Классики юридической психологии

III.

Конечно, эти опыты происходили в иных, более благоприятных, условиях, чем это бывает в жизни. Испытуемые — студенты, интеллигентные молодые люди, т. е. особенно впечатлительные; при обозрении картинок они знали, что им придется давать показания, поэтому внимание их было особенно напряжено, тогда как на суде свидетелям приходится передавать впечатления, случайно запечатлевшиеся у них, большею частью, мимолетные, невнимательно воспринятые ими и памятью не запечатленные. При этом следует еще иметь в виду, что в жизни мы вообще видим ничтожную долю того, что представляется нашему взору. Лишь часть сетчатки глаза воспринимает ясно, соседние же части, в которых сосредоточивается большая часть горизонта, воспринимают лишь неясные очертания. При опытах эти неудобства исчезают, так как «свидетели» могли последовательно передвигать картины перед сетчаткой. Если еще к этому прибавить продолжительность наблюдения во время опыта, в течение 3-4 минут, — чего в вихре быстро сменяющихся впечатлений в реальной обстановке не бывает, то будет ясно, что объективные причины ошибок восприятия в жизни играют более серьезную роль, чем при опытах. Затем, при опыте первичные показания давались сейчас же, после обозрения картинок, а вторичные — вскоре после первичных, тогда как судебным свидетелям приходится давать показания через гораздо более продолжительный промежуток времени, и потому у них впечатления оказываются обыкновенно сильно потускневшими. Наконец, при опыте исключена возможность аффекта, пристрастия, в сторону симпатий или антипатий, внушения или других эмоционально- субъективных проявлений, которыми обыкновенно окрашиваются судебные показания.

Но зато в некоторых отношениях обстановка искусственных опытов менее благоприятна, чем действительная жизнь. Прежде всего опыт — как-никак есть фикция, которая не может достигнуть силы реальной обстановки, и даже «присяжные» показания едва ли сравнимы в опытах и на суде. Затем в картинах, служащих объектом наблюдения в опытах, нет сопутствующих условий жизненной обстановки,— движения, шума, звуков, дополняющих зрительные впечатления всякой действительности. И наконец, реальные события находятся между собою в логической связи, которая облегчает их запоминание.

Таким образом, опыты имеют свои выгодные и невыгодные стороны. Но едва ли можно сомневаться в том, что первые преобладают, и таким образом следует признать, что опыты дают в результате минимум ошибок, возможных в показаниях свидетелей по поводу событий действительной жизни

Опыты Штерна привлекли к себе внимание широкого круга исследователей. Подобные опыты, с теми или иными различиями, были повторены в разных местах и разными исследователями: Бине, Вешнером, Минеманом, Борстом, Дугалем и др., между прочим, у нас, в России — Елистратовым и Завадским (авторами работы «К вопросу о достоверности свидетельских показаний», 1904).

Опыты производились в двух направлениях, сообразно двум главным органам, посредством которых мы воспринимаем окружающий нас внешний мир — оптические и акустические.

Вместо картинок, многие экспериментаторы прибегали к специально подстроенным и тщательно срепетированным сценам, которые неожиданно разыгрывались на глазах непредупрежденных участников. Такою постановкою опыта имелось в виду более приблизиться к естественным условиям живой действительности.

В этом отношении интересен опыт, произведенный проф. Листом. Во время практических занятий по уголовному праву у проф. Листа, в одной из аудиторий берлинского университета, разыгралась трагическая сцена: один из присутствовавших студентов, оскорбленный резким замечанием товарища, бросился на него с угрожающими словами и сжатыми кулаками; оскорбитель вытащил из кармана револьвер и направил его на нападающего; профессор схватил его за руку, и револьвер в дрогнувшей руке дал осечку. Никто из присутствовавших студентов, кроме участников сцены, не подозревал в ней искусно слаженного эксперимента; не подозревали они этого и в то время, когда давали письменные показания о происшествии, произведшем на окружающих весьма сильное впечатление. Результаты этого опыта были следующие.

Показания давали 14 человек. Количество неверных показаний колебалось у отдельных очевидцев между 28% и 80% общего количества данных показаний, причем только трое из 14 свидетелей дали менее половины неверных показаний, а у остальных 11 человек неверные показания превышают 50%. Если разделить все происшествие на подготовительную часть его (начало ссоры) и бурную часть (нападение), то показания, относящиеся к последней, оказываются значительно более неверными, чем показания, относящиеся к первой, а именно: процентное количество неверных показаний, по мере приближения к заключительной части происшествия, возрастает, давая минимум 42,8% и максимум — 114,3%. Это резкое возрастание неверных показаний, относящихся ко второй драматической половине опыта, показывает, что чем больше очевидец охвачен совершающимися на его глазах событиями, чем больше он потрясен, взволнован, увлечен перипетиями происшествия, — тем менее достоверны его воспоминания о воспринятом и пережитом. Число ошибок, достигающее 114,3%, указывает, что не только каждая из деталей происшествия была воспроизведена неправильно, но, кроме того, было воспроизведено еще некоторое количество деталей, вовсе не имевших места в действительности.

Тем же профессором Листом был произведен другой опыт акустического характера. В семинарии его группе студентов был прочтен случай из уголовной практики; один из слушателей тотчас рассказал его второй группе; далее один из ее членов — третьей группе; и наконец, лицо, входившее в состав последней, передало только что слышанное им четвертой группе. «Эта последняя передача, замечает Лист, представляя полное искажение сообщенного случая, как в целом, так и во всех его существенных элементах, дала уже уничтожающую критику свидетельства по слухам».

Другой инсценированный опыт был сделан проф. Бреславского университета Липманом. Во время его лекции (аудитория состояла из рабочих), в 8.30 ч. утра, за 1/4 часа до окончания лекции, кто-то постучал в дверь. Липман ответил — войдите. Входит дама и говорит с ним шопотом. Липман ответил громко: «Но теперь мне некогда; ты можешь, ведь, меня подождать, я сейчас кончу». — «Ну, так я могу здесь подождать», — говорит дама. — Пожалуй, садись там; только сиди тихо». Дама берет с кафедры книжку, садится на переднюю скамью слева, с краю около окна, облокачивается на обе руки и читает взятую с кафедры книгу до 8 ч. 55 м. Вдруг она говорит: «Тут ужасно жарко, нельзя ли открыть окно». Встав, она берется за ручку оконной рамы, Липман говорит: «Нет, оставь, здесь вовсе не жарко», — и обращаясь к аудитории не правда ли? — «Мне здесь жарко, лучше я подожду на дворе». Она быстро выходит, сунув книжку в карман юбки.

Через 3 дня Липманн предложил своим слушателям рассказать, что они заметили во всей этой сцене с дамой. Их рассказ он дополнил листом допросов, касающихся различных подробностей сцены и внешнего вида дамы. Определенные ответы (сюда относятся «не знаю») отмечались как целая единица, «неопределенные (также «я полагаю»), как 1/2, каждое двойственное показание («или»), часть коего верна, другая неверна, отмечалось как 1/2 верной и 1/2 неверной. После сводки этих данных Липманн получил ряд выводов. На вопрос: «взяла ли дама что-нибудь с кафедры» — самый важный с точки зрения юридической — получилось 2 «не знаю» и ни одного верного ответа. Степень знания (т. е. верных показаний из общего числа) выразилась цифрой 67%, степень достоверности памяти (т. е. верных показаний из общего числа определенных) — 84%. Этот же опыт показал, насколько добровольные показание достовернее, т. е. заключают меньше ошибок, чем ответы на вопросы.

Специальное исследование психологии детских показаний произведено проф. Марксом Лабзиным в опытах его над учениками и ученицами народных школ г. Киля. В ответах принимали участие 369 мальчиков и девочек в возрасте 9-14 лет. Опыты относились к восприятию впечатлений различными органами чувств. Перед испытуемыми ставились рисунки и от них отбирались ответы о том, что они видели (зрительные впечатления); ставится стакан с чистой водой, в который наливается жидкость с запахом, и испытуемые отвечают, чувствуют ли они запах и какой (обонятельные впечатления); экспериментатор делает вид, что будто бы капнул в стакан с водой малиновое варение, и каждый при помощи деревянной палочки берет себе на язык каплю воды из стакана (внушение вкусовых ощущений; детям прочитывают четыре группы слов по 10 слов в каждой (слуховые впечатления); наконец, опыт состоял в отобрании ответов по поводу театрального представления небольшой пьесы, на котором присутствовали ученики и ученицы народных школ.

Все эти опыты имели целью выяснить: различные типы памяти и восприятия и влияние их на точность в репродукции предметов, которые видел ребенок, или событий, которые он пережил; далее, их целью было определить, насколько и как достижимо внушение в сфере вкусовых и обонятельных ощущений. Главная же задача этих опытов сводились к исследованию верности и свежести памяти у детей различных возрастов.

Результаты опытов получились следующие:

В ответах на вопрос, «сколько вещей ты видел» (на картинке), по крайней мере в половине заявлений получилась цифра, которая часто весьма значительно превышала действительное число изображенных на рисунке предметов; при этом у младших учеников эта цифра была больше, нежели у старших, а у мальчиков преувеличение встречалось чаще, нежели у девочек. Следует отметить, что легче всего дети запоминали вещи, которые им особенно интересны, как напр., для мальчиков — молоток и нож, для девочек — катушка и шляпа. Также проявляются различия в показаниях детей, связанные особым направлением интересов и склонностей в том или ином возрасте. Характерное различие в показаниях обоих полов обнаруживается также в том, что мальчик обращает больше внимания на все реальное, крепкое, сильное; ему мальчик-рыболов на картинке представляется толстым, здоровым, на голове у него меховая шапка, на панталонах заплаты, и т. д. Совершенно иное — в показаниях девочек: они говорят о прелестном миловидном мальчике, с веселым лицом, в светло-красном платье, в белых башмаках, в бархатной куртке, глаза у него голубые и т. д.; словом, мальчик здесь идеализируется в смысле нежности, красоты и нарядности.

Далее, опыты показывают, что главная сумма верных показаний соответствует приблизительному возрасту 12 лет; до и после этого возраста число таких показаний заметно уменьшается. Опыты относительно восприимчивости детей к внушению ограничивались только исследованием областей вкусовых и обонятельных ощущений. При этом оказалось, что мальчики (в возрасте 11—12 лет), в 15—16 случаях из 44 утверждали, будто ощущают указанный экспериментатором вкус или запах. Нового обонятельного или вкусового ощущения они не придумали ни разу. У девочек фантазия участвует несравненно больше в определении мнимых ощущений. В общем, подверженность девочек внушению обратно пропорциональна возрасту, причем в области обонятельных впечатлений внушение дольше сохраняет свою силу над ребенком, нежели это наблюдается при опытах со вкусовыми раздражениями.

Интересны опыты с показаниями числового характера. На вопрос о числе домов на рисунке (на рисунке были 4 дома), дети указали правильно в 93 случаях из 369, на вопрос о числе коров на рисунке (их было в действительности 10), правильно было указано только в 57 случаях, причем девочки почти всегда уменьшали число коров, а мальчики, напротив, в весьма многих случаях обнаруживали тенденцию к преувеличению, нередко весьма значительному (до 200). В общем преувеличения составляют приблизительно 12% всех показаний. В итоге 6259 случаев, число коров было уменьшено, в 56 указано правильно, в 30 преувеличено, что составляет 70%, 15%, 12%. Отношения между показаниями обоих полов выражаются:

                       Меньшее        Верное     Большее

                              число             число        число

Мальчики          28%            7,5%       10%

Девочки            23%            3,5%        2%

В ответах на вопрос относительно расстояния, дети самого младшего возраста гораздо чаще уменьшали расстояние, нежели преувеличивали его или определяли правильно. Что касается девочек, то они не дали ни одного хотя бы приблизительно правильного ответа: все они значительно уменьшали расстояние.