ТРАДИЦИОННЫЕ ВИДЫ СУДЕБНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

Судебно-психологическая экспертиза личности обвиняемого

Наверное, каждый из ранее рассмотренных подвидов СПЭ может в известной мере претендовать на подобное название, поскольку практически в любом случае проводится экспертное исследование личности испытуемого. Однако, СПЭ личности обвиняемого имеет свою собственную задачу - создание объективного “психологического портрета" подэкспертного: выявление его индивидуально-психологических особенностей, способствующих выявлению внутренних механизмов его поведения, психологических мотивов противоправных поступков. СПЭ никоим образом не выходит за пределы своей научной компетенции, исследуя мотивы противоправного деяния, поскольку рассматривает мотив как элемент целостной мотивационной системы человека, что не сводится к юридической оценке мотивов преступления.

На разрешение экспертизы рекомендуется ставить следующий вопрос:

Какие индивидуально-психологические особенности испытуемого (интеллектуальные, личностные, эмоционально-волевые, мотивационные) могли существенно повлиять на его поведение в исследуемой ситуации?

В качестве примера рассмотрим СПЭ, проведенную в отношении П., обвиняемого по ст. 102 УК РФ (старая редакция кодекса).

П. обвинялся в том, что в восьмидесятых годах, в течение 7 лет он совершил три убийства. Орудием убийства во всех случаях служил пистолет “Макарова”, утерянный его сослуживцем и присвоенный П. Первое убийство было совершено им в тот период, когда он работал участковым инспектором, при следующих обстоятельствах. П. на такси подъехал к месту работы. Выйдя из машины недалеко от здания райотдела, П. попросил водителя подождать его, однако тот отказался, ссылаясь на свои дела. П. начал настаивать, убеждать, говорил, что быстро вернется, как только сдаст оружие. При этом, он показал водителю пистолет, желая “доказать свое значение, деловитость, занятость”. По его утверждению, убивать водителя не хотел, все произошло случайно, по неосторожности. “От шума выстрела, огня и неожиданности оцепенел и не разжимал руку, поэтому произошли еще два выстрела”. Скрывшись с места происшествия, П. не стал избавляться от пистолета, т.к. “боялся, что его найдут и обнаружат отпечатки пальцев”. Считал, что пока пистолет находится у него, “ничего не всплывет”. Второе убийство П. совершил спустя 3 года. Накануне праздника, вечером, он остановил “частника” и попросил отвезти его на другой конец города, к матери. Приехав на место, П. попросил водителя подождать, пока не вернется и потом отвезти его назад. Так как первоначально об этом не договаривались, а также поскольку оговоренная сумма оплаты это не предусматривала, водитель отказался ждать П. Тот стал настаивать, высказывать неудовольствие, в результате чего водитель открыл дверь и вытолкнул П. из машины. В ходе возникшей ссоры водитель толкнул П. и тот упал. После этого последний достал пистолет и “в гневе” выстрелил в водителя. П. сообщил, что “палец как судорогой свело и пистолет выстрелил 2 или 3 раза”. Сев в машину потерпевшего, П. уехал с места происшествия. Впоследствии в течение длительного времени он ездил на ней, заменив номера и срезав номер с кузова. Сделал это, так как был уверен, что его никто не заподозрит. Последнее убийство П. совершил спустя 4 года. В один из дней нового года вышел прогуляться. Настроение было плохим, т.к. к тому времени страдал туберкулезом, а также испытывал серьезные проблемы на работе. Проходя мимо дома одного из руководителей городской власти, услышал оттуда шум застолья. Утверждает, что хозяин дома “давно своим образом жизни вызывал зависть, т.к. жил в свое удовольствие, не скрывая ничего: неоднократно водители заносили в дом свертки; раздражали частые ремонты дома за государственный счет”. П. захотелось посмотреть, что за люди там собрались. Спустя некоторое время подошел к дому, когда там было уже тихо, перелез через забор и зашел в кухню. Вышедшая в кухню женщина (хозяйка дома) спросила, как он оказался в ее доме. Ответил, что был среди гостей, но “забыл с кем, т.к. перебрал”. Женщина с презрением и сказала, что сейчас позовет мужа и они убедятся, бывают ли в их доме проходимцы вроде него”. После этого она стала кричать. П. “оцепенел”, но вспомнив про пистолет, вытащил его и выстрелил. Утверждает, что в тот момент женщина показалась ему “виновницей всех его бед, концентрацией невзгод, их источником”.

На разрешение экспертизы был поставлен вопрос о том, какие индивидуально-психологические особенности П. могли существенно повлиять на его поведение в период совершения последнего преступления.

В процессе экспертного исследования П. подробно рассказал о себе. Сообщил, что рос болезненным ребенком. Отношения с отчимом не сложились: последний был невысокого мнения о способностях П., считал его “серым, недалеким”, был уверен, что он никогда не сможет поступить в институт. После гибели отчима П. “расслабился, т.к. с одной стороны некому было его контролировать, а с другой, - некому было что-то доказывать, добиваться признания”, поэтому стал хуже учиться. Со стороны сверстников П. также не встречал понимания. “Как защита возникло высокомерие”, держался особняком. Мечтал работать в ОБХСС, но по совету начальника отдела кадров УВД окончил пожарно-техническое училище МВД, работал старшим инспектором. В ожидании вакансии стал работать участковым инспектором, хотя эта работа не нравилась. П. считает, что ему завидовали, а поэтому не представляли к очередному званию, мотивируя недочетами в работе (при этом. был вынужден признать, что такие факты имели место). Поскольку у него не было бухгалтерского образования, П. пошел на курсы бухгалтеров, но не закончил их , т.к. “там были азы, а ему они не нужны”. Утверждает, что самостоятельно изучил бухучет и хорошо им владел. Поскольку, по его мнению, “по всем параметрам подходил для работы в ОБХСС”, но его туда не брали, понял, что его “из-за зависти затирают”. Решил поступить в институт народного хозяйства, но не прошел по конкурсу. Затем поступил в инженерно-мелиоративный институт, но на какой факультет, сказать не может, т.к. “это не имело значения: понял, что учиться нужно лишь для “галочки”. Проучившись “лет пять”, был отчислен за академическую неуспеваемость с третьего курса. В этот период имел неприятности по работе (обвинялся в попытке изнасилования), что объяснял попыткой ”женщин-проходимок” шантажировать его. Пистолет, по словам П., нашел на работе, во дворе. Никому ничего не сказал, т.к. “все равно использовали бы это против него” . Кроме того, сослуживец, потерявший пистолет, был “случайным и нечистоплотным человеком”, поэтому “помогать ему не хотел”. По словам П., “страх пересилил порядочность”. Утверждает. что с детства у него была тяга к оружию, “укоренилось желание иметь пистолет”. После того, как стал обладателем оружия, у испытуемого появилось “ощущение силы, превосходства, уверенности, даже когда пистолет находился дома”, чувствовал, что “он стал частью” самого П. Оставляя пистолет, был уверен в том, что никогда не применит его, а “в своих силах, знаниях и способностях был уверен всегда”. В последнее время, по мнению П., у него “развился комплекс больного самолюбия: считал себя в чем-то умнее и достойнее кого-то, а не получал должного уважения и признания, поэтому появились злость, зависть, неудовлетворенность личная какая-то”.

Согласно школьной характеристики, П. “ученик средних способностей, очень обидчив, самонадеян, груб и резок”. В период службы в органах МВД проявил себя по-разному: если в начале службы характеризовался как “ чуткий, отзывчивый, грамотный и инициативный”, то впоследствии проявил себя с отрицательной стороны: ”к служебным обязанностям относился недобросовестно, совершал прогулы, вступал в конфликты, нарушал законность, разбирался на суде офицерской чести”. Был уволен в связи с тем, что перестал выходить на службу. Работая впоследствии в горпромкомбинате, “не проявил организаторских качеств, был неисполнителен” (хотя утверждал, что сможет перестроить производство, наладить выпуск новой продукции). Знакомые и сослуживцы характеризовали П. как “высокомерного, считавшего себя лучше других, самоуверенного, тщеславного, любившего выставлять свое Я”. Из заключения амбулаторной и стационарной судебно-психиатрических экспертиз следовало, что П. в отношении инкриминировавшихся ему деяний следовало признать вменяемым”.

В процессе экспериментально-психологического исследования было установлено, что у П. имела место психомоторная ригидность, инертность нервных процессов и их выраженная неуравновешенность в сторону возбуждения. Ему свойственны также склонность к дисфориям (мрачно-озлобленным состояниям с повышенной чувствительностью к любому внешнему раздражителю, преобладанием ожесточенности и взрывчатости), злопамятность, подозрительность, агрессивность, самоуверенность, тенденция к фиксации на отрицательных эмоциональных переживаниях. Отмечались низкий уровень самоконтроля, замкнутость, эгоцентризм, высокая личностная тревожность, ненадежность моральных установок, непризнание авторитетов. В конфликтных и затруднительных ситуациях склонен к агрессивности, а также подвержен отрицательным эмоциональным состояниям (типа психической напряженности и фрустрации). Самооценка и уровень притязаний П. значительно завышены.

Анализ материалов дела и результатов экспертного исследования показал, что на поведение П. в период совершения убийства жены высокопоставленного чиновника, помимо вышеперечисленных индивидуально-психологических особенностей, могли существенно повлиять состояние фрустрации в связи с хронической неудовлетворенностью его потребностей и притязаний, обостренное соматическим заболеванием (туберкулезом) и алкогольным опьянением.