ГЛАВА 11. Методы экспертной диагностики.

Нередко эксперты-психологи сталкиваются с необходимостью дать оценку явлениям, имевшим место в прошлом. Криминальная ситуация и осуществляемые в ней действия могут быть в этих случаях реконструированы на основе получаемых экспертом сведений.

Сведения об устойчивых психологических особенностях подэкспертного, его эмоциональных состояниях в тот период, самой ситуации могут рассматриваться, соответственно, как сведения о внутренних и внешних условиях, предшествовавших возникновению исследуемого явления.

Поведение субъекта в имевшей место юридически значимой ситуации и впоследствии, его эмоциональные проявления в тот период, переживания и отношение к случившемуся — это следствия исследуемых психических явлений.

Анализ этих данных позволяет реконструировать сами психологические явления — некоторые элементы психической деятельности: динамика психического отражения тех или иных аспектов ситуации, возможные мотивы поступков, степень осознанности и произвольности действий.

Назрела необходимость вновь вернуться к рассмотрению проблем, связанных с диагностикой психических состояний. Как уже говорилось, существует группа эмоциональных состояний (аффекты, стрессы), которые негативно влияют на деятельность, резко снижают способность произвольно действовать. Кроме того, выделяется группа иных психических состояний, влияние которых на деятельность изучено мало. Диагностика первых, а иногда и вторых, нередко становится самостоятельным предметом экспертизы. Но диагностика эмоциональных состояний может выступать и как промежуточный этап экспертного исследования тех или иных способностей, поскольку эти состояния могут быть одной из причин дезорганизации деятельности. Поэтому мы упоминаем о психических состояниях дважды. Один раз, указывая на психическое состояние в качестве предмета СПЭ, другой — в качестве подлежащего установлению фактора, влияющего на деятельность подэкспертного. В последних случаях изучаются состояния эмоциональные, как один из видов психических состояний.

Свойства, стабилизирующие деятельность, нередко называют диспозиционными.

Итак, психолог должен располагать информацией о:

1) ситуации;

2) стабилизирующих деятельность свойствах (психологических особенностях и эмоциональных состояниях подэкспертного);

3) поведенческих и иных проявлениях.

1. Анализ ситуации. Первым и необходимым этапом изучения ситуации является четкое представление эксперта о том, какие конкретно моменты в развитии ситуации интересуют следствие. С каких событий начинается и когда кончается период, который психолог обязан, по замыслу практика, подвергнуть психологическому анализу.

Например, в какой период взаимодействия с посягателем поведение жертвы дало основание усомниться в ее способности правильно понимать характер и значение сложившейся ситуации или оказывать сопротивление, о каких конкретно обстоятельствах, по мнению лица, ведущего следствие, должен быть способным давать показания свидетель.

Объекты анализа зависят от направленности экспертизы. При установлении способности свидетеля давать правильные показания, такому анализу подвергается содержательная и структурная организация информации подлежащей запечатлению, условия ее восприятия, хранения и воспроизведения.

В экспертизах, направленных на анализ поведения в конфликте, осуществляется поэтапный конфликтологический анализ ситуации (Л.А. Петровская, 1977; Э.А. Орлова, Л.Б. Филонов, 1976 и др.). Обращается внимание на момент возникновения объективного конфликта, начало проявления противостоящими сторонами враждебности, способы действий, используемую тактику, предоставляемые для подэкспертного возможности избрать иные модели поведения, нежели были избраны им.

При анализе ситуации надо обращать внимание на объективное ее содержание (какая сфера интересов подэкспертного затрагивается), темп и динамику протекания развивающихся в ней событий; последовательность, логичность действии взаимодействующих с подэкспертным лиц и пр.

В одной из проводимых нами (совместно с Н.Р.Осиповой) экспертиз, направленной на выяснение способности несовершеннолетней С. понимать характер и значение совершенных в отношении нее сексуальных действий и ее способности оказывать сопротивление, встал вопрос о разбиении ситуации взаимодействия С. с преступниками на серию эпизодов. Каждый из эпизодов подвергался анализу под углом зрения способности жертвы к осознанному и волевому поведению.

Эти эпизоды, хотя и произошли на протяжении одного дня, имели определенную самостоятельность. Способности С. правильно ориентироваться и оказывать действенное сопротивление были связаны не только с присущими ей психологическими особенностями и состояниями, но и зависели от этапа развития конфликтного взаимодействия, вернее, требований, которые ситуация предъявляла к возможностям потерпевшей на каждом этапе.

Так, в силу присущих психологических особенностей и возникшего специфического состояния эмоциональной напряженности, а также в силу объективно существующей неопределенности в намерениях самих преступников, С. не сразу поняла содержание ситуации, направленность действий преступников, не оценила их ресурсные возможности, и в итоге не осознала угрожающую ей опасность изнасилования. Следствием дезориентации поведения явилось снижение способности С. адекватно осуществлять защиту. Несовершеннолетняя с первых этапов развития конфликта стала объектом «манипулирования».

На последующих этапах взаимодействия С. правильно сориентировалась в ситуации, осознала направленность действий подростков и грозящую ей опасность изнасилования, но, в силу углубляющегося эмоционального напряжения астенического типа, ее способность к целенаправленным действиям чрезвычайно снизилась. В дальнейших эпизодах из-за испытываемого аффекта страха С. оказалась полностью неспособной к правильной ориентации и к оказанию сопротивления.

Следствие интересовали не все моменты взаимодействия С. с преступниками, а лишь те его этапы, в которых ситуация предоставляла потерпевшей субъективную возможность избежать вступления в половые отношения (убежать, обратиться за помощью), а она по неизвестным причинам, этого не делала. Экспертам удалось прояснить эти вопросы.

Разработка подходов к проведению ситуационного анализа в психологических экспертизах разной направленности в настоящее время весьма актуальна.

Сведения о содержании и развитии ситуации обычно содержатся в материалах уголовного дела, а также могут быть получены в ходе беседы эксперта с подэкспертным. При недостатке информации надо дополнительно истребовать ее у следователя или суда.

2. Анализ стабилизирующих деятельность свойств. При изучении стабилизирующих свойств используют две группы методов:

направленные на исследование психологических особенностей (ценностно-смыслового ядра личности и стиля деятельности);

диагностирующие эмоциональные состояния субъекта в интересующей следствие ситуации.

Прежде чем говорить об экспертных методах исследования, хотелось бы остановиться на понятиях «психологические» и «личностные» особенности. Обозначить роль и место этапа, связанного с установлением этих особенностей, в целостном экспертном исследовании.

Понятие психологические особенности — более широкое, чем понятие личностные свойства. Оно характеризует как своеобразие присущих индивиду личностных свойств, так и специфику протекания у него психических процессов в тот или иной период (психологические особенности деятельности).

Не существует устоявшейся схемы анализа личности. Многие авторы единодушно выделяют такие понятия как содержание ведущих мотивов, смысловые образования, направленность, ценности и ценностные ориентации, круг интересов.

Анализируя структуру психологической деятельности, психолог не может игнорировать социальный опыт человека, уровень его интеллектуального развития, эмоциональную устойчивость, особенности функционирования защитных механизмов, поведенческие стереотипы, то есть исследует как личностные свойства, так и особенности психики в целом. Но, направляя усилия на выявление поведенческих стереотипов, эмоциональности-аналитичности, доминантности-зависимости, экстраверсии-интраверсии, направленности на себя, на общение, на дело и т.п., исследователь как бы по-новому определяет место этих образований в личностной структуре.

Например, многим из тех, кто совершает убийства на так называемой «бытовой почве», присущи конфликтность, агрессивность, эмоциональная неустойчивость. Ими прочно усвоены бытующие в субкультурной среде питейные традиции и нормы, поощряющие агрессивные проявления в семейно-бытовых отношениях. Эти люди точно знают, что любой конфликт можно решить силой.

Насильственные преступления совершается ими, как правило, на глазах у всех, без какой-либо специальной подготовки. Жертве нередко оказывается помощь, а сам преступник испытывает чувство вины и растерянности, в отдельных случаях предпринимает аффективно обусловленные суицидальные попытки. Одним словом — «не хотел, но так получилось», а иногда и добавляется — «пусть сам не лезет». Случившееся расценивается как досадный эпизод, как обычная «драка по пьянке». Но неоднократность ссор и драк, происходящих в таких условиях, говорит не о случайности подобных эпизодов, а скорее, наоборот, об их закономерности.

3. Анализ поведения. Механизм подобных преступлений характеризуется тем, что мотивы тесно связаны с влиянием эмоционального напряжения, состояния опьянения, усталости и пр. В этой связи нарушается оценка человеком реальности, адекватное соотношение мотивов с целями (мотивосообразность). Малозначимое замечание воспринимается как тягчайшее оскорбление. Ответная агрессия проявляется незамедлительно. Спустя определенный промежуток времени субъект возвращается в нормальное состояние. Восстанавливается прежнее соотношение мотивационных переменных. Все произошедшее переоценивается. Человек с трудом может объяснить, что заставило его действовать столь агрессивно, хотя нередко справедливо указывает на ряд важных моментов, связанных с детерминацией совершенного им преступления: состояние опьянения («все по пьянке»); обыденность ситуации и привычка к насильственным способам действия («обычная драка»); провокация со стороны жертвы («пусть сам не лезет»); недостаточный контроль за поведением («не хотел, но так получилось»).

Действительно, именно эти моменты чрезвычайно существенны в генезисе такой экспрессивной агрессии. Добавим также узость связей с миром, интересы, сконцентрированные вокруг общения в семейно-дружеском кругу, усвоенность насильственного стереотипа поведения, а также привычка к созданию ситуаций как бы «раскачивающих» привычную соотнесенность главных и подчиненных мотивов — выпивки в кругу друзей, сопровождающиеся драками и скандалами. Возможно, в этом проявляется функциональная потребность в получении новых впечатлений, что при определенных условиях способствует совершению насильственных преступлений.

Иными словами, именно присущие этим лицам психологические особенности в условиях межличностного конфликта и провокации со стороны жертвы ведут зачастую к совершению насильственных преступлений (убийству, причинению тяжкого или иного вреда здоровью).

В других случаях схожая брутальная реакция в ответ на, казалось бы, малозначимый раздражитель связана с хрупкой личностной организацией при наличии фиксированной системы ценностно-смысловых образований. Подобное нередко наблюдается у тех, кто совершил насильственное преступление в состоянии аффекта.

Известно, что убийства в состоянии аффекта зачастую совершается лицами с выраженной просоциальной ориентацией. Они терпеливы и сверхответственны, не склонны создавать конфликтные ситуации и не владеют навыками их разрешения, в том числе силовыми. Эти субъекты чрезвычайно сдержанно реагируют на оскорбления. Но накопление «неотработанных тенденций к реагированию» в какой-то момент приводит к бурной и плохо контролируемой сознанием реакции в ответ на угрозу значимым для них ценностям. В качестве таковых, случается, выступают те или иные аспекты их собственной личности (самооценка, уровень притязаний). То есть, среди детерминант агрессии на первом месте оказываются не насильственные поведенческие стереотипы и как бы невольное создание условий для их реализации, а потенциальная «сила» нереализованных потребностей, неумение их «канализировать», негибкость личности, что, в свою очередь, связано с оторванностью декларируемых ценностей от истинных потребностей индивида, неразвитостью самосознания.

Таким образом, в первом случае перед нами человек не склонный к эмоциональному накоплению, а скорее привычный к аффективным всплескам, усвоивший стереотипы насильственной субкультуры. Характер совершенных им насильственных действий не свидетельствуют о дезорганизации произвольного самоконтроля, а указывает на привычность, некоторую автоматизированность избранного способа разрешения конфликта. Эти субъекты не дают себе труда контролировать собственное поведение. Что касается субъекта аффективного преступления, то в-его противоправном поведении нередко отмечаются признаки дезорганизации деятельности.

Изучение психологических особенностей индивидов обеих групп, безусловно, поможет в определении их способности к волевой регуляции в сложившихся обстоятельствах, дифференциальной диагностике их эмоциональных состояний, но не заменит самой диагностики. Сведения об особенностях личности двух указанных групп насильственных преступников могут представлять чрезвычайный интерес для криминальной психологии. Однако они не заменяют исследование способности этих лиц осознанно и произвольно действовать в юридически значимой ситуации. Данные о психологических особенностях подэкспертного — это лишь незначительная и далеко не главная часть информации, требуемой эксперту для проведения ретроспективного анализа деятельности и сознания.

Ретроспективная оценка проводится на основе анализа совокупности данных о ситуации преступления, поведении исследуемого лица в ней (до и после нее), отношения подэкспертного к случившемуся, и лишь в качестве дополнительных сведений, облегчающих анализ структуры деятельности, накапливается информация о личностных и иных психологических особенностях.

Переоценка значимости этой информация нередко приводит к тому, что психолог, бросив все силы на изучение психологических особенностей, проведя трудоемкие и математически безукоризненные тестовые исследования, «забывает» об основной стоящей перед ним задаче ~ ретроспективном анализе деятельности. В результате главная задача, требующая сопоставления всей полученной информации, ее психологического осмысления, остается невыполненной. Экспертный вывод в этих случаях страдает субъективизмом. Трудоемкость экспериментальных процедур как бы компенсирует неуверенность эксперта в собственных возможностях психологически грамотно разобраться в сути стоящей перед ним проблемы. Тем не менее, данные об устойчивых психологических особенностях можно и нужно получать экспериментальным путем, помня при этом об их роли и месте в общей стратегии экспертного исследования.

Методы анализа психологических особенностей.

В нашу задачу не входит конкретное описание экспериментальных методик. Существует многочисленная специальная литература с изложением принципов построения того или иного метода, способов проведения исследования, интерпретации полученных результатов.

Здесь остановимся лишь на методах, выстроенных по принципу «функциональных проб». Именно их применение, как представляется, особенно перспективно в экспертно-психологических исследованиях.

Особенностью этих методов является то, что в них, по сути, моделируется реальная человеческая деятельность. В этой деятельности вычленяются определенные компоненты и подвергаются исследованию в экспериментальной ситуации. До недавнего времени этот методический принцип в отечественной психологии использовался в основном при патопсихологическом анализе психики больных (Б.В. Зейгариик, С.Я. Рубинштейн и др.).

Выделяемые в деятельности человека компоненты делят на преимущественно операциональные (уровень сложности используемых мыслительных операций, скорость протекания, истощаемость психических процессов, умение планировать деятельность и следовать целям и пр.) и эмоционально-волевые (самооценка, представление о своих возможностях и потенциях, уровень притязаний, критичность, саморегуляция, особенности смыслообразования, содержание ведущих смысловых образований).

Методы экспериментальной психологической диагностики, с некоторой долей условности, также подразделяются на исследующие операциональные и эмоционально-волевые особенности психики. К первым, направленным на изучение операциональной стороны (уровня сформированное™ операций обобщения и отвлечения и пр.), относят «Классификацию предметов», «Пиктограмму», «Простые и сложные аналогии», «Ассоциативный эксперимент», «10 слов», «Запоминание по Леонтьеву» «Корректурную пробу» и целый ряд других проб.

В дополнение к этим методам, для количественного подтверждения обнаруженных особенностей познавательной деятельности, нередко используют некоторые интеллектуальные тесты. Например, широко распространенные и активно применяемые в отечественной практике тесты Д. Векслера, П. Кэттела, Дж. Равена, Р.Амтхауэра.

Тест Д. Векслера имеет ряд модификаций предназначенных для исследования маленьких детей от 4 до 6 лет (WPPSI), более старших, от 6 до 16 лет (WISC) и взрослых (WAIS). Сам тест представляет собой батарею из 11 специализированных субтестов, исследующих разные стороны познавательной деятельности на вербальном и невербальном уровнях. Фактически в единый тест объединены отдельные задания, которые психолог, предлагает подэкспертному при изучении операциональной стороны деятельности («понимание» «нахождение сходства», «завершение картины», «кодирование», «складывание объектов» и пр.). Выполнение теста Векслера занимает много времени; в случае если временного дефицита нет, рекомендуется проводить количественный и качественный анализ познавательной деятельности с использованием этого метода.

Аналогичная рекомендация относится и к тесту Р.Амтхауэра, который включает в себя 9 субтестов (общая осведомленность, классификация, установление аналогий, заучивание слов и пр.), также чрезвычайно близких по содержанию к методикам качественного анализа познавательной деятельности.

Ко второй группе, принадлежат так называемые «специальные личностные методики» («Клиническая самооценка», «Уровень притязаний»), а также некоторые тесты, выстроенные на принципах прожектнв-ности — ТАТ, Роршах, «Ассоциативный эксперимент».

Кроме того, с учетом того, что личностные особенности проявляются в любых поведенческих актах, целям их анализа могут служить и методы, направленные на исследование операциональных компонентов деятельности. Экспериментатор при этом обращает внимание на самооценку, притязания, мотивы поведения. Эксперт фиксирует особенности принятия субъектом тестовых заданий, стиль их выполнения, эмоциональные проявления, общее отношение к обследованию.

Более того, практически любая ситуация, возникшая при обследовании, способна предоставить материал о психике обследуемого. Например, страх выявить собственную интеллектуальную недостаточность и превентивное оправдание возможных неудач плохим самочувствием наводит на мысль о таких особенностях как завышенная самооценка в сочетании с недостаточной верой в свои силы, пассивной жизненной позиции, нежелание принимать на себя ответственность, стремление возлагать ее на обстоятельства (болезнь). Разумеется это предположение должно быть проверено, в том числе и биографическими данными.

Выполнение заданий без достаточной в них ориентировки, отказ «работать» при возникновении трудностей или в ответ на делаемые психологом замечания, позволяет предположить неумение планировать свои действия и последовательно достигать поставленные цели.

Важное значение мы придаем использованию прожективных тестов. В этих методах (ТАТ, Роршах, Тест руки Э. Вагнера, Цветовой тест Люшера, рисуночные пробы — «Нарисуй человека», «Кинетический рисунок», «Дом, дерево, человек», «Несуществующее животное» и др.) испытуемому предлагается неструктурированный материал в виде картинок неясного содержания, чернильных пятен или цветовых карточек неоконченных предложений, фраз, которым он должен придать вид осмысленной ситуации. Характер сконструированной ситуации отражает не только объективное содержание картинки и побуждения, возникающие у субъекта в связи с обследованием, но и, по предположениям разработчиков этих методов, проекцию присущих данному человеку личностных образований. Этот принцип универсален и широко используется в диагностических целях.

Но в отличие от описанного выше качественного подхода к анализу деятельности, где психолог выступает наблюдателем деятельности, эти методы чаще применяют в иных, более жестко очерченных условиях. Получаемые результаты подвергаются типизации и числовому выражению, а окончательный аывод предстает не в качестве целостного описания деятельности, а в перечислении рядоположенных факторов.

Чаще эти факторы характеризуют особенности организации операциональной и целевой сторон деятельности (высокий темп протекания психических процессов — низкий темп; энергичность — замедленность, сдержанность; быстрая реактивность, хорошая ориентация в ситуации, быстрая включаемость в ее оценку — замедленная ориентация, установка не на сиюминутные, а на отдаленные цели; просоциальность — негативизм; склонность к риску— робость и т.д.). Задача — выяснить место искусственно вычлененных из деятельности психологических факторов в личностной структуре субъекта, установить пути и способы их влияния на конкретную деятельность.

Такие задачи сравнительно легко решались патопсихологией с помощью «качественного» исследования деятельности. В более широкой психодиагностической практике они решаются путем сравнения полученных факторов с теми, которые вычленяются при анализе биографических сведений.

Жизненные события, удачи и промахи, сам стиль жизни позволяют увидеть реальное значение таких, например, экспериментально выявленнных факторов как выраженное стремление к самоутверждению или наоборот присущую тенденцию избегать активных действий, принимать ответственные решения; экстраверсию — интроверсию; энергичность, быстроту суждений, продуктивность памяти и пр.

Ряд исследователей (Кэттелл и др.) провели с помощью математических процедур анализ всех показателей, которые, с их точки зрения, могут быть получены с помощью «моделирующих» объективную ситуацию методов. Было выделено около18 пар таких личностных факторов. Они сравнивались с факторами, получаемыми иными методами (самооценочными вопросниками, путем накопления сведений о реальном поведении субъекта в ситуациях разного типа, в том числе и с помощью метода "анализ жизненного материала»). Авторы говорят о сопоставимости информации, получаемой методиками всех трех типов. То есть была проверена и нашла подтверждения идея о продуктивности, взаимодополняемости и взаимопроверяемости применения в исследованиях методов, базирующихся на разных принципах.

Принципы построения моделирующих методов, как нельзя лучше отвечают запросам экспертной практики. А именно, тестовый материал и процедура обследования в значительной степени снижают возможности лица, подвергающегося экспертизе, произвольно влиять на результаты обследования. С помощью подобного рода процедур можно получить сведения как о присущих данному лицу особенностях организации и протекания интеллектуальной и иной деятельности, так и об особенностях содержательной стороны их личности, ценностях, плохо осознаваемых мотивах. Причем продуктивным может быть применение как качественных принципов анализа, так и более жестко выстроенных диагностических процедур.

Существует определенная специфика использования данных методов в практике СПЭ. Так, в патопсихологии, где эти методы впервые начали применять отечественные психологи, основное внимание при изучении мотивационной сферы уделялось не столько анализу содержательной стороны мотивов, сколько исследованию структуры мотивации*. По этой причине патопсихологическое исследование не предъявляет строгих требований к содержанию актуализовавшихся мотивов.

Происходит это, естественно, из-за специфики решаемых патопсихологом проблем — помощь врачу в выявлении и квалификации психических расстройств (психические расстройства чаще всего диагностируются на основе изучения структурно-процессуальных особенностей деятельности).

При исследовании же личности в ходе СПЭ перед психологом зачастую стоит более широкая задача — дать целостную характеристику смысловой сферы подэкспертного или прицельно выявить наличие (отсутствие) таких личностных качеств как агрессивность, доминантность, повышенная зависимость от внешнего окружения, внушаемость, подозрительность и пр.

Используя так называемые полупрожективные методы, психолог сам может организовать направленность стимульного материала на актуализацию мотивов того или иного содержания. Например, исследуя жертву полового насилия или преступника, совершившего такого рода преступление, эксперт может создать ситуацию, стимулирующую проявление мотивов, связанных с сексуальными отношениями. Применение такого рода полупрожективных тестов с заданным или варьируемым экспериментатором направлением проекции расширяет возможности психологического изучения смысловой сферы личности в СПЭ.

К таким методам относятся метод С.Розенцвейга, направленный на актуализацию агрессивных и защитных тенденций личности при угро-зе;некоторые варианты метода «незаконченных предложений», различного рода рисуночные тесты и ряд других. Там, где объектами экспертного исследования становятся малолетние свидетели или потерпевшие, нередко применяются игровые методики. Такого рода методы широко используются за рубежом, в том числе и при изучении мотивационной сферы детей — жертв сексуальных преступлений.

Использование идеографических методов прожективного и полу-прожективного типов в практике СПЭ позволяет исследовать недостаточно осознаваемые или скрываемые подэкспертным побуждения, выявить представления испытуемого о наиболее значимых целях, допустимых способах их достижения, зонах конфликта, степени опосредованности и динамике протекания деятельности.

Учитывая также, что в условиях экспертизы большинство подвергающихся обследованию лиц не стремятся раскрыть перед экспертом особенности своей внутренней жизни, использование этих методов в экспертной практике актуально. В дополнении к прожективным и полу-прожективным методам для выявления и исследования недостаточно осознаваемых смысловых образований рекомендуется использовать метод анализа «жизненного материала» в различных его вариантах.

Метод анализа «жизненного материала» включает в себя сбор необходимых анамнестических сведений с последующей их классификацией и созданием обоснованной гипотезы о внутренних психологических связях, приведших к появлению тех или иных устойчивых смыслов (мотивов)*.

Применительно к контингенту несовершеннолетних возможности этого метода требуют специальной оговорки. Дело в том, что сбор «жизненного материала» многое дает при исследовании людей зрелого возраста со сложившейся биографией, с уже накопившимся жизненным опытом. Этот метод может быть продуктивен и при исследовании старших подростков (М.А.Карева, 1975), но применение его к детям и младшим подросткам нуждается в модификации.

Модификация эта состоит в том, что при исследовании взрослых основное внимание уделяется анализу психологических новообразований, а при анализе «жизненного материала» ребенка основной упор должен быть сделан на изучении условий его развития, практикующейся системе воспитания, отношения со взрослыми и детьми, то есть «социальной ситуации развития» (Л.С Выготский). Анализу, естественно, подвергаются и собственно психологические показатели: социальные ориентации, ведущая деятельность, степень выраженности психологических новообразований, но изучаться они должны нераздельно от условий их возникновения.

Иными словами, в отношении детей показатели, отнесенные в группу «ситуации развития», исследуются в рамках метода «анализ жизненного материала» в комплексе с показателями «психологические свойства».

Представляется достаточным использование следующей схемы сбора необходимого «жизненного материала»:

данные о родительской семье;

сведения о собственной семье подэкспертного;

сведения о подэкспертном (здоровье и поэтапное психическое развитие);

особенности взаимоотношения с людьми;

особенности, связанные с предметной деятельностью;

конфликтные ситуации;

отношение к себе.

Источником информации для сбора «жизненного материала» может служить уголовное дело, а также специально проводимая с подэкспертным беседа. Кроме того, эксперт, участвуя в проведении допросов знающих подэкспертного лиц, может задать этим лицам интересующие его вопросы или попросить сделать это следователя. Темы бесед с по-дэкспертным могут формулироваться так: «Мои родители», «Моя семья», «Мои друзья», «Моя работа», «Мое здоровье», «Я сам и на что я способен», «Что со мной случилось», «Что со мной происходит сейчас», «Что происходит вокруг меня», «Что происходит в нашем обществе», «Что происходит в мире» и пр.

Содержание беседы выстраивается в зависимости от направленности экспертизы. Так в экспертизах аффекта эксперт накапливает информацию о сфере отношений, где произошел конфликт. Подэкспертному также предлагается обсудить темы «Я сам» и «Что со мной произошло», «Что со мной происходит сейчас». В экспертизах, связанных с выяснением способности свидетеля давать правильные показания, беседа может касаться таких вопросов как «Мое здоровье», «Я сам и на что я способен», «Что со мной происходит сейчас», «Что происходит вокруг меня».

Для удобства организации материала о «ценностях» можно использовать в беседе с подэкспертньш вопросник «Ценностные ориентации» М. Рокича. При этом необходимо иметь в виду, что классический вариант методики не свободен от влияния «социальной желательности», и по этой причине, полученные с его помощью данные могут рассматриваться лишь как ориентировочные.

В практике проведения судебно-психологических экспертиз редко можно встретить умудренных жизнью, изощренных в самоанализе, искренних подэкспертных, поэтому при необходимости можно обратиться к адаптированному варианту методики М. Рокича, информацию о котором можно найти в книге Д.А. Леонтьева «Методика изучения ценностных ориентации». Этот вариант не столь подвержен влиянию социальной желательности. У того же автора можно обнаружить целую серию методов, ваправленных на исследование ценностно-смысловой сферы личности.

Получаемые с помощью прожективных и полупрожективных методов данные, на основании которых эксперт создает рабочую гипотезу об особенностях психики подэкспертного, можно уточнить путем сопоставления этих данных с результатами, полученными от применения других процедур. В частности, сравнивая с информацией полученной при анализе «объективного жизненного материала», а также результатами самооценочных измерителльных методик типа MMPI, ПДО Личко, 16-PF опросника Кэттелла, тестов Айзенка, Басса-Дарки, шкал личностной и ситуативной тревожности Ч. Спилбергера, опросниковУСК Роттера, Лири, Шутца и др.

Кроме того, в психодиагностике существует практика применения целой серии прожективных методик в совокупности и измерительными (вопросниками). Такие «батареи методов» обычно направлены на получение взаимодополняющей информации о ценностно-смысловых и стилевых свойствах субъекта.

Руководствуясь мыслью о том, что личностные дефекты и особенности не существуют изолированно, а проявляются в любых поведенческих актах, исследование эмоционально-волевых компонентов проводится с помощью тех же методов, что и исследование их операциональных компонентов. Экспериментатор, правда, обращает внимание на другие проявления деятельности: самооценку и уровень притязаний испытуемого, особенности принятия им заданий, стиль выполнения этих заданий, эмоциональные проявления, общее отношение к обследованию. Практически любая ситуация, возникающая при обследовании содержит в себе элементы прожективности и предоставляет материал о личности обследуемого.

Сведения о «качественных» методах исследования экспериментально смоделированной деятельности содержатся в ряде пособий . В последнее годы число пособий по психодиагностике возросло, но, к сожалению, лишь некоторые из них дают полное представление о процедуре психологического обследования с помощью перечисленных методов. Многоплановость используемых при анализе деятельности методик, необходимость «увидеть» проявляемую в эксперименте особенность деятельности, предъявляет высокие требования к квалификации эксперта как психолога и его опыту работы с подобного рода методами.

Кроме того, особенности эмоционально-волевой сферы при исследовании познавательной деятельности изучаются и с помощью специальных личностных методик («клиническая самооценка», «уровень притязаний»), а также некоторых прожективных тестов (ТАТ, Роршах, Ро-зенцвейг, ассоциативный эксперимент), вопросников, выстроенных как на факторном (16PF вопросник Р.Б. Кэттелла, вопросники EPI, PEN Г. Айзенка), так и типологическом (MMPI, ПДО А.Е. Личко, вопросник X. Смишека акцентуированных личностей по К. Леонгарду) принципах.

М.П. Кононова. Руководство по психодиагностическому исследованию психически больных детей школьного возраста. М.,1963; Принципы и методы психодиагностического обследования в практике врачебно-трудовой экспертизы. М., 1967; С.Я. Рубинштейн -Экспериментальные методики патопсихологии и опыт применения их в клинике. М, 1970, Практикум по психологии. М., 1972; С.Д. Забрамная — Наглядный материал для психолого-патологического обследования детей в медико-педагогических комиссиях. М, 1985; Практикум по патопсихологии М., 1987.

Направленность анализа при изучении психологических свойств подэкспертного задается требованиями экспертной задачи. Соответственно отбираются и конкретные методики.

Например, негативное влияние на способность 12-летней потерпевшей осознанно и произвольно действовать в ситуации «соблазнения» отчимом оказывают неосведомленность девочки об отношениях между полами, низкий уровень ее общего и социального развития, характер внутрисемейных отношений, в частности, отношений с матерью. Для диагностики этих явлений должны использоваться методы, проверяющие уровень общего и интеллектуального развития: «Классификация», «Исключение предметов», «Толкование пословиц», или один из стандартизированных тестов общих интеллектуальных способностей Д. Векслера, Дж. Равена, Р. Амтхауэра и др.

Беседа должна быть направлена на выявление общего уровня развития, установление запаса представлений о взаимоотношениях полов, выяснение сложившихся взаимоотношений в семье. Могут быть применены прожективные тесты (Дом, дерево, человек; Цветовой тест отношений, один из вариантов метода неоконченных предложений, методика Рене Жиля или другие) или вопросники (АСВ Э.Г. Эйдемиллера, PARI и др.) направленные на выяснение внутрисемейных отношений.

При диагностике способности несовершеннолетней оказывать сопротивление одному или группе внезапно напавших на нее незнакомых преступников, существенное внимание должно быть уделено экспериментальному изучению характерологических особенностей и особенностей динамики протекания психических процессов;, выявлению тревожности, нерешительности, неуверенности в себе, эмоциональной неустойчивости, быстрой психической истощаемости, склонности к реакциям тормозного типа в экстремальных условиях. Для выявления этих качеств применяются самооценочные методики, метод РТС, тест Розенцвейга, характерологические вопросники, экспериментальное изучение уровня притязаний или другие методы. Полученные данные сопоставляются с результатами наблюдений за поведением потерпевшей в специально создаваемых экспериментатором стрессогенных условиях и сведениями, почерпнутыми из материалов уголовного дела, беседы (характерное поведение в конфликте, условия воспитания, частота попадания в условия конфликтного взаимодействия и пр.).

Методы диагностики психических состояний.

Диагностика ряда психических состояний, в частности, стрессовых и аффективных, является наиболее разработанным видом судебно-психологических экспертиз. Проблемами исследования эмоциональных состояний в рамках судебно-психологической и комплексной психолого-психиатрической экспертиз в разное время занимались М.М. Коченов, 1977, 19S0; ОД Ситковская, 1983; 1998; И.А. Кудрявцев, 1988; Ф. Сафуанов, 1991,1994,1998; Л.В. Алексеева,1997; С.С.Шипшин,1998идр.

Основным методическим приемом диагностики указанных состояний является ретроспективный анализ деятельности и сознания подэкспертного, который включает в себя изучение материалов уголовного дела, беседу, опрос свидетелей, оценку всей совокупности сведений под углом зрения общепсихологических закономерностей возникновения и протекания аффектов и стрессов.

В качестве дополнительных при диагностике применяются методы экспериментальной психологии, выявляющие психофизические и личностные качества субъекта. Использование этих методов носит скорее факультативный, чем обязательный характер.

Эмоциональная неустойчивость, фрустрабельность, тревожность и некоторые другие психологические особенности, зачастую присущи лицам, совершающим насильственные преступления в аффекте или под влиянием иных разрушающих деятельность состояний. Эти свойства психики можно обнаружить с помощью 16 — факторного опросника Кэт-телла, шкал MMPI, теста Г.Ю. Айзенка (EPI — от 10 до 16 лет, ЕРО -взрослый вариант), шкал ситуативной и личностной тревожности Ч.Д.Спилбергера-Ю.Л.Ханина (ШРЛТ), цветового теста Люшера и других методов.

Неумение строить межличностные отношения, отстаивать свои интересы, быстро находить выход из возникшего конфликта выявляются методами интерперсональной диагностики (тест Т. Лири, опросник межличностных отношений «ОМО» В. Шутца, тест предрасположенности к конфликтному поведению К. Томаса) и рядом других.

При диагностике эмоциональных состояний нередко используют метод субъективного контроля (УСК) и метод, исследующий способы поведения в ситуациях фрустрации (Фрустрационный тест С.Розенцвейга). Применение этих методов обусловленно данными о зависимости между одной из разновидностей «интернальности», в частности той, которая связана со стремлением к самообвинению и возникновением «комплексов вины» за неудачи, с одной стороны и облегченным проявлением дезорганизующих деятельность эмоциональных состояний в условиях острого конфликта, с другой. В настоящее время предпринимается попытка создать специальную экспертную методику (с использованием 8-цветового теста Люшера), ретроспективно воссоздающую пережитое субъектом эмоциональное состояние (С.С. Шипшин).

При исследованиях психического состояния жертв приходится сталкиваться с необходимостью диагностировать астенические эмоциональные состояния, в том числе страха. Методические пути их выявления схожи с методами диагностики стеняческих эмоциональных состояний.

Анализ деятельности.

Заключительный этап экспертизы связан с получением данных о следах, которые оставили произошедшие события. Эти следы проявляются объективно в виде направленности поведения, эмоциональных реакций, иных феноменологических проявлений как в тот прошедший период, так и впоследствии, вплоть до периода проведения экспертизы.

Кроме того события оставили метки и в психике подэкспертного в виде переживаний, эмоционального, рационального, оценочного отношения к случившемуся.

Сведения об этой группе внешних и внутренних показателей могут быть получены лишь из трех источников: из материалов уголовного дела, из бесед и наблюдения за подэкспертным при проведении экспертизы, допросов на предварительном следствии и в судебном заседании.

При фиксации информации о поведении необходимо обратить внимание на показатели уровня саморегуляции: быструю и неожиданную смену направленности действий, повышенную их ситуативность и подверженность внешним воздействиям, общее возбуждение, алогичность с точки зрения возможности достижения стоящей перед субъектом цели, оптимальность или неоптимальность выбора поведенческой стратегии и пр. Диагностическое значение имеет не только поведение в самой ситуации, но и непосредственно до, а также после событий, составляющих содержание уголовного дела,

Без достоверных сведений о направленности действий субъекта в криминальной ситуации, изменениях этой направленности, характере выполнения действий нельзя провести ни экспертизу способностей, ни экспертизу состояний.

Исследуя материалы уголовного дела эксперт фиксирует информацию не только об особенностях поведения подэкспертного на всех этапах развития интересующей следствие ситуации, но и свидетельства о его внешнем облике в тот период, о различного рода непроизвольных реакциях (дрожании рук, покраснении — побледнении, задержках дыхания, слезах, возрастании или снижении силы, координации движений и пр.). Эти сведения также чрезвычайно важны для диагностики эмоциональных состояний. Без них трудно осуществить любую экспертизу способностей, не говоря уже об экспертизе мотивов.

Сведения о самоощущениях, переживаниях, мыслях, которые возникали как в юридически значимой ситуации, так и впоследствии, психолог может получить в основном из беседы с подэкспертным. Лишь незначительная часть такого рода сведений содержится в уголовном дела, в частности, в свидетельских показаниях очевидцев и лиц, с которыми общался подэкспертный в тот период и впоследствии. Эти сведения также должны быть выисканы психологом. Их сопоставление с результатами беседы существенно увеличивает достоверность подобного рода субъективной данных.

Трудно дать исчерпывающий перечень информации субъективного плана, которую психолог может получить от подэкспертного. Отметим лишь, что сведения должны касаться самоотчета об ощущениях (неожиданности, внезапности, ирреальности происходящего — «все как будто не со мной происходит»; прилива неимоверной силы или наоборот слабости и пр.); об особенностях протекания психических процессов («был сосредоточен на одном, ничего вокруг не замечал», «в голове было пусто, ни о чем не думал»; «никак не мог оторваться от мысли...», «все, что происходило, не запомнилось», «хотелось куда-то бежать, не мог усидеть на месте» и т.д.); об испытываемых эмоциях («испытывал сначала гнев, потом страх и растерянность», «было ощущение, что время остановилось и ничего не происходит, никаких чувств не испытывал вообще», «возникло желание тут же рассказать кому-то о случившемся», «было чувство вины», «была злость на себя, на свою несообразительность», «испытывал гнев, хотелось растерзать...», «было желание отомстить» и т.д.). Информация такого рода должна быть увязана с информацией о конкретных поведенческих проявлениях.

Собрав таким образом необходимые сведения, эксперт получает возможность проанализировать их под углом зрения стоящей экспертной задачи.

В частности, в экспертизах направленных на исследование особенностей деятельности подэкспертного в конкретной ситуации, психолог может приступить к ретроспективной ее реконструкции.

Эта задача может быть связана с выявлением содержания целей и стоящих за ними мотивационных образований, с исследованием степени социальной опосредованности действий, их осознанности и произвольности, нахождением места в общей структуре деятельности, анализом иных параметров.

Проведя реконструкцию и оценку деятельности, психолог отвечает на стоящие экспертные вопросы.

В экспертизах, связанных с определением уровня развития подэкспертного и предоставлением в распоряжение практика целостного или более дробного психологического портрета подэкспертного, конкретная деятельность и ситуация ее протекания не изучаются. Исследование как бы останавливается на этапе диагностики психологических особенностей.

Проведение экспертиз, направленных на установление уровня психического развития несовершеннолетнего, предполагает сопоставление полученных экспертом сведений о выявленных психологических особенностях с имеющимися возрастными критериями психического и личностного развития. Наличие подобных критериев позволяет эксперту вполне корректно справиться с решением вопроса об определении уровня развития.

В заключении хотелось бы еще раз поднять вопрос о дефектах экспертных исследований, связанных с методической их стороной. Материалы уголовного дела поставляют основную информацию для психологической реконструкции и оценки параметров деятельности подэкспертного в юридически значимой ситуации и значительную часть сведений для исследования его психологических особенностей. Без активного «вычерпывания» из материалов уголовного дела требуемой эксперту информации провести экспертизу в принципе невозможно. Это замечание касается в первую очередь экспертиз, исследующих деятельность в конкретных обстоятельствах, но также и экспертиз личности. В последнем случае экспериментально полученные сведения о тех или иных особенностях личности должны быть сопоставлены с информацией, содержащейся в материалах дела. В противном случае личностный портрет подэкспертного недостаточно достоверен. Тем не менее эксперты очень часто нецеленаправленно используют экспериментальные методики и недооценивают возможности главного метода судебно-психологической экспертизы — психологического анализа материалов уголовного дела.

---