Глава 2. Психологические и криминалистические основы моделей диагностики правды и лжи

2.1 Психофизиологические условия диагностики правды и лжи

(Продолжение)

В последнее время используется новая экспериментальная методика под названием MERMER (Memory and Encoding Related Multifaced Electroencephalogtraphic Responses) — метод открытия данных в головном мозгу и информации о пережитых событиях (вопреки попыткам скрыть эту информацию). Этот метод, разработанный доктором Ларуэлом Фаруэлом, используется для поиска активации волны Р. 300 мозга, которая является реакцией на знакомые вещи. Эта методика претендует на 90–99 % точности, на 0 % — у невиновных людей, объявленных виновными, и на 0 % — у виновных, объявленных невиновными. Нет необходимости в том, чтобы подозреваемые произнесли даже слово при тестировании по этому методу. Им демонстрируют снимки с места преступления, в результате чего получается, что графики мозговых волн тех, кто был знаком с событиями, представленными на них, отличаются от графиков тех, которым ничего об этих событиях не было известно. Сенсоры улавливают реакции мозга, и техника анализирует эти реакции (C.Занев, 2001).

По мнению М.Кнаппа, Д.Бергена и Г.Миллера, изменения в невербальном поведении во время использования лжи проявляются в шести поведенческих категориях:

1) признаки, основанные на тревожности или нервозности;

2) признаки, выдающие сдержанность и нежелание общения;

3) поведение, которое отличается от обычного поведения индивида;

4) признаки, свидетельствующие о негативном состоянии;

5) признаки, свидетельствующие о неуверенности;

6) несоответствие между вербальным и невербальным поведением.

Майо Клиник использует технику, измеряющую температуру около глаз при их покраснении, и считает, что, если температура высокая, это признак того, что человек лжет. Результаты проведенных им исследований показывают, что его техника настолько надежна, насколько надежен и полиграф. В настоящее время она используется для поиска террористов на территории аэропортов.

По мнению Дэвида Гивенса, существует несколько признаков, маркирующих ложь. Одним из них является уменьшенное количество кивков головой, что ассоциируется с неискренностью общения. Он отмечает, что у обманщиков обыкновенно расширены зрачки, и они производят меньше движений руками, чем искренние. Другим признаком является опущенный вниз взгляд или наклон головы вниз таким образом, чтобы взгляд упирался в пол. Опущенный вниз взгляд может выдавать пораженческую установку, вину, стыд, покорность, но может также означать нежелание сказать правду или свидетельствовать об откровенной лжи. Когда кто-то опускает глаза вниз после того, как только что объявил о своей невиновности, это значит, что он сам в нее не верит. Искренние высказывания обыкновенно сопровождаются уверенным взглядом в глаза собеседника, который может длиться более 3-х секунд. Другим признаком, который не всегда означает, что собеседник нам лжет, но все-таки заслуживает внимания, являются потные ладони. Они могут свидетельствовать о тревожности, страхе или стрессе. Вспотевшие ладони могут быть «замечены» при рукопожатии. Шли слухи, что первый директор ФБР Эдгар Гувер не брал на работу в его ведомство кандидата, чьи руки были влажными и холодными.

Когда кто-то дотрагивается до своей одежды или части своего тела, это может послужить своеобразным полиграфом, так как отражает активирование симпатической нервной системы. Когда нами овладевают эмоции, мы несознательно прикасаемся к своему телу, чтобы успокоиться, освободиться от стресса или его облегчить. Например, чтобы получить успокоительный контакт с телом, человек кончиками пальцев легко прикасается к губам.

По мнению Розенталя (1973), число жестов, таких как придерживание рукой другой руки, массирование руки и поцарапывание, пощипывание и потирание кожи, увеличивается при состоянии тревожности и может служить показателем того, что наш собеседник нам лжет, но может также означать и несогласие, страх или неуверенность. Так как такие манипуляции выдают эмоции (особенно у неуверенных в себе людях), их стараются избежать, когда кто-то пытается вызвать доверие у незнакомого человека.

По мнению Мориса, неосознанное прикосновение к лицу сигнализирует о том, что человек не верит словам своего собеседника, и, не имея возможности выразить свое несогласие, чтобы успокоить себя, выполняет этот жест (members.aol.com).

Другой поведенческий признак, по которому можно было бы выявить ложь, — это моргание. Нормальная частота моргания у человека — около 20 в минуту, со средней продолжительностью 1/4 сек. Значительно завышенные показатели могут отражать эмоциональный стресс или физиологическое возбуждение. Наблюдения показывают, что люди, обеспокоенные каким-то вопросом или действием, которые должны что-то предпринять, особенно при отсутствии готового ответа или когда собираются солгать, моргают очень часто, не прикрывая полностью веки.

Каждый из описанных поведенческих признаков может выдавать ложь, но всегда при определении того, лжет человек или нет, необходимо иметь в виду его индивидуальные особенности и ситуацию, в которой он находится. Всегда при наличии каких-либо неясностей существует возможность ошибочного обвинения и совершения двух видов ошибок: человек, когда допускает ошибку. не веря правде, впадает в заблуждение, принимая искреннего человека за лгуна, а когда совершает ошибку, поверив в ложь, заблуждается, принимая, что лгун говорит правду. Нельзя предсказать, последствия какой из этих ошибок хуже и более опасны: травма, которую наносят честному человеку, когда ему не верят, когда невиновные люди проводят годы в тюрьме или же когда преступник ускользает безнаказанно от правосудия и продолжает совершать противоправные поступки? Будут ли допущены эти ошибки и какими они будут, зависит от характера лжи, от лжеца и от человека, который должен решить, действительно ли собеседник ему говорит неправду. Чтобы избежать этих ошибок, очень важно иметь в виду индивидуальные особенности человека. Представление о лжи. По мнению Zuckerman, De Frank, Hall, Rosenthal (1979), ложь может быть определена как преднамеренное вербальное сообщение, которое не соответствует действительному мнению и чувствам индивида (http://freepages.edu. rootsweb.com), который получает от этого ложного утверждения какую-то пользу (V.Mahber, 1963).

Поль Экман определяет ложь «как умышленное действие, при помощи которого один человек вводит в заблуждение другого, делая это умышленно, без предварительного уведомления его о своих целях и без ясно выраженной со стороны жертвы просьбы не раскрывать истину» (П.Экман, 2000. С. 32).

В своей монографии «Ложь» (1975) Л.Леви определяет ложь как «преднамеренное несоответствие (или противоречие) между тем, что человек утверждает, и тем, в чем он действительно убежден, что действительно знает, думает, считает или чувствует». В определении, данном в «Философском словаре» (1977), ложь является «высказыванием, которое искажает действительное положение вещей». И.Пасси в своей книге «Ирония» (1970) отмечает, что ложь — это «сознательное высказывание и убедительное утверждение, которое противоречит или вообще не отвечает действительным воззрениям человека, высказывающим его».

Семантико-логический анализ цитированных выше, а также других определений лжи показывает, что ложь, прежде всего, является субъективным явлением, атрибутом субъективного сознания как ее носителя, но одновременно с этим она представляет собой и отношение, которое полностью вмещается в классическую схему психологии общения — «коммуникатор-реципиент». Из этого следует, что ложь может быть рассмотрена не только как нравственно-этическая категория философского познания, но и как личностный элемент, близкий к социальной установке («аттитюду») и социальному поведению личности в самом широком понимании этого слова. Очевидно, что установки на ложь являются предметом изучения и измерения и со стороны психологии личности, что подтверждается наличием шкал лжи (называемых также «шкалами социальной потребности») в личностных тестах Айзенка, Кетла, Тейлора и других. Независимо от условной терминологии и постановки исследования эти шкалы дают одно сравнительно объективное представление о месте, которое занимает ложь в сознании определенной личности по отношению к ее мотивационной структуре и иерархии ценностей.

Необходимо отметить, что «... ложь, этот в такой степени распространенный (хотим мы этого или нет), многоликий и своеобразный философский, социально-психологический и морально-характерологический феномен, действительно пренебрегнута теорией почти в той же степени, в какой распространена в практике, даже при бесспорном факте ее непосредственной практической результативности» (Л.Леви, 1973).

Эта позиция, так же как и мнения других авторов, подтверждает факт, что исчерпывающие теоретические и исследовательские разработки по теории и психологии лжи все еще отсутствуют, независимо от отдельных более или менее успешных публикаций в этой области.

Регулирование взаимоотношений «личности — социальной среды» отражено и в концепции о поведенческом приспособлении (Величков, Радославова, 1995). Авторы этой концепции исходят из предпосылки, что достижение целей в определенной социальной среде облегчено, если в ней есть условия, которые благоприятствуют осуществлению избранных поведенческих программ (в том числе и лжи). По этой причине люди прикладывают усилия не только в целях достижения поставленных задач, но также для изменения и поддержания среды в состоянии, которое облегчает использование собственных стратегий. Эти усилия обозначим как поведенческие приспособления, которые, если они организованы в устойчивую систему, образуют индивидуальные стратегии приспособления. Эта концепция напоминает так называемую копингстратегию, но имеет более универсальное значение, так как поведение для приспособления является частью обычного поведенческого «репертуара» личности, когда она проявляет себя в структурированной социальной среде.

Ложь можно подразделить на условную (конвенциональную) и безусловную (классическую). Условная ложь — часто встречаемое явление в человеческих отношениях, но также очень часто она не отмечается как ложь, потому что в ней отсутствуют моральные измерения. Типичным примером условной лжи является художественный вымысел, который представляет собой основу искусства вообще. Например, актер, воплотившийся в художественного героя и создавший соответствующий драматургический образ, преподносит зрителям свою условную ложь, т.е. он сознательно передает чужие мысли и состояния, но не для того, чтобы обмануть, а с целью внушить или утвердить определенные идеи, взгляды, нравственные критерии. То же самое происходит и тогда, когда иронизируют над своим собеседником, при гиперболизированной шутке, пародии и пр. С психологической точки зрения важно подчеркнуть, что условная ложь предполагает наличие одного раздвоенного сознания: одновременно психическое содержание, связанное с временным состоянием условной лжи, и продолжительное психическое содержание, соответствующее основной структуре личности. Безусловная ложь, со своей стороны, не требует раздвоенного сознания и двухслойной психической функции. Она представляет собой полное несоответствие изъявляемого с целостным психическим содержанием лгущего.

Наличие раздвоенного сознания в одной и той же личности (состояние, характерное и для истины в ее личностных измерениях) доводит до существования внутреннего психологического конфликта, который придает определенную окраску целостному человеческому поведению в его деталях. В то время как у условно лгущего этот резонанс может варьироваться до степени полного отсутствия (например, когда актер играет самого себя). При наличии классической корыстной лжи он сильно выражен и служит показателем для диагностирования лжи непосредственно из восприятий того, для кого предназначена, или с помощью аппаратурных методов и средств исследований.

Совсем очевидно, что одна удовлетворительная, логически выдержанная научная классификация лжи может быть построена только на основе комплекса критериев, имея в виду целую сложность и многоаспектность явления. С учетом поставленных задач и для полноты высказывания позволим себе процитировать предложенную Л.Леви в упомянутом выше труде классификацию.

В этой классификации Л.Леви рассматривает ложь в зависимости от: 1) объекта, которому она предназначена («кому лгут»); субъекта — носителя лжи («кто лжет»); 3) отношения между объектом и субъектом лжи («кто кому лжет»); 4) стимулов, обусловливающих ложь и приводящих субъект ко лжи («почему лгут»); 5) содержания лжи («в чем состоит ложь»); 6) качества («как лгут»); 7) количества («сколько лгут»).

Независимо от разнородности критериев, что в известной степени производит впечатление эклектизма, предложенная классификация создает предпосылки для толкования феномена «лжи» в его многообразии и сложности. С точки зрения психологии ядром подобной классификации должна быть дифференциация по мотивам. Если мы примем, что ложь в определенном аспекте является и личностным качеством (под формой установки на ложь) и что она может существовать как постоянно заложенная тенденция в мотивационной структуре личности, то очевидно это представляет важную предпосылку в определении ее природы. То есть ответ на вопрос, почему прибегают ко лжи, дает и основную характеристику лжи.

Обобщая сказанное, мы определяем ложь как осознанное условное или безусловное сокрытие информации с целью получения неверного заключения и извлечения пользы при лживом высказывании.

Если мы вернемся к указанному разделению лжи на условную и безусловную, то убедимся, что каждая из этих двух форм имеет свою внутреннюю логику по отношению к мотивам и соответственно целям, которые преследует. Основным мотивом условной лжи является оказание какого-либо воздействия (в большей или меньшей степени опосредствованного) на отдельную личность или группу людей. Здесь могут стоять такие цели, как побуждение к определенному реагированию, привлечение внимания с целью вызвать активность для совершения определенного поступка, стимулировать получение какой-то информации, «непринужденно» подавать информацию данному лицу о чем-то и пр. Очевидно, что возможности, которые предлагает условная ложь за своеобразное «манипулирование» личностью, могут быть использованы и для каких-то более специфичных целей. Стремление к действительному и безусловному дезинформированию — единственная цель, которая постигается с помощью безусловной лжи. Основной мотив в этом случае — корысть, получение личной материальной или моральной выгоды или сокрытие фактов и обстоятельств, которые могут причинить вред субъекту лжи. Исключением является так называемая «благородная» ложь, чья главная цель — нести добро, благополучие, например: тайна, связанная с усыновлением, ложь врача безнадежно больному пациенту и др. Остальные виды реальной лжи — «оправданная» (с субъективной точки зрения), «необходимая» и «порочащая», должны быть определены как аморальные (Л.Леви, 1975).

Субъект лжи должен отвечать определенным требованиям, когда является носителем условной и, соответственно, безусловной лжи. В первом случае речь идет о так называемом ролевом поведении, т.е. об участии в игре определенной социальной роли. Очевидно, что чем успешнее проходит перевоплощение субъекта в роли, которую он должен играть, тем больше шансов на успех условной лжи. В совершенно другом ракурсе обстоят дела при наличии открытой (реальной) лжи. Важное значение в этом случае имеют социально-психологические и индивидуально-характерологические особенности субъекта лжи. Эти особенности накладывают свой отпечаток (так называемый «индивидуальный стиль») на качество и количество лжи, к которой он прибегает. Определенное место в построении этого «стиля» еще имеют возраст, образование, общая культура и социальный статус субъекта. Особое внимание следовало бы обратить на менталитет, который принято считать степенью интеллигентности, и культуру личности. Чем примитивнее менталитет данной личности и ниже степень социальной и духовной культуры, тем меньше препятствий перед ложью у такой личности. Более того, для лиц, принадлежащих к люмпенизированным слоям общества или выросших в семьях с заниженными моральными и интеллектуальными критериями, ложь является естественной и универсальной защитной реакцией. Характерным для этого типа личности является также и то, что ложь не вызывает в их сознании конфликтного состояния, так как на практике отсутствует противоречие между устойчивыми социальными установками субъекта и ложью как видом социального поведения. Отсюда и внешне заметные симптомы лжи (в поведении, в негативных реакциях и т.д.) выражены очень слабо или вообще отсутствуют, что затрудняет в значительной степени ее диагностирование. Оперативный работник и судебный психолог являются теми людьми, которые должны выявить попытки обмана со стороны подозреваемого во время предварительной дачи показаний. В этот момент подозреваемый сильно мотивирован из-за страха потерять свободу, и поэтому он начинает лгать. К несчастью, из-за того, что ложь и обман очень часто встречаются в повседневности, люди обладают большим опытом в их использовании, чем в их выявлении.

Из-за трудностей в выявлении лжи исследователи направляют свое внимание на изучение поведения и его оценку (так называемый поведенческий подход). Использование методов психологического измерения лжи, одним из которых является полиграф, дает обещающие результаты. Однако, к сожалению, существуют и случаи, когда невиновные люди объявлялись лжецами. Иногда используются и другие методы для раскрытия лжи (например, гипноз — по решению суда), но такие методы поднимают вопрос об этичности. То, что остается, — это использование научных подходов, процедур и умений для выявления признаков лжи и обмана в поведении человека.

Природа лжи. Существуют две основных формы лжи: сокрытие и искажение. Во многих случаях лжецы предпочитают скрывать информацию, вместо того чтобы ее искажать, если это позволяет ситуация. Это дает право лгуну не держать в памяти лживую историю. И если он будет уличен, то всегда может сказать, что только собирался рассказать всю правду. При искажении истины лгун не только ее скрывает, но и представляет ложь как истину. Сочетание сокрытия и искажения доводит до обмана. Кроме этих двух основных форм лжи существуют и другие. Например, когда кто-то боится быть раскрытым, и его паника и эмоции настолько сильны и очевидны, что не могут быть прикрыты, то он может выдумать совсем другую причину, вызвавшую их.

Иногда бывает так, что истина освещена таким образом, что невозможно ее принять как таковую. Другой возможностью является использование полуистины, когда, избегая основной темы разговора, не используют ложь. Последняя разновидность лжи связана с понятиями «недомолвка» и «блеф». Если только не существует умысла ввести сознательно собеседника в заблуждение, давая ошибочную информацию о том, что произошло, то это необязательно значит, что человек лжет.

Юрий Щербатых (2000) определяет две основных категории лиц: одна лжет, потому что к этому принуждают обстоятельства, а другая — потому что не может себя вести по-другому. Второй вид относится к прирожденным лжецам, для которых ложь является привычкой. Он отмечает, что ложь и обман нам сопутствуют везде, и каждому приходилось, умышленно или нет, но кого-нибудь обмануть. Для нормального человека такое состояние вызывает душевный дискомфорт или желание исправить свою ложь. Но, тем не менее, существуют люди, для которых ложь естественна, как для других — истина. Обман — это создание ложной модели действительности. Он может осуществляться разными способами на различных этапах при передаче информации между собеседниками. При этом преднамеренном искажении истины может происходить манипулирование как самой информацией, так и сознанием реципиента. Способы манипулирования информацией отличаются от методов воздействия на личность и осуществляются по различным законам: в первом случае речь идет о семантике, а во втором — о психологии.