Глава 2. Психологические и криминалистические основы моделей диагностики правды и лжи

2.1 Психофизиологические условия диагностики правды и лжи

(Продолжение)

 

Выразительность лица является самым хорошим источником информации о чувствах другого человека. Если человек не пытается прикрыть свои истинные чувства, выражения на его лице радости, страха, отвращения, грусти будут им полностью соответствовать.

Мимики могут быть разделены на несколько основных альтернативных категорий:

• приятно–неприятно;

• принятие–отторжение;

• активация–пассивность.

Другие чувства, передаваемые языком тела:

• спокойствие–напряжение;

• приятие–неприятие.

Все еще длится спор относительно того, существуют ли универсальные экспрессии для неожиданности, презрения или смущения?

Разновидности проявления радости, такие как облегчение, радостное возбуждение и веселье, легче определяются по тону голоса, чем по выражению лица. Различные культуры используют различные способы, чтобы добиться контроля над выражением лица, где четко определено, когда можно проявлять эмоции, а когда нельзя, а также то, как нужно симулировать чувства, которые в данный момент человек не испытывает.

Одна из теорий гласит, что эволюция одарила человеческий мозг некоторыми основными эмоциями, каждая из которых придает лицу определенное выражение. Противоположная теория утверждает, что выразительность лица является средством социальной коммуникации, которая оформляется культурой. Появление эмоций и, соответственно, активизация вегетативной нервной системы выражаются невербально, отдельно от слов. Когда человек переживает различные эмоции, химический состав в организме терпит изменения, гормональный уровень (например, дофамина, норадреналина и серотонина) падает или повышается, и это проявляется в невербальном поведении и в тоне голоса.

У млекопитающих, приматов и людей чувства выражаются как эмоциональные поведенческие признаки. Несмотря на то, что наши жесты и поза выявляют наши чувства, все-таки ярче всего они проявляются в выразительности лица. Как бы ни пытался человек контролировать язык своего тела и тона голоса, множество других жестов и мимика выдают его эмоциональное состояние. Это обстоятельство используется, когда опытный наблюдатель следит за движениями тела, интонацией голоса и выражением лица, чтобы оценить, пытается ли его собеседник себя контролировать и не скрывает ли он что-то.

В значительной степени все становится на свои места, если учитываются эмоциональное состояние и возможности эмоциональной реакции лиц, предложенных для детекции. Не вызывает сомнения факт, что любой человек, которому сообщается, что он будет проверяться или проверяется на детекторе лжи, испытывает ряд отрицательных эмоций, основные из которых — страх и повышенная тревожность.

После того как мы проведем необходимое дифференцирование между тревогой, как психическим состоянием настороженности от чего-либо неопределенного, и страхом, как чувством угрозы чего-то, имеющего конкретное отношение к индивиду (В.В.Суворова, 1975), выясняется, что именно страх является причиной, которая определяет поведение и реакции детектированного лица. Страх относится к стеничным отрицательным эмоциям, которые характеризуются значительным воздействием на поведение и вегетатику человека. Также считается, что страх является самой биологизированной эмоцией, которая связана в наибольшей степени с биологическими процессами и, соответственно, это она создает известное «преимущество» перед другими эмоциями по характеру проявлений и возможностям для регистрации ее параметров. Однако могут быть указаны некоторые параметры, типичные для этой эмоции: характерная мимика (расширенные зрачки, полуоткрытый рот, сжатые губы и др.), недостаточная саливация, повышенное кровяное давление и учащенный пульс, специфичное напряжение в тыльной и фонаторноартикуляционной мускулатуре.

Необходимо подчеркнуть, что концептуальное ядро в теории Р.Лазаруса (1970) о механизмах психического стресса связывается с когнитивным процессом оценки ситуации как основного фактора, определяющего вид и интенсивность эмоциональной реакции. Если данная ситуация будет оценена как опасная для индивида (ситуации, в которых прибегают ко лжи, всегда опасны в некотором аспекте), это будет достаточным для формирования реакции страха, которая, со своей стороны, введет в действие эмоционально-стрессовые механизмы со всеми вытекающими последствиями. Если примем определение Х.Селье, приведенное в его книге «Стресс без дистресса» (1982), что «стресс является неспецифичным ответом организма на каждое предъявленное ему требование», то мы могли бы посчитать, что исследование на полиграфе, как одно достаточно интенсивное «требование», формирует у исследуемого лица состояние эмоционального стресса.

Независимо от правомерности подобного вывода, внимательное сопоставление процедуры исследования с целостным течением стресса может привести к пониманию, что на практике речь идет, скорее, о формировании страховых реакций в объекте полиграфного обследования, чем о развернутой картине эмоционально-стрессового состояния. Из-за краткосрочности сеансов (продолжительностью не более 3–5 минут при исследовании на полиграфе) могут быть фиксированы только самые первоначальные элементы стрессовой реакции (т.е. начальный этап сигнализирующей фазы), которые протекают как реакция вегетативной нервной системы, с соответствующими переменами в физиологических параметрах. Остальные «оси» стрессового механизма — нейроэндокринная и эндокринная системы — проявляют себя значительно медленнее и практически не участвуют в полиграфном процессе. Конечно же, это не исключает возможности детектирования людей, находящихся в состоянии эмоционального стресса, что на практике выражается в повышении интенсивности регистрированной реакции и в частичных изменениях вегетативных параметров, например, в понижении кровяного давления, как реакции парасимпатического типа реагирования. Современные понимания связывают эмоционально-стрессовое (страховое) состояние не только с активизацией симпатического отдела вегетативной нервной системы, но и с соответствующей (часто более слабой) активизацией парасимпатики.

По нашему мнению, оно проходит следующие этапы:

• сообщение неистинного (ложного) утверждения или сокрытие истины при постановке соответствующего вопроса;

• когнитивно-эмоциональная оценка ситуации как опасной для индивида и формирование страховой эмоции на корковолимбическом уровне;

• «запуск» начальной фазы эмоционально-стрессового механизма на лимбическо-гипоталамическом уровне;

• появление поведенческих и вегетативных коррелятов страховой реакции как составной части сигнальной фазы стрессовой реакции;

• регистрация и анализ физиологических параметров. Предоставление заключения об истинности или неистинности ответов на заданный вопрос;

• комплексная оценка исследуемой проблемы.

Решающие моменты, которые определяют достоверность, надежность и точность детекторного исследования, — это постановка исследуемого лица в личностно-значимую ситуацию и построение соответствующего методичного подхода к контролю над его состоянием и эмоциональной реакцией (другими словами, нужно поставить «ложь» в контролируемые условия).

Каждое подозреваемое или обвиненное в совершении какого-то преступления лицо в условиях предварительного следствия, допроса, судебно-медицинской экспертизы и др. находится в личностно-значимой ситуации. Это также относится и к лицам, сдающим экзамены, проходящим медицинские и психологические обследования, которые необходимы для поступления на работу, и т.д.

В этих случаях проведение детекторного исследования только повышает степень значимости ситуации без изменения существа создавшейся установки. Но в оперативно-следственной практике детекторное исследование часто является самостоятельным оперативно-психологическим мероприятием, которое делает необходимым создание личностно-значимой ситуации. По нашему мнению, можно выделить следующие элементы, участвующие в ее формировании, а именно: сообщение подозреваемому лицу, что ему предстоит быть проверенным на «детекторе лжи»; проведение предварительной беседы («предтестовое интервью») с введением вопросов, которые будут задаваться во время исследования; стимулирование лица к ответам на эти вопросы путем проведения так называемых «стимулирующих» тестов (распознание избранной фигуры, цифры, карты и др. с помощью детектора), которыми достигается убеждение исследуемого, что машина «знает» и не может быть «обманута».

Указанные методические техники неизменно присутствуют во всех рекомендациях фирм-производителей детекторной техники и в публикациях западных специалистов (В.М.Smith, 1967), и они не должны вызывать сомнения в их теоретической и практической важности.

Существует и другая точка зрения (Л.Леви, 1975; А.Р.Ратинов, 1976 и др.), согласно которой истинная детекция может осуществляться только в том случае, если испытуемое лицо не знает, что ему предстоит такое обследование. Процедура, используемая западными специалистами, направлена на устранение всяких сопутствующих посторонних тем и установок в исследованиях, с целью выявления детектированной проблемы на подсознательном уровне, откуда следует ее «извлечение», т.е. детектирование.

Противоположная позиция имеет свои аргументы в утверждении, что целая процедура, предшествующая самому исследованию, формирует одну сложную гамму эмоций и чувств, порожденную обстановкой и обстоятельствами, и имеет характер сильного психологического давления на личность.

С одной стороны, это «эмоциональное извержение» может довести до полного подавления специфического эмоционального ответа на исследуемую проблему, а с другой — до предварительного признания субъектом его предполагаемой вины, что на практике исключает детекцию как объективный научный метод, делая ее этим самым одной из форм полицейско-следственного допроса. Независимо от этого наш собственный опыт показывает, что процедура, рекомендованная фирмами-производителями технических средств детекторного типа, более применима в отношении выявления виновных лиц, чем для тех, кому не сообщили, что ему предстоит детекция. При этом указанный второй вариант, в принципе, возможен только при бесконтактной детекции, т.е. при использовании голосовых анализаторов, но не полиграфов.

Контроль над эмоциональными реакциями и состояниями во время детекторного исследования имеет свой смысл при осуществлении требования: на каждый заданный вопрос (тему) должна быть зарегистрирована (и оценена) возможная страховая эмоция. Таким же образом будет зарегистрирована и возможная страховая реакция в случае дачи неискренних ответов или показаний. Это требование на практике реализуется при наличии специальных вопросников, известных в литературе как «детекторный тест», в котором фигурируют так называемые контрольные, критичные и релевантные вопросы, дающие базу для сравнения проявленных реакций на те или иные вопросы при интерпретации результатов.

Именно таким способом достигается постановка «лжи» в контролируемые условия — через управляемое реагирование испытуемого лица в структуре полиграфного тестирования. С психологической точки зрения полиграфическое исследование может быть рассмотрено как усложненный ассоциативный эксперимент, созданный еще в конце прошлого века Фр. Галтоном и использованный, главным образом, для изучения ассоциативного мышления, а позднее Карлом Юнгом — как проективный тест (по: Р.Пиров, Ц.Цанев, 1973).

Использование ассоциативного эксперимента в его классическом варианте (слово-стимул — слово-ответ) для целей детекции связано с учетом, кроме семантического значения словответов, таких параметров, как латентное время, смущение, выраженные эмоциональные реакции, наличие которых предполагает проявление скрытых эмоциональных конфликтов. Сам по себе детекторный тест со своим стандартизированным перечнем вопросов и стандартизированной процедурой также является ассоциативным экспериментом, при котором стимул представляет собой вопрос, а ответом на него является односложный ответ испытуемого лица — «да» или «нет».

Поведенческие модели лжи. Существуют субъективные установки на ложь и обман, хитрость и коварство: обыкновенно люди мастера выдумывать остроумные извинения и лицемерную лесть, давать хорошо продуманные оправдания. Как бы мы ни пытались подавить в себе склонность говорить неправду, она, опять же, берет над нами верх. Ученые ищут объяснение этому поведению, исследуя различные группы лиц, которые лгут, описывая и анализируя «предательские» сигналы тела, сигнализирующие об этом. Вывод, к которому они пришли, говорит о том, что честность недолговечна. А может быть талант лгать является установкой, которая развилась в течение эволюции, или знаком социальной приспособляемости.

Американский психолог Белла Де Паоло провела исследования, в которых приняли участие 70 человек из квартала, где она живет, и 77 студентов, которые должны были в течение одной недели записывать, по скольку раз в день они лгут. Оказалось, что студенты лгут около двух раз в день. Причем они не стараются лгать меньше, даже когда ситуация требует тактичности или когда существует опасность выставить человека в дурном свете или причинить ему боль. Студентки колледжей лгут своим матерям при каждом втором телефонном разговоре. Оказывается, мужчины лгут, чтобы произвести впечатление, а женщины лгут другим женщинам по причине альтруизма, чтобы заставить их почувствовать себя лучше. До конца своей жизни мы продолжаем совершенствовать нашу способность вводить в заблуждение своих собеседников. Однако некоторые биологи убеждены, что развитие способности лгать и чувствовать, когда нам солгали, было движущей силой исторического развития интеллигентности гомосапиенса (Zeitsgrift GEO, 1998. С. 71). Биологи выдвигают гипотезу, что умение лгать и раскрывать ложь оказало влияние на историческое развитие нашей интеллигентности, так как сознательный процесс лжи требует изобретательности и творчества. Лгун должен уметь скрывать правду и одновременно с этим быть готовым представить альтернативу. Даже самая обыкновенная ложь должна быть хорошо продуманной.

Поль Экман считает, что «ложь является таким центральным аспектом нашей жизни, который дает самое лучшее объяснение почти всем человеческим делам и настолько необычаен, что найдется очень мало исследователей, которые согласились бы его исследовать» (П.Экман, 2000). Он делает вывод, что ложь выдает себя впечатляющим изменением выражения лица, которое никто до сих пор не замечал. Исследователи, конечно же, всегда делают оговорку, что тот, кто определяет, действительно ли собеседник лжет, никогда не должен принимать эмоции за надежный признак лжи, даже когда подозреваемый выражает те из них, которые обыкновенно присущи лжецу.

Во многих случаях мы себе задаем вопрос, не лжет ли нам собеседник? В этой связи в различных правоохранительных институциях используются источники информации для оценки искренности служащих. Наша цель — показать, как можно определить признаки лжи в поведении человека. Лжец умышленно вводит в заблуждение своего собеседника. Он имеет выбор — может солгать, но может быть и искренним. В большинстве случаев причина, из-за которой лжец нас вводит в заблуждение, неизвестна. Когда кто-то лжет и верит в то, что говорит, тогда его поведение подтверждает то, что он искренний человек, и в этом случае он не будет проявлять поведенческих признаков, характерных для лжецов. У нас нет доказательств этому предположению, но оно согласуется с общепринятой теорией, что лжеца выдает его поведение (из-за эмоций, которые он испытывает).

Люди очень часто ошибочно интерпретируют некоторые события, особенно действия и поступки других людей или мотивы, которые их побуждают к тем или иным действиям и поступкам. Существует определенный тип людей — прирожденные лгуны (патологические лжецы), чье поведение характерно для искренних людей, независимо от того, что они знают, что лгут. Эти люди не являются психопатами, и их поведение не означает, что они являются асоциальными личностями. Они полностью вживаются в роль, которую играют, веря в то, что говорят, и поэтому их поведение вполне правдоподобно. «Они способны учиться на собственном опыте, лгут с раннего детства своим родителям, учителям и друзьям, как только у них появляется на это желание» (Р.Экман, 2000. С. 42).

Прирожденные лжецы, умеющие с легкостью лгать и вполне сознательно использующие свой «талант», работают актерами, продавцами, адвокатами, шпионами и дипломатами. Эти люди должны обладать глубоким комбинативным умом, который способен разбирать на составные части идеи, понятия и слова, а впоследствии собирать их по своему усмотрению.

В других случаях индивид сначала может осознавать, что лжет, но затем сам начинает верить в свою ложь. Если это случится, тогда он будет выглядеть вполне искренним. Например, если один ребенок дразнит и обижает другого, мутузя его в песочнице, в ответ на замечание родителей он будет утверждать, что только хотел обнять другого малыша и ничего плохого не сделал. Вначале этот ребенок будет осознавать, что лжет, но после нескольких повторений этой лжи начнет верить в нее. Он будет удерживать в своем сознании истинные воспоминания о событии (что действительно раздразнило его) и собственную версию о нем (что только обнимал ребенка). Постепенно воспоминания об истинном событии будут стираться, до тех пор пока не останется только версия о нем.

В нашем исследовании мы установили, что во время своего пребывания в тюрьме у заключенных развиваются инстинктивные компенсаторные механизмы: воспоминания о преступлении начинают повторяться. Со временем память стирается, а стремление к самоуважению начинает искать способ к реализации, и в результате этого происходит трансформация воспоминания о совершенном преступлении. Преступник начинает думать, что совершенное им произошло невольно, вопреки его желанию, или что жертва была причиной его агрессии. После нескольких лет пребывания в тюрьме он уже не может себя признать полностью виновным. С другой стороны, мотивы, связанные с преступлением, со временем блекнут и, следовательно, не проявляются в различных поведенческих признаках (Б.Ганчевски, 1986).

К сожалению, речь идет о довольно распространенных случаях, и все еще неясно, имеются ли какие-либо личностные характеристики, связанные с этим феноменом. Нет надежных способов для определения истинности воспоминаний, частично или полностью созданных нами. Существуют только способы определения, когда кто-то нам лжет, но при условии, что он осознает это. Из разговоров с детьми и данных, полученных во время интервью со взрослыми рецидивистами, могут быть определены основные мотивы, которые нас побуждают использовать ложь:

1) желание избежать наказания (это чаще всего встречающийся мотив у взрослых и детей);

2) получение труднодостижимой награды;

3) чтобы спасти другого человека от наказания;

4) для избавления себя от какого-то физического наказания;

5) чтобы вызвать восхищение у других;

6) чтобы обойти неудобную социальную ситуацию;

7) чтобы избежать неудобного положения;

8) для защиты личной или классифицированной информации;

9) чтобы упражняться во власти над другими путем установления контроля над информацией для достижения какой-то цели;

10) для оправдания своего преступного поведения.

Определение мотивов для установления того, когда ложь будет успешной, когда не будет, в большей своей части имеет решающее значение для ее раскрытия, потому что показывает, в какой момент поведение выдаст ложь и на что необходимо обратить внимание, чтобы заметить ее признаки.

Лжецы выдают себя по нескольким причинам: например, когда их кто-то предает, кому они доверяли; или же появляются разного рода доказательства, которые их изобличают; или лжец сам признается в содеянном; или же его выдает невербальное поведение, проявляющееся в увеличении частоты моргания, в ограничении прямого визуального контакта, расширении зрачков, в манипуляционной жестикуляции (потирании рук, потирании пальцем поверхностей предметов при разговоре), в повышении тона, покашливании, неуверенности при разговоре, повторениях, в ошибках речи, поджимании губ, в дрожащем голосе, в улыбке, в которой не участвует ни один контурный мускул около глаз, и т.п.

Поэтому необходимо направить усилия в исследованиях для определения признаков лжи в поведении, которые проявляются независимо от попыток их скрыть или же когда они неосознанны. Нами было установлено, что существуют две основные причины, из-за которых ложь обречена на провал: одна из них — разум (обдумывание ответов), другая — чувства. Ложь терпит провал из-за недостаточно хорошей подготовки лжеца (так как он не всегда предварительно знает, когда ему придется лгать, на какие вопросы предстоит отвечать и как адекватно реагировать на изменяющиеся обстоятельства) или же когда вмешиваются его собственные эмоции. Иногда бывает так, что лжец забывает сказанное им ранее и начинает сам себе противоречить, или же то, что он говорит, противоречит уже ранее известным фактам. Здесь ложь выплывает наружу в вербальном содержании.

Лжеца можно изобличить, когда ему задаются вопросы, к которым он не подготовился предварительно, и он оказывается поставленным в трудную ситуацию, обязывающую его обдумывать ответы по ходу разговора.

Необходимость взвешивать каждое слово, внимательно подбирать каждое выражение обязательно приводит к паузам и к появлению различных микровыражениий, таких как напряжение в веках и бровях, а также к проявлению различных форм жестикуляций, характерных для лжецов.

При этом внимательный подбор слов не всегда означает, что собеседник лжет. Имеются случаи, когда чрезвычайно гладкая линия поведения может являться признаком того, что перед нами находится мошенник, который очень хорошо отрепетировал свои предстоящие действия и поэтому умышленно допускает незначительные ошибки, чтобы все выглядело достоверным.

Гораздо труднее скрыть ошибки, которые происходят в результате эмоций и которые трудно замаскировать. Набегающие эмоции чаще всего заметны в голосе, выражении лица, учащенном дыхании. Паузы, бегающий взгляд, прерывистая речь, манерничанье — все это выдает внутреннее состояние индивида. Невозможно контролировать эти эмоции, особенно если они очень сильные. Жестикуляция рук, чтобы проиллюстрировать речь, может быть не такой активной, и интонация голоса может быть более ровной. Необходимо подчеркнуть, что это не 100 %-ные признаки лжи, и еще раз необходимо напомнить, что не существует общего поведенческого признака лжи. Но независимо от этого, когда такое поведение имеет место — ответ обдумывается, при условии, что необходимо его сразу же дать, без всяких размышлений, — это как раз то, что выдает лжеца.

---