ГЛАВА 1. СУДЕБНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕРТИЗА КАК ОСОБАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

3. Становление судебно-психологической экспертизы

Судебно-психологическая экспертиза представляет собой исследование, оценку явлений государственно-правовой действительности специалистом в области психологии. В современном обществе психолог все чаще выступает как эксперт по вопросам оптимального использования человеческого фактора в производстве, управлении, обучении, здравоохранительной, правоохранительной и иной деятельности. Психологическая экспертиза анализируется многими прикладными отраслями психологической науки (инженерной, медицинской, педагогической, юридической). Особенно важную роль психологическая экспертиза играет в юриспруденции. От ее результатов порой зависит характер и содержание принимаемого полномочным лицом решения, характер и объем ответственности, формы и средства воздействия на правонарушителя и др.

Психологическая экспертиза традиционно используется в уголовном, гражданском и административном процессах. Главной фигурой в них выступает суд или судья, и специальное психологическое знание требуется для обеспечения эффективности деятельности в первую очередь этих органов. Поэтому психологическую экспертизу в юрисдикционном процессе называют судебно-психологической.

Становление судебно-психологической экспертизы связано, во-первых, с развитием экспертизы как средства доказывания и, во-вторых, с развитием психологической науки. Судебно-психологическая экспертиза как особый институт в юриспруденции появляется в буржуазном состязательном процессе. Эксперты в этом процессе имеют различный статус в зависимости от характера действующего законодательства и содержания теоретических концепций, выраженных в правовой форме. К ним относятся то как к «справочным свидетелям», то как к «научным судьям».

История судебно-психологической экспертизы в советском правосудии начинается с Декрета о суде № 2, принятого в 1918 г., ст. 14 которого заключение судебных экспертиз было официально допущено в качестве доказательств по уголовным делам. Инструкция Наркомюста РСФСР от 23 июля 1918 г. «Об организации и действии местных народных судов» содержит указания о привлечении экспертов с целью исследования психики обвиняемого [180, с. 8]. Имелись указания на необходимость назначения экспертизы и в Положении о народном суде от 30 ноября 1918 г. [77].

В Инструкции для народных следователей, утвержденной Наркомюстом УССР в 1919 г., также отмечалось, что с целью повышения качества освидетельствования и осмотра следователь может приглашать специалистов, обладающих специальными познаниями (например, для исследования умственных способностей обвиняемого, их психических состояний, психической ненормальности [77, с. 243]).

Применялись специальные знания и в таких особых судах, какими были в 1917—1922 гг. революционные трибуналы. В положении о них от 18 марта 1920 г. указывалось, что трибунал вправе допустить в качестве доказательства заключение эксперта [77].

25 мая 1922 г. третья сессия ВЦИК приняла первый Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, в ст. 64 которого записано: «Эксперты приглашаются в суд в случаях, когда при расследовании или при рассмотрении дела необходимы познания в науке, искусстве или ремесле» [180].

Согласно ст. 63 'УПК РСФСР 1922 г. и ст. 67 УПК УССР 1922 г. проведение экспертизы признавалось обязательным, когда у суда или следователя возникли сомнения по поводу психического состояния обвиняемого или свидетеля.

Эти положения закона справедливо истолковывались как установление обязанности следователя и суда назначить в случае необходимости судебно-психологическую или судебно-психиатрическую экспертизу.

Первые уголовно-процессуальные законы и другие нормативные акты сыграли важную роль в становлении судебно-психологической экспертизы как источника доказательств в уголовном процессе.

15 февраля 1923 г. постановлением ВЦИК был утвержден новый уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, действовавший до 1 января 1961 г. [180, с. 8]. Он воспроизвел все положения об экспертизе УПК 1922 г., однако в ч. 3 ст. 298 ввел существенное изменение, которым отверг взгляд на судебного эксперта как на научного судью, выводы которого не подлежат оценке судом, и признал заключение судебной экспертизы по уголовному делу равным доказательством в ряду с другими.

Экспертиза как источник доказательств получает применение и в гражданско-процессуальном законодательстве. В гл. XVI Гражданско-процессуального кодекса РСФСР, принятого 7 июля 1923 г., предусматривалось привлечение экспертов для разъяснения вопросов, требующих специальных познаний.

Для практического воплощения законодательных предписаний о возможности и необходимости назначения различного рода экспертиз с целью оказания помощи правосудию были созданы учреждения, в обязанность которым вменялось оказание такой помощи. Уже в 1918 г. в Петрограде был организован кабинет по изучению преступности и преступника, одной из задач которого было проведение судебно-психологических исследований. Такие же кабинеты были открыты в Саратове, Москве, Баку, Ростове и других городах. В 1924—1925 гг. создаются специальные психолого-криминалистические учреждения в Киеве, Харькове, Одессе. Позже по решению Наркомюста УССР эти кабинеты были реорганизованы в областные институты научно-судебной экспертизы, которые, кроме криминалистических, физических, химических и иных экспертиз, проводили криминолого-психологические исследования. В период разработки первых нормативных актов о процессуальной деятельности молодых органов социалистического правосудия, уголовно-процессуальной кодификации в правовой науке шла острая дискуссия о роли экспертизы, ее значении для суда и следствия как источника доказательств и т. п. Известные отечественные процессуалисты С. В. Познышев, В. Д. Сперанский, М. А. Чельцов, И. Н. Якимов и другие в той же или иной мере отстаивали концепцию Л. Е. Владимирова об исключительном значении экспертного заключения как источника доказательства, прежде всего по поводу психических качеств личности, которое не может быть отвергнуто судом или следователем. Однако, как отмечалось, уже первые нормативные акты, регулирующие советское судопроизводство, а затем и уголовно— и гражданско-процессуальные кодексы отвергли исключительность заключений экспертов, уравняв их со всеми остальными доказательствами.

По сравнению с другими видами экспертиз судебно-психологическая экспертиза распространения не получила в связи с неразработанностью ее теории, методических основ ее проведения, отсутствием подготовленных кадров, а также из-за методологических ошибок в психологической науке, о которых уже говорилось. Эти причины, особенно последняя, привели к тому, что к середине 30-х годов исследования в области судебно-психологической экспертизы полностью прекратились. Одновременно были исключены из УПК нормы, регулирующие возможность определения психического состояния обвиняемого (из УПК РСФСР — в 1929 г., Грузинской ССР—в 1931 г., Азербайджанской ССР—в 1934 г.). В тех союзных республиках, где УПК принимались позже, специальные нормы об определении психического состояния обвиняемого вообще в них не включались. Исключением был УПК УССР, принятый 20 июля 1927 г., который сохранил содержание ст. 199—205 УПК УССР 1922 г. в несколько измененном виде [246].

Изложенные выше обстоятельства привели к тому, что на протяжении более чем тридцати лет судебно-психологическая экспертиза в юрисдикционном процессе не проводилась. Однако это не означает, что социалистическое правосудие вообще игнорировало научные данные психологии. Исследование особенностей психики обвиняемого, свидетелей, потерпевших производилось в рамках судебно-психиатрической экспертизы. Так, в справочном пособии для следователей рекомендовалось передавать на разрешение экспертов-психиатров вопросы о психических недостатках, вызывающих неспособность правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для дела; о способности несовершеннолетнего свидетеля или потерпевшего воспринимать факты давать о них показания [39, с. 116—117], хотя решение таких вопросов относится к компетенции экспертов-психологов [116; 119; 130; 184; 190].

Смешение в этих случаях психологических и психиатрических моментов, подлежащих выяснению в юрисдикционном процессе, объясняется частичным совпадением предметов наук психологии и психиатрии, а также отсутствием законодательной регламентации этих вопросов и практики применения судебно-психологической экспертизы.

Качественно новый этап в развитии судебно-психологической экспертизы начинается со времени реформы советского законодательства (1958—1960 гг.). К этому моменту в правовой науке прочно утвердилось мнение о необходимости использовать достижения психологической науки в борьбе с преступностью и правонарушениями. Психологические знания непосредственно применялись в деятельности правоохранительных органов, что позволяло глубже понять личность правонарушителя, свидетеля или заинтересованного лица, найти к ним индивидуальный подход, выбрать и применить наиболее соответствующие ситуации тактические приемы и решения.

Дискуссия по поводу психологической экспертизы, которая развернулась начиная с середины 50-х годов, показала, что противники ее проведения в качестве одного из главных аргументов использовали отсутствие ссылок на эту экспертизу в нормативных актах. Кроме того, утверждалось, что эксперт-психолог должен изучать личность обвиняемого, свидетеля, потерпевшего, а это компетенция суда и других правоохранительных органов, и что заключение эксперта-психолога может сковывать внутреннее убеждение суда и следователя и будет иметь для него предустановленный характер [207; 237; 194].

Как отмечал А. Р. Ратинов, судебная психология должна обеспечивать следственных и судебных работников эффективными и научно обоснованными рекомендациями, содействовать выработке наиболее целесообразных приемов и методов их труда, полностью отвечающих требованиям социалистической законности [205, с. 5]. Однако не во всех случаях органы и уполномоченные лица, представляющие правосудие, защиту и обвинение, могут сами непосредственно использовать новейшие достижения психологической науки. В ряде случаев для решения сложных вопросов, в частности, констатации и оценки состояния психики обвиняемых, потерпевших, свидетелей, требуются глубокие специальные познания в области психологии. Ни юристы, ни психиатры вследствие некомпетентности в этих вопросах достаточно полно и квалифицированно решить их не могут. Психиатрия изучает патологические состояния психики человека, которые возникают в результате врожденных или приобретенных нарушений психики. Изучение же психически здорового человека относится к компетенции психологов. Психически здоровые люди имеют существенные различия в психике, обусловленные социальными условиями формирования конкретной личности, ее возрастом, уровнем развития и образования, наличием или отсутствием профессиональных навыков и умений и многими другими 'причинами.

На судебно-психологическую экспертизу распространяются те общие положения, которые зафиксированы в действующем законодательстве и предусматривают назначение экспертизы вообще. Оценка результатов судебно-психологической экспертизы, независимо от предмета ее исследования, проводится по тем же правилам и в таком же порядке, как и любой другой экспертизы.