Раздел V. ПСИХОЛОГИЯ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ

Глава 16. ПСИХОЛОГИЯ ОБЫСКА

§ 1. Психология сокрытия. Рефлексивное управление

Обыск — следственное действие, содержанием которого является принудительное обследование помещений и сооружений, участков местности, отдельных граждан в целях отыскания и изъятия предметов, имеющих значение для дела, а также обнаружения разыскиваемых лиц. Обыск для подозреваемого, обвиняемого, членов их семей означает хотя и санкционированное законом, но нежелательное вторжение посторонних людей в их дом или квартиру, ознакомление с материальными, личными, интимными сторонами их жизни.

Выяснение психологических закономерностей обыска в плане его познавательной функции имеет важное значение для следственной практики. Познавательная роль психологии при обыске обнаруживает себя в двух главных направлениях: 1) установлении психологических закономерностей, составляющих основу сокрытия тех или иных объектов; 2) разработке тактических (тактико-психологических) приемов, направленных на оптимальное производство этого следственного действия.

Познавательная роль психологии сокрытия заключается в обнаружении тех мыслительных построений, которые лежат в основе действий лица, прячущего объекты, подлежащие изъятию при обыске. Для того чтобы обнаружить искомую вещь, необходимо проникнуть в психологию прячущего, подчиненную определенным мыслительным стандартам, посредством которых решаются задачи, связанные с сокрытием того или иного объекта. В общем комплексе задач, которые решает прячущий, главная роль принадлежит задаче по созданию субъективной недоступности вещи для лица, производящего обыск. Данная задача порождает постановку и решение иных задач, ее обеспечивающих и взаимосвязанных с ней. К этим задачам относятся: а) избрание места сокрытия; б) маскировка сокрытого; в) выбор линии поведения, предшествующей обыску и сопровождающей его.

Задачи по избранию места сокрытия являются наиболее сложными, поскольку требуют от прячущего напряжения интеллектуальных сил, чтобы избрать такое место сокрытия, которое должно быть субъективно недоступным лицу, производящему обыск. Избрание такого места обычно ограничено местом проживания похитителя и территорией надворных построек, а следовательно, возможностями для сокрытия. В помещении также не все предметы мебели, полы, стены, потолки могут служить местом для сокрытия. Их избрание и отнесение к числу объектов, которые могут быть использованы для сокрытия, зависят от размера, формы, вида, материала скрываемого. Поэтому решение задачи, связанной с сокрытием того или иного объекта, обычно строго ограничено и не может выходить за рамки привычных представлений о сокрытии. Именно это обстоятельство заставляет прячущего искать такое решение названной задачи, которое выпадает из ряда обычных представлений или нарушает их, делая задачу обнаружения искомого наиболее затруднительной для лица, производящего обыск, В этом плане задача сокрытия может решаться путем сооружения специальных тайников в местах, которые могут быть легко приспособлены для этого, или выбора из числа подходящих объектов тех, которые менее всего могут привлекать внимание. В качестве примера можно назвать охотничье ружье, спрятанное и зашитое в перине. Для сокрытия похищенного преступники, как правило, избирают места, не совпадающие с обычным представлением о месте сокрытия конкретного объекта. Решение задачи по избранию места сокрытия направлено на поиск нового пути, который не содержится в общепринятых человеческих стандартах. Так, трудно представить, что иностранная валюта в бумажных купюрах может быть сокрыта в банках с топленым маслом или вареньем. Преступники же ее туда помещают, предварительно скрыв в меньших по объему банках, которые ставятся внутрь банок с маслом или вареньем.

При выборе места для сокрытия тех или иных предметов известная роль принадлежит субъективным представлениям лица относительно возможностей сокрытия, в частности, его представлению о надежности сокрытия, а значит, и соображениям относительно соответствия скрываемого и места сокрытия, которые могут обеспечить недоступность первого.

При избрании наиболее надежного места для сокрытия немалое значение имеют профессиональные навыки и знания лица. Профессиональные навыки открывают возможность для использования с целью сокрытия тех мест, которые известны лицу в связи с его профессией. Причем, эти места могут характеризоваться оригинальностью, вытекающей из тонкостей профессии, о которых знает только лицо, обладающее ею. В силу сказанного ориентация на использование профессиональных наклонностей при отыскании сокрытого нередко требует от следователя углубленного представления об интересующей его стороне профессии лица, а также консультаций со специалистами относительно того, какие данные профессиональных навыков могут быть использованы для сооружения тайников,

В данном случае не следует забывать и о вполне возможном результате рефлексивного мышления, связанного с тем, что обвиняемый может отказаться от использования своих профессиональных навыков, особенно таких, которые могут прежде всего вызвать подозрение при поиске мест сокрытия. Поэтому ориентация следователя на профессию лица, у которого предстоит обыск, должна всегда иметь поправку на то, что такое использование возможно, но не является жесткой закономерностью, определяющей характер места сокрытия.

После того как избрано место для сокрытия искомого, прячущий решает задачу по маскировке такого места. Эта задача может быть самостоятельной, а также взаимосвязанной с задачей по отысканию места сокрытия. Во втором случае место для сокрытия, по мнению прячущего лица, содержит необходимые маскировочные данные и не нуждается в их дополнительном создании. Маскировка места сокрытия обычно сопровождается постановкой в этом месте дополнительных предметов (например, кресла — на ту часть паркета, где спрятана вещь; вазы — на тумбу, ящик которой использован для сокрытия, и т.п.). Однако в процессе сокрытия иногда применяют квазимаскировку, заключающуюся в открытом выставлении искомых вещей, как не являющихся предметом сокрытия и не представляющих в силу этого интереса для обыскивающих, В этом случае предметы, которые должны быть скрыты, помещаются на видных местах — на столе, подоконнике, в шкафу, вазах, открытых сервантах и т.п. Нарочитое выставление искомого содержит в себе элемент маскировки, психологически направленный на дезориентацию внимания ищущего, который в силу естественной установки на отыскание сокрытого не предполагает, что оно не спрятано и в этом отношении не требует поисков. Названные элементы маскировки хорошо известны следственной практике и рассматриваются обычно как остроумное решение задачи сокрытия. Психологически такое решение создает дополнительную оборонительную позицию для обыскиваемого, поскольку искомая вещь не спрятана, а, напротив, открыта и доступна, чего ищущий может не принимать во внимание, Это обстоятельство обыскиваемый также учитывает, когда продумывает схему решения задачи, связанной с сокрытием важного для него объекта.

При маскировке места сокрытия одной из интеллектуальных задач, которую решает прячущий, является приведение этого места в естественное состояние, которое не должно привлечь внимания, а значит, и вызвать подозрения. Эта задача решается созданием такого вида, места и положения, которые существовали до того, как названное место было избрано для сокрытия искомых объектов. Однако стремление преступника замаскировать место сокрытия в психологическом отношении нередко гиперболизируется и поэтому влечет за собой создание чрезмерно маскировочного сооружения, которое по причине явной несуразности, избыточности привлекает внимание и вызывает подозрение лица, производящего обыск. Таково, например, расположение зонтика, где спрятаны драгоценности, в местах, не предназначенных для этой цели: над кроватью, в кухне над хозяйственным столом и др. Чрезмерная маскировка, свидетельствующая о важном значении предмета, занимающего скромное место в домашнем обиходе (зонтик), сама по себе не являлась бы дополнительным раздражителем, если бы в обстановке обыска, когда стороны тратят значительные интеллектуальные усилия, такие обстоятельства не играли роль раздражителей, привлекающих внимание обыскивающего. Причем, подобные случаи встречаются довольно часто и объясняются боязнью обыскиваемого быть разоблаченным.

Обыскиваемый наряду с перечисленными задачами решает задачу по выбору линии поведения, предшествующей обыску и сопровождающей его. Избрание линии поведения, предшествующей возможному обыску, обычно продиктовано тем, что лицо обладает объектами, предметами, свидетельствующими о его преступной деятельности. Маскировка совершенного им преступления имеет своим естественным продолжением и избрание способа поведения, маскирующего его отношение к преступному событию. Так, поведением, маскирующим хозяйственные преступления, может быть подчеркнутая скромность в одежде и обстановке квартиры, доведенная в отдельных случаях до имитации недостатков в материальных средствах. Поведением, маскирующим отношение к убийству, могут являться подчеркнутое внимание к близким потерпевшего, излишняя эмоциональность в возмущении преступлением и др. В тех случаях, когда лицо совершило убийство близких ему лиц, маскировка его поведения будет состоять в подчеркнутой скорби об утраченных, чрезмерно активной деятельности, связанной с обнаружением преступника, и т. п. Иными словами, каждый вид преступления влечет за собой маскировку поведения лица, которая предшествует возможному обыску в случаях, если совершенное им преступление связано с предметами либо следами, обнаруженными в квартире преступника, на его одежде, теле.

Маскирующее совершенное преступное деяние поведение может быть связано с деятельностью преступника, отвлекающей внимание лица, производящего обыск, от скрытого объекта. Например, в одном случае сокрытие частей расчлененного трупа в саду в двух ямах маскировалось вырытым там же целым рядом ям. Объяснения соседей на этот счет сводились к необходимости подготовить почву для посадки в будущем плодовых деревьев. Впоследствии такое маскировочное поведение долгое время отвлекало следователя и оперативно-розыскных работников, получивших информацию о вырытых в саду ямах, но полагавших, что это было обычной подготовкой к посадке деревьев.

Поведение, маскирующее сокрытие того или иного объекта, может относиться к периоду, не только предшествующему возможному намерению отыскать его, но и связанному с производством обыска. Несмотря на то что обыскиваемый, как правило, внутренне подготовлен к возможному проведению такого действия, производство обыска всегда таит в себе неожиданность для него. Поэтому заранее выработанная им манера поведения при обыске корректируется обстоятельствами и условиями производимого обыска. Сложность выбора линии поведения обыскиваемым затрудняется и тем, что он не знает, какой характер примет обыск, как будет вести себя лицо, производящее его. Во всех случаях обыскиваемый имеет одну, плавную установку, направленную на то, чтобы своим поведением не выдать места сокрытия искомого. Само же его поведение может меняться в зависимости от конкретной ситуации обыска.

Маскировка обыскиваемым своего поведения может осуществляться в двух формах — пассивной и активной. Пассивная форма обычно предполагает избрание обыскиваемым линии поведения, исключающей контакты с ним; молчание, односложные ответы на вопросы, нахождение в одном месте, отсутствие стремления показать то, что вызывает интерес у обыскиваемого, например, содержимое чемодана, шкатулки и т.п. Активная же форма поведения направлена на имитацию активного вмешательства и помощи следователю при обыске, создание ситуации, свидетельствующей об отсутствии искомого. Такое поведение обычно содержит в себе элементы услужливости и стремления (неискреннего) облегчить работу следователя, связанную с производством обыска. Для подобного поведения наиболее характерно создание отвлекающих внимание следователя моментов: отвлекающие беседы, постановка каверзных вопросов, предложение обыскать отдельные помещения или предметы обстановки и др. Нередко отвлекающие маневры содержат заранее продуманные обыскиваемым инсценировки (обморочное состояние, истерика у кого-либо из членов его семьи, внезапная болезнь и т.п.).

Следует отметить и такую позицию обыскиваемого, как конфликтная ситуация, сознательно направленная им на дезорганизацию действий следователя. В этом отношении следователю особенно важно стимулировать такие качества, как настойчивость, самообладание, выдержка, бдительность, проявление которых обеспечивает нравственно-этическую обстановку проведения обыска. Следователю, производящему обыск, необходимо выбрать правильную манеру поведения в конкретный период, не нарушающую в конечном счете его целенаправленность в производстве обыска.

Большое значение в маскировке обыскиваемым своего поведения имеют его непроизвольные и произвольные реакции на раздражители, вызываемые поведением следователя. Непроизвольные реакции на раздражитель, определяемые психологией как не регулируемые волей человека и внешне выражающиеся в покраснении или побледнении кожи лица, дрожании рук, заикании, учащенном дыхании, выступании пота и т.п., скрыть практически невозможно, поэтому способы их маскировки относятся, по всей вероятности, к таким тренажам воли, которые позволяют лицу, подвергшемуся воздействию раздражителя, внешне оставаться безучастным к происходящему. Что касается произвольных реакций, регулируемых усилием воли и внешне выражающихся в потирании рук, покашливании, почесывании лица, покусывании карандаша и т.п., то они могут регулироваться, а значит, и скрываться от следователя в тех случаях, когда они выдают волнение, продиктованное действием раздражителя. Маскировка подобного рода реакций обычно состоит во внутреннем отвлечении внимания от происходящего факта и создании «замороженного» состояния, индифферентного к раздражителям. Внешне такая маскировка возможных реакций проявляется в излишней сосредоточенности, заторможенности движений и речи, обдумывании ответов на вопросы.

Реакция на тот или иной раздражитель не всегда адекватна происходящему, т.е. проявление непроизвольных и произвольных реакция в определенных ситуациях не является точным указателем на место сокрытия и возникшее при этом смущение обыскиваемого. Реакции могут быть предопределены иными обстоятельствами, сопутствующими раздражителю, или ассоциативными связями, вызванными им. Поэтому, проверяя воздействие раздражителя на обыскиваемого и оценивая его реакцию, следователь должен учитывать это обстоятельство.

Раздражители, которые используются при обыске, имеют словесное выражение и по своему характеру могут быть разнообразными. Одни из них указывают на знание следователя о сокрытии обыскиваемым определенных вещей или ценностей, другие — на уверенность следователя в отыскании сокрытого, третьи — содержат данные, которые косвенно свидетельствуют об осведомленности следователя о нахождении у обыскиваемого искомого, четвертые — элементы убеждения относительно необходимости обыскиваемому выдать спрятанное и т.п. Как видно из приведенного, цель такого рода раздражителей в конечном счете одна, однако пути к ее достижению различны— Действия следователя, связанные с производством обыска, обращение внимания на отдельные предметы обстановки, их расположение, ориентация в обстановке квартиры также носят характер раздражителя— Это следует учитывать при оценке воздействия последнего на обыскиваемого и присутствующих при обыске. Однажды при обыске жена обыскиваемого, видя, что следователь все время смотрит на платяной шкаф, не выдержала и, открыв дверцу шкафа, сказала: «Верите, ведь вы и так знаете, что они здесь». Речь шла о пистолетах, которые были похищены со склада воинской части.

Существуют определенные рекомендации относительно тех или иных раздражителей в процессе проведения «словесной разведки». Между тем определение системы раздражителей, которые могут быть использованы в целях выявления психологических показателей о возможном месте сокрытия объектов, а значит, и их розыска, пополнило бы арсенал тактических приемов производства обыска. К числу таких раздражителей можно отнести раздражители, действующие в довольно жесткой схеме, варьированные в соответствии с личностью обыскиваемого и конкретными обстоятельствами проведения обыска.

В зависимости от характера раздражителя его психологическая основа может быть различной. Так, раздражитель, не связанный со словесным выражением, как в последнем примере, нацелен и а формирование у обыскиваемого убеждения в том, что следователь подозревает или точно знает место сокрытия искомого. Его совпадение с действительным местом оказывает сильное воздействие на обыскиваемого, который часто не выдерживает напряжения и называет место сокрытия или своим пассивным поведением, свидетельствующим об утрате надежд на безуспешность обыска, показывает правильность ориентации следователя.

Отсутствие реакции на раздражитель, исходящий от лица, производящего обыск, в какой-либо форме, как правило, является маскировкой в поведении обыскиваемого, направленной на дезориентацию следователя. Для того чтобы исключить возможность подобной маскировки и воздействовать на поведение обыскиваемого с тем, чтобы оно было более адекватным диагностике его реакций, нужно разрабатывать комплекс раздражителей, которые впоследствии приобретут значение тактических приемов обыска.

Регистрация реакций обыскиваемого производится следователем на основе личных представлений, обобщающих житейский опыт, относительно взаимосвязи внутреннего психологического состояния лица и его поведения вовне. Такая регистрация носит характер субъективных представлений, и это естественно, поскольку в названных пределах удовлетворяет требованиям обыска.

В криминалистической литературе указывается на необходимость конструирования и использования при обысках приборов психологи веского поиска (В. И. Попов), При этом данная терминология не разъясняется, но вероятнее всего речь идет о приборах, регистрирующих психофизиологические реакции обыскиваемого в процессе производства обыска. Отличие познавательной сущности таких приборов от сущности оценки и регистрации поведения лица следователем проходит по диапазону характеристик состояний (кровяное давление, частота дыхания и т.п.), которые могут показывать датчики, и по существу эти приборы представляют собой разновидность л ай детектора, используемого в процессе обыска.

Подобные предложения представляются необоснованными по двум причинам. Во-первых, состояние лица в плане его волнения и связанных с ним психофизиологических реакций неадекватно отражает зависимость между приближением следователя к сокрытому и отношением обыскиваемого к этому, а значит, может быть не каким-либо показателем характеристик соответствующих состояний лица, а только ориентиром. Во-вторых, моментом, опровергающим возможность использования таких приборов, является отсутствие правового режима, который бы регламентировал условия и порядок их применения в отношении личности. По существу, приборы психологического поиска должны действовать в режиме судебно-психологической экспертизы, а между тем ее предмет не охватывает установление психических состояний, поскольку лишен соответствующих научно обоснованных критериев. Именно по этим основаниям представляется нецелесообразным применение подобных приборов при проведении обыска. Кроме того, это может привести к негативным социальным последствиям психологического воздействия.

Рефлексивное управление. Рефлексивное управление как имитация мышления иного лица и избрание индивидом в связи с этим определенного направления собственных действий встречается во многих отраслях человеческой деятельности, в том числе той, которая связана с совершением преступлений. Сокрытие тех или иных предметов, вызванное предположением или уверенностью лица в том, что они будут объектами производимого обыска, является следствием совершенного им преступления. Это предполагает мыслительную деятельность, направленную на избрание таких мест сокрытия, которые с наименьшей степенью вероятности могут быть обнаружены лицами, производящими обыск. Такое мышление предопределяет учет прячущим не только собственных возможностей, но и возможностей круга лиц, которые осуществляют предполагаемый в будущем обыск. Следовательно, избирая место для сокрытия определенных предметов, лицо решает мыслительные задачи, связанные с выбором такого места сокрытия, которое было бы недоступно обыскивающему. В этом отношении прячущее те или иные предметы лицо не имеет перед собой противника, который противопоставил бы ему собственную тактику розыска. Поэтому его мыслительная деятельность за другого (имитация) носит неопределенный, нередко широкий характер, исходит из общих представлений об опыте и проницательности лица, производящего обыск. Эти мыслительные задачи, как правило, содержат наиболее сложные и остроумные варианты их решений.

Сложность рефлексивного мышления, а значит, и рефлексивного управления заключается в том, что прячущий, не зная конкретного противника и не ощущая его противодействия, переводит свое управление к состоянию будущего (возможного) и поэтому не в силах исчерпывающе домыслить все то, что может произойти в процессе обыска. Кроме того, схема сокрытия в плане рефлексивного управления является жесткой, статической. В период, предшествующий обыску, искомый предмет может быть перемещен в другое место, однако в процессе обыска прячущий теряет функцию управления, поскольку лишен возможности избрать варианты для сокрытия. В последнем случае место сокрытия уже выбрано, и рефлексивное управление может касаться только моментов, направленных на отвлечение внимания следователя, создание условий для построения им ложных розыскных версий, оказание на него эмоционального воздействия, препятствующего поиску.

Каким же образом разрабатывается схема сокрытия? Прежде всего прячущий устанавливает все места, которые могут по представлению обыскивающего (имитирует его возможные представления) служить для сокрытия. Затем прячущий исключает эти места из числа тех, которые можно использовать для сокрытия, и продумывает такие варианты сокрытия, которые требуют особых интеллектуальных усилий для обнаружения. Избирая места для сокрытия, прячущий может использовать собственные профессиональные знания и навыки, консультироваться со своими знакомыми, применять всевозможные ухищрения и др.

В смысле психологической напряженности данный этап подготовки к отысканию места сокрытия является самым сложным. Именно здесь решаются мыслительные задачи, направленные на выбор такого оптимального варианта сокрытия, который мог бы обеспечить субъективную недоступность объекта. На этой стадии преступники нередко создают тайники, покупают дополнительную мебель или возводят хозяйственные объекты, которые не вызываются особой необходимостью. Иногда напряженный поиск места для сокрытия подсказывает прячущему мысль о возможности открыто выставить искомый объект в качестве своеобразного опровержения всех поисковых версий и усилий обыскивающего. В этом случае рефлексивное упражнение прячущего направлено на создание у лица, производящего обыск, особого напряжения, может быть, и лишенного смысла, но обессиливающего обыскивающего.

В процессе поиска места для сокрытия прячущий осуществляет определенные разведывательные действия, направленные на установление тактических особенностей производимых обысков. Он может получить сведения от лиц, ранее подвергавшихся обыску, читать криминалистическую литературу, обобщать соответствующие данные просмотренных кинофильмов и т.п. Все это является для прячущего дополнительным основанием для рефлексивного управления неопределенным обыскивающим лицом.

В процессе сокрытия того или иного объекта наблюдается как бы односторонняя рефлексия, осуществляемая прячущим относительно субъекта, управлять мышлением которого он может только в своем воображении. Следовательно, динамика рефлексии сосредоточена на стороне прячущего. Отсутствие в названном состоянии рефлексии второго субъекта, осуществляющего действие, а следовательно, в определенной мере оценивающего усилия «партнерам», не позволяет прячущему предвидеть все возможные варианты поведения обыскивающего, что создает естественные пробелы в его мышлении, а значит, и сказывается на его действиях по сокрытию. Именно это обстоятельство во многих случаях ведет к тем промахам в сокрытии, которые могут быть использованы ищущим. Следователю важно знать, что о его возможных действиях, связанных с отысканием сокрытого, прячущий может строить определенные предположения и с их учетом избирать места для маскировки искомого.