Учебная литература по юридической психологии

Приложение 1.

Чтобы представить, насколько сложно бывает профессионально организовать и провести расследование конкретного преступления, далее приводится детективный рассказ «Тело на лестнице», написанный известным американским психофизиологом, автором изложенной выше «Методики выявления скрываемой информации» Дэвидом Ликкеным.

Дэвид Ликкен

ТЕЛО НА ЛЕСТНИЦЕ

(Поучительная детективная история)

Вам станет все понятно, когда вы дослушаете до конца.

Эркюль Пуаро

* * *

Взгромоздившись на утесы и нависая над Большим озером, Дулут мог бы быть красивым городом, но его основатели имели более приземленные идеи. Деньги были вложены в судоходство, в пароходы, которые везли железную руду и зерно на восток и возвращались назад, груженые углем, станками и тяжелой техникой. Город был отделен от холодной, синей воды лабиринтом доков и сортировочных станций, складов и дымящих фабрик. Магнаты и управляющие выстроили на востоке города ряд особняков с фасадами, направленными к тогда еще не загрязненному озеру. Наиболее импозантные из этих больших домов почти не были видны с Лондонской дороги — широкой, затененной аллеи, которая дальше к востоку превращалась в шоссе Северного побережья. Все эти дома были отделены от постоянной дорожной сутолоки большими коваными воротами и непроницаемыми экзотическими вечнозелеными насаждениями.

Корродированная морской солью автомашина «Вега», принадлежавшая Мэрион Рорчек, в понедельник утром, мигая боковыми сигналами, свернула из раннего транспортного потока и остановилась перед самыми красивыми воротами. Миссис Рорчек в тяжелом кардигане, защищавшем ее от весеннего бриза, несущего холод от озера, сделала несколько шагов прежде, чем вставить ключ в блок управления, расположенный на левой стойке ворот. Тяжелые ворота раскрылись. После еще одной остановки уже для того, чтобы закрыть ворота, миссис Рорчек проехала по извилистой дороге примерно 200 футов и припарковалась у бокового входа в дом. Здесь уже стояла еще одна скромная машина — среднего возраста «Форд» с лобовым стеклом, слегка подернутым росой. Сара Хэнсон, ночная сиделка, конечно же еще не уехала. Миссис Рорчек всегда считала обязательным приезжать на несколько минут раньше, чтобы Сара могла покинуть дом точно в 7.00. Огромный Кадиллак хозяйки дома, стоящий в гараже, не использовался уже много месяцев. Старая миссис Хэйверсток, раздражительная дама, прикованная болезнью к постели, никуда не выезжала.

Подойдя к боковому входу, миссис Рорчек была немного удивлена, не увидев Сару у открытой двери, которая всякий раз была рада поприветствовать свою замену и выпить вместе с ней по маленькой чашечке кофе, прежде чем вернуться в свой маленький домик в западной части города, где у нее уже были планы поработать утром в саду. Ухоженная земля, мощные молодые растения, ожидание богатого урожая — все это было важным для миссис Хэнсон, после того как два года тому назад умер ее муж, и она начала работать ночной сиделкой у старой женщины. Казалось, что Миссис Хэйверсток, вообще никогда не спала. Бывало она впадала в состояние дремоты на некоторое время, иногда примерно на час, однако потом внезапно просыпалась, не понимая, где она находится или кто такая Сара, и ее нужно было долго успокаивать, крепко обнимая. Затем бывало несколько походов в ванную, обязательно с помощью сиделки, и, по меньшей мере, одна смена постельного белья. Когда миссис Хэнсон приступала к исполнению своих обязанностей в одиннадцать вечера, женщины из других смен поначалу немного завидовали ей, поскольку ей не надо было готовить еду, выполнять различные мелкие поручения или следить за уборкой в доме. Но теперь, после почти двух лет, всем стало понятно, что миссис Хэнсон зарабатывает свои деньги тяжелым ночным трудом, имея лишь незначительный отдых утром.

Мэрион Рорчек открыла дверь своим ключом и вошла в дом. Помимо гудения большого холодильника на кухне справа от входа, в доме было тихо. Дверь, через которую она вошла, вела в восьмиугольную комнату для завтраков в восточной части дома. Это было прекрасное светлое помещение для пребывания в утренние часы, так как четыре его окна, отделанные дубом, выходили на юг и восток. У стены, расположенной напротив выхода во внутренний дворик, стоял огромный шкаф, полностью заполненный красочным китайским фарфором, необычно оттененным скошенными стеклами в дверцах, подвешенных на медных петлях. Слева, в центре угловой стены была резная дубовая дверь, которая вела в главную столовую. Стол в центре комнаты имел шесть, вместо восьми, сторон, и это несоответствие углов вместе с ярким ситцем обивки стульев смягчало строгость обстановки и делало комнату привлекательной. Миссис Рорчек завтракала за этим столом почти каждый день. Как обычно, она ожидала увидеть на столе три травяных салфетки, кофейник, поднос с горячими булочками в центре, маленькие чашки и тарелки, сервированные напротив двух стульев, обращенных к окнам. Но стол был пуст. Повернув направо, миссис Рорчек открыла оклеенную обоями дверь в кухню, чтобы посмотреть, что могло задержать Сару.

Кухня была пуста, и даже холодильник молчал. Не было приятного аромата варящегося кофе, крышка кофеварки, полная холодных остатков использованного кофе лежала в раковине. Кофейная кружка, являвшаяся нижней частью кофеварки, отсутствовала. Возможно, она была наверху, где миссис Хэнсон обычно поддерживала себя кофе в предрассветные часы. Расстегивая на ходу теплый жакет, миссис Рорчек стала подниматься по кухонной лестнице наверх. Наверно у миссис Хэйверсток возникли какие-то проблемы, или, скорее всего, она их снова выдумала, поскольку если бы дело действительно приняло серьезный оборот, то миссис Рорчек ожидала бы увидеть перед домом Бьюик, принадлежащий доктору, или карету скорой помощи. Конечно, они могли быть в пути именно сейчас. Поэтому она поспешила наверх по крутым ступенькам и открыла дверь на лестничную площадку, где кухонный лестничный марш незаметно соединялся с главной лестницей, изгибающаяся нижняя часть которой, исчезая из поля зрения, уходила по кривой вниз в главный холл дома.

В центре лестничной площадки, площадью приблизительно 10 квадратных футов, на темно-синем ковре лежала опрокинутая кофейная кружка, окруженная отвратительным коричневым пятном уже почти засохшего кофе. Присутствие предмета из нержавеющей стали и пластика в столь необычной обстановке приковало внимание миссис Рорчек, и она почувствовала легкое движение в области затылка, вызванное сокращением сотен мышечных волокон волосяных мешочков. Все еще глядя на кружку, она странно тихим голосом позвала: «Сара?». Переведя взгляд направо, она осмотрела пустой нижний марш лестницы. Потом, как бы усилием воли, она повернула одновременно голову и тело влево и увидела смотрящую на нее Сару. Да, лежащую на лестнице и смотрящую на нее. По крайней мере, казалось, что один частично открытый глаз смотрит на нее через плечо. Другой глаз, левый, был залит кровью, кровью, которая окрасила синий ковер в фиолетово-коричневый цвет на ступеньке, где лежала голова Сары, и еще на одной ступеньке ниже. Миссис Рорчек начала медленно двигаться назад, пока ее плечи не уперлись в сходящиеся стены в углу лестничной площадки, затем она прошептала: «Помогите!». Люди не часто кричат, когда они одни. Крики хороши тогда, когда кто-то может услышать вас и прийти на помощь. Когда же человек оказывается один, горло оказывается скованным и препятствует крику, который мог бы усилиться эхом в пустом помещении и вызывать только панику, если не хуже. А миссис Рорчек, уставившись в мертвую щель глаза Сары Хэнсон, понимала, что она была одна, точнее, она надеялась, что была одна, в этом большом доме в то утро в понедельник.

Сделав несколько неуверенных шагов в сторону, слегка повернув голову, чтобы посмотреть, куда она идет, миссис Рорчек почти сбежала вниз по главной лестнице, хватаясь за перила. Затем, миновав холл и столовую, она оказалась в комнате для завтрака, куда уже заходила раньше, открыла дверь во внутренний дворик и остановилась. Чувствуя напряжение во всех мышцах, миссис Рорчек глубоко втянула холодный воздух, затем снова повернула назад и, закрыв дверь в столовую, бросилась к маленькому письменному столу у окна и подняла телефонную трубку. Несколько мгновений она безмолвно глядела на ряды кнопок на телефонном аппарате, затем нажала «О» и испугано замерла, косясь назад, чтобы держать в поле зрения обе ведущие внутрь дома двери.

— Оператор? Оператор, соедините меня с полицией. Чрезвычайное обстоятельство!

Патрульная группа № 17 только что проехала мимо дома 2040 по Лондонскому шоссе, когда по радио поступило сообщение диспетчера, и минуты через две-три их машина с включенным красным сигналом уже подъезжала к воротам дома Хэйверстоков. Выйдя из оцепенения при виде полиции, миссис Рорчек бросилась к находящейся рядом с дверью кнопке открывания ворот, а затем выскочила на дорогу встречать полицейских. Уже полностью владея собой, она назвала свое имя и коротко объяснила ситуацию.

— Вы можете показать нам место происшествия?

Мэрион Рорчек вошла в дом вместе с двумя высокими патрульными полицейскими, провела их через столовую и дальше вверх по лестнице. Тело Сары Хэнсон выглядело теперь совсем иначе и вызывало, скорее, чувство печали, чем холодного ужаса, который охватил миссис Рорчек всего лишь несколько минут назад. Патрульный полицейский Эдстром наклонился и осторожно поднял руку Сары, лежащую около бедра. Она была холодной с признаками окоченения. Ее щека, которой он коснулся тыльной стороной руки, также была холодной. Тело было мертвым. Эдстром выпрямился.

— Где, Вы сказали, находится старая леди, мадам?

— Ее комната наверху справа.

— О'кей, мы пойдем посмотрим. Старайтесь не касаться перил или чего— либо еще.

Лестница была широкой, так что даже неестественно распростертое тело Сары оставляло полных два фута не испачканного ковра с правой стороны. Все трое, следуя друг за другом, поднялись в большую спальню, площадью около 24 квадратных футов. Ее южная и восточная стены, образованные большей частью широкими окнами, были светлы даже за опущенными шторами. Кровать миссис Хэйверсток стояла у западной стены, и по обе стороны от ее изголовья были расположены две двери, ведущие в ванные комнаты. Одна из них, расположенная дальше от входа, когда-то предназначалась для мужа, но уже много лет не использовалась. В ближней ванной горел свет, освещавший ряд темных точек размером с монету — это были пятна крови на кафельном полу. Одно из пятен было размазано, как будто на него наступили ботинком. Однако взгляд всех троих, едва они вошли в комнату, был прикован к кровати. Правая нога, выглядывавшая из-под одеяла, была голой, тонкой и белой. Видно было, что это нога пожилого человека. Аккуратно подстриженные ногти казались желтыми на фоне бледного тела. Из-под одеяла также выглядывала рука, обрамленная белыми кружевами ночной сорочки, пухлая старая рука, которая лежала ладонью кверху, отблескивая кольцами на среднем и безымянном пальцах. Кольцо на среднем пальце, частично скрытое повернутой кверху ладонью, представляло собой старомодную россыпь бриллиантов с большим прекрасным рубином в центре. Лицо было закрыто подушкой.

Офицер Эдстром подошел к кровати и, взявшись за складку наволочки большим и указательным пальцами правой руки, осторожно сдвинул подушку в сторону. Самой пугающей деталью на ее лице был рот, пока присутствующие не сообразили, что пожилая женщина пользовалась зубными протезами, и что верхний протез выскользнул изо рта и слегка торчал наружу. Левый глаз был широко открыт и смотрел в потолок; правое веко было опушено, почти закрыто. Потрогав холодную щеку, Эдстром положил подушку на прежнее место.

— Позвони в участок, Марв. Используй тот телефон, по которому звонила леди. Скажи им, что, похоже, мы имеем дело с двойным убийством. Пусть отменят вызов машины скорой помощи.

Однако, когда миссис Рорчек и патрульный Марвин Свэйлайн спустились по длинной лестнице, сирена скорой помощи уже известила о своем прибытии. Свэйлайн вышел наружу, чтобы поприветствовать водителя и санитаров.

— Вы нам не понадобитесь, Эдди. У нас тут два трупа. Выглядит как убийство. Старая леди и ее ночная сиделка.

— Хочешь, чтобы мы взглянули, Марв?.

— Лучше не надо. Они действительно мертвы, уже коченеют. А лейтенант считает, что на месте убийства не должно быть лишних свидетелей. Я должен сейчас доложить. Всего хорошего.

После звонка офицер Свэйлайн в сопровождении миссис Рорчек сделал осторожный обход первого этажа. Они внимательно следили за тем, куда ставили ноги, и Свэйлайн брался за ручки дверей, используя свой носовой платок. Единственный предмет, на который они обратили внимание, был ореховый письменный стол в библиотеке. Три его выдвижных ящика были открытыми и несколько бумаг, внешне похожие на счета, которые обычно находились в кожаной папке на столе, были разбросаны по полу. В это же время офицер Эдстром делал аналогичной обход по второму этажу. Скрытно он держал свой служебный револьвер наготове. За пять лет работы в департаменте полиции Уиллард Эдстром видел не так уж много жертв убийства и он был взволнован гораздо больше, чем мог это признать.

Еще одна сирена оповестила о прибытии детектива лейтенанта Джорджа Кэтлина. Диспетчер полицейского участка застал его дома за завтраком, и лейтенант попросил вызвать также на место происшествия сержанта Поулса. Кэтлин имел вид типичного агента ФБР — подтянутый, темноволосый, в аккуратном темно-синем блейзере, голубой в полоску рубашке с темным галстуком. Ему было около 30 лет. Кэтлин окончил университет штата Миннесота, главный кампус которого находился в Миннеаполисе, а филиал — в Дулуте, и специализировался в вопросах уголовного права. Во время последних двух лет учебы он уже работал в университетской полиции, зона ответственности которой по масштабам могла сравниться с городом с населением более 60000 человек, что расценивалось большинством остальных полицейских штата как служба в элитном корпусе, который, с другой стороны, ряд ветеранов полиции Сэнт-Пола и Миннеаполиса считали сборищем переученных выскочек. После получения диплома Кэтлин проработал в департаменте полиции университета еще четыре года, прошел за это время несколько курсов в ФБР и уделял большую часть своего времени работе в отлично оснащенной лаборатории, использовавшейся для обеспечения дознаний с применением полиграфа, которая была самым лучшим подразделением этого плана среди пяти соседних штатов. Когда мэр Дулута принял решение повысить уровень профессионализма городского департамента полиции, Кэтлин, будучи уроженцем этого города, согласился перейти на работу в местную полицию сначала в должности сержанта-детектива, а теперь, спустя пять лет, стал руководителем отдела уголовного розыска. Сержант Поулс, высокий, грузный и быстро лысеющий, выглядел старше Кэтлина, хотя ему было всего 27 лет. Арни Поулс, выпускник филиала университета в Дулуте, был дружелюбным, разговорчивым парнем, гораздо умнее, чем казалось со стороны, и являлся своего рода протеже Кэтлина.

Оба детектива вышли из машины Кэтлина и разговаривали с офицером Свэйлайном во внутреннем дворике, когда к ним присоединился офицер Эдстром. Миссис Рорчек, продолжая страдать от шока прошедшего получаса, опустилась на скамейку из калифорнийского дерева на другом конце внутреннего дворика, где она могла чувствовать солнце. Через некоторое время к ней подошел Кэтлин, представил себя, своего напарника и попросил миссис Рорчек оставаться на месте с офицером Свэйлайном, пока они осмотрят все внутри. Затем Кэтлин и Поэлс в сопровождении Эдстрома проследовали в дом. Они осмотрели тела мертвых женщин, обратили внимание на пустую шкатулку для ювелирных украшений, лежащую на боку на туалетном столике миссис Хэйверсток (Эдстром не заметил ее, но не счел необходимым привлекать внимание к этому факту) и продолжили осмотр второго этажа, где Эдстром также ничего не обнаружил. Они начали подниматься на третий этаж, но, не дойдя до верха лестницы, Кэтлин вдруг остановился и поднял руку. На деревянном полу перед ними лежал ровный, совершенно не тронутый слой пыли, подсвечиваемый косыми лучами утреннего солнца. На первом этаже они вновь обнаружили разбросанные бумаги в библиотеке, кофейную гущу в раковине на кухне и сломанную центральную задвижку на французском окне на террасе в западной части дома. Медные шпингалеты, верхний и нижний, были на месте, но ни один из них не был заперт. Было похоже, что двери были открыты ударом ноги с внешней стороны — об этом говорили следы грязи от подошвы ботинка на белой краске — и простенькая центральная задвижка легко оторвалась, отщепив от двери небольшой кусочек дерева. Двери, похоже, были снова закрыты изнутри, после того как взломщик вошел внутрь дома.

Осмотр большого подвала — игровой комнаты в форме буквы "Г" с баром и бильярдным столом, прачечной и котельной, нескольких кладовок и гаража оказались безрезультатными. Поулс нашел выключатель, который со скрежетом поднял огромную дверь гаража, и они вновь присоединились к миссис Рорчек во внутреннем дворике. Она, тем временем, полностью пришла в себя и была в состоянии дать Кэтлину точный и полный отчет о своих переживаниях этим утром. По его просьбе она также сообщила кое-какие сведения о жизни и облике миссис Хэйверсток.

50 лет назад, когда Мисс Хэйверсток стала невестой уже немолодого топ-менеджера горно-промышленной компании, все надеялись, что она принесет ему наследников, которых не смогла дать его умершая первая жена. Однако эта вторая женитьба также оказалась бесплодной, и через 10 лет Хэйверсток умер, так и не дождавшись потомства. Его вдова (в тот период уже на исходе четвертого десятка лет), в отличие от своего умершего мужа, совершенно не настаивала на том, чтобы ребенок был обязательно мужского пола или ее собственный. Поэтому Виктория Хэйверсток удочерила девочку, здоровенькую и красивую, как куколка, и дала ей красивое имя Мери Белл. Она баловала свою новую игрушку, делала ей всевозможные поблажки и дарила подарки, которые её состояние позволяло купить. Мери Белл Х'эйверсток, теперь уже Гарнет-Микаелсон-Планкет, в свои 43 года, была замужем третий раз и с помощью своих первых двух мужей произвела на свет четырех внуков, каждый из которых за 24 года обошелся Виктории почти по полмиллиона долларов. Генри и Патрисия Гарнет — 24х и 22-х лет соответственно, выглядели так же хорошо, как их отец, и были эгоцентричны и своенравны, как их мать.

Эрик и Ганс Микаелсон были наследниками от второго брака. Эрик, 19 лет, подобно своему отцу, по натуре был интриган, но не обладал его шармом; Ганс, 17 лет, был очень скрытным, и никто никогда не мог узнать его секреты.

Джон Мартин Планкет, третий и теперешний зять Виктории, не был ни аристократичным красавцем, подобно Парнету. ни энергичным и космополитичным, как Микаелсон. Несмотря на недостатки двух первых мужей, все же можно уверенно утверждать, что браки с ними были для Мери Белл скорее удачными. Со своей стороны Планкет был совсем обычным парнем — беззаботным, наслаждался жизнью, не имел глубоких интересов и высоких принципов. Мери Белл, похоже, было в целом комфортно с Планкетом, хотя она и не испытывала полного удовлетворения от этого брака. Надо сказать, Мери Белл по существу никогда не была всем довольна. Она знала, что заслуживала чего-то особого в жизни, поскольку Виктория постоянно воспитывала в ней мысль, что она является чем-то особенным, однако это «что-то особенное» почему-то всегда ускользало от нее. Планкет не был ответом на ее проблему, но, видимо, мужчина вообще не являлся решением ее загадки.

Конечно, все эти сведения лейтенант Кэтлин получил не только от миссис Рорчек тем утром. От нее он узнал имена и примерный возраст, а потом с помощью справочников — адреса и номера телефонов. Младший Микаелсон, Панс, посещал подготовительные курсы в Миннеаполисе. Эрик учился в университете и, как новичок, с большим неудовольствием проживал в студенческом общежитии. Он настаивал на получении отдельных апартаментов на следующий год. Пэт Парнет жила в Нью-Йорк Сити, «изучая искусства». Пенри Парнет вел жизнь холостяка в Миннеаполисе. Его мать и Джон Планкет также имели особняк в Миннеаполисе, и, кроме того, шикарный летний дом на Северном берегу в 20-ти милях вверх по озеру от того места, где жила Миссис Хэйверсток, и экстравагантную виллу в Пуэрто Пеньяска, на озере Кортеса. Со слов миссис Рорчек, в последнее время они находились в Миннеаполисе. Кэтлин позвонил в участок и вызвал судмедэксперта, полицейского фотографа и двух специалистов по снятию отпечатков пальцев. Он также освободил на все утро Эдстрома и Свэйлайна от обычных обязанностей по несению патрульной службы, поскольку они могли быть полезными. Эдстром был отправлен к въездным воротам, а офицер Свэйлайн — к противоположной стороне дома так, чтобы оба полицейских могли вести наблюдение за всей территорией. Затем Кэтлин позвонил мистеру Рорчек, который работал на местной лесопилке, и после длительных объяснений убедил его на время оставить работу, чтобы забрать свою жену и отвезти ее домой. Когда Рорчек прибыл. Кэтлин собрал всех присутствующих в комнате для завтрака.

— Поспода, как вы понимаете, это серьезное дело, и я хотел бы с самого начала обеспечить необычно высокий уровень секретности, пока мы не разберемся в нем. Миссис Рорчек, я. конечно, не могу рассчитывать, что вы ничего не расскажете мужу о пережитом Вами сегодня утром, но я хочу попросить вас обоих дать мне клятвенное честное слово, что вы не будете обсуждать это событие ни с кем: ни с репортерами, ни с вашими родственниками, ни с вашими друзьями. Вы пришли сюда как обычно на работу, обнаружили двух женщин убитыми из огнестрельного оружия и сообщили в полицию. Вы не должны говорить ничего больше до того, как дело будет передано в суд. Согласны?

А они обе были застрелены, лейтенант? — переспросила миссис Рорчек, — Именно так это произошло?

Да. Именно таким образом это пока выглядит для нас, но мы будем знать наверняка, когда сюда прибудет медицинский эксперт.

Зачем вся эта секретность, лейтенант? — спросил мистер Рорчек, — Что происходит?

Позвольте мне это Вам объяснить, мистер Рорчек, потому что я хотел бы быть полностью уверенным, что вы осознаете причины моих требований и не считаете, что я просто стараюсь повысить свою значимость. Тот, кто убил этих двух женщин, знает в деталях то, что случилось здесь прошедшей ночью. Он знает, что он делал в этом доме, где он оставил тела, как они выглядели, когда он оставил их здесь. Если бы он вошел в дом прямо сейчас, то не увидел бы ничего, чтобы могло бы удивить его — все соответствовало бы тем впечатлениям, которые остались у него в памяти, когда он покинул дом прошедшей ночью, и это должны быть достаточно яркие впечатления. К счастью у нас есть метод, своего рода вариант детектора лжи, который позволяет определять, какие впечатления сохранились в памяти человека. Это означает, что когда мы найдем подозреваемого в этом деле, мы сможем выявить, знает ли он о том, что случилось в доме, узнает ли он, как выглядела обстановка в момент преступления, сможет ли он определить разницу между правдой и искаженными вариантами событий, которые мы ему приготовим. Если он не сможет определить разницу между правдой и вымыслом, наш прибор покажет это, и мы будем знать, что этот человек не виновен. Если он будет узнавать истинные факты, то аппарат сообщит нам об этом, и мы будем знать, что у нас в руках нужный нам человек. Но это сработает только тогда, когда мы будем на 100% уверены, что занятые этим делом полицейские и вы двое, а также и убийца — являетесь единственными лицами, кто знает о том, что здесь случилось. Я понимаю, это будет трудно, я также знаю, это может быть самое страшное переживание в жизни, через которое Вам, миссис Рорчек, пришлось пройти, и поэтому очень трудно не обсуждать такое с людьми, которые будут осаждать вас вопросами. Но я также хорошо знаю, что малейшая утечка информации к своему другу, соседу или к коллеге на работе может оказаться тем ручейком, который снесет плотину. Итак, сделаете ли вы то, о чем я вас прошу?

Подобное разъяснение очевидно произвело на Рорчеков должное впечатление, они пообещали сохранять секретность и ушли. Кэтлин позвал Эдстрома и Свэйлайна и стал давать обоим полицейским дополнительные разъяснения.

— Итак, вы знаете, что на обоих телах нет никаких огнестрельных ранении, хотя я еще не до конца уверен относительно сиделки. Однако в любом случае для информирования публики с этого момента и впредь фактом должно являться, что они обе были застрелены. Для расследования этого дела мы планируем применить «Тест на Знания Виновного», и я сдеру кожу и бляху с каждого офицера, который проболтает своей жене, или матери, или друзьям что-нибудь о том, что он видел в этом доме. Если появится хотя бы одно упоминание в прессе о том, что тело сиделки обнаружено на лестнице или что богатая старуха была задушена в своей постели, я немедленно приостановлю расследование этого дела до тех пор, пока не найду болтуна и не устрою ему адскую жизнь. Понятно? А сейчас я хочу, чтобы вы оставались на своих постах, пока не закончат снятие отпечатков пальцев, и затем мы вместе осмотрим весь дом еще раз сверху донизу.

Затем Кэтлин склонился к сержанту Поулсу.

— Арни, это выглядит как подходящее дело для применения «Теста на Знание Виновного». Мы пустим слух, что обе женщины были застрелены, и если это сработает, у нас будет возможность использовать способ убийства для составления двух вопросов. Затем мы можем использовать информацию о том, где были найдены тела, какая на них была одежда. Мы также можем получить пару ключевых признаков, связанных с этим кофейником. И, послушай, Арни, давай сфотографируем эти тела в разных положениях. Вон как раз идет Билли У истер. Поручи ему сделать несколько снимков, пока судебные медики не двигали тела, а потом мы расположим их в четырех пяти разных положениях и сделаем еще снимки.

— О'кей. Джордж. Как насчет того, чтобы поговорить с соседями и с семьей этой сиделки? И не осмотреть ли нам досконально весь дом? Этот бандит все еще может скрываться где-нибудь под кроватью.

Кэтлин улыбнулся.

— Ты думаешь, Арни, что я не смогу использовать мой ТЗВ, если мы сначала не схватим подозреваемого? О'кей, сержант, ты прав. Давай, займись соседями, а я поработаю с Билли.

Билли Уистер, полицейский фотограф, и два специалиста по снятию отпечатков пальцев проследовали за лейтенантом Кэтлином в дом. Отправив дактилоскопистов на первый этаж, Кэтлин помог Уистеру поднести его оборудование к лестнице. Опрокинутый кофейник на лестничной площадке был сфотографирован сверху, как его мог бы видеть человек, находящийся вблизи тела сиделки Хэнсон. Тело миссис Хэнсон также было сфотографировано как с нижних ступеней лестницы, так и с лестничной площадки. В комнате хозяйки были сфотографированы кровать так, как она была видна от входа; подушка, все еще находившаяся на лице старой женщины; лицо убитой, как оно виделось бы стоящему над телом человеку; пятна крови на полу ванной комнаты. Был сфотографирован туалетный столик с пустой шкатулкой для украшений, а также и, очевидно, обысканный письменный стол, и разбросанные кругом бумаги. Веранда и французское окно были сфотографированы снаружи и изнутри с закрытыми и открытыми дверями.

Когда судмедэксперт ушел, у Кэтлина на руках появились следующие факты и предположения: обе женщины, по-видимому, умерли между двенадцатью и двумя часами ночи. Сара Хэнсон получила сильный удар сзади, скорее всего, острым предметом, который проломил ее череп в левой затылочно-теменной области. Она также получила сильный удар в левое плечо, вероятно до нанесения фатальной раны на голове. Этот удар был также сильным, поскольку привел к перелому ключицы. Вид повреждения плеча указывал на то, что это могли быть узкая труба или прут. Важно было то, что этот предмет отличался от того, которым был пробит череп, или же это могли быть разные части одного и того же предмета. Специалисты уже изучали каминные инструменты из кованого железа, которые были найдены аккуратно сложенными рядом с камином в спальне. Виктория Хэйверсток, вероятнее всего, была задушена подушкой, хотя аутопсия должна была еще исключить остановку сердца или кровоизлияние в мозг, причиной которых могли стать страх и стресс. С некоторым нежеланием судмедэксперт согласился на время поддержать предложенную Кэтлиным публичную версию о том, что «первичные признаки свидетельствуют о наступлении смерти обеих жертв от огнестрельных ран». Однако он предупредил, что после аутопсии он не сможет больше участвовать в сознательном искажении сведений, и самое большое, на что он сможет пойти, так это на то, чтобы заявить, что результаты экспертизы были изъяты «по требованию полиции».

Специалисты по отпечаткам пальцев закончили свою работу с довольно пессимистичным результатом. Им удалось собрать лишь незначительное количество отпечатков, хотя было много размазанных следов на письменном столе, на перилах лестницы, на ручке кочерги, что свидетельствовало об использовании перчаток. С откровенным неудовольствием оба специалиста отнеслись к просьбе Кэтлина помочь переместить тела для получения дополнительных фотографий. Тело Миссис Хэнсон было сначала положено таким образом, что голова была обращена книзу лестницы, после чего было сфотографировано как сверху, так и снизу. Кофейник был убран со своего первоначального места в центре лестничной площадки, а тело сиделки было перемещено таким образом, будто она получила удар, находясь на последней ступеньке над лестничной площадкой, и затем упала вперед. Четвертое положение тела наводило на мысль о том, что она получила удар в тот момент, когда она как раз начала спускаться по нижнему маршу лестницы, а поэтому упала назад на лестничную площадку. Еще две фотографии тела были сделаны на самой нижней, поворачивающей в сторону части лестницы, в положениях, при которых голова была направления вверх и вниз. Затем вся эта жуткая активность переместилась в спальню. Тело старой женщины было сначала сфотографировано в двух различных, но правдоподобных положениях на кровати, а затем в трех положениях на полу. Целью всей этой работы было получить шесть снимков каждого тела так, чтобы одна из шести фотографий точно отражала бы ту картину, которая должна была почти наверняка запечатлеться в памяти убийцы. А для невиновного подозреваемого, не имевшего тех же впечатлений, которые получил убийца, все пять положений каждого трупа воспринимались бы как одинаково возможные, так и одинаково ужасные.

Наконец, после всех этих неприятных действий, тела Виктории Хэйверсток и Сары Хэнсон были отправлены в морг. Сержант Поулс, вернувшийся после безрезультатных визитов к соседям, был несколько ошеломлен, поскольку никогда раньше не был внутри такого огромного дома, как дом Хэйверстоков. Он продолжал ощущать гложущее его беспокойство в отношении того, что незваный ночной гость все еще может прятаться в доме; это, конечно, было маловероятно, но он все же испытывал неловкость от того, что они целенаправленно не искали его. Тем не менее, Поулс и два дактилоскописта продолжали методично обследовать весь дом от подвала до крыши. Однако, как это часто случается в полицейской работе, у них не было никаких интересных находок.

Кэтлин и фотограф внимательно рассматривали кофейник.

— Он должен был заметить, что сиделка несла его в руках, когда он ударил ее по голове. И еще он должен был увидеть кофейник, когда спускался по лестнице.

— Откуда вы знаете, что она несла его? Может быть, она швырнула вещь в парня, когда слышала, что он спускается по лестнице.

— Нет, медэксперт говорит, что он ударил ее сзади, вероятно на верхних ступеньках, когда она шла вниз, может на шестой или седьмой ступеньке. Я думаю, он использовал вот эту кочергу с острым краем, а затем смыл след от крови в ванной. Он сломал ей сначала левое плечо, кофейник полетел вперед. Она, похоже, повернулась кругом налево, вот так, и в этот момент он ударил ее по голове. Она упала на спину. Я вот думаю, не был ли он левшой? Судмедэксперт, наверное, нам сообщит по результатам своей экспертизы, наносил ли он удар слева направо. Я думаю. Билли, этот парень был кем-то из тех, кого они знали. Сиделка впускает его внутрь; он поднимается наверх поговорить со старой леди; сиделка забирает кофейник и направляется вниз в кухню; может быть, он переворачивает кочергой дрова в камине, когда она выходит из комнаты; он следует за ней и бьет ее по голове. Если бы он проник в дом со взломом, прокрался наверх и ждал, когда сиделка выйдет из спальни, то он должен был бы сначала стремительно вбежать в комнату, схватить кочергу и затем также стремительно выбежать, пока она не ушла далеко. Но откуда он мог знать, что в спальне есть кочерга? Кроме того, старая леди наверняка закричала бы, увидев его, и он не смог бы подкрасться к сиделке сзади9 Нет, Билли, я думаю, это кто-то из друзей или родственников.

Это выглядело действительно правдоподобным, что миссис Хэнсон именно несла кофейник, когда она получила удар сзади; остатки кофе в кофейнике были бы разбрызганы гораздо шире, если бы он был брошен с силой. Что еще могла бы нести ночная сиделка из комнаты больной? Какой другой предмет мог бы казаться достоверным невиновному подозреваемому, то есть человеку, чью память не сверлила бы ясная картина именно этого кофейника из нержавеющей стали, лежащего на лестничной площадке? Кэтлин и Билли Уистер нашли на кухонном столе сложенную вечернюю газету. Стоя посредине лестничного пролета, Кэтлин бросил газету вниз, и она упала слегка смятой и частично развернутой на средине лестничной площадки, прикрыв кофейное пятно. Затем Билли сфотографировал газету в тех же ракурсах, как он фотографировал кофейник. В ванной комнате они нашли почти пустую бутылку с минеральным маслом. Вылив остаток в туалет, положили бутылку на то место, где до этого лежали кофейник и газета, и сфотографировали ее; сиделка вполне могла бы нести бутылку с лекарством. Следующей была пара журналов из спальни. Затем, становясь все более изобретательными, они бросили на пол площадки поднос с тарелкой, чашкой и блюдцем. Последней была ваза с цветами, найденная в комнате для завтрака, цветы разбросали по лестничной площадке и тоже сделали снимок.

После этого Уистер продолжил фотографировать обстановку в доме в более общем плане, запечатляя виды, которые ночной посетитель обязательно видел бы на своем пути вверх по лестнице. Если предположение Кэтлина было верным, и убийца действительно посещал дом раньше, то тогда эти снимки останутся не использованными. Но если они будут иметь дело с подозреваемым, который утверждает, что он не видел дома и никогда не был внутри, то тогда эти снимки можно было бы использовать для его проверки. Для этого они найдут снимки внутренних интерьеров других больших домов Дулута и посмотрят, будет ли подозреваемый реагировать избирательно на снимки дома Хэйверстоков. В библиотеке Поулс собрал разбросанные бумаги.

— Билли, нам надо подготовить вопрос на основе вида этой комнаты. Что— то типа: Как выглядела библиотека после того, как убийца поработал в ней? Сначала давай сделаем снимок от входа в библиотеку, когда она будет полностью прибранной. Затем сфотографируем ее с этим опрокинутым креслом, еще один снимок со свернутым на полу ковром и. давай посмотрим, что здесь можно придумать еще?

— Как насчет груды книг на полу, как будто он искал что-то в книгах или за книгами?

— О'кей, — сказал Поулс. — И посмотри-ка сюда. Билли, приятель. Клянусь, здесь за картиной в стене есть сейф. Я никогда прежде не видел такого. Давай-ка пригласим ребят попудрить его, а затем сделаем снимок сейфа с открытой дверкой. Должно быть, кто-то знает комбинацию кода.

Между тем Кэтлин просматривал выдвижные ящики комода миссис Хэйверсток. В момент убийства на ней была ночная сорочка с длинными рукавами, кружевными манжетами и яркой голубой лентой вокруг ворота. Как Кэтлин и предполагал, у богатой леди был большой ассортимент ночных рубашек, и он выбрал из них пять, которые не были похожими друг на друга и на ту, что была на теле убитой. Ладони убийцы наверняка должны вспотеть, когда он снова увидит эту голубую ленту и кружевные манжеты, выдавая то, что он узнает одну из этих шести рубашек.

Когда Поулс с помощниками завершил обследование дома, Кэтлин еще раз произнес Уистеру и двум дактилоскопистам свою речь о безопасности и сохранении в тайне известной им информации и отослал по своим лабораториям. Настало время начать устанавливать контакты с ближайшими родственниками. Это работа никогда не была легкой, но проще всего было начать с Сары Хэнсон. По словам миссис Рорчек, Сара была вдовой, и теперь жила со своим братом, в свое время работавшим моряком на Больших озерах, который, как полагала миссис Рорчек, в последнее время стал дряхлеть и. возможно, начал пить. Оставив двух полицейских в форме на посту в усадьбе Хэйверсток, Кэтлин и Поулс отправились в дом Хэнсонов на западной стороне. Когда они позвонили в дверь, им никто не ответил, после чего они воспользовались медным дверным молотком. Наконец из открытого окна над ними хриплый пьяный голос спросил: «Что вам нужно?».

Уильям Фостер. 57-летний брат Сары был действительно очень пьян. Его стошнило на пол спальни, и густое зловоние в холле на втором этаже однозначно указывало на присутствие можжевельника и джина. Фостер не помнил, где он был прошедшей ночью, и, похоже, не мог понять, что они пытались сообщить ему о его сестре. Он был то агрессивным, то внезапно отключался. Кэтлин принял решение включить его в число подозреваемых. У него возникла идея тщательно допросить Фостера, пока его сознание все еще было затуманено алкоголем, но, уже доставив его в тюрьму, стало ясно, что в ближайшие несколько часов у них не будет реальных возможностей допросить Фостера.

Используя разные телефоны, Кэтлин и Поулс начали разыскивать родственников Миссис Хэйверсток: Планкетов, Микаельсонов и Гарнетов. Служанка в доме Планкетов в Миннеаполисе сказала, что Мери Белл и Джон вчера (в воскресенье) отправились в Мехико. Эрик и Г анс были найдены в своих школах, оба были очень взволнованы, услышав о событиях в Дулуте, и ни один из них не знал о планах матери отправиться в Мехико, хотя ни тот, ни другой не были удивлены этим. Квартира Г енри Г арнета в Миннеаполисе не отвечала, однако, когда Поулс позвонил в дом на Северном побережье, то после пятого звонка ему наконец ответили. Это был Гарнет. Он был там с пятницы с друзьями, в том числе, с женщинами. После того, как Поулс сообщил ему новость о смерти бабушки, на другом конце провода возникла длинная пауза.

— Мне очень жаль, инспектор (инспектор — подумал Поулс — или он хочет выглядеть умным, или же слишком много читает английские детективные романы), если необходимо, я к Вашим услугам — продолжил Гарнет.

— Мы хотели бы поговорить с вами сегодня, мистер Гарнет. Лейтенант и я могли бы быть у вас примерно через полчаса. Вы не возражаете?

На другом конце провода опять возникла длинная пауза.

— Да, это подойдет. Я буду ждать вас — ответил Гарнет и повесил трубку .

— Мне кажется. Вам будет интересно посмотреть на него, лейтенант — объяснил Поулс Кэтлину — он назвал меня Инспектором. Может быть. Вас он назовет Шефом полиции.

Миссис Хэйверсток отдала дом на побережье своей приемной дочери Мери Белл во время ее первого замужества. Это было одно из немногих мест на всем Северном побережье, где имелась естественная защита для небольшого лодочного причала, представлявшая собой скалистый выступ, который закрывал вход в маленькую песчаную пещеру. Сам дом был выстроен из бревен норвежской сосны, все соединения которых были тщательно подогнаны. Большой камин находился в конце центрального зала, высотой в два этажа, со сводчатым потолком, и тысячедолларовыми окнами двойного остекления, которые смотрели на озеро. В пещере покачивался хорошо оснащенный шлюп, в котором могли спать четверо, а в доке была пришвартована круизная яхта с высоко расположенным капитанским мостиком. Большое озеро было слишком холодным для купания; а поэтому развлечения необходимо было искать на берегу. Кэтлин вдруг почувствовал, что ему будет трудно относиться с симпатией к любому, кто живет в таком месте, за которое он отдал бы свою душу и душу Арни в придачу, чтобы иметь такое же. Но как выяснилось, он мог бы невзлюбить Генри Гарнета и без этого. Двадцатичетырехлетний красавец был гладок и самоуверен. Он был одет в бархатный жакет и плавки, и у него был слишком хороший загар для начала весны. Он правильно уловил должности посетителей — лейтенант и сержант — и после этого обращался исключительно к Кэтлину. Пока они разговаривали, Поулс вышел на открытую веранду, где трое приятелей Гарнета, также в пляжных костюмах, с нескрываемым интересом наблюдали за его приближением.

— У нас здесь вчера вечером был ужин, лейтенант — говорил Гарнет — потом мы какое-то время играли в триктрак, немного слушали музыку и рано пошли спать. Мне кажется, мы все были в постелях еще до полуночи.

Поулс выяснил, что мужчина и одна из двух женщин посещали этот дом на побережье и раньше.

— Генри часто выезжает в город провести время со своими друзьями из Дулута, когда бывает здесь, сержант — сказала самодостаточная маленькая блондинка — он отсутствовал некоторое время в предыдущий уикенд, но не в этот раз. Мы провели целый день на озере и чертовски устали. Я думаю, Генри пошел бай-бай около одиннадцати.

Только ко вторнику Кэтлин нашел и опросил сменщицу, которая заменяла Мэрион Рорчек в выходные дни. Это была Эдит Гармони, медсестра предпенсионного возраста. От миссис Гармоли он узнал, что Генри Гарнет действительно навестил свою больную бабушку поздним субботним вечером, но неделей раньше, просто ввалившись около 11.30 вечера. Так как он никогда раньше не наносил визиты своей бабушке подобным образом, и уж тем более в средине ночи, обе женщины — Сара Хэнсон и старая миссис Хэйверсток — были настолько сильно удивлены его приходом, что рассказали об этом миссис Гармоли на следующее утро. И к тому же Генри Гарнет был левшой. Это Кэтлин выяснил, когда попросил его записать свой адрес и номер телефона в Миннеаполисе в записной книжке. Медэксперт пока еще не был уверен, что сиделка Хэнсон была убита ударом левши, но это выглядело достоверным. Приятели Гарнета не могли точно знать, не покидал ли он их в воскресный вечер: они спали. Как и его сестра Пэт, Парнет стал бы наследником миллиона долларов после смерти Виктории Хэйверсток. Аналогичная сумма должна была быть ему передана в доверительное управления как опекуну двух его младших сводных братьев до тех пор, пока они не достигнут совершеннолетия. Итак, Кэтлин и Поулс имели своего второго подозреваемого.

Брат Сары Хэнсон, их первый подозреваемый, находился в сильно подавленном настроении, когда, наконец, проснулся в своей тюремной камере. Уильям Фостер утверждал, что он «немного выпил» прошедшим вечером и еще до полуночи пошел спать. Завсегдатаи трех обычно посещаемых им дешевых забегаловок вспомнили, что видели его накануне вечером, пьющим в одиночестве, менее разговорчивым, чем обычно, хотя он и был известен как постоянно досаждавший всем человек с непредсказуемым поведением. Никто не помнил, чтобы он забрал с собой бутылку, да и винные магазины по воскресеньям закрываются в Дулуте в 8 часов вечера. Фостер обычно пил пиво или дешевый разливной виски. Сара Хэнсон вообще не пила. Однако пустая бутылка, обнаруженная в комнате Фостера, была из-под Бомбейского Джина, весьма дорого напитка. В хорошо оснащенном баре в доме Хэйверстоков имелись три нераспечатанные бутылки Бомбейского Джина. Соседка Сары Хэнсон, миссис Прохаска, была совершенно уверена, что слышала, как «этот пьяница» возвращался домой далеко за полночь, ругаясь и создавая много шума, как он всегда это делает. С ее слов, было бы удивительным, если бы этот бездельник не отправился к месту работы сестры, чтобы потребовать у бедной Сары еще спиртного или денег или даже ограбить дом. «Он становился дьяволом, когда пил, а пил он все время!» — рассказывала миссис Прохаска, у которой была только единственная претензия к Саре Хэнсон, заключавшаяся в том, что Сара никогда по настоящему не рассказала ей о своих страданиях от этого отвратительного пьяного брата. Посещал ли Фостер дом Хэйверстоков поздно вечером в то воскресенье, чтобы достать деньги или спиртное? Не он ли проломил сестре голову в приступе гнева и затем, чтобы убрать свидетеля, задушил старую женщину?

Когда Фостера в первый раз привели в офис Кэтлина, он выглядел поникшим и, с идя на стуле, смотрел в пол.

— У меня плохие новости, Фостер — сказал Кэтлин — речь идет о твоей сестре, Саре — слезящиеся и постоянно мигающие глаза поднялись вверх — боюсь, что она мертва.

Моргнув еще раз, Фостер глубоко вздохнул, а затем его взгляд снова устремился в пол. Он сидел тихо, безразлично, но мигание стало более частым, а глаза еще больше повлажнели. Никакой другой видимой реакции на новость о том, что его сестра и миссис Хэйверсток убиты, не было. Не поднял он глаз и тогда, когда Кэтлин спросил о его передвижениях прошедшим вечером. Его ответы были короткими, едва слышимыми, их разделяли длинные паузы.

— Где ты достал джин, Фостер? Я имею ввиду ту бутылку джина, которую ты распил прошедшим вечером. Откуда она появилась?

— Нашел ее дома — Фостер, казалось, пытается заставить работать свою память — она была там дома, на столе. Должно быть, ее принесла Сара.

— Сара пила джин? — спросил Кэтлин. Последовала длинная пауза.

— Нет, Сара ничего не пила — Фостер посмотрел озадаченно — она просто стояла на столе.

Кэтлин зачитал Фостеру его права, включая поправку Миранды, разъясняющую, что он может отказаться отвечать на вопросы и что он имеет право на то, чтобы его представлял адвокат. Затем он сказал:

— Послушай, Фостер, не выходил ли ты вечером в воскресенье повидать свою сестру в доме Хэйверстоков?

— Нет, зачем мне это? Я вообще там никогда не был.

— Ты никогда не был внутри дома? Даже не входил в ворота?

— Нет, зачем мне это нужно? — Фостер поднял на мгновение глаза, как бы стараясь показать, что не понимает смысл этих вопросов — я достаточно вижусь с Сарой дома.

Кэтлин наклонился вперед, опираясь локтями на колени.

— Послушай, Фостер, убиты две женщины, а ты не можешь ответить, где находился вечером в воскресенье. Я имею в виду, что у нас нет возможности проверить, что ты действительно пришел домой, как ты говоришь, и все время оставался там. И ты не можешь объяснить, откуда эта бутылка джина. Это дорогой напиток, Фостер. А в доме у Хэйверстоков есть такой джин. Ты его явно не покупал. И Сара его не покупала, не так ли? Сара когда-нибудь покупала тебе дорогую выпивку?

Влажные и измученные глаза поднялись и снова опустились. Фостер покачал головой.

— Она стояла на столе — пробормотал он — я спал, потом спустился вниз, и она стояла на столе. В передней комнате.

Кэтлин вспомнил планировку коттеджа Хэнсонов. Впереди закрытая веранда, зимние штормовые ставни еще не заменены на летние экраны, дверь, открывающаяся в маленькую жилую комнату, старый библиотечный стол, приставленный к стене, с телевизором и несколько фотографий в рамках, узкая лестница у правой стены со стороны входа.

— Бутылка была там, когда ты пришел домой?

— Нет, я не видел ее.

— Хорошо, когда ты увидел ее? Ты сказал, что был наверху, спал. Почему ты сошел вниз?

Кэтлин продолжал давить на него. Фостер уставился в пол, будто пытался смотреть сквозь доски.

— Я спустился вниз. Проснулся по какой-то причине, от какого-то шума внизу. Я спустился, чтобы посмотреть. Потом я увидел бутылку на столе.

Кэтлин откинулся назад на своем стуле и смотрел на этого апатичного, беспомощного и отверженного человека.

— Ты согласишься пройти тест на полиграфе, Фостер? Если ты не можешь объяснить, каким образом эта бутылка оказалась на столе, мы должны будем арестовать тебя как подозреваемого в убийстве. Возможно, если мы проведем тест на полиграфе, то мы проясним этот вопрос. Что скажешь?

Фостер снова поднял покрасневшие, влажные глаза.

— Пожалуйста, мне все равно. Может это Сара принесла бутылку домой? Она была на столе.

Эта беседа проходила во вторник утром. Фостер вернулся в свою камеру, уже зная, что тест на полиграфе будет проводиться на следующий день. Билли Уистер увеличил фотографии, сделанные в понедельник на месте преступления, и принес их Кэтлину поздним утром во вторник. В присутствии сержанта Поулса Кэтлин перебрал пачку фотографий, выбрал снимок игровой комнаты в подвале, на котором в глубине был виден бар, а также снимок библиотеки, сделанный после того, как разбросанные бумаги были помещены в папку на письменном столе, и внешний вид закрытого французского окна. Лейтенант вручил отобранные фотографии сержанту Поулсу.

— Арни, отправляйтесь вместе с Билли по округе и посмотрите, сможете ли вы найти пятерых соседей здесь на Лондонском шоссе, чтобы они позволили вам сделать несколько снимков в своих домах. Я хочу получить фото пяти задних дверей, пяти комнат, подобных этой библиотеке, и пяти помещений, сопоставимых с этой игровой комнатой. Я думаю, подойдут бары, или кабинеты со спиртными напитками, и они не обязательно должны быть в подвале.

Около 3 часов пополудни Кэтлин и Поулс закончили работу над подготовкой Тест на Знания Виновного, который планировали провести в отношении Уильяма Фостера в среду утром. Кэтлин вызвал сержанта Риди, который должен был выполнять в этом деле функции оператора полиграфа, и они встретились внизу в кабинете для проведения опросов. Риди намеренно держали в стороне от расследования дела Миссис Хэйверсток, чтобы он был осведомлен о деталях дела не больше, чем мог знать о нем любой местный житель. Стандартная процедура, к которой обычно прибегал Кэтлин, заключалась в том, что он поручал следователям готовить вопросы, которые должны быть использованы в Тесте на знания Виновного, а затем предъявлял эти вопросы какому-либо третьему детективу, который, подобно Риди, не был знаком с фактами дела и, следовательно, мог служить в качестве заведомо невиновного подозреваемого.

Если результаты теста однозначно не идентифицируют Риди как не располагающего Знаниями виновного, то это будет означать, что один или несколько вопросов теста должны быть переработаны. Если же в холе подобного пробного прогона теста, Риди не выделял своими реакциями ключевые признаки, т.е. конкретные варианты ответов на вопросы или фотографии, прямо относящиеся к материалам дела, то впоследствии Риди мог сам предъявлять этот тест подозреваемому. Таким образом, подобная процедура, с одной стороны, проверяет качество подготовленного теста, а, с другой — обеспечивает, чтобы Риди неумышленно не выдал правильные ключевые признаки какой-нибудь особенностью своего поведения или голоса.

Оборудованная в подвале полицейского участка, комната для проведения опросов на полиграфе имела четыре глухих кирпичных стены, чтобы полностью исключить посторонние шумы. На полу лежал толстый ковер, а потолок и верхняя половина стен были покрыты специальной акустической плиткой. В смежной комнате располагался полиграф и специализированный высококачественный магнитограф для записи всех регистрируемых физиологических сигналов. Этот магнитограф являлся страховкой от потери существенных данных в результате утраты или повреждения полиграмм; полная картина вопросов и ответов испытуемого, как и его физиологических реакций всегда могла быть полностью восстановлена. В комплект оборудования также входил стандартный стереофонический магнитофон. Он был соединен с двумя микрофонами, подвешенными к потолку в комнате для опросов, один из которых был направлен на обследуемого, а другой — в глубину комнаты, где располагался оператор полиграфа. Когда проводился опрос подозреваемого в преступлении, этот магнитофон был включен в течение всего времени, пока подозреваемый находился в комнате. Таким образом, обеспечивалась полная аудиозапись как собственно опроса на полиграфе, так и всех разговоров, предшествовавших тестированию и следовавших за ним.

В одну из стен помещения для опросов, расположенную напротив обследуемого, был вмонтирован большой прямоугольный аквариум, в котором плавало несколько тропических рыб. Помимо того, что этот аквариум притягивал внимание и взгляд обследуемого лица, сидевшего на расстоянии двух метров от него, он также выполнял функции одностороннего зеркала, через которое обследуемый и вся процедура тестирования могли наблюдаться оператором полиграфа, а также адвокатами обследуемого или другими заинтересованными лицами. После того как Поулс укрепил вокруг груди и живота два датчика, предназначенных для регистрации дыхания. Риди сел на обитый мягкой тканью стул с большими подлокотниками. Используя маленькие клейкие бумажные диски, Поулс укрепил электроды на кончиках указательного и безымянного пальцев левой руки. Вторая пара электродов была укреплена таким же образом на правой руке. Миниатюрный фотоплетизмографичесий датчик, используемый для регистрации сердечного ритма и амплитуды пульса, был зафиксирован на среднем пальце правой руки Риди. Так, подключенный к инструменту и хорошо знакомый с содержанием процедуры, Риди спокойно сидел в кресле, положив руки на мягких подлокотниках. Поулс вышел в соседнюю комнату, чтобы начать работу с полиграфом.

— Начинаем запись — объявил Кэтлин — проводится проверка Теста на Знание Виновного, подготовленного для Уильяма Фостера. Сегодня вторник, 26 мая 1978 года. Время 16 часов 45 минут. В качестве испытуемого для проверки теста привлекается сержант Фред Риди из департамента полиции по уголовным делам. Используемый Тест на Знания Виновного подготовлен сержантом Арни Поулсом и мною, лейтенантом Джорджем Кэтлиным.

— О'кей, Фред, мы откалибровали полиграф, и начинаем тест. Были ли Вы когда-либо внутри дома или видел ли когда-нибудь либо задний вход в дом Хэйверстоков на Лондонском шоссе?

— Нет — ответил Риди.

Кэтлин продолжал.

— Хорошо. Сейчас я покажу Вам шесть фотографий, пронумерованных по порядку от 1 до 6, которые показывают задний вход шести разных домов, в том числе, дома Хэйверстоков. Если Вы действительно никогда не вплели обращенную к озеру сторону дома Хэйверстоков, Вы не узнаете, какой из этих шести снимков показывает действительно заднюю дверь их дома. С другой стороны, если Вы раньше видели этот задний вход, то Вы сразу узнаете его на одном из снимков. Я буду показывать Вам фотографии последовательно, одну за другой. Пожалуйста, сидите спокойно, не двигайтесь и внимательно смотрите на снимок, пока я держу его перед Вашими глазами. Как только я покажу Вам снимок, пожалуйста, назовите вслух номер, написанный на нем в левом верхнем углу. Просто назовите номер и продолжайте смотреть на снимок. Понятно? Начинаем. На каком снимке изображен задний вход в дом Хэйверстоков? Это снимок номер один? — Кэтлин предъявил первую фотографию так, чтобы Риди хорошо видел ее.

— Номер один — ответил Риди, глядя на снимок.

Примерно через пятнадцать секунд неяркий красный свет, загоревшийся на стене позади тестируемого, известил Кэтлина о том, что Поулс видит на полиграфе нормальное состояние сигналов и можно предъявлять следующую фотографию. Кэтлин положил первый снимок лицевой стороной на стол и показал сержанту Риди следующую фотографию.

— Это номер 2? — спросил Кэтлин.

— Номер 2 — ответил Риди.

Аналогичным образом процесс продолжался далее примерно с 15секундными интервалами между предъявляемыми фотографиями. Затем Кэтлин взял другой набор фотографий.

— Теперь, Фред, я покажу Вам снимки комнат каждого из этих шести домов. Если Вы имеете отношение к расследуемому делу, то узнаете, на каком именно снимке изображена комната в доме Хэйверстоков. Начали. Какая фотография показывает комнату в доме Хэйверстоков? Это фото номер 1 ?

— Номер 1 — ответил сержант Риди.

На специальном планшете за спиной Риди, был укреплен перечень Тестов на Знание Виновного, который составили Кэтлин и Поулс. Тесты выглядели следующим образом.

Тесты на Знания виновного.

Проверяемый: Уильям Фостер. Дело: Хэнсон Хэйверсток убийство

Тест 1. На какой фотографии показан задний вход в дом Хэйверстоков?

(шесть фотографий)

Тест 2. На какой фотографии показана комната в доме Хэйверстоков?

(шесть фотографий)

ТестЗ. На какой фотографии показан застекленный шкаф со спиртными напитками в доме Хэйверстоков?

(шесть фотографий)

Тест 4. Где было найдено тело Сары Хэнсон?

1) в подвале? 2) в ванной? 3) на лестнице?

4) на кухне? 5) на софе? 6) в спальне?

Тест 5. Как была одета Сара Хэнсон, когда она была убита? На ней был:

1) розовый халат? 2) белый халат медсестры?

3) темный свитер и брюки? 4) зеленый свитер и юбка?

5) коричневая юбка и жакет? 6) желтая блузка и брюки?

Тест 6. Где находились зубные протезы миссис Хэйверсток, после того как она была убита? Они были:

1) в прихожей? 2) в ванной?

3) у нее во рту? 4) на прикроватном столике?

5) на полу около кровати? 6) на туалетном столике в ванной?

Тест 7. Какая ночная рубашка была на Миссис Хэйверсток?

(шесть предметов)

Тест 8. Как выглядело тело сиделки, когда его обнаружили?

(шесть фотографий)

Тест 9. Что было в руках у Сары Хэнсон, когда на нее напали? Что она уронила, когда она падала? Это была:

1) газета? 2) несколько журналов? 3) ваза с цветами?

4) поднос с посудой? 5) бутылка с лекарством? 6) кофейник?

Тест 10. Как выглядело тело старой леди, когда его обнаружили?

(шесть фотографий)

Тест 11. Каким предметом был нанесен удар Саре Хэнсон? Это был:

1) деревянный стул? 2) дубинка?

3) длинная труба? 4) каминный инструмент?

5) бейсбольная бита? 6) медная настольная лампа?

Тест 12.Какого типа кофейник был обнаружен на лестничной площадке? Как он выглядел?

(шесть предметов)

Независимо от того, были ли используемые альтернативы к ключевым признакам фотографиям, вербальными описаниями или конкретными предметами, как, например, набор из шести различных кофейников, каждый из которых имел большую бирку с номером от одного до шести, Кэтлин всегда начинал вопрос со слов: «Это был...?» Что бы он ни спрашивал, проверяемый никогда не отвечал собственно на вопрос, а просто повторял последние одно или два слова вопроса.

— Фред, если ты совершил это убийство, то должен знать, где ты оставил тело сиделки. Итак, где было найдено тело Сары Хэнсон. Это было в подвале?

Фред флегматично повторил за ним:

— В подвале.

На первом месте в ряду предъявляемых альтернатив ключевому признаку всегда располагается неверный вариант ответа, поскольку люди склонны реагировать более сильно на первый стимул в любой серии. Если все остальные альтернативные варианты, расположенные в тесте под номерами от двух до шести, среди которых находится и ключевой признак, правильно подобраны, то все они должны казаться одинаково правдоподобными для невиновного проверяемого, который, таким образом, будет иметь один шанс из пяти дать наибольшую психофизиологическую реакцию на интересующий стимул. Это означает, что за исключением первого стимула, ответы на остальные четыре неверных альтернативных варианта должны давать оценку того, как сильно обследуемый будет реагировать на ключевой признак, если он не знает, какой из предложенных стимулов является истинным. В то же время обследуемый, обладающий знанием виновного, должен был узнать этот истинный признак, и это узнавание будет порождать кратковременную психофизиологическую реакцию по типу "ориентировочного рефлекса", которая и будет зарегистрирована полиграфом.

Уверенно и без спешки Кэтлин проработал все двенадцать тестов менее чем за 25 минут. Затем, после небольшого перерыва, он повторил тесты еще раз. Теперь тесты шли в том же порядке, как и в предыдущий раз, с теми же стимулами на первых позициях, но все остальные альтернативные варианты, включая ключевые признаки, были расположены в другой последовательности. Около 18 часов вся работа была завершена. Сержант Риди был отправлен домой, а Поулс и Кэтлин сели обсчитывать тест. Две пачки сложенной гармошкой полиграфной ленты содержали физиологическую информацию, записанную 7 перьями полиграфа. Две верхние кривые показывали динамику сигнала дыхание в области груди и живота, чуть ниже был записан сигнал, отражавший состояние пульса и объема кровенаполнения в пальце. Четвертый канал отражал динамику частоты сердечных сокращений, которая выделялась из сигнала плетизмографического датчика с помощью электронного устройства, называемого кардиотахометром. Следующие два канала несли информацию об изменении элетропроводимости, измеряемой на левой и правой руке. Наконец, самый нижний канал содержал маркерные отметки, показывавшие моменты начала и окончания предъявления вопросов и соответствующих ответов обследуемого. Все вопросы были пронумерованы на ленте фломастером. Кэтлин и Поулс взяли каждый по пачке полиграфной ленты и для каждого вопроса начали выяснять стимулы, которые вызвали наибольшую электрокожную реакцию отдельно для каждой руки. Реакции на первый стимул всегда исключались из оценки. Ключевой признак считался обнаруженным только тогда, когда соответствующий ему стимул вызывал очевидную наибольшую реакцию на обеих руках на фоне остальных четырех оцениваемых альтернативных вариантов.

— У меня выделяются ключевые вопросы в тестах номер 3 и номер 7 — сказал Кэтлин, который обрабатывал полиграмму первого блока тестов.

— А у меня он попался только в тесте номер 12 — ответил Поулс, завершив анализ полиграммы второго блока.

— О'кей, давай сравним оба блока тест за тестом — сказал Кэтлин и, взяв свою записную книжку, в которую он занес результаты первого прогона, начал последовательно зачитывать так, чтобы Поулс имел возможность сравнивать их со своими записями.

Оказалось, что только в случае теста номер 10, включавшего шесть фотографии тела миссис Хэйверсток в разных положениях, ни одна из которых не вызывала положительных эмоций, Риди выдал наибольшую электрокожную реакцию на обеих руках на один и тот же альтернативный стимул, не совпадавший с правильным ключевым признаком.

Кэтлин еще раз просмотрел на полиграмме реакции на стимулы теста номер 10.

— Я думаю, здесь все в порядке, Арни. Его наибольшие реакции были на стимул номер 2, но они лишь слегка были больше остальных реакций. Я не думаю, что здесь какие-то проблемы с этим снимком. Если Фостер видел то тело, как оно лежало в действительности, я думаю, он обязательно среагирует на соответствующую фотографию.

Но во время тестирования на следующее утро Фостер выдал наибольшие реакции только на ключевой признак в тесте номер 5. Он не знал, как была одета его сестра, когда она уходила на работу в тот воскресный вечер, но он точно знал, что Сара никогда не носила специальной униформы сиделки. И когда Риди зачитал шестой альтернативный вариант: «Были ли это желтая блузка и брюки?», последовала длительная пауза, прежде чем Фостер смог пробормотать: «Желтая», и два пера, регистрировавшие электрическую реакцию кожи, взметнулись вверх. Он также сильно реагировал на снимки тела своей сестры, однако реакции на истинное его положение были не больше, чем на другие, полученные путем искусственных перемещений.

— Я думаю, он просто вспомнил, что у Сары была какая-то желтая одежда, Арни. Судя по всему, Фостер не наш клиент. Но все же он может продолжать врать о бутылке из-под джина. Пока он у нас на полиграфе, я попробую вытянуть из него кое-что об этом.

Вернувшись в комнату, где находился обследуемый, Кэтлин сказал Фостеру:

— Вы прошли тест. Мы верим, что Вы никогда не приходили в дом Хэйверстоков, так что вам не надо больше беспокоиться по этому поводу. Скоро мы отпустим Вас, но сначала нам необходимо выяснить, откуда все-таки появилась эта бутылка. Если Вы расскажете мне об этом, то можете идти домой.

Фостер не показал никакой видимой реакции на эту новость, выражение его лица было по-прежнему апатичное. В соседней комнате перья полиграфа зарегистрировали незначительную активность, которая затем снова утихла.

— Я ничего не знаю об этой проклятой бутылке. Может быть, купил ее когда-то, а может быть Сара принести ее домой — Фостер говорил очень тихо, как обычно, глядя в пол, так что Кэтлин даже засомневался, уловят ли микрофоны эти слова. Затем его глаза внезапно вспыхнули, как будто туман развеялся на мгновение.

— Может быть, ее прислали по ошибке или что-то в этом роде, когда я спал наверху. Она вдруг оказалась там на столе. Мне кажется, я увидел бы ее, если бы она была там раньше — состояние подавленности вновь овладело этим человеком, и он еле слышимо произнес — можете спросить соседей или кого-нибудь еще. Может быть, кто-то приходил, пока я спал. Я не знаю.

Кэтлин продолжал что-то записывать на своем планшете.

— Хорошо, послушайте, Фостер. Сейчас мы намереваемся провести обычную проверку на детекторе лжи. Я задам Вам несколько вопросов, а Вы просто сидите тихо и отвечайте на каждый вопрос «Да» или «Нет». Вы меня поняли? Отвечать надо только «Да» или «Нет», а наша машина в другой комнате будет показывать, говорите ли Вы правду или нет. Вы меня поняли?

-Да — ответил Фостер — О'кей.

Встав за спиной проверяемого, Кэтлин произнес официальным тоном: «Проводится Тест с Контрольными Вопросами в отношении Уильяма Фостера. Среда, 27 мая 1978 года. Тест проводит лейтенант Кэтлин. Время 10 часов 20 минут. Итак, Фостер, начинаем тест. Сидите спокойно, внимательно слушайте мои вопросы, а затем отвечайте на них однозначно «Да» или «Нет». Начали».

— Ваше имя Уильям Фостер?»

-Да — ответил Фостер, прочищая горло и двигаясь на стуле.

— Старайтесь сидеть спокойно, Фостер. Сегодня среда?

— Да.

— Вы покупали когда-нибудь бутылку Бомбейского джина?

— Нет.

Кэтлин делал 10-15-секундные паузы между вопросами, чтобы дать время реакциям успокоиться прежде, чем задавать следующий вопрос.

— Являетесь ли Вы человеком, которого люди называют пьяницей?

Последовала пауза, затем Фостер пробормотал:

— О'кей.

Спокойным тоном Кэтлин напомнил ему, что надо отвечать только «Да» или «Нет».

— В отношении вечера прошедшего воскресенья. Были ли Вы пьяны в этот вечер?

— Да.

— В период до начала прошлой недели брали ли Вы спиртное, которое Вам не принадлежало, и не платили за него?

— Нет — каждый раз Фостер делал паузы в несколько секунд, прежде чем ответить, как будто старался что-то вспомнить.

— В отношении вечера прошедшего воскресенья, знаете ли Вы точно, откуда появился этот джин и кто принес его в дом?

— Нет.

— Вы когда-нибудь дрались со своей сестрой, Сарой, когда-нибудь спорили с ней?

— Да, иногда.

— Вы знаете точно, что Сара выносила вещи из дома Хэйверстоков, чтобы передать их Вам?

— Нет.

— Вы рассказали мне все, что Вы знаете об этой бутылке джина?

— Да.

— Вы знаете, кто убил Вашу сестру?

— Нет.

— Хорошо, Фостер, Вы можете расслабиться и отдохнуть минутку. Я сейчас вернусь.

Кэтлин прошел в соседнюю комнату, где сержант Поулс уже завершал разметку полиграфной ленты.

— У него нет ничего серьезного, босс — сказал Поулс — есть реакции на четвертый и восьмой вопросы, оба контрольные, и немного меньшая реакция на последний вопрос.

— Да, он действительно ведет себя и реагирует как алкоголик, не так ли? Медленные и затянутые реакции на все стимулы, как будто кто-то выкручивает ему руки. Кажется, он не проявляет особого интереса к этой бутылке джина. Что ты думаешь, Арни? Стоит ли нажать на него посильнее?

— Да что ты, Джордж, я не думаю, что он знает что-нибудь. Его мозги напрочь заспиртованы.

Тем не менее, Кэтлин, вернувшись в комнату, где находился проверяемый, решил сделать последнюю попытку.

— Фостер, послушайте, прибор говорит, что Вы знаете больше об этой бутылке джина, чем рассказываете мне. Вам не удастся обмануть полиграф, Фостер. Пока этот прибор не подтвердит, что Вы говорите правду, у Вас могут быть проблемы. Все, что я хочу знать, так эго — где Вы достали этот джин. Ну, что скажете?

Но все было бесполезно. Казалось. Фостеру совершенно все равно, что показывает прибор и вериг ли ему Кэтлин. Было очевидно, что ничто его не волнует. Поулс отсоединил Фостера от полиграфа, и отвел его снова в тюрьму, чтобы вернуть ему ремень и другие мелкие вещи, отобранные при задержании. Наблюдая за уходящим Фостером, который еле волочил ноги, удаляясь в этот более чем когда-либо пустой мир, Поулс подумал: «Бедный старик. Не очень-то мы были любезны с тобой».

Секрет Арни Поулса в отношениях с женщинами состоял в том, что он относился к ним так же, как и к мужчинам, легко, заинтересовано, но без оценки сексуальных возможностей. Если возникала необходимость внести нотку флирта, то обычно инициативу должны были проявлять женщины. И они это делали довольно часто. Арни сидел на краю стола секретарши и о чем-то болтал с ней, когда в приемной появился Кэтлин, который прибыл на конференцию по делу Хэйверсток, назначенную его начальником Уолтером Андерсонном на послеобеденное время. Результаты экспертизы тел показали, что Виктория Хэйверсток была задушена. Следы крахмала, которым была пропитана наволочка подушки, сначала растворились в слюне, а затем засохли на ее языке. Сара Хэнсон умерла от массивного кровоизлияния в мозг в результате удара, нанесенного каминной кочергой из спальни. Проникающее ранение головы было вызвано острым Г-образным концом кочерги, который в этой части был покрыт тонким налетом свежей ржавчины. В лаборатории верхняя часть кочерги была смочена водой и затем выставлена на ночь. На следующий день в этом месте появилась точно такая же ржавчина. Никаких отпечатков пальцев найдено не было. Кровь, обнаруженная на полу ванной, соответствовала крови Сары. Имевшаяся под пятном крови выщерблина плитки была свежей.

— Он схватил кочергу, вышел из спальни и ударил сиделку по голове, затем побежал обратно, чтобы покончить со старой женщиной. Он швырнул кочергу на пол в ванной, когда он пробегал мимо, отбив при этом небольшой осколок от плитки. Задушив старую леди, он обмыл кочергу и тщательно вытер ручку, хотя, возможно, он работал в перчатках. Да, скорее всего, в перчатках, так как отпечатков пальцев не было ни на шкатулке для украшений, ни на перилах, ни на письменном столе внизу. Затоптанные следы крови были также обнаружены на ковре в холле, но мы не знаем, были ли они принесены им пли появились в период обследования дома полицией — подвел итог Кэтлин.

— Вы уверены в том, что брат не имеет отношения к делу? — поинтересовался шеф.

— Здесь нужно учитывать два момента. Он был переполнен спиртным на следующее утро, и я не могу с уверенностью утверждать, что закоренелый алкоголик, подобный ему, не способен с помощью бутылки джина полностью вычистить свои мозги и иметь ретроградную амнезию, как после хорошего удара по голове. В то же время интересующий нас человек, очевидно, был трезв и целеустремлен, когда он делал свою дьявольскую работу. Я не могу представить Фостера, действующего подобным образом. Тем более, нам доподлинно известно, что он достаточно много выпил в тот вечер, посетив свои обычные забегаловки. Да еще эта бутылка джина, о которой он ничего не может сообщить. Я уверен, что Фостер действительно не знает, откуда она взялась. Послушай, Джордж — вмешался Арни. — я проверил, как ты опросил, все магазины в округе, которые поставляют спиртное. Ни один из них не рассылал продукцию в этом районе в воскресенье вечером. Более того, ни один из них вообще не продал Бомбейский джин в воскресенье. В то же время эта Миссис Прохаска, живущая в соседнем доме, утверждает, что слышала удар дверью поздно вечером, но не стала подниматься с постели, а потому она только предполагает время, когда это было: с ее слов, «после полуночи». Однако парень по имени Уолтерс, Леонард Уолтерс, проживающий на другой стороне улицы напротив дома Хэнсонов, утверждает, что когда он встал около 2 часов ночи, чтобы пойти в ванную, с его слов, он всегда просыпается в это время, чтобы посетить туалет; так вот он слышал, как напротив его дома, на другой стороне улицы остановился автомобиль, постоял с работающим мотором и снова отъехал примерно через минуту. Он не выглядывал из окна и не может сказать, что автомобиль останавливался именно у дома Хэнсонов, но он думает, что это было именно так, поскольку он слышал, как захлопнулась дверь на террасе как раз перед отъездом машины, как будто кто-то вышел из дома Хэнсонов. Он подумал, что это забрали Сару Хэнсон для ночной работы или что-то в этом роде. Никто из других соседей ничего не слышал. В этом округе большей частью живут пожилые люди, которые рано ложатся спать.

Знает ли Фостер, кто отвез его домой на машине? — спросил Кэтлина Андерсон.

Это точно было не такси — вмешался Поулс — я это проверил.

Я точно не знаю, шеф. Мы можем снова побеседовать с ним, но он, наверняка, сейчас снова пьян.

Нет, Джордж. Он был дома после обеда — вмешался Поулс — он выглядел сломленным, после того как мы поработали с ним утром. Он просто сидел в своей комнате. Он сварил себе кофе. Продолжает утверждать, что в тот вечер был дома и в полночь уже лежал в постели, потому что у него не было денег на выпивку. Я еще раз спросил его, почему он вдруг спустился вниз, когда, как он говорит, нашел бутылку на столе. На этот раз он более уверенно сказал, что услышал какой-то шум внизу, как будто захлопнулась дверь. У меня сложилось впечатление, Джордж, что он говорит правду. Может быть. Санта-Клаус принес эту бутылку. Я спросил Фостера, не мог бы он отдать мне эту бутылку. Она все еще была на верхнем этаже. Сейчас ее исследуют на наличие отпечатков.

— Вы непременно станете лейтенантом. Арни» — похвалил его Шеф.

— Обязательно, как только этот департамент сможет позволить себе должность капитана — отреагировал Кэтлин — Арни, до конца дня нам с тобой надо выяснить, видел ли кто машину, въезжавшую или выезжавшую после полуночи в воскресенье из этого дома на побережье. И давай поговорим с соседями Хэйверстоков еще раз. Может быть, все-таки кто-нибудь вставал в туалет этой ночью.

— Установили ли вы уже местонахождение дочери Хэйверстока, Джордж? — поинтересовался Шеф.

— Нет еще — ответил Кэтлин — мы оставили сообщение в месте их пребывания в Мехико. Дорога сюда может занять четыре или пять дней.

Однако дальнейшее развитие событий не позволяло ждать ответа из Мехико. Бутылка джина оказалась кладезью отпечатков. Большая их часть была расплывчатой и принадлежала Фостеру. Вместе с тем на дне бутылки были обнаружены два четких идентифицированных отпечатка указательного и большого пальцев, принадлежащих мужчине. Они были расположены так, как будто бы бутылку брали за дно, как мяч. Это довольно необычный! способ брать бутылку, если только она не лежит на боку, например, на сиденье автомобиля. Оба отпечатка принадлежали Генри Гарнету.

Темпы следствия возросли. Владелец бара вспомнил, как Фостер разговаривал с «изыскано выглядевшим юным пижоном» во время предыдущего уикенда. Владелец небольшой сантехнической фирмы, живший радом с домом Гарнета на побережье, сообщил, что около полуночи в воскресенье выгуливал свою собаку. Он видел машину, выезжавшую с территории интересующего дома, и был удивлен тем фактом, что фары зажглись только, когда машина выехала на главную дорогу. Он узнал «Порше» Гарнета, когда автомобиль пророкотал мимо него. Медсестра Кармоли, опрошенная во второй раз, вспомнила дополнительные детали рассказа Сары Хэнсон о позднем визите Гарнета. Он, якобы, встретил ее брата, и пытался выяснить у нее его пьяные привычки: пьет ли он дома, отключается ли он, помнит ли, где был и что с ним было? Сара не любила рассказывать о своих личных проблемах, но Генри был настойчив, объясняя это тем, что отец его подруги — алкоголик, и ему интересно знать, каково это жить вместе с таким человеком.

— Поговорите с ним тогда сами — ответила, наконец, ему Сара, заканчивая обсуждение этой темы.

Гарнет был еще в постели, когда Кэтлин позвонил ему утром в четверг. После обычной для него паузы перед ответом он согласился приехать в департамент полиции, чтобы ответить на некоторые дополнительные вопросы. Беседа, на которой присутствовал и сержант Поулс, проходила в кабинете Кэтлина. На вопрос о том, что он делал в воскресенье за неделю до убийства, Гарнет спокойно сообщил, что он выезжал в город около 9 часов вечера, посетил несколько баров на побережье, пил пиво и наслаждался местной природой. Затем по дороге домой заскочил, навестить бабушку. Дома был около полуночи, некоторое время провел со своими гостями, беседуя и слушая музыкальные записи. Он также утверждал, что не покидал дома на побережье в ночь убийства и отрицал всякое знакомство с семьей Сары Хэнсон.

Лейтенант Кэтлин внимательно изучал этого самоуверенного молодого человека, вальяжно развалившегося в кресле, положив ногу на ногу и высокомерно сжимая кулак в серой фланелевой перчатке.

— Послушайте, Гарнет, я должен сказать Вам, что в Вашем рассказе есть несколько несоответствий, которые мне необходимо проверить. Я не намерен Вас арестовывать, пока вы будете сотрудничать с нами, однако будет лучше, если вы ознакомитесь со своими правами, прежде чем мы двинемся дальше.

Кэтлин передал Гарнету затертую копию принципов Миранды. Гарнет быстро пробежал ее глазами.

— Послушайте, лейтенант, — сказа он, возвращая копию назад — Я не знаю, что за «несоответствия» вы имеете в виду. В воскресенье ночью я был дома в постели, и у меня имеются три свидетеля, чтобы доказать это. На самом деле, Джинни Гэбэй является тем, что называется «железным алиби»; она точно знает, где я был всю эту ночь.

— Хорошо, хорошо. Если вы рассказываете правду, Вам не о чем беспокоиться, Гарнет. Самый быстрый путь установить это — пройти тест на полиграфе. Если вы чисто пройдете полиграф, тогда мы будем знать, что нам надо искать где-то еще. Вы согласны на это? Например, сегодня во второй половине дня?

Кэтлин был поражен тем, как Гарнет встретил его взгляд во время длинной паузы, последовавшей за вопросом. Казалось, что за этими неподвижными серыми глазами работает какой-то вычислительный механизм.

— Я хочу сотрудничать, лейтенант, но я мало что понимаю в полиграфах. Это то, что называют «детектор лжи»? Как я могу быть уверенным, что он работает без ошибок?

— Нет, это не детектор лжи — ответил Кэтлин — хотя мы используем точно такой же инструмент — полиграф. Однако то, что мы делаем, это не детекция лжи. Мы называем это Тестом на Знания Виновного. Идея заключается в том, чтобы выяснить, были ли Вы на месте преступления, узнаете ли Вы обстановку и некоторые предметы, которые мог видеть и запомнить только убийца, потому что он был там.

— Ну, конечно же, я был там много раз, вы знаете; это же дом моей бабушки. Я был там как раз на прошлой неделе — видно было, что Гарнет проявлял осторожность, обдумывая каждое слово.

— Мы понимаем это — сказал Кэтлин — тест будет касаться не того, что Вы знаете об обстановке в доме, а того, как выглядели вещи в момент убийства, тогда, когда убийца покидал дом. Другими словами, мы постараемся выяснить, имеются ли у Вас знания, которыми обладает только преступник.

За серыми глазами Гарнета еще раз заработала счетная машина. Наконец, откинув голову назад, он сказал:

— О'кей, лейтенант. В какое время после полудня?

Сверившись с планами сержанта Риди, Кэтлин назначил время — 14 часов дня. Гарнет отбыл, и офицеры приступили к подготовке. Было решено, оставить тот же самый перечень тестов, который они использовали в отношении Уильяма Фостера. Гарнет должен был дать однозначные реакции на ключевые стимулы первых трех тестов, так как он был знаком с домом Хэйверстоков, но они не будут приниматься во внимание при оценке остальных девяти. Или, точнее, десяти тестов, поскольку они решили дополнительно использовать набор фотоснимков библиотеки, находящейся в разной степени беспорядка.

Тест 13. Как выглядела библиотека в момент, когда ее покидал убийца?

(Шесть фотографий.)

Затем они набросали дополнительный набор тестов, относящихся к возможной связи Гарнета с Фостером и этой мистической бутылкой джина.

Тест 14. Вы утверждаете, что не были знакомы с кем-либо из семьи Сары Хэнсон, но мы думаем, что вы разговаривали с одним из них. Если это так, то вы узнаете, кто был этот родственник. Слушайте меня и просто повторяйте последнее слово, которое я произношу. С кем из родственников Сары Хэнсон Вы недавно разговаривали? Был ли это:

1) Ее муж? 2) Ее сестра? 3) Ее брат? 4) Ее племянник?

Тест 15.Родственник, которого мы имеем в виду, является Братом Сары Хэнсон. Если вы разговаривали с ним, то вы узнаете его имя. Как его зовут?

1) Томас Хэнсон? 2) Уолтер Ларсон? 3) Роберт Аткинсон?

4) Герберт Бэттс? 5) Арнольд Гордин? 6) Уильям Фостер?

Тест 16. Мы думаем, что вы могли бы знать, где жили Сара Хэнсон и ее брат. Как называется улица, на которой живет брат Сары Хэнсон? Это:

1) Первая авеню? 2) Приозерная дорога? 3) Пятая улица?

4) Мэриленд Авеню? 5) 16-я авеню? 6) Портлэнд авеню'?

Тест 17. Мы полагаем, что вы могли кое-что взять с собой, направляясь в дом Хэнсон в вечер убийства. Если это действительно было так. Вы узнаете, что это был за предмет. Что Вы принесли и оставили в доме Хэнсонов в тот вечер, когда произошло убийство? Это было:

1) Какая-то одежда? 2) Какой-то спиртной напиток?

3) Какие-то инструменты? 4) Какие-то бумаги?

5) Какие-то деньги? 6) Какая-то еда?

Тест 18.Кто-то оставил бутылку спиртного в доме Уильяма Фостера тем вечером. Если это были Вы, то Вы узнаете, что это было за спиртное. Какое спиртное было оставлено в доме Фостера в тот вечер? Это был :

1) Ром? 2)Бурбон? 3)Водкд?

4) Бренди? 5) Джин? 6) Висии?

Тест 19.Кто-то оставил бутылку джина в доме Фостера тем вечером. Если это сделали Вы, Вы узнаете, какой марки был джин. Какой марки джин был оставлен в доме Фостера тем вечером? Это был:

1) Джин Сиграмс? 2) Джин Хаусов Лорде? 3) Джин Бутс?

4) Джин Бомбейский? 5) Джин Джилбейз? 6) Джин Тэнквери?

Тест 20. Человек, который принес бутылку, не вручал ее Фостеру, а просто оставил ее где-то в доме. Где он оставил бутылку? Это было:

1) На передней террасе? 2) На кухонной стойке?

3) На столе в жилой комнате? 4) На лестнице?

5) На столе в столовой? 6) На кухне на стуле?

В отличие от Фостера Гарнет был въедливой и внимательной личностью. Он спрашивал обо всем: о микрофонах на потолке, об аквариуме, о каждом датчике полиграфа, пока их укрепляли на его теле. Ему дали инструкцию во время теста сидеть спокойно, внимательно слушать каждый вопрос, обдумывать каждый предлагаемый вариант ответа примерно в течение пяти секунд и затем повторять последнее слово, если варианты ответов формулировались устно, или назвать соответствующий номер, если это был фотоснимок или демонстрация предмета. Затем Гарнету было разъяснено, что он без сомнения узнает правильные варианты ответов на первые три теста, которые будут использоваться в качестве дополнительного контроля. Гарнет оказался идеальным испытуемым, дышал без напряжения, был внешне расслаблен, делал, как инструктировали, паузу в течение нескольких секунд после каждого предложенного варианта ответа и затем отвечая спокойным голосом.

Отработав тест номер 3 сержант Риди сообщил Гарнету:

— Остальные тесты будут предъявляться с помощью магнитофона. Я буду включать и выключать его в положенное время так, что вопросы будут звучать, как «вживую».

— В чем смысл, сержант? — спросил Гарнет, который не привык безропотно подчиняться.

— Чтобы обеспечить справедливость по отношении к Вам, мистер Гарнет — ответил Риди — на тесты, которые я уже задал, я не знаю правильного ответа, а поэтому не мог ни своим голосом, ни поведением выдать Вам его. На тесты же, которые сейчас последуют, я знаю правильные варианты ответов. Поэтому мне было предложено сделать их звукозапись, до того, как они стали мне известны. Таким образом, Вы не можете даже по косвенным признакам получить информацию от меня, а значит полностью защищены.

Другой возможный способ использования тестов подобного связанного типа, когда каждый последующий тест основан на ключевом признаке предыдущего, заключается в том, что они печатаются на отдельных карточках так, чтобы ведущий опрос не мог видеть, скажем, тест номер 15. пока он не закончил предъявлять тест номер 14. Однако Кэтлин и Поулс посчитали, что эти тесты могут понадобиться им еще раз, а поэтому они поручили Риди записать их на пленку с заранее подготовленного набора карточек так, чтобы, сколько бы раз эта пленка не использовалась, его голос не мог выдавать никаких намеков на правильные ответы.

Когда Риди перешел к тесту номер 14, хладнокровие стало отказывать Гарнету. Он выпрямился на стуле и откашлялся.

— Послушайте, сержант, я полагал, что вопросы касаются только того, что произошло в доме моей бабушки. Я не понимаю, какое отношение к этому имеет семья сиделки?

— Весь этот блок тестов имеет отношение к убийству вашей бабушки, мистер Гарнет. Тесты готовил лейтенант Кэтлин, и он хочет, чтобы они были заданы. Если вы невиновны, вам нечего беспокоиться. Поэтому продолжайте сидеть спокойно, как и прежде. Я сейчас прокручу пленку назад, и мы еще раз пройдемся по этому тесту.

Гарнет с явной неохотой снова откинулся на спинку кресла и принял позу полного внешнего спокойствия. На тесте номер 16 он еще раз энергично прочистил горло перед тем, как ответить на предъявление первого признака. Риди был вынужден сделать замечание.

— Мистер Гарнет, если вы чувствуете, что вам надо откашляться или прочистить горло, дайте мне знать заранее, и я подожду с вопросом.

К концу тестирования Гарнет выглядел совершенно мрачным. В комнату вошел Лейтенант Кэтлин и сказал:

— Результаты в целом выглядят неплохо, мистер Гарнет, но нам необходимо повторить несколько тестов, просто чтобы быть полностью уверенным. С вами все в порядке?

Теперь Гарнет выглядел совершенно расстроенным, он был бледен под своим плотным загаром и явно не желал дальше участвовать в этой процедуре. Кэтлин же продолжил объяснять ему, что последняя группа тестов больше не будет повторяться, а точнее она не может быть повторена после того, как все последующие вопросы, относящиеся к бутылке из под джина, раскрывали правильные ответы на предшествующие вопросы.

— На данный момент результаты теста указывают, что вы не убивали никого из этих женщин, Гарнет, но просто должны пройти эту часть тестирования снова, чтобы быть окончательно уверенным.

Повторив тесты с 8 по 13, сержант Риди снял датчики. Он обратил внимание на тщательно наманикюренные пальцы Гарнета, а также на то, что его лоб вдоль линии волос, слегка покрылись потом. В это время в соседнем помещении, где находился полиграф, Кэтлин достал свой карманный калькулятор.

— О’кей, Арни, он дал самую большую реакцию на обеих руках на правильные варианты ответов во всех последних семи тестах. Если вероятность его случайной реакции на правильный ответ в пределах одного теста составляет 0.2, то тогда вероятность того, что он случайно отреагирует на все семь правильных ответов будет 0.2, возведенное в седьмую степень, то есть — 0.000013. Это означает, что мы имеем только 1 шанс из 50000, что полученный результат является случайным. Этот сукин сын действительно подбросил ту бутылку джина брату Сары Хэнсон. Или, по крайней мере, он знает все об этом. Но он не убивал женщин! Что, черт возьми, мы теперь будем с этим делать?

Генри Гарнет не хотел давать никаких объяснений. Он был сыт по горло всеми этими вопросами и тестами и настаивал на встрече с адвокатом. Тем не менее, на основании наличия отпечатков его пальцев на бутылке джина, а также показаний свидетеля, который видел «Порше» Гарнета, покидавшее дом на побережье в вечер совершения убийства, молодой человек все же был арестован. После обеда Кэтлин встретился с Шефом Андерсоном и изложил ему ситуацию.

— Он среагировал на первые три теста, но только потому, что хорошо знает дом Хэйверстоков, и это нам ни о чем не говорит. Он также показал сильные реакции на последние семь тестов, и это доказывает, что либо он доставил эту бутылку джина в дом Фостера, либо он все знает об этом, например, от того, кто мог принести ее. Но в тестах, непосредственно относящихся к убийству, он дал реакции только на два из десяти при первом предъявлении блока и только на один — при втором. Таким образом, мы не думаем, что он был в доме во время или сразу после убийства. К тому же на полиграммах обнаруживается довольно странная вещь. При первом предъявлении он дал правильную реакцию на тещ номер 13, в котором предъявлялись снимки библиотеки, находящейся в разной степени беспорядка. Он проявил повышенную активность, когда тест прозвучал впервые, как будто это была первая тема, которая беспокоила его. Затем, когда ему предъявлялись семь тестов о Фостере и бутылке из-под джина, его возбуждение существенно усилилось, он давал правильные реакции на каждый вопрос, более того, было заметно, что он предпринимал определенные попытки искажать свои реакции. Он покашливал после предъявления первого варианта ответа на тест номер 17. и какие-то странные вещи наблюдались при предъявлении тестов 19 и 20. В обоих случаях он делал паузу перед своим ответом, которая сопровождалась задержкой дыхания и постепенным развитием медленной, но достаточно сильно электрокожной реакцией. Мы думаем, что он кусал свой язык или оказывал воздействие еще на какие-то болевые точки. Но даже, несмотря на эти попытки, он все равно выдал наибольшие реакции на ключевые признаки, и вероятность того, что он мог бы случайно показать такой результат, ничего не зная об этой бутылке, составляет 1 к 77000. Затем, когда мы повторяли некоторые тесты по второму разу, он все еще был в возбужденном состоянии, его пульс и давление были повышены, а реакции намного сильнее, чем в первом прогоне. При повторе мы уже не могли использовать первые семь тестов. Предъявлялись только тесты с 8 по 13, и он опять дал правильную реакцию только на один из них. Это снова был тест номер 13. Более того, при ответе на него он опять предпринимал попытки исказить свои реакции.

— И что это все означает? — нахмурился шеф.

— Я думаю, у Гарнета был напарник. В задачу Гарнета входило подбросить Фостеру бутылку, в то время как кто-то другой осуществил убийство. Я думаю, частью плана было произвести беспорядок на письменном столе в библиотеке. Гарнет действительно не видел, как выглядела библиотека, когда мы появились там, но он предположительно знал, как она должна была выглядеть, а поэтому он мог легко выделить нужный снимок из предложенного ряда, чтобы дать повышенную реакцию на него.

Во взгляде Шефа Андерсона появилось сомнение.

— Зачем Гарнету вообще нужно было быть в Дулуте в ночь убийства? Он мог каким-нибудь образом подбросить эту бутылку в дом Фостера заранее, а в ночь убийства благополучно пребывать в Ротари Конвеншен в Чикаго или где-нибудь еще. Зачем создавать столько сложностей, Джордж? Вы установили, что парень уезжал из своего дома на побережье, а он скрывает это. Вы узнали, что он разговаривал с Фостером в местной забегаловке за неделю до убийства, а он это отрицает. Вы выяснили, что он принес бутылку джина в дом Фостера. Вы установили, что он наносил поздний визит своей бабушке неделей раньше. После всего этого Гарнет запросто в это воскресенье снова возвращается в город, убивает двух женщин, подбрасывает джин и возвращается домой спать. Что— то здесь не так.

Это не совсем верная цепь событий, шеф. Полиграф показывает, что Гарнета не было в доме, когда убивали женщин. Мы прорабатывали эту тему с ним два раза. Он правильно реагирует на первые три теста, достоверные ответы на которые он знает, но в процессе двукратного предъявления остальных десяти он дал верные реакции только на три, три реакции из 20 возможных. Хорошо, пусть это будет три из 16 возможных, поскольку мы использовали только шесть тестов при повторном прогоне. Он мог знать правильный ответ на тест номер 13, поэтому он среагировал на него оба раза, но он наверняка не знал правильные варианты ответов на остальные тесты.

Мне кажется, вы говорили, что ваша методика с меньшей надежностью выявляет невиновность, чем виновность — настаивал Шеф — вот Вы провели одно тестирование, которое доказывает, что парень знает о брате и о бутылке, потому что, как иначе он мог бы всегда реагировать именно на правильный вариант ответа из пяти возможных. Хорошо. А если он не реагирует на правильный вариант, о чем это говорит? Может быть, он растерялся или не обратил внимания на то, как лежало тело или как оно было одето. Кстати, какая одежда на моей секретарше в данный момент, Арни? Вы ведь только что разговаривали с ней.

Вы знаете, Шеф, эта маленькая куколка была голой последний раз, когда я смотрел на нее. У меня все время проблема с этим рентгеновским видением — ответил сержант Поулс.

Вы правы. Шеф — продолжил Кэтлин — отрицательный результат тестирования всегда менее убедителен, чем положительный, потому что есть много факторов, которые необходимо принимать во внимание. Хорошо ли были подготовлены тесты и альтернативные ответы к ним? Заметил ли парень все эти вещи, если он был в этом месте? И так— далее. Но в данном деле мы немного подстраховались. Я поручал Риди и Поулсу провести этот же самый тест с полицейскими, которые первыми прибыли в дом по вызову. Они ходили по всему дому и видели тела, и я должен сказать, они были прилично возбуждены в это время. Какой у них результат, Арни?

— Ну, мы использовали 10 тестов, относящихся к убийству, это тесты с 4 по 13. Эдстром отреагировал на все, кроме тестов номер 11 и 13, а Свэйлайн дал правильные реакции на все. В тесте номер 13, как вы помните, использовались снимки библиотеки, а Эдстром никогда не видел ее. Тест номер 11 касался орудия убийства, о котором ни один из них официально ничего не знал. Однако, при последующем опросе о причинах реакций Свэйлайн сказал, что запомнил камин в спальне и уже размышлял о том. чем могла быть нанесена рана на голове сиделки. Он дал верную реакцию в тесте 11, потому что сразу сообразил, что ее ударили кочергой.

— Таким образом, вы видите, Шеф — продолжал Кэтлин — что у этих двух полицейских было гораздо меньше шансов, чем у убийцы, запомнить эти 10 ключевых признаков, которые мы подобрали для тестирования, и все же один среагировал на 8 из них, а другой на все 10. Таким образом, если Гарнет дает правильные реакции только на 1 или 2 вопроса, я утверждаю, что он просто не был в доме той ночью.

— А что, если он подбросил еще что-нибудь? — вдруг вмешался Поулс — послушай, Джордж, а Шеф ведь прав насчет бутылки. Он мог подбросить ее за день до убийства и сидеть себе где-нибудь спокойно с твердым алиби. Этот Гарнет слишком умен и слишком хладнокровен, чтобы мотаться по городу, в то время как его сообщник убивает двух женщин. Вероятно, для этого у него были веские причины. А что, если он подбросил старому Фостеру еще что-нибудь, кроме бутылки? Например, где находятся ювелирные изделия из той шкатулки на туалетном столике в спальне старой леди? Может быть, идея состояла в том, чтобы тот, кто был в доме в тот вечер, специально забрал что-нибудь, передал это Гарнету. а тот подбросил бы в дом Фостера?

Шеф Андерсон повернулся к лейтенанту Кэтлину, удивленно подняв брови.

— Послушай, это очень интересно, Арни — сказал Кэтлин — может быть, нам следует поскорее навестить Фостера еще раз и действительно там все хорошенько осмотреть.

Уильям Фостер был дома и не стал возражать против предложенного обыска. На самом деле, ему нужен был совет Кэтлина. Он был совершенно без денег и хотел бы узнать, ввиду смерти сестры, было ли бы допустимым, чтобы он получил наличные по чеку, выписанному на ее имя. Кэтлин обратил внимание, что этот чек был датирован 1 апреля; Сара Хэнсон умерла 24 мая. Чек был подписан личным бухгалтером миссис Хэйверсток, и телефонный звонок этому джентльмену выявил, что он готовил эти чеки заранее. Затем он обычно посещал миссис Хэйверсток в первую неделю каждого месяца и оставлял в папке на письменном столе в библиотеке два чека, каждый для оплаты работы за две недели. Дневная сиделка, миссис Рорчек, знала об этой системе, именно она выдавала их на руки в день оплаты. Арни Поулс вспомнил, что какие-то обрывки бумаги, поднятые с пола библиотеки утром в понедельник в момент осмотра, были похожи на чеки. Фостер показал двум детективам, где именно он нашел чек, роясь в ящиках стола, расположенного в жилой комнате.

Эта находка была очевидным успехом и подтверждала предположения Поулса и заставила их с еще большим рвением продолжать поиски украшений, чем это могло бы быть в иной ситуации. Они обыскали террасу, первый этаж и маленький подвал. Хотя казалось маловероятным, чтобы Гарнет рискнул подняться наверх в тот вечер, когда Фостер был дома, они все же обыскали и второй этаж, но все безрезультатно. Оба были несколько озадачены, поскольку найденный чек все же убеждал их в том, что ювелирные изделия Хэйверстоков, должны были быть где-то в доме. Не скрывая отвращения, Поулс начал перебирать содержимое мусорного ведра за дверью кухни. Кэтлин вдруг почувствовал непонятное раздражение по отношению к Фостеру, который, сидя сгорбившись на стуле, непрерывно курил, вытирая нос рукавом, и выглядел жалким и никому ненужным.

— Черт побери, Фостер, если это ты взял или спрятал эти драгоценности, я точно надеру тебе задницу — сказал он, доставая его старое пальто из маленького шкафа под лестницей.

Фостер пробормотал что-то в виде протеста в тот момент, когда Кэтлин накинул пальто ему на плечи и прощупал карманы на предмет наличия в них ключей от машины. Затем детектив снова вернулся к шкафу и еще раз внимательно проверил его содержимое. Впереди на крючке висел старый морской бушлат Фостера. Кэтлин вспомнил, что этот бушлат висел на спинке стула в спальне Фостера, когда они его забрали в понедельник утром. Кроме того, в шкафу были зимнее пальто Сары, тяжелая, подбитая мехом шуба и голубой плащ. Кэтлин начал просматривать карманы.

— Вот оно! Все в порядке! Фостер, иди и скажи сержанту Поулсу, чтобы он немедленно шел сюда. У меня для него подарок.

То, что обнаружил Кэтлин, включало двойную нитку жемчуга, хотя и искусственно выращенного, но очень крупного; старомодное колье с гранатами, обрамленными золотом; несколько сережек в том же стиле и крупное кольцо, украшенное небольшими рубинами и бриллиантами. Все это находилось глубоко в кармане дождевика Сары, который, как отметил для себя Кэтлин, в глубине темного шкафа легко было перепутать с мужским. Да, они оказались правы. Гарнет точно намеревался выдать этого старого, отвергнутого всеми пьяницу за убийцу собственной сестры и его богатой бабушки. Но если Фостер не убивал женщин и Гарнет тоже не убивал, то кто же убийца? Почувствовав прилив новой энергии, Кэтлин позвонил в департамент и потребовал, чтобы все трое гостей в доме Гарнета были немедленно задержаны для допроса. Он позвонил также сержанту Риди, который в это время обедал дома, и предупредил его, что он может понадобиться этим вечером для проведения дополнительных тестов на полиграфе. Затем, уже не в первый раз, когда дело у них бывало «на мази». Кэтлин повез Арни Поулса обедать к себе домой. После повторного звонка в департамент стало известно, что все три человека из дома на побережье обнаружены и задержаны.

— Пусть они немного поголодают. Арни, тогда они с большей легкостью согласятся на полиграф, поскольку в этом случае мы пообещаем отпустить их до того, как закроются рестораны.

— Какие вопросы ты собираешься использовать? — спросил Поулс.

— Полный набор — ответил Кэтлин — я хочу знать, были ли они в том доме, были ли они там во время убийства и знают ли они что-нибудь о краденом. Мы начнем с девицы, с этой маленькой блондинки, затем пойдет мужчина. Я хочу поработать с ними сегодня вечером, до того, как у Гарнета появится возможность поговорить с ними.

Приятели Гарнета были не так голодны, как сердиты и напуганы. Кэтлин объяснил, что Гарнет будет на следующий день передан в суд по обвинению в убийстве, и что при этих обстоятельствах они все могут быть задержаны, по меньшей мере, как свидетели по данному делу. В качестве альтернативы провести ночь в тюремной камере каждый из них неохотно согласился пройти тест на полиграфе. Около 10 часов вечера все трое успешно прошли испытание на полиграфе и были отпущены. Кэтлин и Поулс были уверены, что ни один из них не имел отношения ни к убийствам, ни к подтасовке улик.

Это были последние тесты с использованием полиграфа, проведенные в связи с делом об убийстве в доме Хэйверстоков, хотя расследование все еще не было завершено. Некоторые другие возможные подозреваемые были исключены, благодаря информации, полученной просто по телефону. Двое сыновей Микаельсонов провели ночь 24 мая в своих общежитиях в Миннеаполисе. У Пэт Гарнет нашлось несколько друзей, которые подтвердили ее присутствие в тот вечер на вечеринке в Гринвич Виллидж. Достигнутые успехи подогревали в Поулсе уверенность в наличии у него особого полицейского инстинкта, и к утру в пятницу этот инстинкт вдруг начал нашептывать сержанту Поулсу мысль об Оскаре Рорчеке, чья жена обнаружила это двойное у бийство. Рорчек был хорошо известен в тавернах Дулута, посещаемых работающим людом. Этот крупный человек являлся непобедимым чемпионом по армреслингу, был поклонником спорта и немного играл. Арни Поулс довольно быстро установил, где Оскар Рорчек провел прошлый воскресный вечер. Результаты его разочаровали. Как выяснилось, все воскресные вечера Рорчек всегда начинал с игры в боулинг, за которым следовала игра в покер с партнерами по боулингу. Между 10.00 часами вечера и 2.00 часами в ночь на воскресенье Оскар Рорчек выигрывал примерно 35 долларов у пяти приятелей, не выходя из своей жилой комнате.

Переломный момент в деле наступил примерно неделю спустя, после того как Джон и Мери Белл Планкеты вернулись из Мехико, так что Мери Белл смогла организовать необходимую правовую помощь своему первому сыну. В соответствии с обычным порядком Кэтлин получил подробный график поездки Планкетов на юг, которая заняла у них пять дней. Джон Планкет подписывался при регистрации в отелях в Канзас Сити, Альбукерке и Фоенексе, а во время самой первой остановки в Холидэй Инн в Де Муане подписывалась Мери Белл. При этом номерной знак автомашины она записала неправильно. Официантка этого мотеля вспомнила Джона Планкета, так как она подавала им поздний завтрак утром в понедельник. Планет сказал ей, что он из Миннеаполиса, и оставил на столе купюру в 10 долларов за еду стоимостью менее 5 долларов. Но никто не помнил, чтобы Планкет был в мотеле предыдущим вечером. Когда Планкет, уже имевший к этому времени возможность пообщаться с Генри Гарнетом, отказался пройти тест на полиграфе, Кэтлин решил действовать, исходя из предположения, что Планкет является соучастником убийства. Это означало, что Мери Белл должна была проделать путь до Де Муана в одиночестве, вероятнее всего, самолетом, в то время как Планкет мчался на сером Кадиллаке в сторону Дулута. Полиция штата Айова получила задание найти автомашину, которая, возможно, отвезла Мери Белл из аэропорта Де Муана в Холидэй Инн, расположенной на шоссе 35. Мысленно представляя себе долгую поездку на машине от Дулута до Де Муана, Кэтлин попросил Дорожную полицию проверить все работающие ночью бензоколонки, на которых Планкет мог бы заправить свой бросающийся в глаза автомобиль. И как он узнал, прибыв на место, где найти Мери Белл в этой Холидэй Инн? У них ведь не было предварительно заказанного номера. Обязательно должен был быть телефонный звонок к Мери Белл, после того как она зарегистрировалась, или она сама должна была позвонить Генри Гарнету, возможно в дом на побережье или даже непосредственно в дом Хэйверстоков. В противном случае Планкет должен был бы заказать номер лично для себя при регистрации в отеле или же ею жена должна была бы мучиться в холле отеля всю ночь до рассвета, ожидая его прибытия.

Телефонный звонок так и не был установлен. Однако какой-то серый Кадиллак «Севилья» действительно заправлялся дизельным топливом на севере Миннеаполиса около 4.00 часов утра в понедельник утром, а «Севилья» Джона Планкета имела дизельный мотор. Была также установлена студентка из Университета Дрейка, которая, возвращаясь самолетом после посещения родителей в Сэнт-Поле, сидела рядом с женщиной в мехах и дорогих украшениях, издававшей аромат духов стоимостью 1.00 долларов за унцию при взлете, и стойкий запах двойного мартини при посадке. Эта наблюдательная девушка не испытала ни малейшей трудности при выборе фотографии Мери Белл Планкет из десяти предложенных ей снимков. Водитель такси тоже был установлен. Мери Белл попросила доставить ее в мотель СейвМор, который находился на другой стороне улицы, но после разворота для того, чтобы вернуться в город, он увидел ее перебегающей шоссе по направлению к Холидэй Инн, и это странное поведение очень удивило его.

В ходе судебного процесса способный и дорогой адвокат Планкета выбрал наилучшую тактику в сложившейся ситуации. Против его клиента были использованы косвенные доказательства, но такие же доказательства существуют и против Уильяма Фостера. Имея другого возможного подозреваемого, жюри присяжных должно обоснованно сомневаться в виновности Планкета. Со своей стороны Обвинение в качестве доказательства привело результаты применения в ходе расследования Теста на Знания Виновного. В частности то, что офицеры Эдстром и Свэйлайн, посещавшие место преступления, не прошли тест, в то время как Фостер прошел его. Несмотря на возражения защиты, результаты теста Генри Гарнета были объяснены жюри присяжных так, что всем стало очевидно, что Гарнет действительно принимал участие в подбрасывании бутылки джина в дом Фостера, но не присутствовал на месте убийства. Когда жюри присяжных удалилось на совещание, Планкету еще раз официально предложили пройти тест на полиграфе, и после жаркого обсуждения суд вынес решение, что его отказ является существенной информацией, которая может быть передана жюри присяжных.

В итоге Джон Мартин Планкет. Мери Белл Планкет и Генри Гарнет были признаны виновными и приговорены к разным срокам заключения за преступный сговор и совершение убийства первой степени.

---