень функциональных фигур, уровень рядовых членов и уровень кандидатов в группу.

Лидер группы. Без сомнения, одной из важнейших фигур преступной группы является ее лидер. Существует три основные концепции лидерства.

1. Концепция харизматического (биологического) лидера. Лидер — носитель качеств на уровне, который не свойствен рядовым членам группы, за которым остальные члены группы, осознавая свою вторичность, следуют.

2. Концепция демократического (социального) лидера. Лидер — лицо, которое в полной мере обладает качествами, свойственными группе в целом. Существует проблема — в малых группах лидеры меняются; возникает вопрос: как остальные чувствуют, что это — лидер.

3. Концепция нуждающегося (психологического) лидера. Лидер — фигура, которая сдерживает группу. Как правило, чувство неосознанной неуверенности в себе настолько характерно для данного типа лидера, что он готов взвалить на себя бразды правления.

Естественно, наивно утверждать, что все эти концепции истинны одновременно, так как они противоречат друг другу. Более правильным является понимание существования трех типов лидеров, различающихся по природе лидерских потребностей, характерных для отдельных групп. Неудивительно, что в преступных малых группах, как показывают исследования, доминирует тип биологического лидера.

Помимо основной психологической направленности, лидеры могут быть классифицированы по функциональному признаку. Так, выделяют три вида лидеров.

Лидер-организатор — это носитель наиболее ярко выраженного аналитического начала группы, лицо, в наибольшей степени склонное к стратегическому планированию. Его основная функция — подать идею, которая соответствует времени, возможностям группы, разработать долгосрочный план реализации этой идеи, несколько отстранившись от оперативного управления группой. Данный тип лидера достаточно редко встречается среди синеворотничковых преступников, но нередко среди беловоротничковых.

Лидер-организатор старается держаться на расстоянии от других членов группы. Его уважают, но не любят. Он — авторитет. Это человек, который не склонен навязывать свою точку зрения. У него не бывает доверительных отношений со всеми членами группы, как правило, с двумя, тремя ее членами. С лидером-исполнителем отношения ровные, но не близкие, между ними существует уважение, а не признание.

Лидер-исполнитель — это носитель наиболее ярко выраженного деятельностного начала группы, лицо, в наибольшей степени склонное к тактическому планированию. Его основная функция — приспособить идею под реальную жизнь, воплотить ее, разработать оперативный план реализации этой идеи, непосредственно координируя деятельность группы. Данный тип лидера очень часто встречается среди синеворотничковых преступников и часто среди беловоротничковых. Встречается почти во всех криминальных группах.

Лидер-исполнитель — тот, кто находит идею, пути и способы для ее реализации. Внешне лидер-исполнитель общителен, но без пустозвонства, фамильярен, но со всеми членами группы по— разному; большинство его высказываний несет направленность на реализацию конкретных действий. Хорошо ориентируется в текущей обстановке.

Лидер-хранитель ценностей (лидер-вдохновитель) — это носитель наиболее ярко выраженного эмоционального начала группы, лицо, в наибольшей степени склонное к пониманию глубинных потребностей участников группы. Его основная функция — не участвуя непосредственно в управлении группой, психологически на эмоциональном уровне связывать ее. Данный тип лидера очень редко встречается среди синеворотничковых преступников и крайне редко среди беловоротничковых. Данный тип лидера выступает носителем коллективной морали, этики малой группы, управляет конфликтами в ней, оптимизирует процесс творческого развития, решает конфликты между рядовыми членами группы и лидерами-организаторами и лидерами-исполнителями. В усеченном виде лидер-хранитель ценностей в криминальной группе близок к «ворам в законе», однако наиболее часто он встречается в замкнутых малых группах сектантского характера.

Лидер-хранитель ценностей внешне не производит впечатления лидера; как правило, он обладает мягким голосом, вокруг него — наибольшее скопление членов группы. В конфликты вступает либо с новыми членами группы, либо с посторонними людьми. Конфликты между членами группы блокирует достаточно жестко.

Особенности личности лидера целесообразно использовать не столько для понимания психологической атмосферы группы, сколько для моделирования действий группы в стрессовой ситуации, после преступления, после ареста первого ее члена, при определении последовательности проводимых допросов и т.д.

Возможно ли совмещение в одном лице нескольких типов лидера? В принципе, возможно, однако следует помнить, что чем менее человек специализирован, тем менее эффективна его психическая деятельность. Вспомните о механизме генерализации, обусловленном механизмами эволюционной специализации психики.

Помощники лидера. В целях повышения оперативности реагирования вовне помощниками лидера выступают лица с наиболее ярко выраженными дополнительными лидерскими свойствами. Так, если в группе лидер-исполнитель — более важная фигура, то его помощниками будут члены группы, в наибольшей степени обладающие свойствами лидера-организатора и лидера-исполнителя.

Функциональные фигуры. Члены группы, которые не претендуют на лидерство, однако желают принимать активное участие в деятельности малой группы, концентрируются на преимущественной реализации одной функции. В связи с этим выделяют фигуры «шута», «стража», «связного», «лидера оппозиции», «отверженного»:

— «Шут» — член группы, выступающий своеобразной мишенью для иных участников группы с целью понижения психического напряжения в группе.

• «Страж» — член группы, выполняющий функцию контроля стабильности психического напряжения в группе, выполнения ее внутригрупповых этических норм.

• «Связной» — член группы, который одновременно состоит в другой малой группе, с которой имеются стабильные связи. Наличие данной фигуры позволяет превысить верхний количественный предел членов группы, не повышая в ней напряженности. Как правило, выступая в одной группе связным, в другой группе это лицо является помощником лидера.

• «Лидер оппозиции» — член группы, в лице которого высмеиваются тенденции, опасные для лидера группы, чтобы не допустить раскола среди ее участников. Оппозицией в прямом смысле не является.

• «Отверженный» — член группы, за счет которого активно самоутверждаются другие члены группы. Данная фигура характерна для групп, участники которых характеризуются очень невысоким уровнем психического развития.

Только в самых низкоорганизованных или, наоборот, высокоорганизованных группах функциональные фигуры существуют в чистом виде. Рассмотренные функции могут быть совмещены одним лицом, естественно, с падением эффективности реализации функций в случае их совмещения.

Рядовые члены группы. Рядовыми членами группы считают лиц, не акцентирующих на себе внимание, от которых не требуется активного участия в жизнедеятельности малой группы.

Кандидаты в группу. Кандидатами в группу считают лиц, интегрированных в активную деятельность группы еще в меньшей степени, чем рядовые члены группы.

Основные понятия темы: преступник, врожденный преступник, 47-й кариотип, парафилии, конституциональный тип, преступная установка, гипоопека, гиперопека, виктимное поведение, группа, малая группа, группировка, коллектив, социальная роль, ролевая позиция, криминальная группа, демократическая группа, иерархическая группа, подражание, научение, лидерство, лидер, функциональная фигура.

Литература

Антонян Ю.М. Эминов В.Е. Портреты преступников криминологопсихологический анализ. М. : Норма, Инфра-М, 2018. 249 с.

Бартол К. Психология криминального поведения. СПб. : Прайм— Еврознак, 2004. 352 с.

Блэкборн Р. Психология криминального поведения. СПб. : Питер, 2004. 496 с.

Змановская Е.В., Рыбников В.Ю. Девиантное поведение личности и группы : учеб. пособие. СПб. : Питер, 2010. 352 с.

Ломброзо Ч. Человек преступный. М. : Алгоритм, 2018. 352 с.

Пирожков В.Ф. Криминальная психология. М. : Ось-89, 2007. 704 с.

Познышев С.В. Криминальная психология. Преступные типы. Л. : Государственное издательство, 1926. 256 с.

Контрольные вопросы

В чем заключается разница между целевым пониманием личности преступника в криминологии и правовой психологии?

В чем причина доминирования социального подхода в объяснении причин преступного поведения?

Определите доминанту биологической, социальной и «психологической» составляющей различных видов преступной деятельности.

Что такое психологический инфантилизм?

Какова основная мотивация противоправных действий несовершеннолетних?

В чем заключаются преимущество и недостатки использования типологической модели «акцентуированные личности» при исследовании личности преступника?

Каков социально-психологический механизм сплочения людей?

Чем малая группа отличается от группировки и коллектива?

Каковы психологические факторы организации преступных групп?

Каковы причины выраженности функциональных фигур в криминальной группе?

Какова взаимосвязь между патологичными моделями воспитания и криминальным поведением?

---